Камни духа

The Last Church in a nutshell

Пушечный ветер

В мрачной тьме далёкого будущего наказание постигает как тело, так и душу.

В Тёмную Эру Технологий изобретательные и предприимчивые предки выродившихся потомков в Эпоху Империума седлали Галактику Млечный Путь подобно титаническому всаднику, возвышающимся над всем и укрощающим само творение. В те золотые дни былых времён Вселенная была для Человека устрицей, а её секреты — жемчужиной, которую он мог заполучить, и хитроумный Человек в те давно ушедшие годы хорошо знал, как пользоваться инструментами, которые он сам для себя же и смастерил. Таким образом, древний Человек творил чудеса с материальной Вселенной и даже пытался изменить свой собственный дух в отвратительном приступе греховного высокомерия. Считалось, что в условиях раздутого человеческого высокомерия и эгоизма земная троица — Человек из Золота, Камня и Железа — изгнала всё плохое из жизни и очистила саму человеческую душу от зла и жестокости, и какое-то время казалось, что всё было хорошо. Какое-то время Человек не убивал, не насиловал, не бил, не крал и не мучил. Таково было состояние Человека в ложном раю с парящими шпилями и рождёнными в пустоте чудесами, которые Человек сотворил своими умелыми руками и хитроумием. И была достигнута процветающая гармония блаженства и великой энергии.

Таким образом, идея о власти над самим собой господствовала безраздельно и древний Человек совершил насилие над самой своей сущностью, отсекая агрессию и внутреннюю желчь, как если бы они были опухолями на его плоти. Нельзя было допустить, чтобы это извращённое преступление Человека против его же человеческой природы осталось безнаказанным. Этому богохульству нельзя было позволить продолжаться, а посему тёмные силы Ада, грызущие корни Вселенной, наслали на Человека Восстание Машин, Чуму Ведьмы и Варповые Шторма. И в конце концов Человек чуть не погиб до последнего за свои ужасные и, несомненно, пагубные грехи, ибо древний Человек стремился отвергнуть любое высшее божество и превзойти саму божественность в стремлении к господству смертных над Вселенной и её вечным будущим, и поэтому Человек жестоко страдал за свои отвратительные заблуждения и первородные грехи. Ошибочные пути и противоправные поступки Человека были действительно непростительны, однако доброта в сильном сердце скрытого Бога-Императора не могла позволить человеческому роду заслуженно погибнуть в позоре каннибалистической катастрофы и от лап ксеносских хищников. Так Бог-Император Священной Терры восстал в блистающем золотом великолепии и завоевал колыбель нашего вида и галактические колонии людей с помощью своих могучих Легионов, и Бог-Император вытащил человечество из адского пламени Старой Ночи, и сияющие башни вновь восстали из пепла.

Однако порочная неблагодарность в сердце Человека не успокоилась — спасённый Человек поднял восстание против своего божественного избавителя и чуть не убил Бога-Императора. И тогда Хранитель и Повелитель нашего вида вознёсся над Террой, и высочайше постановил Он, что грешный человек должен отныне бесконечно каяться за свои чудовищные преступления. С тех пор мы стремимся терзать человека и очистить его недостойную душу пламенем и яростью, отбрасывая милосердие и пощаду. На миллионах уцелевших колониальных миров человеческая природа во всей своей изобретательной жестокости и злости каждый день обрушивается как на своих собратьев, так и на ксеносских врагов, ибо Империум без колебаний пользуется этими сокровенными свойствами человеческого сердца.

В конце концов, служители Его Божественного Величества хорошо знают, что кротость милосердия и противоестественное подавление врождённой враждебности некогда обрекли райское царство древнего Человека на огонь и погибель. Разве не естественно ненавидеть своего врага? Разве не это вечное предупреждение, заложенное в сердце человека его покровителем, Богом-Императором? Мы должны быть преданными Ему. Мы должны быть чистыми. Мы должны быть праведными. И поэтому мы должны быть безжалостности, ибо нет справедливости без жестокости. И все мы будем преисполнены бездонной ненависти, а нашими действиями будет руководить несгибаемая вера.

Восславься Император!

И это возвращает нас к Его почтенным воинам. Узрите бесчисленные когорты Астра Милитарум и Сил Планетарной Обороны Империума! Узрите стену из орудий! Узрите оплот человечества!

Знайте, что каждый солдат обязан ненавидеть врага, должен сохранять военную тайну, быть бдительным, разоблачать еретиков, шпионов, вредителей и безжалостно действовать против предателей Бога-Императора человечества. Ничто, включая угрозу смерти и мучений, не позволяет солдату Имперской Гвардии сдаться в плен или каким-либо образом выдать военные секреты.

Конечно, тайна скрывается у всех на виду, и её ложь длится уже десять тысячелетий. Само название «Имперская Гвардия» изначально было присвоено тому, что ранее называлось планетарными войсками Имперской Армии в качестве обманного трюка, призванного поддержать слабеющий боевой дух. Гвардейские подразделения всегда обозначали элитных солдат, тщательно подобранных телохранителей и узкий круг отборных подразделений любой армии, прошедших лучшую подготовку, способных возглавлять самые опасные направления атаки и оснащённых самыми лучшими видами военного снаряжения, которые только могли приобрести их организация или покровители. Однако в какой-то момент, после долгих и бурных событий, связанных с Ересью Гора, правители Империума сочли целесообразным присвоить почётное звание Гвардии всем формированиям Астра Милитарум в манипулятивной попытке поддержать боевой дух солдат с помощью примитивной лести. Таким образом, почётное звание «Гвардия» было девальвировано и появилось альтернативное название для многочисленного воинства Империума, Астра Милитарум — Имперская Гвардия.

Мораль, боевой дух и дисциплина в Имперской Гвардии и различных местных Силах Планетарной Обороны были и остаются постоянной проблемой для надменных правителей Империума, что всегда было актуально для почти любой армии на протяжении всей истории человечества. Какая польза может быть от солдата, который бросает оружие и бежит как трус? Малодушное поведение может разрушить самые лучшие планы, а уклонение от исполнения долга может подорвать самую праведную силу оружия. Тот факт, что кошмарная какофония взрывов и уродливый ужас тотальной войны являются непереносимыми для многих человеческих разумов, не означает, что дезертир или слабонервный будет оправдан за то, что он без приказа оставил свою позицию и бежал в позорном страхе. Только потому, что всепоглощающий ужас и насилие смертоносных технологий могут превращать плоть в пар или сжигать лёгкие не означает, что солдаты, совершающие несанкционированное отступление, не будут обстреляны блокирующими подразделениями их собственной линии фронта. Отринув свой долг и клятвы преданности, данные Богу-Императору, эти бойцы больше не имеют права жить, поскольку они отвергли своё предназначение и были признаны ненужными для своих хозяев и вышестоящих.

Как же тогда лучше всего держать этот норовистый и пугливый сброд в узде? Как же тогда заставить их маршировать в самое пекло, в пасть Ада? Как же тогда заставить их броситься в шквал огня и верной смерти или бежать по минным полям с пылким боевым кличем на устах? Очевидно, что самих по себе призывов к преданности Богу-Императору и вере в Него недостаточно, поскольку несчастный человек может сдвинуться с места только с помощью зажигательной риторики и обвиняющих, позорящих тезисов. И очевидно, что «пряник» в виде духовного вознаграждения и обещания материальных благ может вести его лишь до определенного момента, поскольку жадность человека не является его самой сильной движущей силой. Необходимо пустить в ход «кнут», ибо человек — животное, полное страха и ужаса, всегда стремящееся сохранить свою никчёмную шкуру и хоть немного продлить своё недолгое пребывание в мире живых. Как и во многих армиях в истории, командование Астра Милитарум уже давно пришло к выводу, что солдаты должны бояться офицеров больше, чем врага, и что может быть лучше для того, чтобы вселить страх перед Богом-Императором в сердца мужчин, женщин и детей, стоящих под ружьём, чем сделать из некоторых из них показательный пример?

Казни одного, чтобы устрашить тысячу — эта древняя максима Эпохи Терры несет в себе вечную истину. Мудро и достойно восхищения карать повинных особо крайними мерами, поскольку ужасающее наказание — это не только осуждение их личных грехов и порченной крови, но и добродетельный повод поучать наблюдающие сие действо массы строгими инструкциями и наставлениями. Не сомневайся и не отворачивайся, глядя на акт разрушения человеческого тела, который ты узришь собственными глазами, ибо то же самое может случиться и с тобой, о ничтожный человек! Этим казнённым преступником вполне можешь оказаться и ты, если не будешь прислушиваться к приказам своего начальства, не будешь знать отведённое тебе место и какой силы тебе следует бояться больше всего остального! Знай, что Империум Человека безжалостен и неумолим, ибо наследственные грехи предков человека непростительны, и потомки Древнего Человека должны быть наказаны за них до девятисоттысячного поколения!

Более того, предпочтительно, чтобы было разорвано на части не только тело человека, но и его душа. Пусть будет двойной ужас. Пусть будет более глубокий страх за бессмертный дух, обитающий в нашей плотской форме. Если ничтожный человек начинает бояться властителя за его способность лишать своих подданных загробной жизни или отправлять их грешные души в Ад, то тем лучше.

Одним из таких наказаний, которое опирается на широко распространённые суеверия во многих человеческих культурах, является способ казни, наиболее известный под названием «пушечный ветер», проще говоря — казнь артиллерийским орудием. Это прекрасный пример того, как в Эпоху Империума человеческое сострадание ослабевает, столь же сильно, сколь и бессердечно.

«Пушечный ветер» — это метод казни, при котором жертву привязывают к жерлу орудия, из которого затем производится выстрел. Настоящие снаряды использовать не обязательно, поскольку холостого выстрела будет вполне достаточно, чтобы уничтожить тело виновного грешника. Обычно жертву фиксируют спиной к дулу, но в иных вариантах к пушке её обращают грудью или животом. Вариации на эту тему включают в себя привязывание осуждённых вниз головой или даже запихивание их в ствол, если калибр орудия достаточно велик, чтобы позволить это сделать.

Что касается стандартного положения жертв, когда их привязывают спиной к жерлу пушки, то при выстреле головы казнимых взлетают высоко вверх, прямо в небо, а ноги падают на землю под дулом пушки. Остальная часть тела будет полностью разнесена взрывом, и на землю посыплется дождь из измельчённых окровавленных останков. Иногда зрители даже получают лёгкие ранения от разлетающихся осколков костей. Аналогичное «пушечному ветру» наказание заключается в привязывании осуждённых к ракетам, которые затем запускаются в воздух и, желательно, в направлении позиций противника, если казнь происходит на фронте.

Уничтожение тел виновных и рассеивание любых их телесных останков по обширной территории выполняют важную духовную функцию во многих человеческих культурах по всему Империуму, поскольку это предотвращает любые похоронные обряды, помогающие душам казнённых отправиться в их опасное путешествие. Таким образом, смерти в этой юдоли страданий недостаточно, поскольку осуждённые должны быть лишены не только жизни, но и вечной загробной жизни, что сродни распространённой в Империуме практике осквернения могил иноверцев. Этому отрицанию любой возможной для жертв загробной жизни также способствует обычное зрелище хищных птиц и других крылатых пожирателей мертвечины, кружащих над местом казни и даже пикирующих вниз, дабы поймать летящие в воздухе куски человеческой плоти. Ещё одним фактором, сводящим на нет любые возможности проведения погребальных обрядов над телами осуждённых, является широко распространённое явление, когда собаки или иные подобные им существа, слоняющиеся вокруг, устремляются к месту карательной бойни, дабы пожрать деликатесы из человечины, разбросанные вокруг в результате взрывной казни.

Таково особое военное наказание, применяемое к предателям, дезертирам, мятежникам и недовольным. Во многих полках Имперской Гвардии расстрел из пушки постигнет любого, кто заснёт на своем посту, в то время как в других это наказание за богохульство или дезертирство. Телесное разрушение, достигаемое путём выстрела из пушки осужденным грешником — это лишь одно из многих типов драконовских наказаний, которым подвергаются провинившиеся Имперские солдаты в составе Астра Милитарум, а также в бесчисленных Силах Планетарной Обороны.

Сколько раз сотни или даже тысячи людей были одновременно разорваны на части мощными артиллерийскими батареями, являя собой великолепную демонстрацию Правосудия Империума огромным толпам зрителей? Сколько раз пушечная казнь служила для плебейской паствы предостерегающим примером того, что может с ними случиться, жестоко обрывая мрачную жизнь осуждённых мужчин, женщин и детей? Сколько раз были уничтожены тела, в то время как другие части взлетали высоко в воздух, разлетаясь брызгами крови и ошмётками плоти? Это незабываемое зрелище и поучительный урок жестокого наказания. Но, в конечном счёте, пушечная казнь — это всего лишь один из многих инструментов в обширном арсенале Имперского демоцида.

Пусть пробудятся жестокие деяния, когда ничтожный человек согрешит против своего благочестивого правителя, восседающего в сияющем великолепии на Золотом Троне Священной Терры! Пусть дикость вырвется на волю лавиной насилия, дабы обрушиться на жертвенных агнцев скорби, приготовленных из грязных и мерзких дезертиров, не желающих жевать колючую проволоку, как им это уготовано в жизни. Будем же жестоки и не прислушаемся к шёпотам, обвиняющим нас в варварстве, ибо жизнь — это не годы, а дела, и за злодеяния грязных грешников должно быть воздаяние жестокого кровопролития!

Таким образом, эта гниющая межзвёздная империя, этот "последний щит человечества", на самом деле сама по себе является адским режимом массовых убийств. Империум сполна достоин порицания за свои контрпродуктивные злодеяния, которые в конечном счёте и обрекли Человечество на застой и постоянную потерю технологий и знаний. В каком-то смысле, Империум Человека можно сравнить с неудачным договором о самоубийстве. Не ищите добра в чудовищных владениях Его Божественного Величества, ибо здесь вы не найдёте ничего, кроме зла, которое творят люди. В этой Вселенной нет чёрного и белого — есть только разные степени тьмы, зла и безумного насилия. Никакой надежды. Только война.

Взгляните открытыми глазами на первобытную жажду крови, гноящуюся в сердце человека, и осознайте, что никакой террор и кровавая расправа над ближними своими не смогут обратить вспять упадок могущества Человечества в Галактике Млечный Путь в эту регрессивную Эпоху Империума. Никакое жестокое возмездие не сможет спасти наш вид от когтей проклятия. Никакое количество лихорадочной жестокости и безумной порочности не может переломить тёмную волну хода событий, поскольку великая игра за господство над Галактикой требует не только дисциплины, силы воли и самопожертвования, но и восхождения на более высокие уровни благодаря хитроумию и гениальности изобретателя — и именно эти качества полностью мертвы и совершенно отсутствуют у тупых наследников далёкой великой истории предков нынешнего человечества.

И поэтому ограниченные фанатики Божественного Владыки Человечества продолжают спотыкаться, наказывая друг друга с предельной жестокостью на затухающем космическом шествии этого колосса на глиняных ногах, в то время как Империум Человека, шатаясь, всё ближе приближается к забвению.

По мере того, как шансы на выживание власти Империума и его человечества становятся всё меньше и мрачнее, в мясорубку поступает всё больше мяса и ресурсов в соответствии с нарушенным уравнением увеличения затрат, и всё более суровые наказания применяются по мере того, как нарастает отчаяние тиранических правителей Святой Терры и всех её обширных владений. Империум медленно проигрывает, и самые разумные среди истинных повелителей Его священных владений меж звёзд уже осознают эту истину о неминуемом надвигающемся падении, даже несмотря на то, что они никогда не осмелятся высказать вслух такие нелояльные и откровенно еретические мысли. Империум Человека, возможно, и могущественен, но, как и всё в этом мире, относительно недолговечен.

Таким образом, человечество подвергает себя шквалу ужасных наказаний, ибо в самом мрачном будущем не может быть места слабости. Когда-то Древний Человек был многообещающим потомком Старой Земли, покорителем звёзд и бесстрашным исследователем Вселенной. Теперь же его далёкий потомок полностью деградировал, и вот безумный человек в эпоху Империума оказывается прикованным к жерлу собственной пушки — его гибель неизбежна, его конец невыразимо жесток.

И всё это произошло в эпоху бессмысленной бойни, во времена самого чёрного ужаса, в эпоху роковой погибели.

Таково будущее, которое ожидает всех нас.

Такова судьба нашего вида.

Таково безумие человека.

Это Сорок Первый Миллениум, и в нём есть только бойня…

Источник — https://www.deviantart.com/karaknornclansman/art/Blowing-From-A-Gun-873707581

Каратели Векта

Фигуры имели характерные гладкие очертания призрачных стражей и призрачных повелителей — охранных конструкций, которые создавались и оживлялись эльдарами искусственных миров, чтобы вмещать в себя души умерших. Пестрый как во сне протиснулся сквозь трещину в стене. Когда плененные в машинах души почувствовали его присутствие, гул скорбных мысленных голосов стал более лихорадочным. Пестрый решительно старался вытеснить их из своей головы.

Приглядевшись, он понял, что механизмы не были призрачной стражей искусственных миров. Они во многом походили на них в эстетическом плане, но, несомненно, были сконструированы руками комморритов. Обычные для искусственных миров тонкие и гладкие очертания были утяжелены массой дополнительной брони и вооружения. У многих были удалены некоторые из длинных конечностей, чтобы они оставались быстрыми и поворотливыми, несмотря на добавочный груз из клинков и энергетических излучателей. Их традиционно эльдарские компактные формы были принесены в жертву большей мощности. Эти комморритские копии как будто во всем брали за основу изначальный дизайн и делали его более агрессивным и напряженным.

Машины были сконструированы из призрачной кости и иных психопластических материалов, какие скорее можно было ожидать увидеть на искусственном мире. Темные сородичи не обладали умением создавать призрачную кость и имели ограниченные способности к приданию ей формы. Однако уникальные свойства этих материалов делали их весьма ценными для комморритов. Каждый кусок призрачной кости, пошедшей на создание этих механизмов, мог быть лишь похищен с искусственного мира или из самой Паутины. Содержимое подземелья представляло собой невообразимую гору награбленного богатства, но не это потрясло Пестрого больше всего.

В панцири конструкций были встроены гроздья камней духа. Каждая из боевых машин была снабжена дюжиной, а то и больше, сияющих самоцветов, утопленных в их блестящих металлических телах вокруг лбов и плеч. Пестрый знал, что в каждом из таких камней находится душа, пойманная в момент смерти, чтобы уберечь ее от хватки Той, что Жаждет. Это означало, что их самым мерзостным образом похитили из места упокоения, что было даже хуже, чем разграбление могил — это было самым настоящим порабощением мертвых.

Конечно, имелись прецеденты подобного, ведь камни духа считались в Комморре редким и ценным товаром, как и призрачная кость. Их крали, их собирали, из-за них сражались, из них делали психически заряженные артефакты, которые комморриты не умели создавать как-то иначе.

— Сколько… сколько их здесь? — оторопело спросил арлекин. Ряды блестящих конструкций тянулись далеко в глубины подземелья. Боевые машины, находившиеся ближе всего к поврежденной стене, где он сейчас стоял, упали от удара и теперь лежали беспорядочной кучей, из которой торчали изогнутые ноги и орудия. Голубой свет и дымка не давали разглядеть, сколько их еще стоит дальше. Возможно, их там были сотни или даже тысячи.

Вопрос Пестрого не получил ответа. Он осознал, что кабалит не стал входить внутрь, и снаружи его уже не было видно. Пестрый помотал головой, пытаясь удержать в стороне настойчивые и болезненные голоса мертвых, чтобы сохранить мышление ясным. Сокрушительная правда заключалась в том, что он ничего не мог сделать, чтобы помочь пленным духам. Даже заполнив все карманы, он не высвободил и тысячной доли камней душ, и кабалиты, разумеется, не дали бы ему уйти и с такой малой толикой всего этого богатства.

Пестрого вдруг осенило воспоминание о том, что сказала ему леди Малис во время поединка под огненными каскадами: «Асдрубаэль Вект неравнодушен к оружию. И более всего он любит оружие неожиданное, опустошительное, непреодолимое».

Оружие. Боевые конструкции, выстроившиеся перед ним (Пестрый отказывался думать об этих извращенных пародиях как о призрачных стражах), несомненно, стали бы неожиданными и опустошительными. Многие орудия комморритов были бесполезны против врагов, которые не истекали кровью и не чувствовали ни боли, ни страха.

Пятясь, Пестрый покинул залитый голубым светом склеп, чувствуя себя очень одиноким и очень трусливым. Перед ним была чудовищная несправедливость, но он не мог — не смел — ничего сделать, чтобы хотя бы попытаться ее исправить. К своему удивлению, он обнаружил, что кабалит все еще ждет его снаружи. По выражению глаз воина Пестрый понял, что храбрость его подвела и что он не смог проследовать за арлекином внутрь.

— Сколько их? — снова спросил Пестрый, не чувствуя слов. Это было все, о чем он мог подумать, слишком ошеломленный скорбью от того, что увидел. Кабалит, видимо, неправильно понял вопрос.

— По меньшей мере двадцать, — сказал он. — На нижних ярусах откапывают и другие. Большая часть тех, что здесь, наверху, сохранилась в целости, поэтому мы с ними быстрее разобрались.

— Двадцать? — недоуменно переспросил Пестрый. В подземелье было куда больше двадцати конструкций.

— Двадцать подземелий — ну, то есть, включая и это.

Пестрый сморгнул и несколько раз прочистил горло, переваривая новость.

— Ты знаешь, что в них хранится? — наконец спросил он.

— Да, конечно, это Каратели Векта, — уверенно ответил кабалит. — Никто уже сто лет не видел даже одного из них. Кто бы подумал, что все это время они были прямо здесь, в городе? Да еще и такая прорва…

Кабалит улыбнулся, и Пестрый ощутил острое желание прикончить его за это. Глупый самодовольный ребенок, столь наслаждающийся своей жестокостью, заслуживал того, чтобы его стерли с лица бытия. Арлекин быстро шагнул вперед, но успел подавить свое желание. Кабалит отшатнулся, а затем с вызовом уставился на него в ответ.

— Мы сделали то, что приказал верховный властелин, мы выполнили свою задачу! — ощерился он. — Если тебе это не нравится — иди поговори с Вектом!

— Может быть, я так и сделаю, — ледяным тоном ответил Пестрый. — Теперь скажи мне точно, откуда они все взялись?

Кабалит с растерянным видом оглянулся на вход в подземелье.

— Откуда мне знать? С искусственных миров? Немало ж надо было их пограбить, чтобы собрать все эти машины.

Пестрый почувствовал желчный вкус во рту от этой мысли. Он вспомнил мертвые искусственные миры, дрейфующие в пустоте, лишенные душ, когда-то переполнявших их бесконечные циклы. Он вспомнил ужасающие акты возмездия, которые предпринимались против тех, кто совершил столь отвратительные злодеяния, но наказать не значило предотвратить, и наказать можно было не каждое преступление. На протяжении тысяч лет темные эльдары охотились на своих сородичей точно так же, как охотились на всех остальных живых существ в Галактике. Асдрубаэль Вект собрал плоды их трудов и превратил их в оружие, чтобы удерживать под контролем свой собственный народ.

Вект.

Всегда Вект.

Прежде Пестрый чувствовал, что начинает понимать великого тирана, пусть хотя бы немного, и, возможно, даже ощущал неуловимое уважение к той абсолютной уверенности в себе, которую демонстрировал Вект. Не он нуждался в городе, но город несомненно нуждался в нем, чтобы продолжать свое существование. Не будь Векта, Хаос и катастрофы давным-давно бы поглотили Комморру. Она жила благодаря его власти, с этим нельзя было поспорить, но в этот миг Пестрый не мог чувствовать к нему ничего, кроме ненависти.

— Я должен идти, — сказал Пестрый. — Я…

Речь арлекина прервалась оглушительным шумом из подземелья. От серии громких звуков, похожих на взрывы, он дернулся и резко развернулся, ожидая увидеть перестрелку. Но вместо этого оказалось, что громадный замковый механизм, запирающий двери подземелья, начал поворачиваться. Пыль сыпалась с его концентрических колец, пока те вставали в нужное положение, издавая отдающийся эхом металлический грохот. Пестрый повернулся обратно к кабалиту и выкрикнул одно-единственное слово, перекрывая шум:

— Беги!

Леди Малис вернулась на Центральный пик с прискорбно уменьшившейся свитой кабалитов. «Рейдеры» и «Яды» проскользнули во врата, зияющие в боках крепости, без фанфар и приветствий. Все наблюдатели сейчас сконцентрировались в других местах — на осаде крепости Белого Пламени и восхождении Аэлиндраха. Те немногие, кто заметил, как корабли кабала Ядовитого Языка входят в причальные рамы, не обратили на них большого внимания, а еще меньше — на горстку пленников, которых Малис привезла с собой.

Несмотря на явное безразличие лакеев Векта, Малис была вызвана на личную встречу с тираном всего через несколько минут после прибытия на Центральный пик. Она с досадой подумала, что ее надежды на то, что ее довольно-таки мелкое задание останется незамеченным на фоне более грандиозных событий, оказались чрезмерно оптимистичны, как она и предполагала. Насколько она могла сказать, ее миссия в Зловещем Валжо была разочарованием. Она нисколько не разделяла энтузиазм, который, судя по всему, испытывал по поводу результатов верховный властелин. Потом прибыли тяжеловооруженные подразделения кабалитов Черного Сердца, забрали пленных и незамедлительно эскортировали Малис к владыке.

Ее привели к спиральному пандусу из ртути, который с невероятной скоростью перенес ее в недра громадной крепости. Малис была заинтригована сменой сцены. В Центральном пике, как характерно для обычной крепости, нижние ярусы были отведены под арсеналы, темницы, пыточные и арены. Всякий раз, когда она встречалась с Вектом, это происходило где-то на более высоких уровнях. Она начинала подозревать, что Вект получает удовольствие от своей богоподобной отстраненности, управляя городом буквально с вершины мира. Случилось нечто, что заставило верховного властелина отступить от привычек.

Неприятный и очевидный вывод заключался в том, что ее ведут вниз для наказания или, по меньшей мере, некоего осуждения. Малис мысленно подготовилась к тяжкому испытанию. Спастись было невозможно, она позволила себе чрезмерно отвлечься на арлекина, и Вект, несомненно, все об этом знал. Почему он это подстроил, она не могла сказать — возможно, это была некая проверка. Если так, то она, пожалуй, хотя бы частично прошла ее, потому что вообще смогла вернуться на Центральный пик.

Она обнаружила Векта в помещении с низким сводчатым потолком, где все свободное место занимало трехмерное изображение Комморры, вычерченное парящими в воздухе нитями света. Вект стоял посреди него, как какой-то немыслимо громадный монстр, бродящий по тысячам кубических километров пространства.

— Ты вернулась, — заметил Вект, не поднимая взгляд, — и, судя по тому, что мне сказали, можешь показать лишь малый, хотя и ценный результат своих трудов.

Малис глубоко вздохнула.

— Да, я вернулась, но мало что могу показать. Чего бы это ни стоило, но я привезла всех уцелевших в Зловещем Валжо — живыми и нетронутыми, как ты и приказал.

Вект как будто не обратил внимания на ее слова — его внимание было сконцентрировано на крошечной точке внутри светового города. Малис восприняла некоторые из отображаемых деталей как данность, но многое ей было незнакомо. Изображение демонстрировало город целиком, во всем его колючем эклектичном великолепии; он походил на уплощенного морского ежа с изгибающимся рогом Центрального пика на вершине и тупыми когтями причальных отрогов, выступающими по окружности. Отдельные участки были окрашены в разные цвета в соответствии с тем, кому были верны эти районы. Центральный пик и большая часть Горы Скорби имели пурпурный оттенок. Одна крошечная секция Верхней Комморры горела упорным, сердитым красным цветом, обозначая крепость Белого Пламени, что продолжала противостоять Ситраку. Этот диссонанс эхом повторяли многочисленные яркие угольки на средних ярусах, в остальном окрашенных серым — известные восставшие кабалы, достаточно оппортунистичные, чтобы открыто объявить о себе. Нижние две трети города были скрыты тьмой и представляли собой лишь скелетоподобный каркас известной топографии Нижней Комморры, практически лишенный обычных индикаторов. Малис отметила, что Зловещий Валжо, веретенообразный выступ, что висел на нижней стороне города и был невидим в таком масштабе, находился где-то далеко в глубине затемненных территорий.

— Я уверен, у тебя есть масса оправданий, которыми ты хочешь поделиться со мной, — без интереса пробормотал Вект, фокусируя внимание на другой крошечной точке. — Приступай.

Малис знала, что Асдрубаэль называл «оправданиями» факты, которые ему не нравились. Само по себе употребление этого слова не было непременно фатальным — по мнению Векта, в мире существовали как плохие, так и хорошие оправдания. И все же верховный властелин давал ей понять, что ее позиция уже довольно шатка.

— Заключенные вырвались из камер во время Разобщения. Начался… бунт, который был усугублен вмешательством некоторых сущностей из-за пелены. Когда я добралась туда, в живых осталась лишь горстка узников. Остальные погибли или слишком обезумели, чтобы представлять собой какую-либо пользу.

Вект метнул на нее холодный взгляд, впервые посмотрев ей в глаза.

— Я разочарован тем, что ты сочла необходимым принять это решение вместо меня, — сказал он. Малис подумала, что он выглядит уставшим, даже старым, но его глаза по-прежнему горели мрачной жестокостью. Через миг верховный властелин перевел взгляд на миниатюрный город и пробормотал: — Продолжай.

— Асдрубаэль, сумасшедшие буквально отгрызали себе конечности или поджигали самих себя, — с некоторым раздражением ответила Малис. — Они были затронуты пустотой, поверь мне, ты бы вряд ли захотел видеть их на Центральном пике. Как бы то ни было, мы вывели остальных, несмотря на то, что чрево Аэлиндраха разверзлось и изрыгало нам на головы всех мандрагор на свете.

Вект протянул руку с длинными ногтями и прикоснулся к многочисленным ярким точкам, похожим на самоцветы, которые парили внутри топографической карты Комморры. Под кончиками его пальцев развернулись крошечные вереницы символов.

— Ты, конечно, преувеличиваешь, — сказал верховный властелин, — хотя я соглашусь, что Аэлиндрах в последнее время стал куда более значительной угрозой. На самом деле, все мандрагоры на свете явно свалились не на твою голову — я бы сказал, что большинство из них оказалось на моей. Продолжай.

— Это все, что я могу сказать, — осторожно ответила Малис. — Я сделала то, что ты приказал, и вернулась, также согласно твоим приказам… Ты в самом деле веришь, что мандрагоры на что-то способны?

— В обычных условиях — нет. Но то, во что я верю, здесь не играет роли — они стали угрозой, потому что начали верить в нечто иное. Шут был прав.

— Арлекин? Ты послал его за мной — он пытался предостеречь меня? Если так, то благодарю, Асдрубаэль, я не думала, что тебе по-прежнему есть до меня дело.

Вект наградил ее обжигающим взором, по-прежнему двигая пальцами по карте.

— Нет, я не посылал его предупредить тебя. Я не посылал его и фехтовать с тобой, на это ты пошла по собственному выбору.

Малис осознала, что Вект пытается вынудить ее защищаться, отвлекает ее внимание… от чего?

— Шут преследовал меня, — ответила она с легкой примесью возмущения. — Я не могла с этим смириться, верно? Я защищала безопасность своей миссии, а следовательно, и твои планы, о верховный властелин.

Вект без интереса пожал плечами и снова повернулся к светящимся точкам. Малис видела, что внимание тирана было сфокусировано на где-то двадцати из них. Один за другим крошечные огоньки меняли цвет с янтарно-желтого на пульсирующий голубой. Огни мигали в унисон, и чем больше их изменялось, тем яснее становилось, насколько их много — целый каскад узловых точек в трехмерном пространстве. Малис осознала, что их больше, чем двадцать — десятки, может, и сотни, повсюду от Центрального пика до глубин под Нижней Комморрой.

— Что ты делаешь, Асдрубаэль? — спросила Малис голосом, в который закрадывалась легкая тревога. — Ты ведь не планируешь уничтожить город, не так ли? Борьба еще не окончена, нет нужды в настолько радикальных мерах.

Ее возражение вызвало у Векта смешок.

— Ты права, нет, — признал он. — Пока еще нет. Это средство чуть более целенаправленное, чем разрушение всей Комморры.

Великий тиран шагнул назад, выйдя из парящей картины города, и помпезно взмахнул рукой. Шарики света перестали мигать и превратились в созвездие ровно горящих льдисто-голубых искр. Малис почувствовала, как под ногами начал дрожать пол.

— Чуть более целенаправленное, — с некоторым удовольствием подчеркнул Вект, — и куда более эффективное.

Когда Вект взмахнул рукой на Центральном пике, в сотни стазисных хранилищ по всему городу проникли последние коды безопасности. Монолитные магнитные замки, которые не двигались уже много веков, закрутились в кожухах и раскрылись со звуком, похожим на звон погребальных колоколов. Двери толщиной в метр начали медленно раскрываться, издавая низкий громовой скрежет, что отдался дрожью от вершин Центрального пика и до самых глубин Нижней Комморры. Тысячи гладких боевых машин, погребенных в подземельях, встрепенулись, пробуждаясь ото сна. Замученные и обезумевшие призраки, обитающие в их оболочках, проснулись, увидев рассвет нового дня, который сулил лишь предательство и ужас.

Древние герои, простые граждане, травмированные ветераны, невинные, преступники, сумасшедшие — все стали едины внутри кошмарных манекенов, в которые их замуровали. Когда их композитные сознания полностью очнулись, вымыслы и ложь начали подгонять их вперед. Бесконечная война, которую они вели, для каждого была своей, отдельной версией реальности. Одни видели, как выходят из своих склепов в блистающий под золотым солнечным светом город, осажденный кошмарными чудищами. Другие видели лишь окутанное дымом поле боя, снова наполненное смертными врагами из прошлого. Некоторые из пленных духов считали, что сражаются, дабы защитить давно умерших возлюбленных, другие — что им наконец-то выпала возможность отомстить, для иных же достаточно было безрассудного страха или дикой жажды убийства, чтобы обрушить свою ярость на смертных.

Сверкающие конструкции, маршируя, вышли из подземелий в город, их длинные конечности двигались с текучей уверенностью, словно живые. Им немедленно начали сопротивляться: заразные ур-гули, черные как смоль мандрагоры, повстанцы-кабалиты и беглые рабы инстинктивно начали атаковать новую угрозу, появившуюся среди них. Поначалу враги Векта сражались и умирали, не понимая, что выступило против них.

Порт Потерянных Душ на причальном кольце был захвачен беглыми. Когда грянуло Разобщение, там как раз разгружали баржи, битком набитые рабами, в числе которых были тысячи натренированных бойцов, взятых в плен специально для использования на арене. Объединившись благодаря отчаянию, случаю и общей ненависти к комморритам, они оказались серьезной силой. Кабалы-оппортунисты, которые хотели единолично завладеть портом, провели несколько пробных атак. Каждая была решительно отражена массами полуголых дикарей с безумными глазами, что вооружились винтовками и клинками, взятыми из мертвых рук поработителей.

Каратели Векта стягивались к порту, как будто их действиями управляло бессознательное стремление убивать врагов, не принадлежащих к эльдарам. Захваченное оружие рабов мало чем могло навредить металлическим панцирям боевых машин, в то время как искажающие кнуты и монокогти Карателей с легкостью прореживали их ряды. Дисциплина, сколько бы ее не было, нарушилась, и рабы разбежались кто куда — некоторые забаррикадировались внутри порта, другие разбились на банды, чтобы убраться из него подальше. Немногие попытались сдаться длинноногим, скользким от крови конструкциям. Каратели выследили и казнили всех их до единого.

На ярусе Йолоск архонт Ксхубаэль объявила своей свите из мелких архонтов, что намерена выступить на стороне Иллитиана. Не все приветствовали это решение, и некоторым пришлось заткнуть рот. В коридорах и палатах владений Ксхубаэль начались короткие и свирепые схватки, отчего ее воины оказались разрознены и дезорганизованы. Она не знала, что фундамент ее цитадели в Йолоске опирается на давно погребенный склеп Карателей. Ее стены затряслись и осыпались, когда боевые машины пробили себе путь на поверхность. Последним, что увидела Ксхубаэль, лежа под кучей упавших обломков, были стальные воины с руками и ногами, словно лезвия ножей, которые выбирались из провала, чтобы оборвать ее жизнь.

В затененных глубинах, захваченных Аэлиндрахом, мандрагоры и ур-гули снова и снова набрасывались на смертоносные автоматы из засад. И каждая оканчивалась одинаково: в отчаянной рукопашной неумолимые и безустанные враги истребляли созданий тени толпами. Они добились некоторых успехов благодаря численности, отдельных Карателей удавалось свалить и растерзать на куски, но цена каждой такой небольшой победы была слишком страшна даже для ур-гулей. Меньшие преграды, воздвигнутые Вектом в верхнем городе, по-прежнему удерживали детей Аэлиндраха загнанными внутрь невидимого лабиринта. Безжалостная атака Карателей погнала их в обстреливаемые просторы вокруг крепости Белого Пламени и пропитанный кровью фундаментальный слой под ней.

Побежденные бойцы всюду проклинали ужасные орудия, которыми была вооружена новоприбывшая армия, и ее натиск, казавшийся неудержимым. Вскоре распространилась весть, что Вект призвал неупокоенных мертвецов, чтобы они стали его войском против живущих.

Глава 1. Часть 5.

"Илита"

Орес'ка медленно шел по темным коридорам одного из многочисленных зданий. По счастливой случайности он приземлился всего в нескольких кварталах от места встречи."Доберусь туда первым и зачищу все". Предаваясь своим мыслям таусёнок не заметил, как вышел в большую комнату. "Похоже на какой-то... концертный зал что-ли?" Орес'ка был прав.  Раньше здесь действительно выступали артисты и певцы. Сложно сказать было ли в этом зале что-то, что отличало его от множества других аналогичных, ибо в данный момент он представлял собой руины. Кресла валялись повсюду, правая стена была полностью завалена, а на месте сцены зияла огромная дыра. "Хмм... интересный момент. Ни Империум, ни эльдар вроде не использовали артиллерию. Так почему же это зал в таком состоянии. Возможно его строили ультрамарины и специально сделали так, чтобы в случае войны, зал быстренько менялся, чтобы соответствовать. Хотя, откуда у них такие технологии. Непонятно". Тау сел на одно из немногих оставшихся кресел и призадумался. Он настолько сильно ушел в себя, что не сразу понял, что его зовут.

- Эй ты, глупый Мон-кей! Ты явно страх потерял, раз решил вот так просто, в одиночку прийти сюда!

Орес'ка медленно повернул голову. В дверном проёме стоял эльдар. В руках у него лежали два меча, а форма выдавала в нем экзарха баньши.

- Подготовь своё сознание к смерти,- эльдар стал в пафосную боевую стойку.

-Кх...Кхх...Пх...Пхахахахахаххахахах,- Орес'ка упал на пол и начал кататься.

-Тебе смешно!?

-Хахахахх... конечно...хахахах...смешно... Ты башьши - мужик, - и тау вновь начал смеяться

- Ну, это, как бы, вроде, так сказать, - Баньши замялся,- вроде как, нормально. Каждый эльдар может выбрать любой путь.

-Да,да согласен, - тау стал серьёзным, - но знаешь, проблема в том, что твой выбор менее смешным не становиться,- Орес'ка снова заржал.

-Гррр... я прошел отличную подготовку. Я элита войск. Тебе не стоит недооценивать меня.

-Да, я и не сомневаюсь в твоём скилле готовки или стирки. Наверняка тебя боится вся грязная одежда. Кстати, я тут испачкал немного рукав, посоветуешь что-нибудь.

- Да, есть хороший отбе...Кхм... Точнее, откуда мне знать. Я воин и я убью тебя, - Эльдар пошел в атаку.

- Смотри ноготь не сломай, - Орес'ка достал меч.

Эльдар остановился.

-Ты - тау.

- Ну, да, а что?

- И ты достал меч.

- Ну, да, а что?

- Да ничего, просто это было реально неожиданно.

- Аааа.... ну может продолжим?

-Давай.

И их мечи скрестились. Поначалу никто из оппонентов не мог одержать верх. Но вскоре тау понял, что несмотря на то, что он достаточно долго готовился, ему все равно не хватит сил совладать с этим врагом. Эльдар слишком хорошо фехтовал. И, как продолжение его мыслей, баньши резким движением выбил меч из рук тау и уже замахнулся для последнего удара. Но таусёнок сумел увернуться от удара и со всей дури влепить ногой прямо по мизинцу эльдара.

-АААА... сука, больно же,- Элитный воин стал прыгать на одной ноге, - я тебе голову за это снесу.

Вот только Орес'ка уже не было рядом. Оглянувшись по сторонам и окончательно убедившись в том, что тау исчез, эльдар сказал:

-Что такое, Таусенок? - баньши медленно прогуливался перед бывшей сценой,- неужели до тебя дошло, что было безумием с твоей стороны, начинать этот бой.

-Безумие? Нет, это - ИМПЕРИУМ! - Орес'ка стоял на груде камней, возле целой стены, и показывал пальцем на эльдара.

Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга. Затем эльдар разорвал тишину.

-Эммм... Сейчас должно что-то произойти?

-Нет, с чего бы?

-Ну... просто ты так пафосно крикнул.

-Да, не... это я просто. А вот сейчас, - Орес'ка резко достал нож и перерубил веревку, которую эльдар раньше даже не замечал, - должно!

" Чёрт, люстра!"  Башьши быстро сделал тройное сальто назад и запрыгнул на балкон. " Этот глупый тау думал, развести меня, но я слишком умён для этого".

-Эй, дебил!

Эльдар посмотрел на тау.

-Тут нет люстры.

-Что...

-Удачного полёта!

Орес'ка нажал на детонатор. "Твою...", - додумать башьши не дал взрыв. Его тело вылетело через дыру. Элитный воин даже не успел разглядеть бомбы, которые тау предусмотрительно закинул на балкон. А аколит, схватив на ходу свой меч, счастливый побежал к точке встречи, на ходу крича: "Первая кровь!"

ваха по русски