О природе богов

- И вот почему Чёрный Легион - самый успешный легион Хаоса, правда.

- Успешный? Как быть тогда с этими повторяющимися ЧКП?

(Еретический смешок)

Двадцать минут спустя...

- Бежим! Спасайся кто может!

- Святой Тро... то есть, во имя Тёмных Богов!

- Это всё ваша вина!

КАЖДЫЙ

ПОХОД

БЫЛ

ПОБЕДОНОСЕН!

Деградация Потомков - часть 7

"Пила"

В битве душ на истощение между добром и злом добро может взять инициативу в свои руки и обойти низменную мораль яркими примерами и стыдящими проповедями, но зло в конечном итоге обладает большими резервами и превосходной логистикой. Ведь сама природа жизни состоит в поглощении другой жизни; в выживании любой ценой; в том, чтобы вгрызаться в свою добычу и наслаждаться вкусом своей жертвы, пока есть возможность, ибо ты тоже погибнешь в этом мрачном мире.

Вопросы следуют сами собой: на какие злодеяния мы способны? Какие низменные деяния могут совершить наши руки? Какие безжалостные планы могут придумать наши умы? И ответы лежат совсем рядом. Их можно найти здесь и сейчас, в повседневной жизни, в бесконечной мелкой злобе, которую дети обрушивают на своих жертв, во лжи и обмане взрослых, в темных побуждениях, кипящих в глубине помыслов у всех людей. Их можно найти в прошлых веках, в грандиозном параде жестокостей и оргии кровопускания, грабежа и причиненных страданий. Но больше всего их можно найти в грядущих веках, ибо человеку предстоит погрузиться в бездонные глубины своей души, спуститься в ад на земле и переделать мир по своему дьявольскому образу и подобию.

Узрите мрачную тьму. Узрите будущее, которое ожидает наш род. Узрите Империум Человечества, разлагающиеся владения Бога-Императора Священной Терры, империю из миллиона миров, поддерживаемую постоянными жертвами, бесконечным отсутствием милосердия и вечной ненавистью. Вглядитесь в Империум, и вы станете свидетелем ужасающих излишеств, гноящихся в сердце человека.

В самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно себе представить, человеческие жизни стали валютой, которую можно растрачивать миллиардами. Здесь пот и кровь проливаются в титанических масштабах, чтобы поддержать жесткий порядок Империума, на бесконечной беговой дорожке человеческих страданий и тягот. Здесь насилие, лишения и голод - вечные спутники жизни. Здесь драконовские кары произвольно обрушиваются на каждого, кто не выполнил свой долг или переступил черту. Иногда такое возмездие осуществляется с бесстрастной монотонностью, в других случаях наказание свершается с праведной яростью. А иногда наказание настигает преступника с плохо скрываемым садистским ликованием.

Если в Империуме тебя клеймят еретиком, недовольным, девиантом или неверным, это значит, что перед тобой открываются самые разнообразные возможности. Есть возможность мгновенной смерти под дулом пистолета, обезглавливания, линчевания, повешения, ослепления, калечения, сожжения, побивания камнями, четвертования, сжигания и длительных пыток, или лобомизации и рабства в качестве киборга-раба или виновного арко-флагелланта. Среди бесчисленного множества возможных наказаний можно найти и такое архаичное, как распиливание, когда провинившегося заковывают в кандалы и беспомощно растягивают на раме, обычно висящей вверх ногами. Затем палачи медленно распиливают грешника поперечной пилой или двуручным рассекателем, при этом пильщики обычно скандируют, проклиная преступника или выкрикивая наставления толпе зрителей, пока зубья их инструмента разрывают плоть и кости.

Часто такие казни через распиливание записываются вокс-юнитами и снимаются пикт-кастерами, чтобы затем транслироваться на общественные громкоговорители и пикчт-экраны, установленные в более приличных частях городов и пустотных обиталищ. Это делается для того, чтобы принести пользу оскверненным душам людей, поскольку пронзительные крики боли и мучительные вопли распиливаемого предупреждают грешное человечество о том, чтобы оно прислушалось, не поддавалось искушениям, таким как чревоугодие, и слепо подчинялось начальству без вопросов и задержек.

За публичной расправой над девиантами, преступниками и еретиками обычно следует сожжение их бренной плоти на костре или вывоз для переработки в пищевой продукт, известный как трупный крахмал. Дикие слухи утверждают, что если распилить орка пополам, не сжигая останков, то из половинок вырастут два целых орка. Это отвратительное явление наблюдалось в человечестве лишь в редких случаях с сильно мутировавшими людьми, запятнанными прикосновением Хаоса, поэтому останки мутантов, как правило, сжигаются до пепла, чтобы не загрязнять пресные пайки населения. Доверьтесь пламени, чтобы очистить коррупцию и грязь.

И так каждый день, где-то в Империуме Человечества, тысячи зрителей наблюдают зрелище палачей, распиливающих на части мужчину, женщину или ребенка. Толпы смотрят на это своими глазами, впитывают своими ушами звуки страданий и резни, когда зубья пилы разрывают волокна и хрящи. Они видят мучения и праведное наказание, обрушивающееся на нечестивых, и понимают предупреждение. Так все хорошо в священном звездном царстве Императора на Земле, ибо что есть счастье, как не ощущение того, что сила растет, что сопротивление преодолено? Так же, как пила справедливости побеждает плоть и кости грешника.

Немного о Той Стороне

Мессия и жизнь после смерти

— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.

Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.

— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.

Ангрон. Здесь.

Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.

— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?

Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.

— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.

— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?

— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!

— Путь, — повторил Каргос.

Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.

«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».

Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.

— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.

— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.

— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.

— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.

— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.

— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.

На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.

— Не шути со мной, проповедник.

— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.

Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:

— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?

Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.

— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!

Инзар наконец опустил взгляд с небес.

— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.

Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.

— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?

Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.

— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.

— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…

Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.

— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.

Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.

— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.

Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.

— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.

Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.

— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.

Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.

— Он дал вам мессию.