тау варп

Часть бэка, которая доступная только в коллекционном издании второй части Психического пробуждения

Раздел второй. Ситуация на Востоке: Империя Тау

Восточная Окраина. Испокон веков будучи территорией, которую имперское влияние практически не касалось, она меньше всего пострадала от падения Империума (ни единого мини-империума не возникло на руинах тамошних имперских миров). Этот район космоса с течением времени всё больше и больше погружался в варварство и анархию. Однако, деятельность Флота-Улея Кракен и, позднее, Флота-Улья Талос, практически опустошила Окраину. Вскоре, Новый Пожиратель пришёл с запада, уничтожая тысячи миров. Сотни тысяч цивилизаций были стёрты с лица земли. И когда полчища монстров ушли, от Восточной Окраины остались лишь осколки. Несть числа мирам, от которых остались лишь мёртвые куски камня.

Конечно, как и с любыми бедствиями и геноцидом, история и жизнь не исчезли окончательно. Некоторые расы, а порой, даже целые империи умудрились избежать разрушения – будь то через хитрость, везение, либо просто благодаря чистой кровожадности. Самым крупным из выживших государств была Империя Тау. Дело в том, что поскольку Тау не использовали «глубокий» варп для путешествий, бурные варп-штормы по всей галактике мало на них повлияли. Встретив слабое сопротивление, Тау совершили ряд экспансий в разных направлениях. Последним жителям гибнущих цивилизаций их оптимистические взгляды казались откровенно не от мира сего. Однако этот наивный идеализм и надежда вскоре угасли, как это всегда и бывает. Куда бы они не направили свой взор в надежде принести Высшее Благо, лишь молчание мёртвых пустынь встречало их. Тау приняли своё наследство. Галактика, доставшаяся им, была галактикой пепла. Пепла и ледяной печали.

Примерно в М43, во время экспансий восемнадцатой и девятнадцатой сфер, политика Тау начала понемногу меняться. Эфирные более не предлагали цивилизациям возможность присоединиться к Высшему Благу. Это решение было принято на Совете Аун, в 234.М43 (под председательством самого Аун’Ва). Оно было следующим: другие расы допустили уничтожение своих миров и сражались друг с другом, даже когда единство было единственным путём к спасению. Иными словами, они должны быть подчинены путём насилия, а их народами будут править единственные существа, способные мыслить здраво, мыслить духовно – Эфирные.

В 003.М44, около полутора века спустя после начала экспансии сотой сферы, Империя Тау растянулась от мёртвых миров Ичара до воющих пустынь Альсанты. Всего в состав империи вошло около двух дюжин секторов, состоящих из едва тысячи миров. Около 55% этих миров были мертвы. С течением мучительно медленных процессов терраформинга(в которые входила постоянная бомбардировка специально созданными водорослями и различными пекоидными удобрениями, что всё равно требовало тысячелетий, чтобы миры вновь стали пригодными для жизни), Тау начали становиться всё более и более нетерпимыми к чужакам. Например, другим расам было запрещено участвовать в выборах различных государственных институтов своих Септов и их постепенно выселяли в самые худшие жилищные условия. Это была Империя Тау, и Тау хотели, чтобы все это понимали. Другие расы были низшими расами, ибо кто, как не они, разрушили рай своими войнами.

Сообщения были медлительны, но часты в этой разросшейся Империи. Без астропатов, они полагались на миллиарды связных дронов и систему почтовых катеров, которые постоянно скакали между Септами, покидая «мелкий» варп только для того, чтобы передать сообщения. С расширением границ Империи, развивалась и технология. Их флот получил более тяжёлое вооружение и бронирование. Ограниченное использование клонирования и генной инженерии открыло новые горизонты в медицине, и теперь каждый Тау имел доступ к множеству образцов клонированной крови, конечностей, и даже глаз. Достижения в отрасли робототехники позволили построить первый целиком управляемый дронами боевой компьютер в 103.М44. Импульсное оружие стало надёжнее и эффективнее, что позволило создать технику и боевые скафандры невиданного доселе качества. В сегментуме Темпестус Тау были центральной фигурой.

Однако, несмотря на все перспективы единства и серьёзные усилия, Империя Тау не могла сохранять целостность. Космос был слишком велик, а корабли слишком медленны. В некоторых Септах послы из столицы были крайне редким явлением, в то время, как на другими был развёрнут плотный контроль правящей касты. Однако, большинство продолжало следовать креду Высшего Блага в трактовке Аун’Ва и консервативного Совета Эфирных. Было, однако, два важных исключения.

Анклавы, колонии Тау, отрезанные от Империи варп-аномалиями в позднем М41, оказались в полной изоляции в 42-м тысячелетии, когда аномалия превратилась в бушующий варп-шторм. Об Анклавах ничего не было слышно до М43, когда сообщение между Септами было восстановлено. За это время Анклавы кардинально изменились. Без Эфирных, Анклавы стали управляться Кастой Огня. Они отказались от самой концепции Высшего Блага. Лишь мрачная решительность и сила давали шанс выжить в этой враждебной галактике. Система Каст была практически упразднена, и смешение между кастами не было вне закона. Лишь Каста Огня, новая военная элита, воздержалась от смешения каст. Однако, пусть и негласно, система каст продолжала существовать, ибо представители разных каст не особо доверяли друг другу. Что было ещё более странным, Анклавы Зоркого Взора, теперь представляли собой децентрализованную систему феодальных государств. Территории миров Анклава были разделены между представителями касты-в-касте, Шас'Касар. Каждый из этих могучих военачальников заполучил уникальный боевой скафандр, и управлял своим небольшим княжеством. Они держали остальных представителей Касты Огня, как своих вассалов. В состав каждого княжества входили представители и других каст на условии, что они будут платить налоги своим покровителям, получая взамен защиту. Шас’Касар, в свою очередь, клялись в верности Шас’О’Шова’Касар, Верховному Касару Анклавов. Многие века этот пост занимал сам Зоркий Взгляд. Однако, после его смерти его чин достался его сыновьям и стал, по сути, наследственным титулом(хотя, с течением веков, право на пост Верховного Касара оспаривался многими, но клубок интриг, связанный с этим, слишком сложен, чтобы углубляться в него в этом опусе). С уходом предыдущего Верховного Касара, церемониальная броня Зоркого Взгляда передаётся наследнику, после чего он целует эфес Рассветного Клинка, символа свободы Анклавов, и официально становится Верховным Касаром. Полезно отметить, что этот клинок более не носится воинами Анклавов, а вместо этого хранится в священной могиле Зоркого Взгляда, находящейся на мире под названием Фио-Мон’Тарра.

Чтобы выжить, Анклавы отказались от пути развития их собственных технологий. Вместо этого они положились на торговлю между враждующими империями и различными торговыми синдикатами. Таким образом, Анклавы стали бурлящим котлом различных технологий, которые применялись Касарами, чтобы выжить. Не столь технологически развитые, как Империя Тау, Анклавы используют огромное количество воинов из Касты Огня, и не брезгуют воспользоваться технологиями ксеносов, буде на то необходимость. Например, известны случаи, когда воины Анклавов были замечены в использовании имперских лазганов и панцирной брони, даконийской нанокристаллической брони, цифрового оружия и прочих чудес. Это, вкупе с технологиями Тау породило странный, но эффективный гибрид. На данный момент, это позволяет им сохранять свои позиции и отражать нерегулярные вторжения из Империи Тау.

Второе исключение возникло значительно позже. К сорок третьему тысячелетию, Империя была в полном разгаре своей экспансии. Однако, требовалось несколько веков, чтобы наладить процесс колонизации и организации под руководством представителей Касты Воды в каждом Септе. Одной из таких «заброшенных» колоний был Септ То’Каан, находившийся на северной границе Империи на Восточной Окраине, и являлся одной из самых удалённых колоний Империи. Удивительно, но этот зелёный мир был колонизирован достаточно поздно, так как правящая каста смогла выделить на это лишь один экспедиционный флот. Чтобы усилить военное присутствие на этой колонии, было использовано много вспомогательных частей Гуе’Веса. Аборигены - воины - представители туземной человеческой культуры этого мира, оказали серьёзное сопротивление колонистам, широко используя захваченное у Тау оборудование и проявив незаурядную решимость во время кампании, длившейся около года. Однако, в конце концов, То’Каан был покорён. Аун’Каис, командующий Эфирный экспедиционного флота, был столь вдохновлён способностями Ху’Ста, что предложил им присоединиться к оккупантам. Несмотря на скептицизм представителей Касты Огня, которые сочли их неотёсанными варварами, представители Гуе‘Веса приняли их весьма радушно, посвятив их в философию Высшего Блага и обучая их использованию техники Тау(несмотря на то, что Ху’Ста уже использовали различные технологии Тау во время войны). Взамен, Ху’Ста пояснили, что они поклоняются Великому Белому Змею, и поделились с Гуе’Веса некоторыми уникальными познаниями в тактике засад и партизанской войны.

С течением времени, колония стала всё реже и реже посещаться послами из столицы, и Аун’Каис стал всё больше и больше полагаться на подчинённых ему Гуе‘Веса, чтобы отразить угрозы его колонии. Несмотря на то, что в экспедиции хватало представителей каст Воды, Земли и Воздуха, каста Огня была представлена слабо с самого начала. Войны с Ху’Ста ещё больше уменьшили это число, и с течением веков Воины Огня становились всё менее и менее многочисленны, поскольку их ряды пополнялись не столь быстро, как у их союзников - Ху’Ста и Гуе’Веса. Гуе’О контингента Хе’Ста, Балдан Рар стал самым приближённым к Аун’Каису командиром. Они часто советовались в вопросах тактики и стратегии. В вопросах, касавшихся людского населения колонии, Аун’Каис часто сам обращался за советом к Балдану. Вследствие этого, Аун’Каис стал доверять людям всё большее и большее число задач. Ху’Ста обратились в философию Высшего Блага очень органично, внедрив своего бога-змея, как одну из мириад ипостасей Блага.

Со смертью Аун’Каиса, между подчинёнными ему Эфирными возник серьёзный раскол. Некоторые выдвигали себя на роль верховного управляющего колонией. Кроме того, сущестовало две фракции, каждая из которых лоббировала свои интересы. Первые, Традиционалисты, утверждали, что заняв верховный пост Септа, вопросами обороны должны будут вновь заняться представители касты Огня. Вторая фракция была выступала за представителей Гуе’Веса и утверждала, что люди отлично справляются с задачей защиты границ колонии. В конце концов, после множества поединков чести, тайных и публичных голосований и просто интриг, про-человечески настроенная фракция одержала верх, и Балдан остался на посту верховного главнокомандующего силами обороны. Удивительным является факт, что Балдана поддержало не только людское население колонии, но и представители каст Земли и Воды. Преемником Эфирного был избран Аун’Дж’Карра. Как покажет время, этот Эфирный окажется весьма слаб, как лидер и по сути будет марионеткой Балдана и его наследников.

С течением времени, с То’Кааном был установлен более стабильный контакт, и к 335.М46 его едва можно было принять за Септ Тау. Люди и Тау практически были на равных, причём Тау занимались в основном не-военными занятиями, в то время, как воинственная «Каста Гуе» сидела в совете каст и сражалась на переднем фланге большинства сражений. Редкие представители касты Огня пилотировали БСК(ибо Боевые Скафандры были предназначены только для Тау). Верховный Главнокомандующий Империи Тау Лунное Сердце даже запросил разрешения вторгнуться в То’Каан, чтобы «очистить» его от искажённого видения Высшего Блага. Аун’Ва, однако, наложил на этот план вето, приняв решение признать право То’Каана, прозванного «колония людей» быть частью Империи. Главной причиной этого было полное обращение Ху’Ста в философию Высшего Блага, лишь их грубые боевые дубины(носимые в бою каждым Ху’Ста Гуе’Веса) были последними остатками их старой культуры. Гуе’Веса То’Каана получило право на существование и со временем стало ключевым союзником Империи Тау в их долгой войне с Тексианской Элитой (о которой будет рассказано позже).

Перерождение

Да, он чувствовал, как в его истерзанную плоть врезаются ножи и пилы по кости, но это было где-то далеко, словно происходило с кем-то другим. Он видел, как остатки рук и ног отсекают от тела. Конечности получили слишком сильные повреждения от пламени фосфекса. Нечего было спасать.

Оплавленные бесполезные сердца заменили на стрекочущие и пощелкивающие синтетические модули. Легких больше не было. За него дышала гудящая машина.

– Мозговая активность скачет, – донесся до него голос. Звук был приглушен, словно он находился под водой. – Мы опять его теряем!

Сор Талгрон боролся с силой, которая тащила его внутрь тела Волхара Рефа, однако та была слишком мощной. Его тело полностью втянуло в зараженный торс, и мир исчез. Его поволокли вглубь. Вниз, вниз и вниз, в глубокую тьму, таившуюся под ним.

Его потащило еще ниже, и тьма уступила жидкой, похожей на молоко красноте. Он покинул материальный уровень бытия и вышел в бурлящий кошмар варпа, почувствовав, как на него обращаются чудовищные глаза. Он ощутил там давящий интеллект недостижимого разума, ощутил присутствие богов и демонов, существование которых всегда отрицал. Тех, кто был стар еще задолго до того, как человек спустился с деревьев, и кто изменился, измельчав. Его душили в глубинах ада, обвивали щупальца существ, которых не мог по-настоящему постичь разум смертного. Он почувствовал на себе сокрушительный гнет их внимания и закричал. Легкие заполнял жидкий огонь.

Он силился освободиться, выплыть из этой тошнотворной, сводящей с ума трясины ненависти, неистовства и ярости, но не мог. Это была его тюрьма, его проклятие и хуже того – то, чего он по собственным ощущениям заслуживал.

Вокруг смыкалась тьма. Она стала практически абсолютной, когда перед Сор Талгроном появилось золотое сияние. Он поднял взгляд на лицо парящего перед ним полубога и почувствовал, как душащие его щупальца слабеют.

Сын мой.

Видение простерло к нему кисть, из каждой поры изливался свет. Он потянулся вверх и принял золотую руку могучего создания. Пальцы полубога сомкнулись на его собственных, и золотистый свет заполонил все.

– Вот и все, – произнес голос. – Кончено. Его больше нет.

Окровавленное, лишенное конечностей тело на столе, когда-то являвшееся Сор Талгроном, было мертво. На самом деле, он умирал на столе уже в восьмой раз, но сейчас они не смогли вернуть его к жизни.

Апотекарий Урлан отступил в сторону, отключая машины, которые силились поддерживать жизнь в капитане. Их писк и стрекотание превратились в общий непрерывный визг. Апотекарий был покрыт кровью. Она стекала с его рук и груди густыми ручейками.

– С самого начала было маловероятно, что он выживет, – произнес Урлан. Он бросил взгляд в сторону, где лежал без сознания другой легионер, плоть которого была проткнута десятками кабелей и трубок. – Впрочем, у этого дела лучше. У того, кто его принес. Кто это?

– Сержант-катафрактий Кол Бадар, – пустым голосом сказал Дал Ак.

Он неотрывно смотрел безжизненным взглядом на останки тела, которое когда-то было Сор Талгроном.

– Я думал, что спас его.

Магистр связи развернулся и пошел прочь, опустив голову.

Один за другим легионеры медленно уходили, пока Ярулек не остался в одиночестве. Темный Апостол подошел ближе, глядя на расплавленное лицо Сор Талгрона. Он увидел, как что-то дернулось.

Он моргнул, решив, что ему померещилось, но затем увидел это вновь. На правой половине лица Сор Талгрона подрагивала обнажившаяся жилка. Когда он взглянул с близкого расстояния, ему показалось, что он заметил, как внутри истерзанной плоти капитана что-то шевельнулось, всего лишь на долю секунды…

А затем он ощутил прикосновение варпа. Тот сочился от трупа Сор Талгрона, словно аромат, и глаза Апостола изумленно расширились. Сор Талгрон повернулся на столе, и его челюсти разошлись, беззвучно двигаясь. Лишенный губ рот рассекла божественная улыбка.

– Апотекарий! – закричал Ярулек. – Он жив!

Сор Талгрон повернул изуродованное лицо к Ярулеку. Пустые окровавленные глазницы остановились точно на нем.

– Уризен, – прохрипел Сор Талгрон.

Ярулек упал на колени.

– Лоргар Аврелиан? Что с ним, брат?

– Он… Он поднял меня из тьмы.

– Апотекарий! – снова крикнул Ярулек через плечо.

– Ярулек, я их видел, – прошептал Сор Талгрон.

– Кого видели, мой повелитель?

– Богов… – выдохнул он.

Эпилог

Угловатый нос корабля рассекал живую антиматерию преисподней, видимой за порталом оккулуса. Существа, состоящие из грубых эмоций и воплощенные в обличьях из кошмаров и порожденных ужасом психозов смертных, скреблись по полю Геллера корабля, силясь пробить его.

Сор Талгрон стоял на мостике своего громадного флагмана, пристально глядя в вихрящееся безумие варпа.

После ужасных ранений, полученных им на Перцептоне Примус, его не погребли в саркофаге дредноута. Нет, вместо этого ему создали новое тело – состоящее из бионики, поршней, шестерней и синтетических органов. От него прежнего практически ничего не осталось.

Его лицо представляло собой кошмарную картину растерзанной, изувеченной плоти и уродливой рубцовой ткани. Ему хотели дать новое. Выращенная в баках синтетическая плоть, культивированная мышечная ткань и донорские живые кости. Предложение вызвало у него смех.

Впрочем, глаза ему заменили, и он всматривался в эмпиреи парой черных сфер – глаз, изготовленных адептами Механикума и улучшенных им самим посредством молитв, увещаний и темных благословений. Настроенные на варп и его вариации, они давали ему уникальную картину, которую он находил приятной.

Он стал выше, чем был в первом своем жизненном воплощении – том пустом существовании, которое вел до прихода к вере. Было невозможно разделить броню и плоть, ставшие единым целым.

К его нагруднику была прикреплена «Книга Лоргара», раскрытая, чтобы демонстрировать литании и катехизисы осквернения. На бедре висел шлем, недавно созданный в подражание зловеще ухмыляющемуся черепу.

На палубе апотекариона «Инфидус Диаболус» он родился заново. Им двигала новая цель, новая убежденность. Перед ним открылась новая дорога. Новый путь.

У него за спиной висел символ его новообретенной власти. Помимо символа власти это в равной мере было могучее оружие: гигантский крозиус, закаленный в крови мучеников.

Он потерял две трети 34-й роты на Перцептоне Примус, когда Ультрадесантники зачистили планету. Это был ошеломляющий финальный поступок побежденного врага. Перцептон Примус стал навеки заражен, однако это, как полагал Сор Талгрон, было небольшой платой за те потери, которые нанес Ультрадесант.

Он многого лишился на Перцептоне Примус. Однако многое также и приобрел.

Ясность. Цель. Убеждения. Веру.

На его бедре пульсировала варп-склянка. Внутри билось сердце – сердце Волхара Рефа.

– Уже скоро, мой старый друг, – произнес он.

Источник: Энтони Рейнольдс. Очищение

Их тысячи, они бросаются в бой

Внезапная эвакуация варпа уносит с собой порчу Хаоса.
По мере того, как нематериальный поток покидает Терру и разграбленные владения Императорского дворца, хватка Хаоса ослабевает. Силы и дары восьмеричных богов покидают своих последователей, оставляя их обездоленными. Уязвлённые поражением и обезумевшие от потери, силы Хаоса покидают материальный мир без предупреждения.
Империум освобождён от силы Хаоса одним смертельным ударом. Она увядает так быстро, что мало кто по обе стороны войны верит, что её угроза когда-либо восстановится.
Время, которое сейчас хромает, но работает, покажет.
Потеря настолько внезапна, что побеждающий воин-предатель остаётся совершенно опустошённым. На них обрушивается холод, как будто их выпотрошили. Это похоже на шок от ампутации без анестезии на поле боя. Зияющая пустота, промежуток, пространство, где что-то должно быть. То, что принадлежало им и определяло их, исчезло.
Некоторые впадают в безумие, некоторые в горе. Некоторые впадают в отчаяние, некоторые впадают в ступор. Многие просто умирают.
Плач наполняет воздух. Пение прекращается, боевые рога умолкают. У них украден императив завоевания, даже когда они стирают Дворец в порошок под своими сапогами и сравнивают его с землей своим пламенем.
По правде говоря, они победили. Дворец пал в результате их осады. За исключением нескольких квадратных метров, нескольких очагов сопротивления, нескольких линий самоубийственного неповиновения Дворец принадлежал им.
И в данный момент это ничего не значит. Они забывают, чего пытались достичь, или триумф, который это означало. Они забывают даже, почему это имело для них значение, или какой мотив двигал ими.
Некоторые просто замирают неподвижно, когда это происходит, опустошённые от изумления. Их убивают там, где они стоят, добивают клинками и пушками лоялистов. Другие отступают, огонь в них погас, и при попытке к бегству их преследуют до полусмерти.
Другие, помня, по крайней мере, о своих военных навыках, или слишком повреждённые, чтобы понимать что-то ещё, продолжают сражаться.

Никто из них не требует капитуляции и не предлагает условий.
А если и предложат, то ни один верный сын Терры не потрудится их выслушать.