мирными ксеносами

Свадьба в мрачном сороковом тысячелетии

Без всякой экзотики на отдельных мирах, хотя и их описание тоже будет любопытным.

Картинка для привлечения внимания

Когда Магнус Красный прочел несколько древних исторических фолиантов и спрашивает тебя кем был "Эйдольф Гитлар", а у тебя начинают оживать в памяти неприятные воспоминания. 

Кхе кхе "мы самая исключительная раса и должны истребить всех других недочеловеков в огромной сверхбыстрой войне!"

Дар веры

– Драхмус! – прогрохотал Ченгрел, когда его телохранитель, согнувшись, уполз обратно в тень дредноута. – Драхмус из Несущих Слово! Твой легион известен своей выдающейся историей. Не сомневаюсь, что ты принес роскошную дань и великолепный рассказ, чтобы состязаться за мое сокровище. Говори, Драхмус, и делай свою ставку.

Несколько мгновений Драхмус продолжал сидеть, глядя в чашу с пеплом у себя на коленях и прислушиваясь к бесу на плече, декламирующему Литургию Нечистейшего Благословения. Наконец он, видимо, увидел в прахе нечто, что его удовлетворило. Несущий Слово бережно поставил чашу на камни и пошел в центр полукруга. Горгулья склонила голову и перешла на шепот, но так и не прекратила говорить, и Драхмус возвысил голос, заглушая ее.

– В восьмой главе «Предостережения Белокринскому крестовому походу» Лоргар говорит нам, что «те достойны презрения, кто ищет самоотречения в подчинении трансцендентному», и сейчас вы услышите, как я и мои братья истолковали эти слова посредством храбрых деяний, силы духа и войны, которую мы принесли на мир Эхол Терция.

Как жалок был этот наиболее отдаленный мир в скоплении скоплении Эхол, когда мы прибыли туда! Терция была миром человечества с незапамятных времен и платила дань Великому крестовому походу и его самопровозглашенному Императору. Но с течением тысячелетий тень Империума ослабела, хватка мертвой веры в аквилу начала разжиматься. Скопление Эхол утратило стабильность. Один из его миров пал жертвой четвероруких мародеров, предвещающих появление флотов-ульев, и только тогда Империум снова показал нос в систему, чтобы уничтожить заразу. Но этим он не завоевал любви Эхола, и вскоре Эхол Терция открыто отделилась и нашла пристанище в стане других ксеносов – амбициозных, стремящихся к господству тау, которые хотят не истребить другие расы, но подчинить и навязать им свой порядок под знаменем «Великого Блага», чьим именем они, как утверждают, правят.

Но во «Всестороннем Варигоне» Лоргар утверждает, что «мутное око не может руководить сильной рукой», и вы увидите, что глаза тау были действительно замутнены. Их вице-короли обещали Эхолу справедливую и надежную власть взамен требовательного и нерадивого Империума, но, взяв бразды правления Эхола, эти существа не смогли удержать их в руках.

Тау не понимают воздействие варпа так, как люди. Они не могут чувствовать течения божьего моря и отвечать на них, они никогда не разделят нашу связь с первородным. Эти слепцы не знали, как вести себя, когда на мире, который они «освободили», чтобы править им, начало подрастать новое поколение. Дети выросли. Выросли их дети. Выросло число псайкеров. А тау не понимали, что происходит. Они насмехались над имперскими традициями, считая их сказками про ведьм, слухами, распускаемыми проповедниками для разжигания гнева и усмирения паствы, чтобы ею можно было эффективнее управлять. И так Эхол Терция была затронута варпом.

В «Шестидесяти четырех первичных медитациях» Лоргар пишет, что «дары божьего моря никогда не должны ускользать от понимания», и когда мы узрели судьбу Эхола, то воздали хвалу словам примарха. То был мир в междуцарствии, сорвавшийся с поводка ксеносов, но еще не вернувшийся под сень аквилы. Мир, готовый принять более глубокое, великое и поистине божественное служение.

Когда мы пролетели над широкой полосой суши, лежащей высоко на полярном круге планеты, словно наплечник доспехов, мы обнаружили припорошенные инеем галечные равнины, крест-накрест рассеченные железными дорогами и усеянные шахтами для запуска грузов в космос. В дни расцвета Эхола тау загружали ракеты кварцевыми песками и ценными биокультурами планеты и отправляли на орбиту, где грузовые суда перехватывали их и увозили к их собственным изначальным мирам. Когда тау ушли из системы, прибыли группы людей, спасавшихся от кровопролития в южных регионах, и превратили полуразобранные стартовые комплексы в убежища. Некоторые из них еще держались, другие были заброшены, в третьих появились дети-псайкеры, и их постигла гибель или еще худшая судьба.

На экваторе, далеко друг от друга, находились два из континентов Эхола. Первый материк, изломанный и исковерканный, был разбит двумя тектоническими швами, щетинился горами и постоянно содрогался от землетрясений и выбросов лавы. Люди, обитающие здесь, были примитивными созданиями без всякого человеческого достоинства, которые шарились по развалинам выстроенных тау городов. Зимой они собирались в огромные караваны и отправлялись продавать свою добычу в уцелевшие города на умеренном побережье. Эти собиратели высоко ценили детей-псайкеров и добровольно шли на риск, взращивая их, чтобы сделать оружием против своих соперников.

Второй экваториальный материк был низким, плоским и пестрел морями и лесами, где жили и сражались выжившие. Здесь появилось поверье, что массовая активность псайкеров вызвана тем, что тау покинули этот мир, а не наоборот, и поэтому они превратили старые пескодобывающие платформы ксеносов, находившиеся в мелких внутренних морях, в капища. Здесь они устраивали собрания согласно календарю церемоний, ритуально вешали тех, кого подозревали в псайкерстве, и поклонялись брошенным артефактам тау, умоляя своих старых хозяев вернуться и спасти их. Другие аборигены, обитавшие между великими озерами, стали служить прямо противоположной идее: они чествовали расплодившихся псайкеров как спасителей. Из обрывков старой памяти об имперской вере они сплели фантастические истории о святых и ангелах и окутали ими безумных и одержимых существ, которых сделали своими царями и пророками.

И на последнем континенте, среди разрозенных островов и базальтовых рифов, безумие воистину воплотилось в реальности. Тау устроили там карантинные лагеря для тех, кого считали повстанцами или сумасшедшими, и сослали туда первых псайкеров, которые появились среди их подданных, еще когда ксеносы пытались сохранить власть. К тому времени, как мы приземлились на этой земле, черные скалы и заросли лишайника стали раздольем для затронутых варпом во всем их безумии и полной свободе. Когда мы вышли из посадочного модуля, нас приветствовал бескожий торс с головой, который шел к нам на паучьих ногах, созданных из молний, и выкрикивал наши имена. За ним на переплетенных конечностях ползла тварь, состоящая из четырех людских тел, и земля, над которой она прошла, превращалась в кровоточащую плоть.

Но во второй книге «Трактатус Энтропиа» Лоргар говорит, что «для одних Сил мы должны быть учениками, для некоторых нам предписано быть солдатами, но для других, как мы знаем, мы повелители, а для некоторых, как мы должны понять, мы наместники». Так я проповедовал своим братьям, прежде чем мы приземлились, чтобы наполнить их твердостью перед нашей миссией. Мы прибыли как наместники, как строители, как распорядители и генералы, и народ Эхол Терция, познавший величие Хаоса, для нас был как дети, как ученики, отданные под наше руководство.

Мы выискивали их, этих дикарей, которые собирались в стаи или шабаши или бродили по одиночке. Они были неприручены, даже те, что выделялись мощью, одичалы и нетренированы, и мы пленили их и заставили повиноваться, показали им значение и великолепие их природы. Другие были безумны или полностью поглощены тем, что проникло в них извне, ибо их нераскрытые таланты ярко сияли в имматериуме. Мы нашли такие места, где расстояния и измерения были истерзаны и смяты из-за какой-то катастрофической одержимости, пожравшей свое вместилище дотла. Мы видели участки, выжженные варп-пламенем до полной стерильности или разодранные как будто чудовищными руками или когтями, хотя нам ни разу не попались одержимые, чей облик бы соответствовал этим отметинам.

Некоторых мы усмирили плетью, других связали оберегами и письменами. Некоторых нельзя было подчинить, и тогда с молитвами и отпущением грехов мы разбивали сосуд из плоти и позволяли чистой сущности снова раствориться в варпе. Некоторых мы использовали для оккультных машин или вплавили в металлических зверей войны. И когда эта земля стала нашей, мы снова двинулись на север.

На континент с морями мы пришли и как завоеватели, и как освободители. Мы покоряли племена силой, рвением и вдохновением. Собравшись огромными толпами вдоль берегов, они смотрели, как мы штурмуем старые платформы тау и вырезаем там их врагов. После этого они не преклонились перед нами, как рабы, но с радостью устремились за нами, как послушники, и молили всякого Несущего Слово, что попадался им на глаза, поучить их, или благословить, или помолиться за них, ибо, как пишет Лоргар в «Четырех просьбах к Кьюш-Бегхану», «разрушение отмершей верности – вот то, что ведет к преображению и вознесению». Мы приставили их к работе, чтобы они перестроили города на платформах в крепости, храмы и арсеналы. Потом снова пустились в путь.

Мы прибыли на побережье огромного изломанного континента, покрытое городами. Это были не высокие ульи, но мегаполисы, состоящие из полных насилия трущоб, огороженных районов, где обитала порочная и высокомерная знать, и башен или ям, где необученные псайкеры собирались, дрались или размножались. Каждому городу мы объявили о своем присутствии и провозгласили, что пришли учить их вере, более могучей, чем прокаженная ложь Империума или безжизненная болтовня тау о «Великом Благе». Некоторые города приняли нас и впустили учить и проповедовать. Другие не осознали, кем мы являемся, и стали сражаться, и мы сожгли их, чтобы дым устремился в небеса, как знамение для правоверных.

В конце зимы мы отправились на вулканические равнины, и к середине лета все кланы собирателей встали под знаменем Несущих Слово, и их вожди присягнули нам в верности. Когда настала следующая зима, мы не позволили им сбежать в умеренные широты, нет – мы заставили их доказать нам, чего они стоят. Они воздвигли вереницу городов-храмов, тянущуюся через сердце континента, потом подготовились к войне и устремились через море на север. Там они сражались под лютыми ветрами и в конце концов завоевали для нас последний континент Терции.

Мы могли заставить людей Эхола маршировать двадцать четыре часа без передышки, сражаться, словно демоны, автоганом и клинком или просто зубами и ногтями, выкрикивать клятвы Четырем Силам в прекрасном унисоне, будь их хоть десять, хоть десять тысяч. Каждый вождь мог назвать заглавия всех работ Лоргара и процитировать писания о духовном руководстве, верном служении, религиозном рвении и ненависти к Империуму. Каждый обычный житель Эхола кланялся и проговоривал правильные благословения и обеты, когда мимо проходил Несущий Слово, и все псайкеры теперь были связаны и служили великой конгрегации Хаоса или же поплатились жизнью за непокорность. Мы приняли Эхол как обитель бесполезного отребья и сделали из него общину, достойную любого храма от Миларро до дворца самого примарха.

Так мы преобразили этот мир. Каждый город был перестроен, их центрами стали святилища, и мы начали производить в кузнях своего боевого скитальца то, что было необходимо: оружие, снаряжение, все, начиная от икон до клейм, которыми на плоть наших новых солдат наносились изречения Лоргара.

Ибо мы знали, что грядет. Наши толкователи знамений увидели крылья орла, распростертые среди звезд, и их посетили пугающие видения того, как они преклоняют колени перед алтарем Четырех Погибелей, который превращается в золотой трон под крики и грохот молотов. Мы знали, что Империум идет к нам.

И они были сломлены! Сломлены, братья мои! Коготь аквилы сломался о камень, который мы создали! Флотилия боевых кораблей, два огромных транспортника Имперской Гвардии, трубный корабль, приписанный к сестринству Экклезиархии, и всем им не удалось пошатнуть наше учение на Эхол Терция! Солдаты изливались на поверхность миллионами, уверенные в легкой победе, но мы выманили их на мерзлые равнины, мы изводили их засадами и налетами, пока они пытались захватить укрепленные храмы у подножий вулканов, мы заставили их заплатить сотней жизней за каждый лазерный луч и осадный снаряд, который они выпустили в города на платформах, что поныне высятся во внутренних морях!

Сестры Битвы шли в авангарде имперцев, желая заставить Эхол вновь поддаться власти Трона и орла, но наша паства показала нам, чему научилась. Они маршировали, воздев собственные хоругви, Восьмеричные Стрелы и иконы четырех величайших исполинов божьего моря. Имперцы проливали кровь на снег, сжигали наши танки под пепельными облаками и даже сражали братьев, Носителей Слова, в наших крепостях... но они не смогли заставить наших обращенных усомниться в верности. Они не смогли посеять измену среди наших стад.

Гвардия сражалась, пока наши контратаки не заставили их отступить, измотали и наконец сокрушили. Сестры проповедовали и жгли костры, пока эхолийцы не обратили на них пламень ярости и не уничтожили их. Прибыли даже инквизиторы, двое старых ученых глупцов с пышными свитами, которые, как нам говорили, хвастались тем, что могут ослабить власть Хаоса даже над самыми посвященными умами. И головы обоих висели, привязанные за волосы, на моем «Лэндрейдере», когда мы шествовали в триумфе через вулканические равнины! Все их знания, все их неистовство. Все это не породило ни единого предательского слова. Эхол Терция осталась бастионом Восьми Благодатей Хаоса и предана истинной вере по этот день.

Вот чего может добиться вера, господин Ченгрел! Вот сила, даруемая поклонением! И разве Лоргар не отдает ей должное в Пентадикте, и в Книге Лоргара, и в Кодексе де Баратра? И теперь, во имя благ, которые мы можем получить путем поклонения, я преподношу свой дар. Скажи лишь слово, и я спущу со своего корабля в небесах бесконечный свиток, заряженный варпом, который будет висеть в воздухе над тобой и делиться словами из всех и каждого писаний Лоргара, подстраиваясь под твои мысли и ситуацию, для просвещения и укрепления духа. К нему я предлагаю шестьдесят четыре Молельщика Плоти – лишенные глаз и конечностей тела врагов Хаоса с вычищенными разумами, которые могут лишь выть молитвы и псалмы Хаосу. Все они сильны, все могут долго кричать, прежде чем умрут, и при этом они также цитируют все основные моления и благословения из нашей доктрины. Кроме того, я обещаю тебе четыре орбитальных святилища-шпиля, которые выстроят лучшие мастера из моей паствы. Каждый станет для тебя личной кельей для поклонения и медитаций, каждый будет посвящен одной из четырех Сил, основных манифестаций той предельной и божественной Погибели, которой служим мы все. Они будут освящены в твоем присутствии и отпущены крутиться вокруг этого мира, чтобы и ты, и твои воины всегда знали, что боги варпа присматривают за вами.

Что скажешь, Ченгрел из Железных Воинов? Принимаешь ли ты нашу плату?

Источник: Мэттью Фаррер. Делайте ставки, господа!

Сквиги широко известны среди геймеров и миниатюрщиков в виде боевых сквигов - хищных "зверушек", состоящих из ног, головы и зубов, который пастух (как правило - гретчин) натравливает на врага... Но разновидностей сквигов существует великое множество, ибо они - базис орочьего биоценоза и их разнообразие заслуживает отдельного рассказа.

Сквиги - первое  и низшее звено орочьей экосистемы. При прорастании орочей грибницы на заражённой орками планете они появляются раньше всех, ещё до снотлингов. И наполняют собой всю окружающую местность. 

Боевые сквиги - это зверьё, основным предназначением которого является идти в бой.

Их плохо и мало кормят (сами понимаете с какими целями), перед боем - раздразнивают и  затем просто направляют их агрессию на врага. Само собой злобный сквиг может и неосторожного гретчина-пастуха сожрать и орку ногу оттяпать... Поэтому кавалерия в виде гретчинов наездников на сквигах встречается не слишком часто и не очень многочисленная ввиду естественной убили наездников:

Выглядеть они могут по разному, но общая концепция одна и та жа: ноги, зубы (а так же когти, шипы и пр.) налитые ненавистью и злобой глаза.

Реже скигов специально дрессируют, навешивают на них взрывчатку и пускают на бронетехнику. Короче говоря боевые сквиги - это крайне опасный противник в состоянии боя, концентрированная ненависть и злоба.

Боевых сквигов порой выращивают до гигантских размеров и тогда уже в бою используют на манер боевых слонов: навешивают платформы на спину, сажают пехоту и пускают в бой топтать врага... Название им особое: "Сквиггот". 

Так сквигов используют на войне. Но этим их применение не ограничивается.

Сквиги для мирной жизни гораздо более разнообразны. Во-первых сквигов употребляют в пищу все остальные оркоиды. 

Все скиги съедобны для оркоидов, но есть сквиги которые а) приятнее на вкус и б) более ни для чего не применимы в быту, кроме как в качестве пищи - их то и называют "съедобные сквиги". Выглядят они обычно совершенно неопасно и беззащитно:

Сквиги живут в "скидняках": орочьих мусорных ямах. Чтобы набрать "еды", гретчинам приходится лезть в эти скидняки и рисковать попасться на зуб более хищным сквигам. Поэтому чем глубже в мусорную кучу - тем реже туда добираются гретчины и тем дольше там может жить съедобный сквиг. А на самом дне копошаться сквиги, которые вырастают крупнее и если хотите "напитываются соками" в большей степени, то есть становясь "вкуснее" с точки зрения орков. Таких съедобных сквигов называют "деликатесными". Эту разновидность сквигов готовят только опытнейшие Гретчины и предлагают их только Нобам-гурманам, которые ценят приятные стороны орочьей Культуры.

"Сквиги - охотники на паразитов" - крошечные, но прожорливые приживалы, используемые Орками для избавления тела и одежды от паразитов. Орк просто запускает пригоршню этих сквигов в одежду и оставляет их там ползать.

Сквиги охотятся на вшей, клещей и пиявок, которых подцепляет Орк в течение своей не очень опрятной жизни.

Когда обожравшийся паразитами сквиг становится более мясист и менее проворен, вываливаясь из одежды - орк просто подхватывает его и отправляет в рот. Потому что все сквиги могут быть съедобны ;)  

"Сумчатые сквиги" - это сквиги, состоящие из огромной пасти и гигантского желудка. Пасть практически лишена зубов, а желудок огромен и приспособен под медленное переваривание попавшей в него пищи. Орки используют этих зверюг при жизни вместо мешков, сумок, кошельков... - то есть для хранения неперевариваемых вещей. А после смерти сумчатого сквига можно использовать в качестве фляги (если сквиг высох) или для хранения пищи.

"Волосяные сквиги". Голова и тело волосяного сквига (которые по существу составляют единое целое у любого сквига) невелики и состоят в основном из крошечных коготков и рта, полного иглообразных зубов. Хвост представляет собой длинную волосяную кисточку, зачастую весьма впечатляющей расцветки. Этих сквигов добывают в огромных количествах, чтобы обеспечить безволосых от природы орков материалом для создания шевелюр и ирокезов. Гретчины-слуги помещают сквига на лысую голову орка, и сквиг прикрепляется к ней, вцепляяясь в кожу зубами и коготками. Так образом он может просуществовать сколь угодно долго, питаясь мозгами кровью орка. Один сквиг представляет собой маленький пучок волос, и для покрытия растительностью всей головы требуются сотни сквигов. Разнообразие форм и рацветок волосяных сквигов, а также возможность их окраски и стрижки даёт оркам широкий выбор различных стилей причёсок для определения клановой принадлежности или выражения орочьей индивидуальности.

Ещё один "медицинский" вид сквигов - сквиги-шприцы:

Сквиги-шприцы обладают длинным и острым хоботком, с помощью которого они впрыскивают в жертву яд. Яд не смертелен для орков, но достаточно действенен, чтобы вырубить зеленокожего дня на три. Пейнбои используют сквигов-шприцев в качестве анестезии, просто втыкая хоботок сквига в тело раненого орка и сжимая сквига, чтобы выпустить яд. Некоторые Пейнбои добывают яд и используют его в больших латунных шприцах - в случаях, когда нужна большая доза: для Ноба или Вар Босса. Сквиги-шприцы подразделяются на несколько размеров в зависимости от дозы яда (основные размеры: "ма'инький", "ба'шой" и "айбалит"). Самые крупные сквиги-шприцы, обладающие толстым хоботком длиной порядка полметра, особенно ценятся Пейнбоями-пиратами, также именуемыми "Злыи Доки", печально известными использованием самых крупных "айбалитов", которых они смогли найти.

Так же мэддоки используют сквигов-вампиров. Кровососущие сквиги-вампиры, обладающие длинными острыми клыками, используются Пейнбоями как аналог пиявок для лечебного кровопускания пациенту и отсасывания испорченной крови и гноя из заражённых ран. Такого сквига не волнует качество крови, тем более, если она поступает непрерывно и в больших количествах. В трудные времена (когда вокруг не происходит крупных сражений), Пейнбои вынуждены искать другие способы поддержания жизни своих питомцев, например, расхваливая преимущества регулярного кровопускания здоровым во всех отношениях оркам...

Сквиги-лицееды - эти сквиги, также известные как "щелкуны" (названы так за способность громко щелкать пастью), представляют собой злобный комок острых зубов и когтей. В активном состоянии сквиг выглядит как одна клацающая пасть без туловища, во время отдыха же он похож на других съедобных сквигов. Самый распространённый и самый свирепый вид сквига-лицееда обладает мощным хвостом, который он использует как якорь, цепляясь за край скидняка. Хвост туго свёрнут на манер пружины, пока тварь ждёт, скрываясь под тёмной поверхностью или прячась в грибковой поросли на склоне ямы. Когда на сквига падает тень, он выпрыгивает из укрытия, отхватывая кусок задницы орка, или откусывая руку гретчина или разом проглатывая незадачливого снотлинга. Очевидно, что данный вид сквига делает поход к скидняку слегка опасным.

Сквиги-лицееды используются в национальной орочьей забаве "сожри сквига". Главным заданием этого соревнования является попытка съесть "щелкуна" до того, как ему предоставится возможность отгрызть лицо соревнующегося. Орки, достаточно бесшабашные, чтобы находить удовольствие в таком виде спорта, хватают сквига-лицееды за хвост и держат его над своим лицом. Затем начинается соревнование - пасть сквига против пасти орка: кто кого съест первым. Зрители из числа орков и гретчинов вопят от восторга (находясь на безопасном расстоянии), наблюдая, как орк и щелкун вгрызаются друг в друга с яростным наслаждением, щёлкая зубами и брызжа слюной. Иногда орк опрокидывается на спину с глубоко вгрызшимся в лицо сквигом. В других случаях, орку удаётся вонзить свои огромные клыки в сквига и успеть проглотить его до того, как сквиг сможет нанести серьёзный урон. Соревнования "сожри сквига" заменяют оркам скачки и служат поводом для ставок.

Сквиги-любимцы. Самых шустрых сквигов часто держат в качестве домашнего любимца или талисмана. Сквиги-любимцы - ростом с маленькую собачку, лохматые и довольно злобные. Сквигу-любимцу разрешается скакать возле хозяина, который его практически не контролирует. Что даёт владельцу бесконечные поводы для развлечения - особенно, когда сквиг кусает за лодыжки других орков.

Сквиги-любимцы чаще пользуются популярностью у Нобов и эксцентричных Оддбоев. Хозяева не чают в них души, гретчины подкармливают лакомыми кусочками, а снотлинги, улепётывая от сквигов, представляют собой отличную тренировку.

Большой популярностью пользуется разновидность сквигов, известная как "Мимики": они способны копировать орочью речь и орки учат их наиболее нецензурным выражениям. Мимики обладают клювообразным хоботком и внешне слегка напоминают попугая. Их можно часто увидеть сидящими на плече какого-нибудь старого и сморщенного орка, изрыгающих брань и оскорбления на прохожих.

Сквиги-жужелицы обладают крошечными, лопастеобразными крыльями на хвосте, образующими небольшой воздушные винт, позволяющий сквигу летать, жужжанием напоминая насекомое. 

Эти маленькие сквиги едят всё, кроме орочьего мяса. То есть они яростно пожирают любую плоть кроме "зелёной". Когда сквиг-жужелица добирается до какого-то животного, он вонзается в неё и проедает насквозь. Выскакивая с противоположной стороны, сквиг немедленно разворачивается и вонзается снова или набрасывается на следующую жертву. Орки научились применять этих смертноносных гадёнышей в качестве оружия: гретчины специально отлавливают их, чтобы потом выпускать целые тучи жужелиц на поле боя. Жужелиц также упаковывают в горшки и запускают во врага из подручных метательных устройств: когда горшок разбивается, оттуда вырывается кружащаяся смертоносная туча и набрасывается на противника.

Ротовой сквиг имеет достаточно маленькие размеры, чтобы поместиться во рту орка и оставаться там целый день (или несколько дней, если орк о нём забудет). Сквиг очищает ротовую полость орка, выковыривая и поедая застрявшие между зубов кусочки пищи.

Другой вариант этого вида сквига - "сквиг-жавачека"(с). Орк закидывает такого сквига себе в рот и жуёт его, когда сидит в "раздумьях" (а чаще - наслаждается не-думанием).

Сквиги-волынки: эта особая разновидность сквига используется орками в качестве музыкального инструмента. Из похожего на сумку тела сквига выступают несколько трубкобразных хоботков. Музыкальный сквиг берётся в руку и надувается через хоботок. Если затем сдавить сквига, то можно извлечь из его трубок-хоботков жуткие и устрашающие звуки. Музыкальный сквиг чем-то напоминает волынку, только в тысячу раз какофоничнее и ужаснее по звучанию. Зато - громко! =)))) 

Рисовальные скивги. Тут всё просто: это живые тюбики с краской, которые собственно краску и вырабатывают. И "выделяют". Чем сильнее сдавить - тем больше краски "выделится". На хвоствах у многих - кисточки, что облегчает процесс рисования. Этих сквигов используют во всех сферах жизни от нанесения ритуальной боевой раскраски на тело воина, до покраски техники, зданий и флагов. 

Сквиги-мясоеды. Мясоеды обладают большой широкой пастью, похожей на крокодилью. Пасть наполнена рядами острых клыков, очень похожих на орочьи зубы, используемые вместо валюты. Что и решает судьбу мясоеда: эти сквиги постоянно теряют и снова отращивают зубы, и всё, что орку остаётся сделать - это послать гретчина собрать выпавшие зубы. Или - выбить недостающую сумму изо рта сквига-мясоеда. Нельзя сказать, что гретчинов сильно привлекает такая работа: в попытке выбить мясоеду зуб нерасторопный гретчин может быть просто напросто сожран этим живым банковским счётом.

Как и орочьи зубы, зубы мясоеда в течение нескольких лет разрушаются. Срок жизни мясоеда невероятно велик, но этот сквиг не размножается в неволе, что ещё больше увеличивает его ценность. Большинство орков-обладателей мясоедов уже являются Нобами, либо быстро ими становятся, благодаря своему богатству. Неудивительно, что обнищавшие орки могут попытаться украсть мясоеда или даже напасть на соперничающее поселение, чтобы захватить его.