Wh Other ветеран

Восприятие примарисов Фабием Байлом

— Но на этот раз Абаддону нужны не твои мутанты и чудовища,Фабий. Ему нужен твой разум. Есть одна проблема, на которую он хочет обратить твое внимание.

Фабий поднял бровь:

— Интересно. Продолжай.

— Началась новая фаза Долгой войны, и старые боги вернулись, чтобы шествовать среди звезд. Гиллиман вернулся. И явился он не один.

Фабий помолчал,

— Как вернулся?

— Колдовством альдари. — Скалагрим протянул инфопланшет. — Я собрал здесь всю необходимую информацию. По крайней мере, все, что нам известно.

Фабий взял планшет и перебросил Саккаре.

— А как вы узнали об этом?

— Сведения из первых рук. Выжившие свидетели. Шпионы. — Скалагрим помешкал. — Но это не главная проблема.

— Надеюсь, что нет. Если кто и знает, как разделать примарха на куски, так это Эзекиль.

Скалагрим достал из-за, пояса крохотный голопроектор и ткнул руну активации. Появился человеческий силуэт, окруженный полотнищами данных.

— Они появились внезапно. Как будто только и ждали, когда позовет Гиллиман. Носят геральдику наших тщедушных кузенов, но они другие. Называют себя десантниками-примарис, если тебе это о чем-нибудь говорит.

— Ни о чем серьезном. И что тебя так тревожит?

— Они крупнее. Сильнее. Быстрее. Даже ветераны Долгой войны с трудом могут сравниться с ними. Они лучше нас, Фабий. Лучше во всех отношениях, по большому счету.

— Как мы были лучше громовых воинов, — заметил Фабий. — Разве кого-то еще удивляет, что в лабораториях Трупа-Императора ждалисвоего часа новые ужасы?

— А тебя это не тревожит?

— А чего мне бояться? — Фабий махнул рукой, и изображение стало медленно вращаться. Он всмотрелся в генетические данные, прокручивающиеся рядом с картинкой. — Эта информация верна?

— Я сам взял эти образцы с одного из немногих трупов, которые нам удалось заполучить.

Фабий отмахнулся от картинки.

— А Эзекилю нужно им что-то противопоставить, да? Как предсказуемо! Они делают воинов-переростков, мы делаем воинов-переростков. — Он покачал головой. — Полная галактика детей, ссорящихся из-за своих игрушек.

Источник: Джош Рейнольдс, "Фабий Байл. Живодёр".

Размышления Лоргара перед сотворением Гибельного Шторма.

Роль дирижера астрологического оркестра оказалась утомительнее, чем он видел во снах, хотя менее понятливые и более воинственные братья не смогли бы постичь тонкости прилагаемых им усилий. От изнеможения он задумался, пусть даже на краткий миг, нельзя ли было породить столь божественно вдохновленную звездную песнь посредством абсолютного мира, а не абсолютной войны. Судьба раскрыла карты, и Хаосу было предначертано поглотить бытие вне зависимости от яростной борьбы Гора и Лоргара против имперской военной машины, однако что было бы, сохрани они верность Императору? Что тогда? Сотворил бы Великий крестовый поход безмятежную погребальную песнь, которая бы играла по ту сторону пелены, пока беззащитное человечество погибало в муках?

В этом и заключался критический изъян. Образом действий Императора было согласие, а не мир. Эти две вещи отрицали друг друга, словно отталкивающиеся магниты. Не имело значения, какое знание Империум затаптывал в покорительном крестовом походе, поскольку его повелителям требовалось лишь подчинение. Не имело значения, какие войны велись от нынешних времен и до бесконечности. Легионес Астартес предстояло вечно маршировать, поскольку для этого они и были рождены.

Война была бы всегда. Даже если бы Великому крестовому походу позволили достичь всех границ галактики, мир бы так и не наступил. Недовольство бы бурлило. Народы бы бунтовали. Миры бы восставали. Сущность людей время от времени отправляла их на поиски истины, а истина всегда повергала тиранов.

Никакого мира. Только война.

Лоргар почувствовал, как у него холодеет кровь. Только война. Эти слова разносились в вечности.