помочь приобрел 3д

Музыка небесных сфер

– Здравствуй, – сказал Несущий Слово, придавив нагрудник Ультрадесантника сапогом. Воин безрезультатно скреб руками по ноге Аргела Тала. – Даже умерев, ты продолжаешь драться. Ты настолько упорен, эвокат? Тебе следовало бы носить желтые цвета Дорна.

Кхарн приблизился.

– Я его прикончу.

– Нет.

Услышав отказ Аргела Тала, Пожиратель Миров покачал головой.

– Как в вас умещается столько ненависти к этому Легиону? Им переломили хребет. Они страдают так же, как страдали Вороны и Саламандры на смертном поле. Разве этого недостаточно? Ваша уязвленная гордость не отомщена?

– Ненависть? – Аргел Тал поднял взгляд. Его замешательство постепенно сменилось шутливостью. – Ты так думаешь? Кхарн, ну с чего бы мне ненавидеть Ультрадесант?

– Монархия. Ваше унижение, преклонение колен перед Жиллиманом.

В глазах Аргела Тала замерцало веселье. С каждым мигом Кхарн был все меньше уверен в собственных словах.

– Вы ненавидите Волков за то, что они набросились на вас? – поинтересовался Аргел Тал.

– Это другое дело, – осклабился Пожиратель Миров. – Нас не унизили. Волки не победили.

– Нет? А я слыхал другое. Что это Русс торжествующе выл, когда Ночь Волка кончилась рассветом.

– Ложь, - Кхарн разразился неприятным лающим смехом. – Ложь и клевета.

Какую-то секунду они глядели друг на друга, а затем на лице Аргела Тала проступил намек на улыбку.

– В Легионе были тысячи тех, кто ненавидел Ультрадесант. Когда мы уже направлялись к Калту, Лоргар приказал многим из нас собраться. Мне и прочим, кто стал командирами и апостолами Вакра Джал. Ему был нужен наш совет, как поступить с теми в Легионе, кому он более не доверял. Наш Легион постепенно очищал свои ряды на протяжении десятилетий, однако не случалось ничего вроде Исстванской бойни, которой так гордится Ангрон. Лоргару было известно, что верность Несущих Слово никогда не подлежала сомнению. Однако компетентность – это совсем другое дело.

Теперь даже Кхарн не обращал внимания на сопротивляющегося Ультрадесантника. Он молчал, и Аргел Тал продолжил.

– Лорд Аврелиан спросил, что нам следует делать с воинами, которые более не казались ему надежными. С теми, чья ненависть пылала ярче, чем здравый смысл. Таких были десятки тысяч, Кхарн. Целые роты. Целые ордена. Их ярость утратила чистоту.

– Вы их убили?

– Опосредованно. Мы дали им поручение, которого они жаждали. Они отправились с Эребом и Кор Фаэроном, чтобы со славой принять мученичество.

– Ты же не можешь говорить всерьез, – произнес Кхарн.

– Я серьезен, как пустошь, в которую превратился этот мир. Твой Легион прошел очищение на Исстване III, брат. Мой – на Калте.

– Но мы получали сообщения с Калта. Семнадцатый победил. Вы победили.

– Победа – это вопрос точки зрения, – увидев выражение лица Кхарна, он нахмурился. – Не понимаю, почему тебе так неприятно предательство. У тебя нет чести, которую можно было бы уязвить. Ты участвовал в уничтожении четверти собственных братьев по Легиону, а теперь тебе противно, что мы позволили своим убить себя в священном крестовом походе.

Несущий Слово глянул вниз, на Ультрадесантника, которого прижимал к перепаханной земле.

– Я не питаю ненависти к Тринадцатому Легиону, Кхарн. Нас заставил встать на колени Император, а не Жиллиман. Здесь и сейчас их страдание имеет символическое значение и служит высшей цели. Не больше и не меньше.

Кхарн наблюдал, как павший космодесантник царапает сапоги Аргела Тала.

– Это мучение отдает ребячеством. Что изменит в песне боль одного человека?

– Все, – голос Аргела Тала звучал отстраненно. Он пристально смотрел на воина в кобальтовом облачении. – Каждый миг агонии – это нота мелодии.

– Хватит проповедовать, брат. Побереги мистику для тех, кто носит красные цвета вашего Легиона. Просто убей несчастного.

Он ждал усталого вздоха и ворчливого отказа. Но вместо этого Аргел Тал достал алебарду. Прикосновения Несущего Слово к рукояти хватило, чтобы клинок ожил, создав ореол смертоносных молний. Воин просто ударил вниз, пронзив алебардой грудь Ультрадесантника.

Воин содрогнулся и затих, последний раз дернувшись, когда убийца вырвал оружие.

– Тебе идет милосердие, – сказал Кхарн. – Одно дело резня, другое – пытка. Оставь это своим капелланам.

– Милосердие – удел слабых, – отозвался Несущий Слово.

– Я же видел, как ты его проявлял. Кто же ты тогда?

Аргел Тал поскреб темную щеку. Там пробивался слабый намек на черную щетину. Так он еще сильнее напоминал рожденного в пустыне мальчика, ставшего воином.

– Кхарн, я никогда не делал вид, будто не слаб. Мне не нравится война, однако я сражаюсь. Мне неприятны мучения, но я их причиняю. Я не чту богов и все же служу их святым целям. Слабейшие представители человечества всегда будут цепляться за фразу «я просто выполнял приказы». Они прячутся за этими словами, делая собственную слабость добродетелью и возвеличивая жестокость как благородство. Я знаю, что к моменту моей смерти точно такое же оправдание будет сопровождать всю мою жизнь.

Кхарн сглотнул.

– Мою тоже. Как и любого космодесантника.

Аргел Тал посмотрел на него так, словно это доказывало его правоту.

Они двинулись дальше, с будничным раздражением прочесывая землю взглядами. Никому из них не нравилось это дело, но оба отказались полностью возложить его на своих людей. Ни один офицер не станет отдавать приказов, которые не готов исполнить сам.

Когда Кхарн набрал воздуха, чтобы снова заговорить, далекие крики Орфео достигли пика. Он заметил, как Аргел Тал поежился.

– Что с тобой?

– Ваш примарх безумен, – ответил Несущий Слово. – Хуже того, он умирает.

Кхарн остановился.

– Что?

Несколько легионеров обернулись, глядя на офицеров. Аргел Тал продолжил идти, зная, что Кхарн последует за ним. Разумеется, он оказался прав.

– Ангрон убивает этого капитана столь ужасным образом потому, что механический паразит замедляет функции его мозга. Мой Легион причиняет страдания, поскольку боль служит метафизической цели. Она доставляет Пантеону удовольствие. Демонстрирует преданность и просит о благосклонности. Страдания для них священны. Боль – это молитва.

Кхарн слушал. Его глаза сузились от неуместности слов.

– Ангрон не умирает, - произнес он.

– Мне нет нужды тебе об этом говорить. Ты же сам утверждал, что ему становится хуже. Скажи же, прошу тебя, каково логическое завершение этого вырождения?

– Тебе Лоргар об этом рассказал?

– Лоргар мне больше почти ничего не рассказывает. Он увлечен великой песнью. Он слышит ее отчетливее, чем наши голоса, даже когда мы стоим рядом с ним.

Пожиратель Миров вновь прищурился.

– А ты ее слышишь?

– Мелодию варпа? Нет. Я слышу Кирену, когда сплю. Каждую ночь она умирает в моих снах, но я ни разу не слышал священного гимна. Это дар одного лишь примарха. Однажды, он поделился им со мной, дав услышать фрагмент того, что слышит сам. Музыку, которая лежит в основе реальности. Звук, который издают все живущие и когда-либо существовавшие души.

На сей раз Кхарн не был склонен уходить от разговора о сверхъестественном.

– И на что это было похоже?

Аргел Тал медленно вздохнул.

– На звуки, которые сейчас издает Орфео. Только хуже.

Кхарн не стал оглядываться в направлении, откуда они пришли. Вопли Орфео все еще разносились над полем боя.

Источник: Аарон Дембски-Боуден. Предатель.

Прежде чем стать "образцом святости" и безупречной внешности, Миранда выглядела невзрачно и жалко. Причин тому было много.

Миранда росла в монастыре, где из неё готовили проповедницу. На Решии проповедницы - привелегированный класс, а потому она вела относительно беззаботную лёгкую жизнь. Всё изменилось, когда её попросили быть проводником в катакомбах под городом. Именно тогда она узнала, что всё это время под её ногами жили и кормились омерзительные мутанты. Пока агенты Инквизиции, для которых она была проводником, методично вели зачистку катакомб, один из мутантов обошёл группу с тыла и напал на Миранду. Не имея оружия она смогла убить его, но в процессе потеряла свою правую руку. Кого-то из агентов впечатлили её смелость и воля к жизни и он предложил Миранде помочь им очистить сектор от подобной нечисти. Миранда согласилась не думая. Вероятно если бы она знала о кадровой политике инквизитора, она бы испугалась и сбежала.

На первое задание Миранда попала в составе свежесформированной ячейки. Её коллегами стали жуткий дикарь-лучник, арбитр-аристократ и санкционированный псайкер. Иной мог бы решить, что такая команда нежизнеспособна. Их инквизитора это никогда не останавливало. Агенты на заданиях собирают перспективных кандидатов (чтобы таковым стать часто достаточно просто не испугаться того, с чем агенты сражаются), после чего их кидают в мясорубку малозначительных заданий. Те кандидаты, которые пережили три подобных задания и становятся агентами инквизитора и только тогда к ним начинают относиться внимательно и отправлять на хотя бы минимально важные задания. И группа Миранды едва не погибла на первом же задании.

Они расследовали пропажу людей и из-за доверчивости попали в плен к еретикам, прикинувшихся инфорсерами. От них они уже попали на операционные столы к еретеху. Лишь милостью Императора они выжили (каждый сжёг по Очку Судьбы для этого) и их спасла другая группа, которую отправили их искать. Все остались покалеченными телом и разумом. Миранда лишилась второй руки и куска позвоночника. И то и другое заменили грубой бионикой после чего много месяцев она могла ходить только опираясь на свой посох. Ей до сих пор в кошмарах снится еретех, склонившийся над нею, лежащей на операционном столе.

Через 4 месяца группу выписали из лазарета и отправили на следующее задание, на холодный Сеферис Секундус, где они должны были погибнуть или доказать, что их не зря взяли на службу. Они должны были обнаружить и, по возможности, устранить источник необъяснимых аномалий в шахтах. Там, пробившись через мутантов, они нашли зловещий камень, из которого начали вылезать твари Варпа. Дикарь, арбитр и псайкер испугались (даже Очки Судьбы не помогли), а Миранде хватило силы воли для отчаянной атаки. Плохо понимая что делает, она достала из сумки гранату, выпрошенную у гвардейцев на поверхности, и метнула её в камень. Взрыва гранаты хватило, чтобы разрушить камень и лишить демонов источника энергии, позволявшего им оставаться в реальности. Первое успешно выполненное задание группы.

Следующим заданием было наблюдение за аукционом в Доме пыли и пепла, на Соломоне. Аукцион превратился в хаос и в этом хаосе группа наткнулась на человека, который сидел на саркофаге, у его ног был окровавленный труп, а в руке свежий человеческий мозг. Этот человек ранее просил называть его Господин Безупречность. Он вёл себя так, будто в его руке был редчайший деликатес. Он с наслаждением вдыхал его запах и облизывал тонкие сухие губы. В шоке от увиденного дикарь-лучник выпустил в него стрелу, псайкер обратил энергию Варпа в пламя, а арбитр выстрелил из дробовика. Стрела воткнулась в голову Господина Безупречности, пламя погасло не коснувшись его, а выстрел дробовика лишь испортил его одежду. С раздражением на лице он обернулся к группе, стрела всё ещё торчала из его головы, и взмахнул своей тростью. Молния призрачной энергии настигла лучника, мгновенно обратив его в пепел. Двое его охранников начали стрелять и удачными попаданиями убили псайкера и отправили арбитра в отключку. Никто из игроков не захотел сжигать Очки Судьбы и решили создавать новых персонажей. Миранда видела это всё из-за угла и всё это время пыталась убедить группу уйти. Их заданием было тайное наблюдение, а не зачистка. Возможно если бы группа заметила шесть кучек пепла, оставшихся от тяжело бронированных солдат, они бы не стали нападать.

Миранда сильно хромая медленно удалялась от Господина Безупречности, слушая его неуместно вежливую просьбу прекратить убегать и вернуться к нему. В коридорах смертельной ловушки, в которую превратился Дом пыли и пепла, она встретилась с Ангеликой, проповедницей, прибывший на этот аукцион, чтобы возвратить священные реликвии церкви (по крайней мере сама так сказала). По какой-то причине Господин Безупречность избегал Ангелику и Миранде удалось покинуть Дом. Несмотря на 75% потери формально задание считалось успешно завершённым. Наблюдение осталось тайным и Инквизиция получила ценную информацию об участниках аукциона.

Спустя несколько заданий новая группа Миранды получает задание вернуть утраченную реликвию с борта космического скитальца, который вскоре должны уничтожить. На борту скитальца она получила следующий примечательный шрам, когда кхимера откусила ей нос вместе с частью лица (было сожжено Очко Судьбы, чтобы не была откушена голова). Она уже не была тем неспособием, которым поступила на службу, и успешно отбивалась от врагов вместе со всеми. Волею кубов она была единственной, кто не испугался трупа демона (True Death, редкое событие когда вместо изгнания в Варп уничтожается сама сущность демона) и смог достаточно к нему приблизиться, чтобы взять реликварный силовой меч, которым владел убивший демона инквизитор. Так же волею кубов остаток миссии ей удавалось очень успешно сражаться этим мечом. По завершению задания меч забрали, а она решила что это был знак воли Императора и она должна вновь взять в руки меч.

Миранда попросила своего коллегу, Зела, громадного воина с дикого мира, научить её сражаться. Сначала он отказывался. Потом пытался убедить её, что это плохая идея. Потом согласился, но всё ещё думал, что она сбежит от его излишне жестоких тренировок. Но Миранда не сбежала. Через несколько лет она сможет сражаться с ним практически на равных.

Следующее задание привело группу Миранды на Решию, её родную планету. Мёртвые поднимались из могил. На Решие Миранда вновь встретилась с Ангеликой, которая вместе со своими последователями пообещала помочь всем чем сможет. В конце Миранду едва не выпотрошило, когда сама реальность треснула подобно зеркалу стараниями псайкера, который черпнул больше сил, чем мог удержать (перила, блин). Хотя врага удалось победить, Миранда была жутко искалечена и до самого возвращения в столицу перемещалась по Решии на инвалидном кресле. Именно в этот момент Ангелика обратилась к Миранде: "Ты прекрасная и храбрая девушка. Мне больно видеть те страдания, которые несправедливо на тебя обрушились. Я приглашаю тебя на Малфи, где есть замечательный хирург, который обязательно тебе поможет."

Миранда пока не знает, что этот замечательный хирург - скульптор плоти из Вопящего Вихря. Она так же не знает, что вместо пластической операции над ней проводили зловещий ритуал, который навсегда проклял её душу. Не знает она и об истинной сущности своей покровительницы. Но это всё пока. Настанет день, когда Ангелика откроет ей свою тайну и Миранда либо погибнет, вцепившись в остатки праведности в своей душе, либо поддастся порче и присоединится к еретикам.

Ещё отрывки от Абнетта.

 Дополнения к постам https://joy.reactor.cc/post/5471529

https://wh.reactor.cc/post/5471381

Темные ангелы:

Тело библиария, завернутое в простыню, несут по искусственному снегу слуги-оружейники. Убийцы оставили его тело там, где, как они надеялись, его не обнаружат, разбитое на скалах за пределами крепости, среди куч мертвецов хора, которых люди Корсвейна сгребли из помещений Астрономикона. Корсвейн видит, как воины сопровождают его по извилистой тропе. Братья Тандерион, Картей, Асрадаэль и Захариил. Как и Вассаго,все калибанские ветераны.
— Я послал за ними, — говорит ему Адофел. — Я думал, они должны знать.
Корсвейн кивает. Калибанское подкрепление, предоставленное лордом Лютером на Зарамунде, с обещанием направить еще двадцать тысяч, все еще беспокоит Корсвейна. Он очень нуждался в людях, но строгий приказ его сеньора-отца был в силе уже давно: меч сам себя не обнажает. Лютеру было приказано оставаться на Калибане, чтобы воспитывать и обучать новых рекрутов, а не отправлять их в полевые миссии, придуманные им самим. Его присутствие на Зарамунде противоречило приказу Льва, и принять от него людей означало одобрить это неповиновение.
Но Льва здесь нет. Он отсутствовал годами, потерянный в каком-то крестовом походе, который он счел нужным предпринять. Корсвейн — его сенешаль, во всех отношениях исполняющий обязанности хозяина более чем половины Первого легиона, мстительный сын и доверенное лицо своего отца. Это было его решение, и галактика изменилась с тех пор, как он в последний раз видел отца. Сила врага, когда-то невообразимая, теперь с треском проявилась. Корсвейну нужны были воины, а калибаниты были воинами, готовыми и свежими.
Он надеется, что его сюзерен-отец однажды осудит решение отказаться от непослушания Лютера, потому что для этого отец должен быть жив. Корсвейн жаждет снова услышать его голос, даже если он прозвучит с яростным упреком. 

Работа Вассаго едва началась, — говорит Корсвейн. — Но вы были близки с ним, все вы. Я рассчитываю на то, что вы поможете завершить то, что он не успел.
— Ты ищешь у нас совета? — спрашивает Картеус.
– Да. И техники.
— Он был библиарием, — говорит Асрадаэль, оглядываясь на пучек проводов.
— В официальном смысле, — говорит Корсвейн. Они выглядят удивленными. Корсвейн смотрит на Захариэля Эль'Зуриаса. — Брат, я знаю, что ты тоже когда-то был библиарием, обученным их обычаям.
— До эдикта Императора, — отвечает Захариил.
— Указ отменен, — говорит Корсвейн. – Сам Лев вынес решение об этом. Я прошу тебя, брат, взять на себя эту роль.
— Вы слишком многого требуете, ваша светлость, — говорит Захариил. – Я давно не пользовался этими дарами. Боюсь, они ослабели от пренебрежения… — Он делает паузу. — Но, возможно, совместными усилиями… — Захариил смотрит на остальных троих. — Мы все четверо когда-то были библиариями, вернулись в рядовой состав после Никеи. С вашего позволения, милорд…
— Я дозволяю это, — говорит Корсвейн.  Для всех вас. Мне нужны ваши знания и мастерство.

— Я не понимаю тебя, — говорит Картей. — Мы заставили Вассаго замолчать, потому что он встал на сторону Корсвейна, а теперь делаешь то же самое?
— Именно, — говорит Захариил. — И ты тоже должен, без возражений.
— Если мы пойдем за ним, — огрызается Картей, — зачем было убивать Вассаго? Его смерть становится бессмысленной.
— Его смерть имела для него значение, — отвечает Захариил. – Это показало, что он зашел слишком далеко. Он говорил слишком открыто. Это показало, что мы, мистаи, не потерпим тех, кто нарушает конфиденциальность. Я сказал то, что сказал Корсвейну, чтобы защитить остальных.
— Как защитить? — спрашивает Тандерион.
Захариил, известный воин задолго до того, как он перешел на сторону Корсвейна, смотрит на них троих. Он чувствует их упрямое неодобрение.
– Мы не можем прятаться вечно, — говорит он. — Вассаго знал это. Он слишком влюбился в Корсвейна. Считал его братом. Я уверен, что он был близок к тому, чтобы освободиться и рассказать Корсвейну об Ордене. О том, что представляет Орден. Только за это он погиб. Традиция мистов должна полностью охранять себя. И я думаю, что факт того, что мы здесь нашли, демона, устроившего здесь гнездо, очень обеспокоил его. Я полагаю, это заставило его усомниться в том, что нематериальные силы можно когда-либо подчинить нашей воле. Таково было его доверие к Корсвейну, Вассаго был близок к тому, чтобы заговорить.

— Корсвейн — прекрасный лидер, — бормочет он почти про себя. — Этого нельзя отрицать. Я восхищаюсь им. Я понимаю, почему Вассаго смягчился в своем отношении к нему. Если кто-то и может вывести нас из этого, так это Корсвейн, потому что мы сейчас в этом, братья мои, до конца. Мы пришли на Терру, в адскую пасть, и наша сторона была выбрана за нас. Если мы хотим жить, а Орден продолжать существовать, мы должны взять на себя обязательство.
— Наша сторона выбрана? — спрашивает Асрадаэль.
Захариил хватает его за горло и сжимает. Асрадаэль медленно опускается на колени. Двое других смотрят в ужасе.
— Ты видел, что здесь произошло, брат, — шипит Захариил. — Ты видел то, что видел Вассаго. У тебя нет ума? Это было проявление Хаоса, грубое и ужасное. Я не сомневаюсь, что подобные ему сделали рабами всех так называемых предателей, да, даже ужасного Луперкаля. Ты каким-то образом перепутал его с Духом Калибана, которому мы клянемся в верности?
— Нет… — задыхается Асрадаэль.
— Нет, правда. Дух, который ведет нас, — это чистое существо из нематериального царства, змей-круг, из которого вытекает мудрость мистаи. Мы сыновья Калибана, сыновья Лютера. Мы не признаем авторитетов, ни того, кто командует с позолоченного Трона Терры. Не Луперкаль. Не Император.Мы сами по себе. 

— Да, прекрасные слова, брат, — говорит Картей. — Но на практике бесполезны, как навоз. Сейчас военное время, и нужно выбрать сторону.
Захариил ослабляет хватку, и Асрадаэль качается вперед, задыхаясь.
– Конечно, нужно, – говорит Захариил, глядя на Картея. — Ты веришь, что у тебя есть выбор? Вы бы встали на сторону других против Корсвейна? Вы бы встали на сторону Детей Императора, Пожирателей Миров и безумных Сынов Хоруса? Наша сторона выбрана за нас, и она была выбрана с того момента, как мы выступили под знаменами Корсвейна. Мы сражаемся за себя, не за предателей или лоялистов, а за Калибан. А это значит, что мы должны встать на сторону, которая лучше всего нам послужит. Братья, верное мировоззрение должно победить в этой войне, иначе все будет потеряно, поэтому мы должны им помочь. Вассаго был на грани того, чтобы сказать слишком много, поэтому мы заглушили его слова. Но мы должны завершить работу Вассаго. Заставь этот маяк сиять. Выиграй эту войну. Тогда наша судьба снова будет в нашей власти.

Джон Грамматику и Альфарий:

"Джон, меня послали сюда, чтобы начать активацию сил быстрого реагирования из спящих оперативников. Пробудить их от сус-ана, чтобы они могли начать боевые действия.’
‘Против Хоруса?’
‘ Тайно. У нас нет точных цифр, но, как ты, возможно, помнишь, мы можем быть эффективны с хирургической точки зрения. Дело в том, Джон, что астартес, которых мы спрятали здесь, понятия не имеют, в каких условиях они просыпаются. Они впали в стазис, не зная, на чьей стороне окажутся, когда придут в себя. Чтобы обеспечить субординацию и следование доктрине, все они были предварительно подготовлены для реагирования на кодовые слова. У нас был список. Одно слово, Джон, самогипнотически имплантированное в момент пробуждения, и воин мгновенно понял бы параметры своей миссии и подчинился бы им.’
‘ Одно слово?’
"Да, каждое из них является условием плана. “Стрелец” активировал лояльность к Хорусу. “Ксенофонт” пробужал лояльность к Императору. “Парамус” запускает директиву о взаимном уничтожении, чтобы устранить обе стороны, если это будет сочтено необходимым
–’‘Боже милостивый!’
"Фисба” инициировала эвакуацию и вывод войск. "Орфей” означает игнорирование обеих сторон и сосредоточения внимания на самом Хаосе. Бороться с этим или захватить средства для его контроля. И так далее, и тому подобное. Их было много. Каждое непредвиденное обстоятельство, каждый возможный вариант, гипнокодированный. Меня послали инициировать условие Ксенофонт.’
‘Верность императору’.

Сангвиний Архидемон Ваала

Немного Волков и Тысячников !)

Я вам сравнение размеров новых минечек принес.