Я вам сравнение размеров новых минечек принес.
Результаты поиска по запросу «
Необходимы techmaguskhobotov
»
Wh Песочница Wh Books Wh Other Primarchs Rogal Dorn Malcador the Sigillite Horus Heresy Wh Past длиинопост Warhammer 40000 фэндомы
Отрывки из рассказа Джеймса Сваллоу "Покои в конце памяти". Разговор Дорна и Малкадора про потерянных примархов и судьбы их легионов.
Когда всё закончилось Дорн направился дальше, но Массак задержался. Библиарий подходил к каждой исходной точке пси-форм и проводил силовым мечом по вырезанным иероглифам, чтобы они не смогли восстановиться. Догнав своего господина, Массак услышал рокот его слов, прорубавших воздух.– Я знаю эти покои, – размышлял примарх, когда они дошли до палаты перед двумя большими дверями. – Я помню их… Они были в другой части Дворца.
– Как это возможно? – спросил Массак. – Как…?
Его слова превратились в пепел, когда ужасающая тишина стиснула его. На библиария обрушились психические ощущения. Не только муки недавно погибших и пытки, которые претерпевали их духи, не только ненавистные отголоски пси-форм, но и тень гигантского психического присутствия. Разум хитроумного смертоносного великолепия, поступь которого невидимо окрашивала стены, и только такие, как Массак могли почувствовать её.
Вся мощь была сконцентрирована на дверях. Справа на медном портике красовалась вырезанная на старый манер цифра II. Слева на точно таком же входе в стали была выгравирована цифра XI. Массак не мог оторвать взгляда от этих злосчастных символов, и генетически изменённая кровь в его венах застыла.
– Второй и Одиннадцатый, – еле сумел произнести он. Говорить о них было запрещено осуждением самого Повелителя Человечества. Каждый сын каждого легиона, верный или предатель, знал слухи о двойной трагедии потерянных титанов, правда же об их утрате была навечно скрыта и непостижима.
Некогда Император создал двадцать сыновей, аспектов своей сущности, Рогал Дорн был одним из самых могучих среди них. Но двух примархов вычеркнули из списков чести задолго до восстания магистра войны, каждого поглотила катастрофа такого масштаба, что мало кто знал её подлинные размеры. Массак мог добавить только слухи и полуправду к своим знаниям, но глядя на лицо генетического отца, он понял, что Дорн глубоко в своих сердцах хранил суровую память об этой катастрофе.
– Мои братья… – примарх убрал оружие и направился к дверям. Дорн протянул обе руки и коснулся металла пальцами в бронированных перчатках. Псайкер редко видел такое почтение, такое сомнение в действиях Кулака.
– Если вы были бы сейчас здесь, что изменилось бы? – спросил Дорн холодный кисловатый воздух, словно забыл, что Массак ещё рядом. – Как изменился бы ход этой войны, если вы были бы вместе с нами? Или с ними? – Он покачал головой. – Хотел бы я знать.
Наконец Дорн убрал руки и оглянулся на сына-воина:
– Хотел бы я знать, что скажут о них в далёком будущем. Их будут помнить, Массак? Мы будем их помнить?
Вопрос казалось причинял Дорну физическое неудобство, и Массак видел, как мышцы напряглись на запавших щеках его повелителя.
– Что это за место? – осмелился спросить библиарий. – Сам воздух насыщен псионической силой.
– Это покои моих утраченных родственников, – ответил Дорн. – У меня есть такие же покои во владениях Дворца, как и у всех сыновей моего отца. Они редко используются, но поддерживаются в хорошем состоянии на случай необходимости. Принадлежавшие предателям закрыли с началом мятежа… – Он замолчал и нахмурился, когда оглянулся на двери. – Но эти… они должны находиться в другом месте.
Медленно и неумолимо поднимались мысли в разуме Массака, когда воспоминания связали здешний психический след с исходной точкой. Он вспомнил. Он узнал телепатическую подпись. Он знал, кому она принадлежала.
Много лет назад Массак стоял в присутствии автора этих хитроумных ловушек во время Улланорского триумфа. Психическая аура была такой же сильной и различимой, как и тогда, задержавшись в эфире шёпотами неземной мощи.
– Сигиллит, – прошептал Массак. – Это – его работа. Ловушки, дверь, печати. Милорд, это настолько очевидно, как если он вырезал бы своё имя на стенах!
– Ты прав, – произнёс Малкадор, его одежды шелестели, когда он вошёл в приёмную из коридора позади них. Чёрный металлический посох звенел об испачканные кровью плиты пола. Ледяная иссушающая ярость сверкала в глазах старика, и Массак почувствовал, как колоссальное давление разума Сигиллита сдавило его. – Вы не должны находиться здесь, Рогал.
– Я знаю это место, – возразил Дорн. – Или нет? Воспоминания туманны. Они нечёткие. Как такое возможно! – прокричал последние слова примарх, его голос гремел. – Отец создал нас с идеальной памятью! Мы ничего не забываем! И всё же… – Он взмахнул рукой.
Малкадор посмотрел на Массака и кивнул дальше по коридору:
– Оставь нас. Ты не должен слышать о чём мы будем говорить.
Библиарий попытался открыть рот, чтобы возразить, но не смог. Двигаясь без сознательного контроля – борясь, но не в силах управлять собственным телом – Массак повернулся и направился по коридору к далёкому свету.
– Как ты посмел, Сигиллит. – В другое время Дорн соблюдал бы приличия и не позволил бы себе показать ярость, которая текла в нём, словно расплавленная сталь. Но наедине со стариком не было никакого смысла в подобном проявлении вежливости. – Мои сыновья не игрушки, чтобы ты играл с ними из прихоти!
– Ему нельзя позволить вспомнить то, что он увидел здесь. Ради общего блага он должен забыть.
Гнев Дорна вспыхнул:
– Вы непочтительно относитесь к моему легиону. Вы непочтительно относитесь ко мне!
– А Имперские Кулаки всегда почтительно относятся к регенту Терры, – язвительно возразил Малкадор.
– Я глубоко уважаю занимаемую вами должность, – не согласился Дорн.
– Но не занимающего её человека? – Горько усмехнулся Малкадор, но мгновение спустя смех исчез. – Вам не следовало входить в коридор, Рогал. Я говорил вам держаться подальше от этих зданий! – Он мрачно посмотрел на кровь на стенах. – Теперь вы понимаете почему. Это вторжение необходимо исправить. Оно будет вычеркнуто из истории, словно никогда не происходило… Я позабочусь об этом.
– Вы солгали мне об этом месте, – ответил Дорн, разочарование читалось на его лице. – Вы по-другому не можете, Малкадор? Даже в самых простых ваших словах всегда должна присутствовать ложь? – Он кивнул на обгоревшие останки. – Смерти эти верных имперских граждан на вашей совести, а не на моей. Но сомневаюсь, что вы даже заметили их.
Если в старике и было сожаление, то Дорн не увидел его. Сигиллит не стал отвечать на его высказывание, а вместо этого произнёс собственное:
– Могу представить, что вы сейчас думаете. Мне не нужно даже читать ваши мысли. Вы думаете о том, предатель ли я… Ни такой, как ваш брат Гор, хватающийся за голую власть и черпающий силы из злобы, а человек, который сам за себя. Интриган и игрок.
– Вы считаете себя верным, – прорычал Дорн. – Не сомневаюсь, что вы можете оправдать каждый свой кровавый поступок. Но кое-что из этого в вас есть. – Он отвёл взгляд. – Сигиллит играет галактикой, словно доской для регицида. Это место? Ваш очередной запутанный гамбит, очередная похороненная тайна. Я знаю это.
– Я делаю то же что и вы! – не сдержался Малкадор, и плазматическое пламя в железной корзинке на конце его посоха яростно вспыхнуло. – Я всегда делал только то, что мне поручили делать!
– Ещё одна ложь? – Дорн посмотрел на двойные двери, словно мог увидеть сквозь них силой воли. – В лучшем случае полуправда?
Что он нашёл в этих покоях, если бы вошёл? Какие ответы получит, какие наставления могут быть сокрыты внутри? Говорили, что трагедии утраченных примархов стали предвестниками раскола, с которым сейчас столкнулся Империум. Неужели это правда?
– Я никогда не лгал вам, – упорствовал Малкадор. – Скрывал кое-что от вас? Да. Переключал ваше внимание на что-то другое? И это так. Но в наших отношениях всегда была правда. Можете не верить мне, но знайте это. Из всех ваших родственников, Рогал, вы тот, кем я восхищаюсь сильнее всего.
– Не льстите мне, – резко ответил он. – Меня не волнуют такие вещи. Мне нужны ответы, старик! Вы отослали Массака, остались только мы двое. Говорите!
– Это место сокрыто по серьёзной причине. Наследие потерянных хранит в себе слишком много сомнений, слишком много горьких истин, которые только пошатнут равновесие нашего драгоценного Империума. Сейчас не время тянуть за эти нити. Сын Инвита!
– Если не сейчас, то, когда? – не уступал Дорн. – Что если там есть ответ, способ…
– Способ закончить войну? – Малкадор покачал головой. – Это слова человека, проклятого надеждой! Я говорю вам: за этими барьерами нет ничего кроме горя, – вздохнул он. – Возможно, когда весы снова обретут равновесие и Гора поставят на колени, эти вопросы можно будет задать. Но только тогда!
– Я знал их, – Дорн сделал ещё шаг к дверям, молча пытаясь погрузиться в воспоминания о двух братьях. Не все примархи могли сказать, что дышали одним воздухом с утраченными сыновьями, но Дорн был одним из немногих. Он был с ними, пусть и не долго.
– Вы когда-нибудь задумывались, почему никто не говорит о них? – спросил Сигиллит. – Конечно, всем, кто знает о потерянных, запрещено открыто говорить об их существовании. Однако при отсутствии фактов люди всегда начинают строить предположения. Но не вы. Примархи никогда не говорят о своих потерянных родственниках иначе, чем в самых расплывчатых выражениях. Вы когда-нибудь задумывались почему?
– Как вы уже сказали, нам запретили говорить.
– Даже когда вы вдали от взора вашего отца? Даже когда никто не узнал бы о таком разговоре? Спросите себя, почему ваши мысли всегда соскальзывают и проходят мимо. – Малкадор наклонил голову. – Как их звали, Рогал? – Сигиллит казался почти печальным, когда спросил его. – Ваших исчезнувших братьев. Назовите их имена и титулы.
Дорн попытался ухватиться за смутное воспоминание, сформулировать мучившие его вопросы, но снова совершенная эйдетическая память подвела его. Он видел только фантомы тех моментов. Удержать их было всё равно что пытаться схватить пальцами дым.
– Их звали… – его могучий голос дрогнул. Он разочаровано нахмурился. – Они…
К своему ужасу Дорн понял, что он не знает. Осведомлённость была: он почти видел очертания знания на далёком горизонте своих мыслей. Но оно отступало ото всех попыток рассмотреть его тщательнее. Каждый раз, когда он пытался создать воспоминание о потерянном, это было похоже на борьбу с приливной волной. Всё остальное ясно, но они – призраки в моём разуме.
Имперский Кулак испытывал невозможное. Каждое известное событие его жизни было открыто для него, словно страницы огромной книги.
Но не эти события.
– Со мной что-то сделали. – В груди снова зародилась ярость, вскипая от осознания подобного оскорбления. – Вы стоите за этим! – Дорн повернулся, и взмахнул цепным мечом, устремив сияющую дугу смертоносного металла в сгорбленную и прикрытую плащом фигуру Малкадора. – Вы окутали мою память! Вы вторглись в мой разум… Я должен зарубить вас за это!
Сигиллит никак не отреагировал на угрозу.
– Не только в ваш. Жиллимана и остальных, кто встречал их. – Он дал время осознать свои слова. – Воспоминания чрезвычайно трудно извлечь, – продолжил Малкадор. – Даже у обычного человека. Для мозга же настолько сложного и отлично спроектированного, как у примарха, задача становится во истину титанической. Представьте дерево в земле, растущее из паутины корней. Как можно удалить его, не потревожив ни единого атома почвы? Память нельзя вырезать и исправить, как мнемоническую катушку. Она существует, как голографическая проекция, во множестве измерений. Но её можно подправить.
– Отец позволил это? – Меч Дорна не дрогнул.
– Он не стал останавливать вас.
– Останавливать меня? – прищурился примарх.
Малкадор медленно попятился, подальше от смертоносной дуги искусно украшенного меча.
– Потеря Второго и Одиннадцатого стала тяжёлой раной для нас и угрожала идеалам, лежавшим в основе Великого крестового похода. Она разрушила бы всё, что мы построили в стремлении воссоединить человечество и изгнать врагов. Необходимо было что-то предпринять. – Он встретил пристальный взгляд Дорна. – Оставленные ими легионеры, лишившиеся лидеров и покинутые, являлись слишком ценным ресурсом, чтобы от него отказаться. Они не разделили судьбу своих отцов. Вы и Робаут выступили на их стороне, но не помните этого. – Малкадор кивнул сам себе. – Мне выпал жребий наблюдать, как они приспосабливаются к новым обстоятельствам.
– Вы отняли у них воспоминания.
– Я даровал им милосердие! – оскорбился Малкадор. – Второй шанс!
– Какое милосердие может быть во лжи? – громко возразил Дорн.
– Спросите себя! – Сигиллит ткнул горящим навершием посоха в сторону примарха. – Хотите знать правду, Рогал? Вы сами приказали окутать вас! Вы сказали мне сделать это. Вы с Робаутом придумали этот план и дали мне разрешение!
Дорн нахмурился ещё сильнее:
– Я никогда не одобрил бы подобного.
– Неправда! – Малкадор ударил основанием посоха в пол, лязгом металла подчёркивая сказанное. – Судьба потерянных была такой, что вы охотно позволили это. Вы стремились спрятать подобное знание.
Новое опровержение сформировалось в горле Дорна, но он сдержал его. Он отбросил гнев и изучил возможность отрешённым холодным взглядом Преторианца.
Мог ли я пойти на такое? Если дело было достаточно серьёзным, стал бы я настолько прагматичным и бесчувственным, чтобы отдать такой приказ?
Дорн инстинктивно знал ответ. Безусловно, да.
Если Империум окажется под угрозой, он отдаст за него жизнь. Стоимость некоторых воспоминаний, кусочек его чести, являлись той ценой, которую он вполне готов заплатить.
Малкадор подошёл к нему, оставив посох на месте. Костлявая рука с длинными пальцами показалась из широкого рукава его монашеских одежд, и Сигиллит протянул её, остановив перед лицом Дорна. Вспыхнули искры сверхъестественного света.
– Я покажу вам, – сказал псайкер. – Ненадолго я позволю вам вспомнить. Вы узнаете, почему потерянное должно оставаться тайной.
Дорн закрыл глаза и ледяной огонь вспыхнул позади них. У него перехватило дыхание, когда глубоко внутри на мгновение рассеялась тень.
Он шёл по запачканному кровью коридору и с каждым шагом вновь пробуждённая память отступала всё глубже во мрак.
Дорн чувствовал, как она исчезала. Он знал, что к тому времени, как достигнет выхода, от неё не останется ничего. Правда, которую он мельком увидел, скрытая, показанная, а теперь скрытая снова, становилась преходящей и эфемерной.
Он не сомневался в показанном Малкадором. Дорн достаточно хорошо знал собственный разум и был вполне уверен, что Сигиллит не спроецировал какую-то колдовскую иллюзию в его мысли. Примарх пробудился от навеянного забытья считанные секунды спустя, но он чувствовал на себе бремя нескольких дней. Когда он открыл глаза, то не увидел ни малейших следов присутствия Сигиллита.
Имперский Кулак не принимал многое из того, что говорил и делал псайкер, и несмотря на утверждение Малкадора, что тот был искренен с ним, у Дорна оставались сомнения, которые никогда не развеются.
Но не в этом случае. В этом он был уверен.
Потерянных больше не было и хорошо, что их больше не было. Постигшие их великие неудачи разрушились в уме Дорна, но оставили после себя уверенность.
Произошедшее могло бросить тень на всё. Теперь Дорн знал это. Кровоточащая и ненавистная правда ясна для меня. Если они сейчас были бы с нами… Мы уже проиграли бы эту войну.
Он вышел под искусственный дневной свет и обнаружил ожидавшего его Массака. Позади легионера на расстоянии держались спасательные бригады и арбитры, зная, что произошедшее в башне не являлось их делом. К завтрашнему дню никто из них не вспомнит о том, что увидел.
– Милорд… – начал Массак. – Простите, меня вынудили…
Дорн отклонил извинения:
– Ты исполнил свой долг, Йоред.
Массак принял сказанное, склонив голову, и затем посмотрел на зиявшую в стене минарета трещину:
– Что с покоями? Какие ваши приказы?
Примарх на мгновение задумался, ища в своих мыслях вопросы, на которые не получил ответов. Воспоминания о разговоре внутри минарета уже поблекли, превратились в ничто. Он нашёл только твёрдую, как гранит решительность в том, что должно было быть сделано.
– Похороните это место, – сказал он Массаку. – Теперь это только гробница. Оно будет забыто.
Wh News Wh Песочница Kill Team Wh Games Wh Other Rogue Trader Imperium Nurgle Chaos (Wh 40000) сделал сам Warhammer 40000 фэндомы
Перевод статьи с ВархаммерКомьюнити о правилах, позволяющих использовать миниатюры Вольного Торговца в полномасштабных играх
Киллтим: Вольный Торговец — Два новых Кодекса!
Мы знаем, что многие из вас годами ждали того, чтобы наконец-таки заполучить настоящего, отличного пластикового Вольного Торговца, в то время как другие желали ещё больше расширить свой зверинец из мутантов — и было бы очень жаль, если вы не смогли бы использовать столь изумительные модели в обычных играх Вархаммера 40000. Что ж, у нас для вас отличные новости! Киллтим: Вольный Торговец предлагает вам два мини-кодекса, которые позволят вам использовать ВСЕ модели из набора в основном варгейме:
Как это будет работать?
Каждый из мини-кодексов набора содержит специализированный Контингент (анг. Detachment — спецправило варгейма, отображающее устройство и иерархию вашей армии) для каждой фракции, отражающий противоборствующие силы из набора, содержащий правила для персонажей, специальные бонусы Контингента и комплект Стратагем, которые вы сможете использовать. Там же вы найдете очковую стоимость ваших бойцов для участвования в соревновательных играх.
Вместо того, чтобы быть глобальными кодексами для целой фракции Вольных Торговцев или мутантов Нургла, эти книги обеспечивают вас узкоспециализированными и тематичными союзниками для ваших основных войск. Есть немного Гвардии Смерти? Отвратительных мутантов много не бывает! Хотите придать вашей Имперской Гвардии аристократического блеска? Наймите Элюцианских Звёздных странников!
Кодекс: Элюцианские Звёздные странники
Будучи Имперской армией, вы сможете втиснуть Элюцианских Звёздных странников вовсюда от Адептус Кустодес до Космодесанта или даже Адептус Механикус. У них даже есть правило, позволяющее им занимать ЛЮБОЙ Имперский транспорт — разумеется, соблюдая обычные ограничения:
На столе Элюцианские Звёздные странники состоят из нескольких неплохих персонажей и отряда Нитча — элитного взвода, обеспечивающего вам дополнительную огневую поддержку. Это также даёт вам отличный шанс добавить в вашу армию собаку — ну, если вы не хотите союзничать с Космическими Волками…
Взвод Нитча — на удивление полезный отряд, способный легко разделаться с неосторожными врагами, осмелившимися подобраться слишком близко.
Мастерски сработанный дробовик Нитча и роторный пулемет Грелла представят на столе немалую угрозу для Терминаторов и другой тяжелой пехоты — и вы получите весь отряд всего за 36 очков!
Кодекс: Зараженные Чумой Геллера
Мы уже видели сверхлюдей-космодесантников из Гвардии Смерти, сверхестественных служителей Дедушки в релизе Демонов Нургла в этом году, теперь же Зараженные Чумой Геллера позволят вам дополнить этот чудовищный трилистник — плотные ряды мутировавших смертных и вспученных от болезней вредителей, сражающихся во имя Нургла, готовы пополнить ваши ряды.
Как вы могли ожидать, Зараженные Чумой Геллера поклоняются Хаосу, а потому являются отличными союзниками для любой армии Нургла, выглядя не менее омерзительно на фоне Гвардии Смерти или Демонов Нургла, а так же имеют необходимые ключевые слова, что спасает их от любых неприятных случайностей из-за связанного с болезнями и гниением дружеского огня.
В игре Зараженные Чумой Геллера хороши в ближнем бою, буквально разрывая тяжелую пехоту с помощью Вульгара Трижды Проклятого и Корпусоломов, имеющих множество мощных бронебойных атак с высоким уроном. Между тем, ваши черви, жуки, личинки и паразиты во всевозможных проявлениях стоят лишь горстку очков и могут надолго отвлечь неприятных оппонентов или удерживать важные точки, пока более ценные войска заняты старой доброй резней.
1 из 2
Оба этих кодекса вы найдете в издании Киллтим: Вольный Торговец, предзаказать который можно будет уже на этих выходных! Если вам интересно, как два этих столь разных отряда будут чувствовать себя на поле боя, ознакомьтесь с нашими превью, а ещё больше о содержимом набора вы узнаете завтра! Оставайтесь с нами, чтобы оставаться в курсе о новых превью, релизах и новостях из мира вечной войны!
Librarium Imperium продолжение под катом много букв Dreadnought Space Marine Warhammer 40000 фэндомы
Дредноуты Космического Десанта (Часть 3)
О происхождении Дредноутов известно немногое, и секреты их постройки почти полностью утеряны. Откуда они пришли? Как начали использоваться? Кто впервые использовал их? Ответы на все эти вопросы по-прежнему остаются загадкой для Адептус Механикус. Секреты и таинственные знания используются для поддержания работоспособности Дредноутов. Но всё же совсем немного «новых» Дредноутов производится и по сей день, и лишь только с помощью малого количества квалифицированных специалистов, располагающих необходимыми знаниями. Каждый новый дредноут вручную изготавливаются искусным техномагосом, и этот процесс занимает многие годы.
Warhammer 40,000: Dawn of War - Дредноуты Космического Десанта: от А до Я.
О происхождении Дредноутов известно немногое, и секреты их постройки почти полностью утеряны. Откуда они пришли? Как начали использоваться? Кто впервые использовал их? Ответы на все эти вопросы по-прежнему остаются загадкой для Адептус Механикус. Секреты и таинственные знания используются для поддержания работоспособности Дредноутов. Но всё же совсем немного «новых» Дредноутов производится и по сей день, и лишь только с помощью малого количества квалифицированных специалистов, располагающих необходимыми знаниями. Каждый новый дредноут вручную изготавливаются искусным техномагосом, и этот процесс занимает многие годы.
Warhammer 40,000: Dawn of War - Дредноуты Космического Десанта: от А до Я.
MIXSAN Miniatures (Wh 40000) Wh Песочница Space Marine Imperium Красил сам (Wh 40000) Имперский перевёртыш Wh Комиксы Warhammer 40000 фэндомы
В общем, я решил возродить свою армию совиет Маринов, и начал с восстановления Капитана. Однако его старая минька разлетелась вдребезги и растеряла кучу деталей, а потому донором нового тела капа стал капитан из какого то стартера, который валялся у меня в деталях. Просто вырезал лишнее и вставил нужное, например, голову, пушку и заменил бекпак (одна из трёх деталей, что сохранились со старого капитана).
Подставку буду оформлять только после того, как соберу армию на 750 очков, там уже решу что им лучше (я планировал какой нибудь плац или мостовую, для атмосферности). Возможно, так же, в будущем, добавлю надписей и рисунков.
И да, в комментах есть изображение того, что будет дальше.
Почему тут ИП тег? Потому, что это тот самый капитан из комикса, который был в паре выпусков. Хочу так же сделать миньки основных персонажей из комикса в будущем.
Подставку буду оформлять только после того, как соберу армию на 750 очков, там уже решу что им лучше (я планировал какой нибудь плац или мостовую, для атмосферности). Возможно, так же, в будущем, добавлю надписей и рисунков.
И да, в комментах есть изображение того, что будет дальше.
Почему тут ИП тег? Потому, что это тот самый капитан из комикса, который был в паре выпусков. Хочу так же сделать миньки основных персонажей из комикса в будущем.
Wh Песочница star wars Wh Crossover Wh Other crossover Culexus Officio Assasinorum Imperium jedi Darkdarius Warhammer 40000 фэндомы
Главный аргумент Империума в противостоянии с джедаями
Темный клубок Librarium Tau Empire Chaos (Wh 40000) Imperial Guard Imperium Warhammer 40000 фэндомы
Как Тау и Империум за проклятую планету воевали. Часть 3.
V.
Опустилась беззвёздная ночь, но с ней не пришла тьма. Вода испускала зловещее зелёное свечение, что струилось откуда-то снизу, — истекающее, ищущее излучение, которое пятнало всё, к чему прикасалось, и оскверняло любые тени. В тех коварных сумерках Джи’каара, стоявшая на одном колене у носа своего судна, поняла, что не ошиблась насчёт озера. Это больное место, а возможно, даже нечто вроде кисты.
«Киста с зубами».
Шрам шас’уи засвербел, отзываясь на её мысль: лицо пересекла огненная полоса, а перед потерянным глазом поползли фантомные образы. Ранее, когда отказали сенсоры, Джи’каара сняла шлем, решив, что лучше смотреть на водоём без фильтров, но, пожалуй, так делать не стоило. Ей не нравилось ощущение тлетворных лучей на коже. Сияние гладило её рубец так, словно учуяло трещинку в решимости воина — рану, которая закрылась, но так и не исцелилась до конца. Созрела для того, чтобы её растравили…
«Нет. У тебя не выйдет», — поклялась Джи’каара.
[...]Но так ли это? Теперь зелёное свечение как-то особенно подрагивало, словно с нетерпением ожидая грядущей бойни. Ранее Джи’каара сказала товарищам, что уже видела такой феномен, — безвредные эманации от полей водяных грибков, ничего более, — и они поверили, потому что им хотелось, но скоро истина станет очевидной. Сиянию тоже кое-чего хотелось. Чтобы его попробовали, чтобы оно само попробовало.
«Покормилось».
Какое нечистое место для смерти… «Нечистое?» Странная мысль, полная невежества и суеверий, — тех самых бредовых идей, на которых зиждился Империум гуэ’ла, — и всё же кажущаяся верной. Если ты умрёшь здесь, то ничего не закончится, только начнётся. И тогда уже не будет надежды на окончание. Или на что-либо вообще.
[...]«Ты уже давно должен был умереть, — решила Джи’каара. — Но ты слишком пагубен, чтобы сдаться».
Ещё одна подсказка нелогичного чутья, которую шас’уи не смогла выбросить из головы. Фи’драа раскрыла двери её разума для таких догадок, и т’ау уже давно не ставила их под вопрос. Вражеское судно — нечто большее и меньшее, чем какая-то машина. В каком-то ненормальном и всё же неопровержимом смысле, оно живёт.
В смерти.
[...]
— Повторите приказ! — рявкнул Тал’ханзо, перекрикивая помехи, что лились из приёмопередатчика. Шипение перемежалось гулким стуком, низким и ритмичным, словно сердце какого-то утопленника забилось вновь, ускоряя темп. Под такими ударами последняя команда Джи’каары рассыпалась на несвязные слоги. — Повторите…
В ответ шум усилился так, что у шас’уи задрожал шлем. Отключив связь, Тал’ханзо прищурился и взглядом поискал баржу Джи’каары в зелёной дымке, но не увидел её за двумя ближними судами. Имперская канонерка направлялась прямо на них. Транспортники расходились, стараясь добиться того, чтобы неприятель прошёл между ними, однако ими управляли гуэ’веса — гораздо менее умелые рулевые, чем дроны.
«Быстрее!» — мысленно подгонял их Тал’ханзо, раздосадованный такими нерасторопными манёврами. К счастью, Шарки уже выжал ещё немного узлов из их баржи, и прямо сейчас они уплывали от непосредственной опасности. Похоже, парень не лгал насчёт своего умения обращаться с лодками.
— Надо валить, шеф, — сказал медике. — Типа оторваться от их в тумане.
Несмотря на такое предложение, Шарки не казался испуганным. Напротив, он вёл судно со спокойным рвением.
— Подожди, — велел шас’уи, пытаясь размышлять.
Его оптика сбоила, на дисплее возникали артефакты — крадущиеся когтящие тени, которые цеплялись за поле зрения Тал’ханзо так же неутомимо, как гремел в ушах тот ненавистный стук. Ложные сигналы, сенсорные призраки, не желающие рассеиваться… Он тряхнул головой, стараясь очистить мысли. Логика подсказывала ему, что Шарки говорит верно, однако это не значило, что он прав. Воин огня никогда не бросает товарищей.
«Даже если их уже не спасти?»
Словно желая подкрепить предательскую мысль, мотор ближайшей к нему баржи заскулил и заглох. Её капитан, шас’ла Ниотал, оттолкнула человека от приборной панели, чтобы править самой, но опоздала. Пленные на её судне закричали, видя, что канонерка уже нависает над ними. Их возгласы быстро сменились воплями: новобранцы Ниотал, запаниковав, открыли огонь по вверенным им гуэ’ла. Каждый импульс пробивал несколько тел, и отверстия с обугленными краями вспыхивали. Один разряд, пройдя мимо цели, сжёг лицо кому-то из янычар. Заваливаясь на спину, тот рефлекторно нажал на спуск и расстрелял людей рядом с собой.
[...]Испепеляя взглядом стену из чёрного железа, шас’уи пытался сохранить самообладание, но потерял его. Что-то рявкнув, он выпрямился и снова начал стрелять. Эти разряды наносили не больше урона, чем предыдущие, однако они имели значение. Да ещё какое! Тщетность воздаяния Тал’ханзо меркла на фоне его неистовства, возжегшего редкую пылкость в сердце воина. Никогда прежде он не ощущал подобного единства со стихией, что служила символом его касты. Кровь т’ау взыграла от жара так, что едва не воспламенила его изнутри, но он даже не встревожился. Какой бы величественной стала подобная смерть!
«Ярость творит чудовищ изо всех нас», — предупредил его внутренний голос, однако тому не хватило напора, чтобы погасить огонь.
Наставления Тау’ва ещё никогда не казались ему такими пресными. Такими пустыми. Снаружи на Тал’ханзо вопил какой-то другой голос, требуя прислушаться, но он звучал ещё тише, и биение пламени почти перекрывало его. Тот ритм теперь струился из приёмопередатчика, пульсируя в такт зелёному свету. Или наоборот?
— Гори! — ревел воин огня, пока канонерка двигалась мимо его. — Гори!
[...]— Насчитала не меньше тридцати, — пробормотала она.
Некоторые имперцы сгрудились так плотно, что шас’уи не понимала, сколько их там.
— Во как. — Великанша ухмыльнулась, приподняв пушку. — Лёгкий убой.
«Нет», — подумала Джи’каара. На Фи’драа легко только умереть. А эти моряки, хотя и выглядели какими-то оборванными и апатичными, вызывали у неё тревогу, которую она не испытала бы при виде более организованных солдат. Они, как и их разлагающийся корабль, принадлежали Клубку Долорозы.
[...]
— Они как будто уже были мертвы, — заметил Трафт, толкнув сапогом одного из застреленных моряков.
«Причём давно», — рассудила Джи’каара, изучая труп.
Его обвисшая кожа посерела от разложения, а местами вообще отсутствовала. По всему телу встречались грибковые наросты, прорвавшие грязное обмундирование. Похоже, им не мешали разрастаться, из-за чего носитель преобразился в уродливую пародию на существо своей расы. Все прочие члены экипажа канонерки выглядели примерно так же.
— Лёгкий убой, — как-то подавленно произнесла Коралина, хотя всё так и получилось.
Моряки оказались легчайшими мишенями. Большинство из них рухнули после первого залпа бойцов шас’уи. Несколько уцелевших гуэ’ла смотрели на своих палачей бледными пустыми глазами, даже не пробуя сбежать или дать отпор. Они просто стояли и ждали смерти.
«Мы дали им то, чего они хотели», — подумала Джи’каара, и подобный вывод ей совсем не понравился.
VI.
Ощутив, как последние из нечестивых цепей озера лопнули, не выстояв под напором узника, Капитан вздохнул от удовольствия. Спящий-под-Водами славно насытился душами, посланными его пророком. С каждым кусочком аватара набиралась сил, пока не стала неудержимой. Капитан поступил правильно, когда решил не применять огневую мощь корабля, чтобы доставлять подношения изломанными, но не обгоревшими. Так они благотворнее.
«Чище».
Из глубин озера донеслись отголоски неземных толчков, отдавшиеся вибрацией в корпусе и заплесневелых палубах «Полифема», и тогда вздох пророка превратился в стон. Волна со дна устремилась вверх по его ногам, затем вдоль позвоночника, расходясь по разбухшему телу, словно грозовая туча. Охваченный богоугодными конвульсиями, Капитан вцепился в штурвал: его органы лопались, а кости трескались, принимая новые формы, всё более совершенные и невероятные, и с каждым изменением он ещё на шажок приближался к своему владыке. Он испытывал боль — и какую! — но приветствовал сие посвящение.
«Исполнено», — подумал пророк, взирая на грязный иллюминатор, с помощью которого он в течение долгих лет расшифровывал волю Бога-Императора. Ему хотелось сказать это вслух, однако язык уже оторвался от корня и соскользнул вниз по глотке. Капитан чувствовал, как мышца теперь ворочается в животе, ища там слова, достойные такого празднества, но ведь он уже и так отыскал самое лучшее.
«Исполнено!»
Сквозь завесу блаженной пытки прорвались звуки стрельбы, раздающиеся на палубе снаружи, так далеко, что они не имели значения. Его моряки умирали — теперь уже по-настоящему, окончательно и навсегда, — однако и это не имело значения. Экипаж, как и корабль, выполнил свою задачу. Таинство завершилось.
«Я справился!»
Никто из последователей пророка не сопротивлялся и не противился гибели. Больше того, те немногие, кто ещё мог что-либо чувствовать, приветствовали смерть. Капитана не возмущало то, что члены команды уходят в забвение. Они верно служили ему.
«После того, как я указал им путь», — добавил пророк, подумав о своём предшественнике, который шипел и буйно выбрасывал споры у него за спиной. Вихрь завершающегося обряда захватил и бывшего еретика, простив ему все сомнения. Это порадовало Капитана. В отличие от его бога, он не был жестоким человеком по природе своей, но по необходимости взрастил в себе нужные черты.
«Такова жизнь», — вспомнил он, улавливая мудрость фразы, пусть и не вполне понимая её суть, как и то, где услышал её или при каких обстоятельствах. В общем, такое описание подходило ко всей его жизни-в-смерти. Однако даже это не имело значения. Уж точно не для верующего. Кроме того, история самого пророка подходила к концу: он чувствовал, как неотвратимый финал прорастает у него в брюхе, расцветая среди тухлой крови и прелых кишок. Там накапливалась густая грязь, которую уже не удавалось сдержать. Как и язык, она желала отправиться своей дорогой.
«Тогда иди», — уступил Капитан, открывая рот.
В ответ на приглашение вздыбился вал скверны, такой же нетерпеливый и неудержимый, как Спящий, пробуждённый пророком. Его шея раздулась от давления изнутри, а потом он изрыгнул на штурвал и иллюминатор содержимое своего нутра вместе со сбежавшим языком и косяком гнилых зубов. Капитан содрогался, извергая поток, однако тот даже не думал прекращаться. Струя продолжала хлестать, и наверняка уже унесла больше, чем находилось в его теле…
Вот тогда он ощутил, что в горле у него застряло нечто жизненно важное. Что-то, отказывающееся уходить. Упрямая штука мешала ему вытолкнуть удушающий поток, выбраться из чистилища. Он не освободится, пока не извергнет эту последнюю, отчаявшуюся частицу себя.
«Уходи!» — воззвал Капитан, потом взмолился, потом возопил кровью. Его глаза выпучивались, а челюсти раздвигались, пока нижняя не сместилась так, что порвались щёки. Штурвал затрещал в его хватке, а на шее выступили нарывы, сочащиеся телесными соками.
«Пожалуйста!»
С заключительным, исступлённым толчком, от которого лопнули глазные яблоки, пророк выблевал свою душу на стекло.
[...]«Нам нельзя тут задерживаться», — решила Джи’каара.
Её бойцы уже зачистили палубу, проверили, нет ли выживших среди трупов, а затем задраили люки на нижние ярусы, куда она не собиралась спускаться. Оставалась только рулевая рубка, но сам вид приземистого железного куба почему-то заставлял шас’уи медлить.
«Она тут хуже всего, — ощутила Джи’каара. — Киста корабля».
И, как и озеро, рубка почти наверняка окажется зубастой.
[...]Зацепившись копытцами за какой-то крупный обломок, она упала и выронила винтовку. Другой рукой она нечаянно ударила по одному из трупов и проломила грудную клетку, показавшуюся на ощупь трухлявым деревом. Голова мертвеца повернулась набок, по отвисшей челюсти потекла кровь, схожая с дёгтем. Зарычав от омерзения, Джи’каара выдернула кисть, а облако газа между тем приблизилось к ней. Внутри его клубов кружились переливчатые пылинки, обманчиво красивые и опасные.
«Споры». Любимое проклятие Фи’драа. Хотя шас’уи уже сталкивалась с такими угрозами, — однажды в форме, сулившей чудовищное перерождение, — она ощутила, что здесь скрыто нечто худшее. Эти споры несли заразу, которая проникнет глубже плоти.
«До глубины души».
[...]
VII.
Присев на коралловом выступе поблизости от берега острова, Тал’ханзо наблюдал за озером, а оно, как всегда, наблюдало за ним. Заразные глаза смотрели отовсюду — гнусь простиралась до туманного горизонта, целиком покрывая воду. С момента прибытия сюда шас’уи много раз обошёл сушу по периметру, ища просвет в порче, но она поджидала везде. Правда, её господство оставалось неполным: жижа цеплялась к скалам на отмели, однако нигде не касалась неровной береговой линии, неизменно отдёргиваясь в паре шагов от неё, как будто отброшенная неким незримым заслоном. Вот он, ключ к победе над инфекцией. Если Тал’ханзо найдёт источник того, что вызывает у сущности отвращение, и превратит это в оружие, то, возможно, сумеет одолеть или даже уничтожить её.
«Уничтожить», — решил шас’уи.
Да, вот чего ему хотелось. Не уклониться от боя, не сбежать. Мерзкое отродье нужно истребить во имя здравомыслия и в отмщение за тех, кого оно обглодало, а затем осквернило. Жертвы, сбившиеся в неплотные стайки, тоже окружали остров — одни плавали в воде, другие стояли лицом к суше на неглубоких участках, погружённые по пояс. Когда их жидкие мышцы рябили в такт приливу, в выскобленных черепах мигало зелёное пламя, но сами марионетки не двигались. Тал’ханзо не мог точно подсчитать, сколько мертвецов рассредоточено там, однако не сомневался, что больше сотни. Ранее он разбил выстрелами скелеты павших т’ау, после чего решил поберечь боеприпасы на случай возвращения канонерки. Шас’уи надеялся на это. Его порадовала бы возможность встретиться с экипажем корабля на земле.
«Эта тварь служит вам? — в который уже раз спросил себя Тал’ханзо. — Или же вы — её рабы?»
[...]
Смена дня и ночи здесь происходила непредсказуемо: иногда они растягивались до бесконечности, а порой заканчивались ещё до того, как удавалось приступить к обыденным делам или заснуть. Тал’ханзо потерял счёт суток, но уже научился определять приметы наступления мрака и сейчас видел, что Шарки прав. Скоро стемнеет.
— Завтра вернёмся к тем руинам, — проговорил шас’уи, приняв решение, которого столь долго избегал. — Надо снова их прочесать.
Медике молчал. Он боялся той области, как и все гуэ’ла. Именно там исчезли те двое пленных, когда выжившие впервые спустились в кальдеру, расположенную в центре острова. Развалины находились на самом дне, куда почему-то не проникал солнечный свет. Они представляли собой громадную коралловую спираль, похожую на окаменевшую змею, и внешние витки клубка усеивали овальные проходы, ведущие в более глубокую тьму.
— Нечистое место, — наконец сказал Шарки.
— Единственное место. — Тал’ханзо выпрямился и повернулся к нему. — Больше нам идти некуда.
Оба знали, что это правда. Их убежище оказалось бесплодным, лишённым как жизни, так и любых приметных объектов, кроме той впадины, залитой тенями. Если на острове и можно найти какие-нибудь ответы, — оружие — то они лежат там.
— Запасов нам хватит ещё на много дней, но не навсегда, — продолжил т’ау, глядя человеку в глаза.
— Парням это не понравится. — Шарки покачал головой, потом вздохнул. — Чё уж, я их уболтаю, шас’уи.
Он впервые обратился к Тал’ханзо по званию.
— Возвращайся на берег, Шар’ки. Я скоро приду.
После того, как гуэ’веса ушёл, воин огня снова обратил взор на озеро.
— Я умру на этой планете, — откровенно сказал он, — но не здесь.
Плюнув в жижу по обычаю гуэ’ла, как поступила бы Джи’каара, шас’уи заключил:
— И не по твоей воле.
Тал’ханзо почувствовал, как в его крови вновь разгорается огонь, алчущий зажечь его дух, однако сейчас было неподходящее время. Он охладил пламя мантрой умеренности: старые практики Тау’ва держались крепко, хотя сама идеология рассохлась. С тех пор, как они высадились на острове, шас’уи развивал самоконтроль, познавая, как сдерживать свою ярость. Недопустимо, чтобы она стала его хозяйкой.
— Ты сгоришь, — пообещал Тал’ханзо своей добыче. — Ради Высшего Блага, — добавил он, пробуя фразу на вкус.
Шас’уи не ощутил ничего. Даже сожаления от того, что это уже в прошлом. Предыдущая часть его жизни завершилась, а следующая по-настоящему начнётся завтра. Или закончится. Так или иначе, он встретит свой удел с огнём в сердце, как и положено воину.
Петер Фехервари. Алтарь из пастей.https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=%D0%90%D0%BB%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%8C_%D0%B8%D0%B7_%D0%BF%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%B9_/_Altar_of_Maws_(%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B0%D0%B7)
