колдуны тысяча сынов

Немного спойлеров к недавно вышедшей книге "Отголоски вечности".

Взято из телеги Чёрной Библиотеки.

 Сообщение от Жиллимана:

" Сангвиний. 

 Что происходит на поверхности Тронного мира, я не могу сказать. Я не могу представить какие ужасы вы пережили. Все что я точно знаю – я на расстоянии нескольких дней до границы системы, а в течение солнечной недели, я буду в небесах Терры. 

 Со мной полная мощь тринадцатого Легиона. И я не один; до меня дошло сообщение от Русса и Льва, возглавляющих авангарды Шестого и Первого. Наших сил будет достаточно, чтобы очистить небеса и вырвать мир из хватки Воителя. 

 Сохраняй надежду, брат – это все чего я прошу. Сможешь ли ты это сделать? Сможешь ли ты выстоять в эти последние судьбоносные часы? Призрачные близнецы – победа и отмщение приближаются. Война кончится в тот самый момент, как я достигну Терры. 

 Держитесь, во имя Императора и Империума, что мы построили вместе. 

 Скоро я буду с вами."

 Оживленный Зефон:

"— Почему они это делают? – спросил он. За этим вопросом последовала пауза. Его треллы не ответили, зато ответил первый голос и он звучал встревоженно.

— Они реактивируют тебя после комы, Астартес. Проводят химические чистки необходимые для выведения токсинов, выработавшихся в ходе длительного бездействия. Это должно быть очевидно, даже с твоей дезориентацией. 

— Ты меня неправильно понял. – сказал Зефон. – Я знаю зачем нужен этот процесс. Но почему они это делают? Почему сервиторы, а не апотекарии легиона?

— Потому, что большинство апотекариев твоего Легиона мертвы. Все в большинстве своем мертвы."

 Сражение между Вулканом и Магнусом:

"Первый удар молота пригвоздил Магнуса к костяной земле, из его расколотого черепа хлынул поток эктоплазмы. Второй удар раздробил кости одного крыла, переломав позвоночник и лопатку. Третий уничтожил правую руку демона, превратив ее в мелкодисперсную пасту.

 Задержав дыхание, стоя над парализованными останками своего мутировавшего брата, Вулкан поднял  молот. В тот же миг Магнус каким-то образом повернул голову. Колдун смотрел мимо Вулкана, через плечо своего палача. Либо он ничего не видел, либо видел без помощи единственного глаза, который представлял собой лопнувший плод, превратившийся в мякоть в  разбитой глазнице.

— Подожди, — прохрипел демон, и слово это было искажено кладбищем его зубов. — Отец. Подожди.

— Отца тут нет."

 Сражение между Сангвинием и Ангроном:

"Ангрон обхватывает когтистой рукой голову Ангела. Он бьет черепом Сангвиния об пол раз, два, три, и трещины паутины расходятся по плиткам каменными прожилками; четвертый раз, пятый..."

"...Сангвиний дергается, когда меч с жалкой медлительностью погружается в его внутренности. Его идеальные черты лица темнеют от боли, и Повелитель Красных Песков питается этим зрелищем, питается оскалом зубов Ангела, питается зловонием обильной, текущей крови Сангиния. Ощущения наркотические, пьяняще чистые. Даже Бог Войны, в тени которого стоит Ангрон, восхищается  проливаемой крови этого существа..."

"... Он еще глубже погружает клинок в тело ангела, вонзая его в кишки своего брата, и притягивает Сангвиния к себе, пока они не оказываются лицом к лицу. Он достаточно близко, чтобы почувствовать запах крови в дыхании брата. Он достаточно близок, чтобы кровь брызнула ему в лицо.

 'Ангрон'..."

"... Сангвиний тянется к нему слабыми и бескогтистыми руками. Это жалкое зрелище. Выступление слабака. Владыке Красных Песков не нужно дышать; ему все равно, если руки брата окажутся у его горла. 

 Но сладость момента исчезает. Адреналин улетучивается. Неужели Ангел умирает именно так? Неужели это все, что осталось от Сангвиния в его знаменитой форме?..."

"... Владыка Красных Песков видит это в булавочных уколах зрачков своего брата, в оскале клыков из слоновой кости. Ангел потерял себя от жажды в крови, и на его щеках проступают синие вены. Это гнев. Это Ангел, вышедший на свободу.

Это гнев настолько абсолютный, что Ангрон чувствует укус другого забытого чувства - ЗАВИСТИ..."

"... — Нет, — умоляет зверь своего брата.

Этот момент никогда не войдет в легенды ни одного из легионов. Примархи высоко над полем битвы, а те немногие сыновья, которые могут наблюдать за своими отцами, слишком далеко, чтобы знать, что происходит между ними. Только Сангвиний слышит последнее слово Ангрона, и эту близость он унесет с собой в могилу.

 Земля поднимается с дезориентирующей скоростью. Сейчас или никогда.

 Когда они вместе падают, Ангел в последний раз дергает змей из варварского металла. Голова демона лопается. Это детонация, сброс внутреннего давления, как гной из сдавленной кисты: львиная доля мозга Ангрона вырывается на свободу в брызгах огня и кислой крови.

 Двойной клич поднимается к небесам, где он бьет крыльями над полем боя. Кровавые Ангелы сражаются с новой надеждой, видя своего отца победителем, истребителем демонов. Пожиратели Миров, изничтожены психической отдачей убийства своего отца, видят Ангела Императора в ореоле восходящего красного солнца."

 Лотара Саррин у Хоруса:

"— Воитель, я желаю обсудить снабжение флота. Как только уляжется пепел, мы сможем собрать больше ресурсов с поверхности. Мой экипаж голодает, умирает от жажды. Я… —

 Она могла видеть, что Хорус не слушал. Его ухмылка исчезла и с холодной уверенностью он указал могучим когтем. 

— Малогарст, подойди ко мне.

 Лотара удержала язык за зубами. Малогарст был давно мертв; вместо него вошел Аргонис. Он наклонился к уху Воителя и что-то произнес ему. Лотара не могла ничего из этого понять. Она боролась с собой, чтобы не показать дискомфорт перед умирающим вурдалаком, коим стал Воитель. 

— Я измотан, капитан Сааррин, – произнес Хорус голосом в котором не было эмоций, и практически не было жизни. – Как и вы, я полагаю. Да. Все мы измотаны, не так ли? Но наш триумф близок. Он так близок – в этом я вам клянусь. 

— Воитель, прошу. 

На этот раз она замолчала. Ей не понравилось как он на нее смотрел – в его глазах появился внезапное пламя в его воспаленных глазах.

— Ты даже не понимаешь, да? 

— Понимаю что, владыка? 

— Что ты не она. Ты не Лотара Саррин."

 Судьба Лотары:

— Не смотри, — сказал ей Кхарн. Он был все еще безоружен, его доспехи были расколоты ударами, убившими его. 

 Но она уже смотрела. Теперь она не могла отвести взгляд.

 В ее троне сидела смертоносная тварь: тварь с блестящими черными глазами и злобной плотью, словно какая-то извращенная прихоть придала самому кораблю человеческую форму. Существо в ее троне было одето в ее униформу с символом Красной Руки на тонкой груди. Его волосы были всклокочены и серо-черные, а рот представлял собой щель, в которой находился целый арсенал кинжально зубов. Она завораживала так, как завораживают хищники-верхолазы. Она излучала ту же смертоносность.

 И она была соединена с троном. Судя по тому, что ее конечности погрузились в темный металл кресла, он был прикреплен к нему уже несколько месяцев. Ее извращенно-человеческая голова качалась то влево, то вправо, щели носа изгибались, когда она нюхала воздух, наглый, как любой зверь.

Оно выглядело голодным. Оно выглядело вампирически.

— Это Лотара Саррин, — сказал Кхарн.

— Ты даже не первый из моих призраков, — сообщила охотница, и в ее черных глазах блеснула искренность. — "Завоеватель" вызывает тебя вместе с другими снова и снова. Он возвращает мертвых, которых помнит, и живых, которые теперь изменились. Экипаж страдает от своих бывших воплощений. Эти призраки — лишь одно из многих безумий корабля, пробуждающегося здесь, в варпе. Я была вежлива с первыми несколькими из вас. Я стараюсь игнорировать тебя сейчас. Ты будешь расстроена, когда  узнаешь правду.

— Я - Лотара Саррин, - повторила она еще раз, и слова, задыхаясь, сорвались с ее губ, как пар.

– Ты знаешь, кем я тебя считаю на самом деле? 

Охотница наклонила голову, рассматривая призрак перед собой. 

— Ты моя слабость, вырезанная из меня. Ты мои ампутированные сомнения, эхом разносящиеся по моему кораблю. Ты часть меня, которая хотела бежать от Завоевателя.

«Я Лотара Саррин», - подумала она, обнаружив, что не может озвучить исчезающее утверждение..."

"... — Обращайся ко мне, - приказала она - не к моему трону. 

Взгляд офицера рассеялся, когда он обрабатывал сбивчивые голоса нескольких десятков офицеров на борту нескольких десятков судов.

— Нас атакуют не с кораблей, а с поверхности. Постоянная канонада направленная против целого флота.

Кровь Лотары похолодела. На поверхности существовало только одно место способное…

— Выходите из зоны досягаемости. Прикройте нас вторым эшелоном и откройте соединение с Мстительным Духом. 

"Завоеватель" задрожал вокруг них, его двигатели заставляли его медленно набирать высоту. Дрожь пустотного щита продолжала нарастать.

— Флагман застыл в верхних слоях атмосферы - вокс-офицер на секунду замолк - И… его щиты опущены.

Лотара обернулась к нему - Что? 

— Щиты флагмана опущены. 

— Минимальная защита? 

— Никак нет – Офицер снова обращался к ее трону, вместо нее – Они полностью опущены.

"Входящий сигнал", - позвал адепт, принявший на себя обязанности Мастера Вокса.

"Я Шибан Хан из Пятого Легиона, удостоенный чести в настоящее время носить мантию регента-командора космического порта Львиные Врата. Я адресую это послание флоту изменнических псов, претендующих на небо Терры. Как вы можете наблюдать, системы ПКО Львиных Врат снова работают. Сообщение окончено."

Предложение Амита:

"Каргос знает, с кем он сражается — он знает лицевой щиток, он знает доспехи, он видит имя на наплечнике Кровавого Ангела, имя, написанное пыльным золотом, имя человека, к которому он был прикован сотни раз, пока они вместе сражались. на арене имя выкрикивалось в ямах Завоевателя, и он знает насмешку в голосе Кровавого Ангела, потому что это была та же самая насмешка, которую Кровавый Ангел использовал, чтобы подстрекать своих врагов, и они вдвоем впервые сталкиваются друг с другом..."

"... Всё замедляется. Гвозди молчат в сознании Каргоса, как и война вокруг него.

— Амит, — говорит он. —Мой брат.

И Амит Расчленитель, его партнер по арене в течение многих лет, его собственный брат по цепи, плюет на его разбитое лицо и перерезает ему горло.

— Ешь дерьмо, предатель."

АДБ дал ответ на вопрос, почему так много лояльных морячков и так мало остальных. А дело в чем, а дело в деньгах.

Титаны не ссут!

Бесплатная глава второй части Конца и Смерти

https://www.blacklibrary.com/prod-home/new/ebook-the-end-and-the-death-volume-ii-eng-2023.html

Tl:dr - Арлекины на Ультве исполняют Танец Конца и Смерти, схожий с Танцем Без Конца (повествующим о рождении Слаанеш и Падении Эльдар), но отличающийся в том числе действующими лицами. Эльдрад ноет.

На Ультве пришла маска, первая маска со времен Падения.

Она пришла без призыва, как подарок: арлекинада Риллиетанна, впервые увиденная за столетия, вышедшая из косого света далеко расположенных врат и идущая в тишине через помещения из призрачной кости мира-корабля к Овации. Там без предварительной подготовки и увертюры они начинают свое выступление.

Азуриани Ультанаша Шелве собираются, чтобы увидеть это. Некоторые спрашивают: в чем смысл? Это благословение или предзнаменование? Некоторые спрашивают: Что это за танец?

Эльдрад Ультран знает. Хотя Арлекины с самого Падения оставались скрытыми в паутине, под защитой Смеющегося Бога Цегораха, их танец никогда не заканчивался. Они танцевали в уединении, сохраняя старые маски, такие как «Полутень» и «Злобная луна», и добавляя новые, такие как «Танец без конца». Он никогда не видел этой маски, но слышал о ней рассказы. Это великий обряд плача, добавленный в их репертуар за годы уединения, поскольку он изображает трагедию Падения.

Эльдрад приходит на «Овацию», чтобы стоять вместе с остальными и смотреть. «Овация» — его любимое место на Ультве. Обладая прекрасным объемом, это единственная палата в мире-корабле, которая кажется, будто находится снаружи. Здесь широкий простор неба, мягкий закат и широкий участок эйтокских лугов, покачивающихся на праздном ветерке. Кольцо мягких бежевых камней окружает травянистую чашу сцены шириной в километр. Тени длинные, а сумерки приглушены. Все это смоделировано. Пси-энграммные схемы в палубе из призрачной кости и парящем куполе создают эту среду из воспоминаний, а оптические поля заставляют пространство казаться даже больше, чем оно есть на самом деле. Он стоит среди камней вместе с остальными, наблюдая за танцем, ощущая воспоминания о солнечном свете, вдыхая воспоминания о ароматах эйтока и полевых цветов. Вокруг воображаемого горизонта гремит вечерний гром и рыщут молнии. Но шум – не гром, и мерцание-вспышка – не молния. Это потрескивание активных ворот вдалеке, по краям комнаты.

Танец – это зрелище высочайшего театра. Полная компания, труппы мимов и шутов, колдунов, света и тени и то что посередине, возглавляемые их мастером Арлекином, все одеты в ослепительные костюмы домино, все в фальшивых лицах своих избранных агайтов. А вместе с ними и синий оттенок Солитера, символизирующий престиж произведения. Они движутся по полу травяной чаши в хореографии, одновременно хирургически точной и плавной, как вода.

Когда танец заканчивается, танцоры тут же начинают снова, повторяя всю последовательность.

Слухи распространяются. Несмотря на растущую тревогу и отчаянные меры подготовки, предпринимаемые в диаспоре эльдар, эмиссары прибывают посмотреть на маску. Первая арлекинада после Падения – событие поистине значимое, и его необходимо увидеть. Эмиссары прибывают через дальние ворота. Они приходят из искусственных миров, готовых к реактивной войне; из других, бегущих на максимальной скорости к краю галактики; из драгоценных старых миров, поднимающих свою оборону; из закрытых девственных миров, прячущих свои самые драгоценные мысли в колбах из стекла душ; от общин экзодитов, отступающих в свои заветные безопасные места. Независимо от кризиса, маску необходимо посетить.

Затем никто не приходит. Внезапные шквалы нематериального ужаса вскипятились и разлились по дальним тропам. Проход уже невозможен. Старые пути заблокированы. Эльдрад приказывает закрыть ворота. Те, кто здесь, должны остаться. Те, кто еще не прибыл, возможно, никогда не придут, а многие, возможно, заблудились в пути.

Эльдрад этого ожидал. Однако он не хочет признавать, что не предвидел этого. За последние недели предвидение постепенно затуманилось и потускнело, заблокированное эфирным смятением, точно так же, как сейчас заблокирован проход. Будущее либо скрыто от глаз азуриани, либо его уже нет.

Нехреворт, эмиссар Комморры, прибыла последней перед закрытием врат.

Стражи тут же приближаются при виде посланника осуждаемых и выродившихся кузенов аэльдари.

— Я пришла чтобы узреть, без клинка, — говорит она, подняв исцарапанные ладони и смертоносную улыбку. — Ты откажешь мне?

— Я никому не откажу, — отвечает Эльдрад, — даже эладрит иннеас. Маска предназначена для нашей крови, где бы она ни текла. Он дает сигнал Стражам отступить.

—Я думаю наша кровь потечет, — говорит она, идя рядом с ним по покачивающейся траве к «Овации». — Ваша, видящий. Моя. Не так ли?

— Ваш тон прогностический, Дракон Нехреворт. Я думал, что друхари не имеют никакого отношения к сельскохозяйственному искусству?

— Нам не нужно ясноовидение, чтобы увидеть, как на нас обрушивается гибель, — отвечает она. — Мон-кеи превзошли сами себя. Они потянут на уничтожение больше, чем себе подобных.

Маска действует уже девять дней. На сцене «Овации» кружащиеся фигуры труппы формируют агонию и экстаз с формальной точностью и извилистой грацией. Они кувыркаются в воздухе, как птицы, порхают, как листья, они пружинят, связываются и огибают друг друга. Костюмы домино сияют и переливаются. Когда танец заканчивается, его начинают снова, повторяя тот же набор символических движений.

Небо вырезано из дыма, а ветерок пахнет грустью. Эльдрад и дракон кабала присоединяются к зрителям на краю скалы. Эльдрад видит, как аутархи отворачиваются, избегая друхари. Он видит, как экзархи хмурятся в ее присутствии, а экзодиты отходят в сторону. Никто не угрожает, поскольку сделать это означало бы злоупотребить гостеприимством Ультве.

Эмиссар Йандена не выказывает угрязений совести. Она приближается к Эльдраду, несмотря на то, что дракон рядом.

— Что ты видел? — тихо спрашивает она его, пока они наблюдают за арлекинадой.

— Ничего, Мехлиндри, — отвечает он.

— Ты смотрел?

— Ты спрашиваешь меня об этом, Серебряная Душа? Я смотрел. Ничего не увидеть. Ты это знаешь, потому что по страху в твоих глазах я знаю, что ты тоже смотрела. Ничего не видно, а даже если бы и было, какая нам от этого польза? Предвидеть — значит знать будущее. Какая польза от одного лишь видения?

— Предвосхищение — всегда наша добродетель, — отвечает его посетитель. —Предвидеть — значит читать путь, и благодаря этому шаги могут быть изменены.

Он смотрит на нее.

— Я люблю тебя за твоё за твою веру в это, — говорит он. — И все же я ненавижу тебя за то, что ты все еще придерживаешься этой идеи.

—Предвосхищение принесло мне много побед, — говорит она.

— Возможно.

— Я предвидела поражения и изменяла шаги, чтобы Иянден вместо этого достиг триумфа».

— Неужели, Серебряная Душа? Или ваши Аспекты просто сражались упорнее и победили?

Она хмурится. —Мне грустно слышать, как великий провидец так плохо отзывается о своем искусстве. Зачем асурианам даровано зрение, чтобы читать судьбу, если не для того, чтобы изменить ее?

— Потому что жизнь жестока, — отвечает он.

— Эльдрад, — говорит она, — я пришла на Ультве, чтобы посоветоваться с тобой, потому что Ультве видит дальше, чем кто-либо…

— Ты пришла чтобы увидеть маску, — говорит он, — и этого достаточно. Арлекины приходят из уединения, чтобы потанцевать для нас. Это говорит нам все, что нам нужно знать. Великая катастрофа проходит сквозь звезды. Нам повезет если мы переживем её.

— Мы уже много лет предвидели её приближение. Теперь она пред нами, должно быть что-то, что мы можем…

— Теперь ты советуешь действовать, Ияндени? Когда азуриани годами осуждали любую причастность к млекопитающим и их войнам? Мы знали, что они перегорят. Мы видели это. Так это и происходит.

— Но в таком масштабе, Эльдрад? Да, мы предвидели их падение. Но мы недооценили их разрушительный потенциал. Их родной мир, теперь средоточие их последнего горя, тонет, как горячий уголь, сквозь шелк творения и выплескивает варп. Взор наш потускнел, и Арлекины пришли танцевать. Это может означать только то, что их последнее падение станет для нас вторым падением, которое поглотит всех.

— Тогда беги, Серебряная Душа.

— Иянден бежит, Ультран.

— А Ультве не может. Мы застряли в рубцах нашей собственной ошибки.

— Значит, ты… сдашься?

Он отворачивается от нее. В бледном воздухе имитации заката он видит поблизости других эмиссаров, с интересом наблюдающих за их беседой. Он видит веселую ухмылку Нехреворта.

Он трижды хлопает в ладоши.

— Остановите маску! — командует он.

Танцоры колеблются и останавливаются. На сцене «Овации» Арлекины взирают на него из-за своих пугающих масок: некоторые низко присели, готовые прыгнуть или повернуться, некоторые опустили вытянутые руки. Лишь кивающие травы шевелятся.

Эльдрад стоит в свете мотылька и протягивает руки. Его мантия растворяется в паре. Его броня приходит к нему, мягкие ленты стеклянного цвета, которые связывают и прилегают к его конечностям и телу, пока он не становится закован в аспекте войны.

— Я расскажу вам, что я видел, — объявляет он собравшимся светилам. — Я расскажу вам, что я сделал.

Арлекины шипят и сбиваются в гибкую массу, обняв друг друга.

— Когда-то позади нас на проторенной дороге жил великий народ, — говорит он, — обладающий могучими достижениями и резким превосходством, который унаследовал звезды и все, что переплетается между ними…

— Не учи нас, Эльдрад, — возражает Курьян из Бьел-Тана.

— …и в своем превосходстве и достижениях они предвидели, куда приведет их путь, но не изменили шага и не свернули в сторону».

Мехлендри обиженно смотрит на него. – Не цитируй наш позор, как будто это аргумент против нашего искусства, — говорит она.

— Наш позор? — спрашивает он.

— Ты говоришь об азуриани во времена, прежде чем Она пришла, чтобы утолить свою жажду к нам, и это известно, и это оплакивается. Но это не аргумент. Наша потеря, хотя и самая большая из всех потерь, просто усиливает необходимость нашего ремесла. То, что мы видим, мы действуем. То, что еще впереди, мы пересоставляем. Это горький урок Падения. Наша гордость ослепила нас. Мы прислушивались к нашему предвидению с тех пор…

— Эта история было не наша, — отвечает Эльдрад. — Я говорил о другом, более молодом народе. Их шаги одинаковы, как будто они выучили у нас тот же танец и теперь исполняют его с нами дуэтом, повторяя каждое движение.

— Это низкие создания, — срывается Джайн Зар. —Они отстают от нас на миллион лет. Они стремятся подражать нашей былой славе, но им никогда не достичь такой высоты. Они уничтожат себя, как это сделали до них тысячи других видов. Мы избегали их влияния, насколько могли, и держались в стороне от их дел. Они скоро исчезнут.

— Очень скоро, — соглашается Эльдрад. —Что нас беспокоит, так это то, как они исчезнут.

Он смотрит на них всех.

—На протяжении поколений мы предвидели проклятие человека — да, давайте назовем их теми, кто они есть — проклятие человеческого рода. Эти выскочки, тем не менее, создали империю, достойную названия. Их напор удивил нас. Мы наблюдали, как они повторяют те же высокомерные ошибки, которые совершили мы. Мы ждали их неизбежной гибели, ибо разве не такова судьба всех видов, которые используют силу разума, чтобы влиять на свою судьбу? Я предупреждал об этом, Ультве предупреждал об этом, но вы отказались участвовать. Я решил проигнорировать это решение.

Раздается ропот недовольства.

— Я манипулировал некоторыми сторонами, пытаясь предотвратить эту катастрофу, поскольку тогда я знал то же, что вы знаете сейчас. Не только человеческий род погибнет. Мои усилия, за годы осторожной деятельности, ни к чему не привели. Некоторые из моих действий были необдуманными, и я обрезал пряди судьбы, чтобы исправить их, насколько это было в моих силах. Но я пытался. Теперь вы в своем горе протестуете, что пришло время действовать. Слишком поздно. Тот, кого зовут Хорус Луперкаль, обладает слишком большой силой, чтобы мы могли противостоять ему. У меня в игре остался один главный агент. Он позаботился о том, чтобы у сил, противостоящих Луперкалю, было на одного великого защитника больше, чем было бы в противном случае, — так называемого Сына Прометея. Мой агент, возможно, сможет сделать больше, но я боюсь, что нет. Наш взгляд затуманен, потому что нет будущего, за которым можно было бы наблюдать. У нас нет другого выбора, кроме как довести до конца политику, которую вы определили, позволить им гореть и бороться с пламенем пожара, если оно приблизится к нам слишком близко. Или, если судьба жестока, и род человеческий не оборвется сам собой, тогда мы приготовимся противостоять сломленному виду, подпитываемому Хаосом. Сейчас у нас нет другого выбора, кроме как ждать. Арлекины приходят танцевать для нас «Танец без конца», чтобы напомнить нам, что мы способны вынести, ибо нам придется снова терпеть, и плакать, ибо это вполне уместно, смерть разумного вида.

— Прекрасные слова, — говорит Нехреворт, нарушая последующее молчание. — Но неверные в одной детали.

— Как так? — спрашивает Эльдрад.

Нехреворт указывает на отпрянувших Арлекинов.

— Это, Верховный Видящий Ультве, не был «Танец без конца», — говорит она.

— Скажи мне, что ты имеешь в виду, друкхари.

— Я видела танец, — говорит она. — Труппы Арлекина, возможно, и не сошли с дальних дорог с момента первого вздоха «Той, что Жаждет», но они танцевали свои маски в Верхней Комморре.

—Для вас одних? — спрашивает Джайн Зар.

— Мы не скрывали этого, — говорит Нехреворт, — но никто из вас, похоже, не хотел приходить. Вам были бы рады. Мы не дикари. Мы можем соблюдать условия маскарадного перемирия не хуже вас. Тем не менее, я хочу сказать, что видела «Танец без конца». Три раза. И каждый раз я плакала от стыда и ярости из-за того, что мы все потеряли. Я знаю шаги и формы. Это не тот танец.

— Конечно тот, — говорит Эльдрад.

— Очень похоже, я согласна, провидец, — отвечает она. — Формы, структура и многие этапы. Он следует той же схеме. В нем то же количество исполнителей, те же различия светлых, темных и сумеречных трупп. Четверо мимов по-прежнему остаются демонами. Шуты Смерти по-прежнему остаются жнецами смертности. Он изображает падение расы и рождение бога. Но эти девять трупп не представляют старую расу. А Аребеннийский Солитер не представляет собой Ту, что Жаждет.

— Нет, — говорит Эльдрад. — Ты ошибаешься.

— Неужели? — спрашивает эмиссар друхари. — Мне бы хотелось, — она смотрит на Арлекинов. — Как называется этот танец? — спрашивает она.

— Это «Танец Конца и Смерти, — шипит руководитель труппы, и слова его звучат неловко, словно он разучился говорить.

— А какую роль играет солитер?

— Того, кто родится, — рычит руководитель труппы. — Нового бога.

Эльдрад чувствует холодок по коже. Это не имитация комнаты. Как он этого не увидел? Или он просто отказался это видеть, потому что последствия слишком ужасны?

— Как называется твоя роль? — спрашивает Эльдрад солиста в капюшоне.

— Тёмный Король, — отвечает Солитер

Что не так с сестрами?!

Знатоки, что за чертовщина... хотя нет, неправильно получается по отношению к сестрам...
Почему сестры "нипридают"? Почему искушения Хаоса не действуют на них?

Я в толк не могу взять сам факт их иммунитета, если его так можно назвать, которым они часть не гнушаться воспользоваться, чтобы лишний раз упрекнуть тот же космодесант в их несовершенности, как последователей Его. Есть такой орден Астартес как "Экзорцисты", одна из особенностей которых заключается в следующем: " Досточтимый лорд, с превеликим удовольствием сообщаю вам об успехе нашего проекта. Несмотря на небольшие трудности, я могу доложить, что первые две роты Ордена, созданные в это Тринадцатое Основание, хорошо реагируют на профилактику демонической одержимости. В условиях психической безопасности субъекты подвергались одержимости низшими существами демонического пантеона. За процессом наблюдали Охотники на Демонов Ордо Маллеус, защищенные знаками и оберегами огромной силы. При чтении литаний заточения из... (Индекс Либер Экспургаторис - недостаточный уровень доступа) ...были зажжены священные курения, враждебные демонам. Как только демон проникал в тело субъекта, ему позволяли провести двенадцать часов внутри носителя, после чего существо изгонялось Охотниками на Демонов. В некоторых случаях уровень психического и физического ущерба, нанесенного космическому десантнику, был настолько высок, что нам приходилось уничтожать субъекта. Но прочие субъекты пережили эту процедуру, потребовалось только незначительное хирургическое вмешательство и восстанавливающая психотерапия. 

После реабилитационного периода, субъекты прошли курс борьбы с демонами, были обучены 666 молитвам Книги Экзорцизма и получили оружие Экзорцистов. Две роты Ордена приняли участие в боевых действиях на зараженных демонами мирах северной окраины Глаза Ужаса. При поддержке резервного подразделения Серых Рыцарей, Экзорцисты достигли соотношения 97 уничтоженных целей на одного бойца. Цифры сами по себе можно назвать впечатляющими. Склонен думать, вы согласитесь, при учете демонической природы противника, что это соотношение подтверждает безопасность и эффективность данной процедуры".

Вот на что приходится идти одному из орденов, чтобы повысить свой иммунитет к губительным воздействиям Варпа. А что Соритки? Что в них, блять, такого и что с ними такого делают, что они дают фору остальным десантникам в плане верности Императору?! Может они скрывают факты предательства аки ТА? Объясните, пожалуйста, а то я никак понять не могу.