миры саббат

Мессия и жизнь после смерти

— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.

Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.

— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.

Ангрон. Здесь.

Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.

— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?

Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.

— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.

— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?

— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!

— Путь, — повторил Каргос.

Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.

«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».

Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.

— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.

— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.

— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.

— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.

— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.

— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.

На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.

— Не шути со мной, проповедник.

— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.

Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:

— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?

Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.

— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!

Инзар наконец опустил взгляд с небес.

— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.

Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.

— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?

Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.

— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.

— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…

Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.

— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.

Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.

— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.

Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.

— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.

Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.

— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.

Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.

— Он дал вам мессию.

Воистину «Конец и Смерть»...

Хаос, пощади!

«Я не знаю, кому служат мутанты, но какой-то дурацкий бог должен любить тех, кого так сложно убить» 

– Керст Вебан, командир буровой 

Мессия – отравленная планета, находящаяся вблизи от внешних границ Сумеречных миров, наиболее известна своим необычайно долгим днём и отчаянностью местных добытчиков прометия. Из-за низкой скорости вращения – вероятно, виноват в этом Вопящий вихрь – каждый день на Мессии длится год. Единственные населенные пункты здесь – города на полюсах, где царят вечные сумерки. Оттуда постоянно отправляют команды старателей, что ищут на поверхности планеты новые залежи прометия – топлива, что нужно для обогрева и производства энергии.

Странствуя по пустошам Мессии, бурильщики регулярно сталкиваются друг с другом и огромными ордами мутантов, которые постоянно бродят по поверхности и кардинально изменяются с восходом и закатом.

Так, мутанты дневной стороны Мессии это относительно умные, ловкие существа, способные использовать инструменты и даже применять в бою какую-либо тактику. Но стоит им пересечь терминатор Мессии, как от их прежнего разума не остаётся и следа: оружие выбрасывается, воспоминания будто по волшебству стираются, а тела начинают изменяться. Мутанты ночной стороны Мессии это тупые, очень выносливые твари, которые способны своим бесконечным и безмозглым натиском остановить даже самые хорошо вооруженные буровые платформы.

Расположенная на северном полюсе Мессии, Меконта – город, культура которого полностью сосредоточена на физическом превосходстве, хитроумных интригах и представлении о том, что власть можно удерживать лишь силой оружия. Подавляющее большинство местных жителей – рабы. Счастливчики участвуют в кровавом спорте на городских аренах, обеспечивая развлечения. Остальные без конца восстанавливают город, так как его дневная сторона постоянно разрушается под безжалостным светом звезды.

Один из столпов общества Меконты – система управления и наследования, согласно которой право владеть собственностью и кем-то править не наследуется, а завоёвывается. Идеи воспитания и сострадания в Меконте практически отсутствуют; по достижении детьми возраста зрелости – пятнадцати лет – они проходят обряд посвящения, что состоит в изгнании из родительского дома. Когда человек умирает, его соседи сразу начинают бороться за его имущество. Доказавшие свою силу и добившиеся успеха благодаря сражениям и интригам, наследуют имущество; те, кто терпит неудачу, часто становятся рабами новых владельцев.

По улицам постоянно рыщут команды вербовщиков, разыскивая неимущих. Эти хорошо вооруженные группы проверяют документы практически всех, убивая тех, кто сопротивляется, и, выставляя тела в качестве свидетельств своего мастерства. Те, у кого не нашлось бумаг, немедленно обращают в рабов и отправляют на на рудники, прометиевоперерабатывающие заводы или вечные стройки. Город намеренно предоставляет своим рабам скверное жильё и скудные пайки, чем создаёт невероятно взрывоопасную обстановку. Многие болеют и умирают от недоедания, болезней или стихий. Сильнейшие отнимают то, что им нужно, у самых слабых. Это сдерживает рост населения, и городу не приходится заботиться о тех, кто оказался неспособен позаботиться о себе сам. Перед смертью самых слабых рабов часто отправляют на арену, где они обычно гибнут в кровавых схватках.

Конечно, столь враждебная обстановка приводит к восстаниям; бунты так вспыхывают так часто, что Меконту невозможно представить без них. Каждый землевладелец имеет оружие, намного превосходящее то, что доступно рабам. Повстанцы с дрекольём вынуждены сражаться с властями, чьи солдаты вооружены шоковыми дубинками и тяжёлыми стабберами. После того, как бунт будет подавлен – это происходит несколько сотен раз в год – его зачинщики становятся рабами и отправляются на арены. Поскольку они, как правило, хоть как-то умеют сражаться, им выдают простое оружие, чтобы они могли проявить себя в глазах публики. На аренах не только дают бои, но и награждают победителей турниров. Они получают намного больше, чем просто свободу. Триумфатор обретает место в одной из многочисленных шахтерских экспедиций города, и сможет отправиться в пустоши за прометием.

Почти все граждане Меконты заслужили своё положение в успешных экспедициях. Удачливым командирам таких вылазок, что вернулись с грузом прометия и другими богатствами, присуждаются имущественные права и гражданство – в обмен на вырученные ресурсы конечно же. Другие члены экспедиции также могут получить гражданские права, но для этого придётся пережить немало вылазок в пустоши.

Ветхий город Занок расположен у южного полюса Мессии. Близнец Меконты, гибнущий под лучами Ксозона и свирепыми ветрами каждый день и отстраиваемый каждую ночь. По легенде, город основала группа рабов, что не захотела возврашаться в Меконту. Легенда правдоподобна, так как в Заноке нет ни рабов, ни какой-либо центральной власти. Горожане якобы имеют полную свободу и могут жить так, как считают нужным. К сожалению, сочетание сурового природы и отсутствия центральной власти редко даёт возможность делать это.

Учитывая враждебную природу Мессии, неудивительно, что свободой, доступной всем, кто проживает в Заноке, часто злоупотребляют. Каждый, кто живет в пределах города, имеет полные и равные права, но должен уважать привилегии друг друга. Однако центральной власти нет, так что обеспечивать сохранение этих прав некому. Как следствие, идеалы, основавшие город, не воплощаются наделе.

Каждый раз, когда человек или группа пытается выстроить в городе порядок, она должна тратиться на его защиту всё то короткое время, что просуществует. В противном случае их соседи могут попытаться либо захватить их, либо присвоить часть материалов для себя. Культура зависти, жадности и насилия вытеснила идеалы уважения и личной свободы. Из-за этого Занок похож на настоящую зону боевых действий. Плохо охраняемые дома становятся жертвами банд отчаявшихся головорезов. Ценные ресурсы - включая продукты питания, топливо и воздух, пригодный для дыхания - удерживают силой оружия, стремясь использовать как разменную монету.

Подавляющее большинство наземных сооружений Занока - гореолые руины, в которых бродят голодающие мусорщики, тратя драгоценный кислород на попытки найти что-нибудь ценное. Бандиты рыщут по улицам в поисках добычи, а хорошо вооруженная охрана следит за периметром немногих обеспеченных сооружений, таких как очистныезаводы и форты.

Большинство жителей города живут ниже поверхности планеты - эта привычка появилась вскоре после основания города. В новых шахтах обнаружили значительные залежи металлических рул. Это, в свою очередь, позволило производить прометий, мастерить собственное оружие и сырьё для строительства, а также наладить обширную подземную сеть очистки воздуха для поддержания работышахт.

Но даже в этих охраняемых районах нужно боятся насилия или сбоев в работе очистителей. Многие граждане, пережившие бесчисленные сражения, погибли при обрушении пещер. Порой банды травили ядыми целые гроты, чтобы присвоить товары.

Оба города Мессии полностью зависит от буровых экспедиций. Без руды, содержащей прометий, города не имели бы топлива, необходимого для выживания на полюсах. Благодаря этому, местные кочевники научились поддерживать отношения с обоими городами и торговать с ними. Буровые экспедиции не могут производить запчасти или кормить себя сами – они заняты бурением и защитой от орд мутантов. Руководители экспедиций Меконты, трудятся ради гражданства и власти, а как те, кто регулярно обеспечивают Занок, просто стремятся разбогатеть.

Порой здесь появляются иномирцы, чтобы организовать собственные экспедиции или обустроить себе владения в пустошах, дабы укрепить свою мощь.В дополнение к обычным рискам, которые всегда сопровождают добычу любых ресурсов, подобных сырому прометию, на Мессии существуют другие опасности. Поверхность мира обширна, и экспедиция, которая пострадала от критической поломки вдали от полюсов, столкнётся с таковыми задолго до того, как сможет прийти помощь. Токсичная атмосфера представляет постоянную опасность; человек, который вдохнет местный воздух, вероятно, умрёт через несколько часов от ожогов дыхательных путей, оставленных кислотными соединениями. На дневной стороне планеты может быть столь жарко, что без систем охлаждения руда может воспламениться.

Как на светлой, так и на тёмной стороне планеты поверхность топчут орды почти безмозглых мутантов. Эти существа уничтожают всё, с чем сталкиваются, включая буровые машины. Ещё одна опасность для любой буровой – коллеги по опасному ремеслу, что могут устроить диверсию или даже напасть на конкурентов в надежде захватить установку или груз соперника.

Сталкиваясь с этими опасностями, члены экспедиции становятся либо настоящими товарищами по несчастью, либо жертвами. Некоторые люди быстро понимают, что такой образ жизни им нравится больше жизни в городах и становятся хим-охотниками, что в одиночку странствуют в пустынях или даже за пределами планеты. Несколько буровых групп образуют формально союзные кланы, которые поколениями работают вместе. Их массивные буровые машины становятся семейными реликвиями, которые описывают их происхождение. Именно такие кланы бродят по пустыням за пределами городов, и именно ими правят могущественные, беспощадные и свирепые буровые бароны. Борьба между соперничающими кланами может тянуться годами. И пока буровые установки переходят из рук в руки, кланы будут и дальше сражаться за превосходство друг над другом и над самой планетой.

Такова жизнь на этом суровом и жестоком мире.