нож в жопе

Ваша ваха теперь.... эм... Футурама?

The Dark Side of the Kljukvin

Паломничество к Зиафории

Отвратительная Зиафория (аномальный мир джунглей, захваченный живой армадой Тиамет) превращается в некий полигон для новых и пугающих проявлений ненавистного тираноформирования — гиперускоренного процесса биологического перестроения планет-жертв Разума улья. Хищные чужаки возвели на ней исполинские пси-резонаторы из органической материи, похожей на мозговое вещество. Одни из них величиной с гору, другие покрывают целые континенты.

Именно туда держит курс громадная флотилия пилигримов-генокультистов с расположенной неподалёку планеты Генрихов Край. Ведомые слепым пророком, получившим имя Проводник, они покидают мир, стонущий под ярмом Тёмных богов, преодолевают звёздное море и высаживаются на пульсирующей коре Зиафории. Все, кто касается осквернённой почвы незащищённой кожей, мгновенно становятся рабами планеты и убеждают товарищей вновь отправиться в космос, но уже в роли миссионеров, дабы разнести кредо Тиамет по всем доступным мирам Империума. Так завершается первое из десятков межзвёздных паломничеств, участники которых искали Зиафорию, а обретя, усилили своим разумом её мощь. В свою очередь, тираниды флота-улья Тиамет настолько свирепо обороняют это небесное тело, что Империум придал ему статус «карантин экстремис» и перестал обращать на него внимание.

Одни лишь Караульные Смерти из находящейся поблизости Заграды-Рва — и инквизитор Криптманн, который прервал изгнание, чтобы присоединиться к ним, — догадываются об угрозе, несомой титаническими пси-излучателями. До глубокой ночи они обсуждают настолько безумные теории, что остальные агенты Инквизиции не желают к ним прислушиваться, считая опасность со стороны Зиафории маловажной по сравнению с другими бедами Империума.

Ночной Призрак равнодушно стоял перед этим подобием гроба.

— Думаешь, твоя вера будет вознаграждена? — спросил он.

Сангвиний помедлил с ответом.

— Я думаю, что ты говоришь о себе, — сказал он наконец. — Ты, должно быть, рад. Мы же оба идем к той смерти, о которой знаем. Ничего не изменилось.

— Ничего не могло измениться.

— Правда? Я думаю, на Давине ты так не считал.

И снова появилось беспокойство — чувство, которое смотрелось неестественно на лице Ночного Призрака. Кёрз попытался скрыть его, оглянувшись на стазисную капсулу. Когда он снова посмотрел на Сангвиния, все эмоции уже скрылись за привычной маской презрения.

— И теперь ты хочешь забрать меня к отцу, — сказал он.

— Ты должен ответить за свои преступления.

— Он не станет меня казнить. Мы оба это знаем.

— Действительно, — согласился Сангвиний. Ему внезапно пришла в голову новая возможность. Он раз за разом прокручивал ее в голове, прежде чем понял, что это не просто мечты. Мысль появилась не как внезапная вспышка, а словно солнце, медленно встающее из-за горизонта. Это была надежда, рожденная во тьме, закаленная в отчаянии, тонкая, как лезвие ножа... Но как же она могла послужить делу света! Она могла стать настоящим спасением.

Среди всей лжи и манипуляций Мадаила скрывалась правда. Выбор был. Можно было изменить судьбу. Вопрос в том, только ли на Давине представлялась такая возможность.

Сангвиний решил испытать свою идею.

— Отец тебя не убьет, — сказал он. — Я думаю, что надо бы, но ты прав. Он не станет.

— В тюрьме будет очень скучно, — прошипел Кёрз. — Мне будет не хватать наших бесед.

Сангвиний пропустил издевку мимо ушей.

— Отец может поступить еще хуже, — продолжил Ангел, внимательно следя за выражением лица брата. — Он может тебя простить.

Удар попал в цель. Маска презрения, за которой прятался Кёрз, исчезла. Вернулось беспокойство. Глаза, неподвижные, как у рептилии, расширились, как будто видели место, где судьба может разветвиться. В буре эмоций, которые воплощались в микроскопических подергиваниях лицевых мышц Ночного Призрака, Сангвиний увидел гнев и сомнения. Он увидел ужас, который его мятежный брат испытывал при мысли о том, что Вселенная на самом деле не такая, какой он представлял ее. Что все то, во что он так истово верил, может оказаться ложью. И наконец, Сангвиний увидел то, что хотел, — самую редкую эмоцию, которая могла мелькнуть в глазах Ночного Призрака. Он увидел надежду.

Именно это ему и было нужно. Ангел получил свое подтверждение.

Он толкнул Кёрза в стазисную капсулу. Ночной Призрак упал в нее и беспомощно замер.

— Он может тебя простить, — повторил Сангвиний. — Но я не могу. Ты не можешь получить еще один шанс. Я не позволю. Продолжай верить в свою судьбу. Ты получишь то, чего хочешь. Я не повезу тебя к отцу.

— Но и убить меня ты не сможешь. Я умру от рук досланного им убийцы.

— Я и не собирался. Я выброшу твою капсулу в космос. Убийца найдет тебя, когда придет время. Может, через несколько тысяч лет.

Надежда навеки исчезла с лица Кёрза, и на ее место пришел какой-то особенный ужас.

— Ты говоришь, что судьбу изменить нельзя, — продолжил Сангвиний. — Да будет так. Твоя судьба должна быть такой, как ты говоришь.

Ангел отступил на шаг и нажал на клавишу в боковой стенке капсулы, активируя поле. Кёрз замер в безмолвном крике.