капитан тит

Отряд Ультима 9: Боевое Крещение

Отряд "Ультима 9" расположился у входа в город-улей, ожидая тактическую сводку с флагмана расположившегося на орбите Семерикна-1. Лидер группы, Сержант Платон Оптимус глядел в ауспекс, пока брат Кассиус пытался связаться со штабом. Спустя десять минут ожидания, связь была установлена и сводка была передана. Брат Кассиус окликнул Сержанта. Оптимус со вздохом оторвал свой взор от ауспекса и взглянул на отряд: пятеро примарисов стояли перед ним, ожидая приказов. Они высадились на планету два дня назад, и вот уже два дня они ищут еретиков генокульта, но пока что безрезультатно. Из-за этого отряд становился всё раздражительнее. Вчера брат Диомедус поругался с братом Андриссом: что лучше, болт-винтовка или авто-болтер. Андрисс настаивал на превосходстве болт-винтовки благодаря её большей мощности каждого снаряда пущенного во врага, а Диомедус доказывал что авто-болтер позволяет эффективнее уничтожать врагов Императора, подавляя их огнём. И как на зло, пустить оружие в действие никак не удавалось, дабы доказать свою правоту. Ещё раз сверившись с экраном ауспекса, Сержант повернулся к отряду и произнёс: "Ладно, братья, выдвигаемся," — и закрыл крышку ауспекса. Недовольно зыркнув друг на друга, бойцы выстроились в цепь и двинулись следом за Оптимусом, оглядываясь по сторонам в поисках еретиков. Спустя получас мерного шагания, и споров про вооружение, отряд услышал мерзкое шипение и стук когтей по плитке городской мостовой. Сержант поднял левую руку зажатую в кулак, приказывая группе остановиться, — "Сержант, противник на 3 часа,"— произнёс брат Кадгар. Оптимус открыл ауспекс и проверил дисплей — противник действительно был справа от них, за стеной базилики."Приготовиться к бою!" — взревел сержант захлопывая ауспекс и перехватывая удобнее свою болт-винтовку. Брат Андрисс и Брат Диомедус первые проскочили за угол, после приказа сержанта и бросились в бой. Следом за ними в базилику ворвались Оптимус с Кадгаром и Гефестусом. Брат Кассиус шёл за ними, выискивая возможность занять доминирующую высоту и прикрывал спину своим братьям.Внутри базилики Андрисс увидел огромную мерзкую тварь с громадным куском камня на арматуре — аберранта, окруженного множеством культистов, вооружённых шахтерскими инструментами и крадеными лазганами СПО. Брат Диомедус на бегу открыл огонь по аберранту, поливая исчадие священными болтами. Но выстрелы не причинили вреда твари, только разбились об её прочный хитин. Андрисс вскинул свою болт-винтовку и выстрелил по твари крак-гранатой. Взрывом аберранту разбило панцирь, а осколки порезали его мягкую спину. Следом прогрохотали выстрелы болт-винтовок Гефестуса и Сержанта, которые с хрустом и отвратительным чавком прорывали плоть культистов.Культисты, оправившись от шока, открыли огонь по Астартес, а тварь аберрант кинулся вперёд, яростно замахиваясь силовым молотом. Но далеко он не прорвался, ведь брат Кассиус прострелил тому голову из своей сталкер болт-винтовки. В это время гено-культисты разбежались по укрытиям и начали ошалело обстреливать Примарис. Залп лазганов оставил множество ожогов на броне Брата Диомедуса, вынуждая того занять укрытие за полу-разрушенной колонной. Андрисс же укрылся за колонной неподалёку от своего боевого брата. “Брат, нас прижали!” — прокричал брат Андрисс.В этот же момент, Кадгар, воспользовавшись крюком чтобы забраться на балкон, бежал по нему в сторону культистов, уклоняясь от их выстрелов. Сержант и Гефестус заняли укрытия позади Диомедуса с Андриссом.Метким выстрелом Андрисс снёс голову неудачливому культисту, но был подстрелен в плечо другими еретиками. Оптимус прострелил насквозь тело противника. И в ту же секунду всех четверых прижали огнём лазганов, не давая высунуться. К счастью для них, Кадгар уже достиг вражеского патриарха, и после короткой дуэли пробил ему сердце силовым кинжалом, отвлекая на себя внимание врага, позволяя Кассиусу и Гефестусу открыть огонь. “Воспользуйтесь возможностью и убейте как можно больше еретиков!” — проорал сержант. Через несколько минут обстрела двумя болтерами из врагов остались в живых лишь пара неофитов с бурами, которые кинулись на Кадгара. Удар одного из них астартес удалось перехватить, но избегнуть удара в левую руку ему не было суждено. “Гроксова жопа!” — выругался брат Кадгар, когда его броня начала трещать вместе с чёрным доспехом.На помощь Кадгару пришли Кассиус и Диомедус, которые меткими выстрелами прикончили последних выживших. “Хорошо постарались, братья”, — произнёс Сержант Оптимус, присаживаясь на камень.”Благодарю, брат-сержант”, — слегка поклонился Диомедус. Брат Андрисс присел на одно колено и принялся срезать себе трофей с трупа аберранта.“Займись ранами Кадгара, Диомедус”, — сказал Оптимус. В это же время Кассиус вышел на связь с командной баржей и вызвал штормового ворона для эвакуации,а Диомедус принялся осматривал рану Кадгара. Гефестус же нашёл мёртвого патриарха генокульта, и принялся отрывать ему голову, для получения мозга… “А я говорил, что болт-винтовка будет эффективнее!” — довольно произнёс Андрисс глядя на Диомедуса, — “Возможно в этот раз ты оказался прав, но каждый из нас выполнял свою задачу и превосходно с ней справился”, — парировал его собеседник. В скором времени ворон прибыл, и Примарис погрузились на него, и улетели на орбиту. На баржеПосле того как отряд Ультима 9 эвакуировался, их призвал к себе брат капитан, дабы поздравить с успешным выполнением задания. “Я рад что вам удалось завершить задание без потерь”, — сказал капитан, — “вы прошим своё боевое крещение, братья, поэтому я награждаю вас этими печатями”, — капитан показал рукой на раскрытый ящик в котором на бархате лежали печати чистоты. “Носите их с честью, братья.” После чего капитан отошёл, давая бойцам возможность подойти и посмотреть поближе на свою награду за верную службу Императору... 

P.S. Я знаю что картинка боян

Более подробные спойлеры и некоторые диалоги из 3 книги по Темному Империуму.

дополнение к посту http://joy.reactor.cc/post/4812507



Завязка начнётся с возвращения Феликса на Честь Макрага, где он попытается отговорить Жиллимана допросить пленённого демонхоста, чтобы выведать обстановку на Иаксе.



Сикарий - глава личной стражи примарха и не прошёл Рубикон.



Допрашивать пленённого демонхоста будет некто иной, как Иллиян Натассе, прямо в Либрариуме Ультрамаринов



Серый Рыцарь, кто охранял этого демонхоста раньше, а ещё раньше навалял Тифусу, Ионан Груд, увидя всё это, покинет примарха, а автор спойлеров и вовсе намекает, что Сыны Титана перестанут доверять Жиллиману



Примерно в первой половине книги на сцену выйдут Тзинчиты (А на этот момент намекал сам Хейли, говоря что начнётся распря среди Богов Хаоса)



Тифус прибудет к Мортариону не как сын или первый капитан, а как Герольд Нургла и прикажет тому отказаться от своих планов заманить Робаута в ловушку на Иаксе. Он должен исполнить воля Чумного Бога, а не сводить счёты с Жиллиманом.



Грусные нурглиты ни куда не делись, а смотреть на их склоки одно удовольствие



В какой-то момент Тзинч вступит в (временный) союз с Кхорном, чтобы опрокинуть Нургла.



Жиллиман продолжит своё самокопание и исследование Летицио Дивинитатус, создав нечто своего личного книжного клуба, а Натассе советует примарху перестать так загоняться



А вот теперь самый интересная часть спойлеров. В Штерн. Еретичная Святая уже поднимался вопрос, что якобы психические силы и вера - это разные категории. А Хейли большой любитель надев на себя образ персонажей своих книг прописывать новый бек.

Натассе, пытаясь переубедить Робаута, что ему не нужно зацикливаться на вопросе веры, выскажет монолог:

"Это не имеет никакого значения", - сказал Натассе. "Мы говорим здесь не о колдовстве или что вы называете психическими силами, но о вере. Вера - самая могущественная сила в Галактике. Она не требует доказательств или подтверждения. Она дарует убеждённость тем, кто верует. Она приносит надежду отчаявшимся и там, где вера процветает, изменяется сама реальность. Единственный разум, что сильно связан с варпом, может нарушить законы нашей вселенной, а на что способен миллион? А миллиард? Триллион разумов и все до единого верят в одно и тоже? Нет большой разницы, псайкеры ли они или нет. Влияние столь многих душ создаёт ощутимый эффект. Мой вид породил бога. Возможно, теперь ваш черёд.



Я не верю, что отец - бог, но если сейчас он всё-таки стал, я должен учитывать этот факт в моей стратегии".



Разговор о божественности:



”Темпоральное, духовное, материальное — это не имеет значения. Мой народ рассматривает божественность с нескольких точек зрения, но есть две основные категории. Боги иного моря, отражения того, что вы называете матеруимом, и боги самого материума, известные вам под именем К’тан, хотя есть и другие, еще более древние, еще более ужасные, чем они. Боги материума являются необходимой частью самой его ткани — они связаны с ним столь глубоко, что способны влиять на его структуру, но тем не менее, они все равно ограничены законами этой реальности. Боги варпа же более эфемерны и более разнообразны по своей сути. Многие из них — лишь концентрации чувств, другие когда-то были смертными до того, как их изменила вера других. Я считаю, что боги моих предков принадлежали сразу к обеим категориям, хотя это не единственное философское учение, выдвинутое моим народом, и я слышал много бурных обсуждений этой темы. Сейчас уже невозможно ничего утверждать, ведь наши боги умерли в час нашего падения, и даже если бы их можно было спросить, то мы бы не узнали правду, ведь правда бы изменилась сама собой, согласно убеждениям тех, кто в них веровал.”



***



”Еще один вид — это агломерации душ, что некогда были живыми. По крайней мере, так утверждают Иннари: их гипотетическое божество Иннеад было высвобождено расколом Биел-Тана. Но кто может утверждать что-то наверняка? Одна, две, все или даже более этих вещей могут быть правдой в одно мгновение, но измениться в следующее. Есть боги, что пожирают богов. Боги, что вечны. Боги, что были, но теперь их никогда не было. И боги, что однажды появились на свет, а теперь существуют с начала времен. Посему исследовать происхождение богов невозможно. У них нет истории кроме той, что на них водрузили народы. В этом я бы согласился с тобой, колдун. В какой-то мере. Могущество есть их определяющий аспект. Другой — вера, хотя он применим не ко всем. Некоторые сущности не нуждаются в вере. Но ложность свойственна не для каждого из них.



Если верить тому, что гласят наши легенды, К’тан были неотделимыми частями мироздания — голодные, злые в глазах смертных, но все равно его часть. Они не нуждаются в вере, чтобы жить, точно так же, как и пожранные ими солнца не нуждались в чужих очах, чтобы существовать. Как и великая четверка богов Хаоса, которые стали столь всемогущи, что, по сути, ныне самоподдерживающиеся, хотя вера их последователей всё же делает их сильнее. Это же справедливо и для Великого Пожирателя, разума тиранидов, сущности, образованной бездумными действиями своих физических компонентов: вероятно, он стоит выше всех остальных. Но бог ли он? Некоторые из наших философов думают, что да. Другие яростно оспаривают эту идею. Так или иначе, вера жизненно необходима для меньших богов. Без веры они распадаются до бесформенности, становясь неразумными вихрями эмоций. Потеряв стабильность, они умирают.”



***



”Миллиард умов, триллион умов, каждый из которых верит в одно и ту же вещь? Уже не имеет значения, псайкеры они или нет.”





Робаут и Император:



Он увидел пыльную, гигантских рамеров комнату, уставленную аппаратурой омерзительного назначения – ради поддержания чудовищного нечто живые по очереди умирали. Сердцевиной являлся золотой механизм, покрытый пеплом разбитых мечт. На его кресле восстедал безжизненный череполикий труп – но тут облик замерцал, и он увидел короля беспредельной мощи, ненадолго опустившегося на Его трон, дабы подумать, лишь ненадолго потерявшийся в своих мыслях, — и едва Он завершит медитацию, то поднимется на справедливое правление. Он увидел уставшего мужчину, его мнимного отца, дающий ему предсмертные наставления, которых не услышать, говорящий, что ему делать. Облик вновь изменился, и он увидел злобную мощь, соперничающую с великими силами Хаоса. Он увидел печаль, триумф, неудачу, потерю и могущество. Среди всех лиц не было единственного, как не было единственного голоса в хоре, в какофонии. Присутствие Императора было подобно удару молота для его души, чудовищному очищению существования. Он не мог стоять перед ним – и пал на колени, хотя Валорис рядом с ним все так же не издал ни звука, будто ничего не произошло.

Его покрывал прах придворных трупа-короля. Они прибывали подле сиятельного Императора веками.

— Отец, — сказал он, и это был последний раз, когда произнося это слово, он действительно имел его в виду. – Отец, я вернулся. – Гиллиман заставил себя поднять глаза на столп света, крики душ, череп с пустыми глазницами, равнодушного бога, старика, вчерашнего спасителя. – Что мне делать? Помоги, отец. Помоги спасти их.

В настоящем, в прошлом, он ощутил рядом безмолвное присутствие Мортариона и страх своего падшего брата.

Он смотрел на Императора Человечества – и ничего не видел. Слишком много, слишком ярко, слишком могуче. Нереальность существа перед ним поражала его до глубины души. Сотни разных обликов – все ложные, все истинные – мелькали в его голове.

Он не мог вспомнить, как выглядел его отец раньше, а Робаут Гиллиман ничего не забывал.

И тут, это нечто, это жуткое, отвратительно нечто на Троне, увидело его.

— Мой сын, — произнесло оно.

— Тринадцатый, — продолжило оно.

— Повелитель Ультрамара.

— Спаситель.

— Надежда.

— Ошибка.

— Разочарование.

— Лжец.

— Вор.

— Предатель.

— Гиллиман.

Он услышал все это сразу. И ничего из этого. Император говорил – и не говорил. Сама идея слов казалось абсурдной, их концепция – тяжкий вред равновесию времени и бытия.

— Робаут Гиллиман, — его имя произносил бушующий шторм, и казалось, будто ярость умирающего солнца обрушилась на его миры. – Гиллиман. Гиллиман. Гиллиман.

Имя разносилось по ветру вечности, не замолкая, не достигая предполагаемого назначения. Чувства множества сознаний потянулись к Гиллиману, насилуя его ощущения в попытках взаимодействия, но затем из многих, казалось, выделился единственный разум – чистая, необузданная мощь – и безмолвно приказал уйти и спасти то, что они построили вместе. Уничтожить то, что они сделали. Спасти его братьев, убить их. Противоречащие порывы – всем невозможно противиться, все одинаковые, все разные.

Множество ужасных вариантов будущего мчались перед ним – последствия всех этих указаний, выполнит ли он хоть какое-то, все или ни одного.

— Отец! – закричал он.

Мысли хлестали его.

— Сын.

— Не сын.

— Вещь.

— Имя.

— Не имя.

— Номер. Инструмент. Продукт.

Великий план в руинах. Нереализованные амбиции. Через Гиллимана текла информация, слишком много информации: звезды и галактики, целые вселенные, расы старее времени, вещи слишком пугающие, чтобы быть реальными – разъедали его суть, как буря в самом разгаре распахивает пустоши острыми разломами.

— Прошу, отец! – взмолился он.

— Отец, не отец. Вещь, вещь, вещь, — произнесли сознания.

— Апофеоз.

— Победа.

— Поражение.

— Выбери, — сказало оно.

— Судьба.

— Будущее.

— Прошлое.

— Возрождение. Отчаяние. Упадок.

И затем, будто случилась фокусировка, будто напрягалась могучая воля, не в последний раз – едва ли в последний раз. Ощущение уменьшающейся силы. Ощущение конца. Он слышал, как где-то вдалеке стонут и визжат близкие к разрушениею таинственные машины, близкие к разрушению, а несмолкаемый шум криков умирающих псайкеров, поддерживающих все в этой ужасающей комнате, становится выше и напряженнее.

— Гиллиман, — голоса наложились, пересеклись, стали почти единым, и Гиллиман слабо припомнил грустное лицо, видевшее слишком многое, и тяготы, которые оно едва могло терпеть. — Гиллиман, услышь меня.

— Мой последний верный сын, моя гордость, мой величайший триумф.

Как же жгли его эти слова – сильнее ядов Мортариона, сильнее жала неудачи. Они не были ложью, не вполне. Это хуже.

Они были условными.

— Мое последнее орудие. Моя последняя надежда.

Последнее натяжение силы, мысль, вытолкнутая, как последний вздох.

— Гиллиман..



Робаут и Мортарион:



— Ты предатель, — сказал Жиллиман голосом, что не полностью принадлежал ему. — Ты осквернил всё, что только можно было, но ты такая же жертва, как и монстр, Мортарион. Возможно, однажды ты спасёшься. А пока беги к тому господину, которого сам выбрал.

— Нееет! — закричал Мортарион, но было уже слишком поздно. Внезапная сила настигла его и потащила назад. Он полетел к порталу, вновь и вновь через сад, прямо к чёрной обители Чумного Бога. Он ощутил первородный ужас, прежде чем влетел прямо в открытый портал. Проход закрылся за ним, оставив Мортариона в западне с куда более чудовищным божеством.

Нургл был недоволен.

Жиллиман оглядел Сад Нургла. Он находился между двумя мирами. Варп был изменчивым, отвергая постоянство. Сад был коллекцией идей. У него не было истинной формы и через него примарх мог видеть миллион других миров, которые лежали в его основе или грёзы душ как живых, так и мертвых. За гранью Сада, как если бы оно было видно сквозь сверкающий морской туман, что испаряется под утренним солнцем, простиралось поле битвы Иакса.

— Услышь меня! — голос Жиллимана ревел сквозь вечность. Меч Императора разгорался, пока огонь клинка не угрожал сжечь время.

— Я Робаут Жиллиман, последний верный сын Императора Терры. Тебе не суждено пасть сегодня, Бог Чумы, но знай, что я иду за тобой, и я найду тебя, и я выжгу тебя.

Жиллиман схватил Меч Императора двумя руками и высоко поднял его. Расходящиеся от клинка волны огня хлестали по саду. Из великой обители раздался крик ярости, когда стена пламени, что была горячее, чем миллионы солнц, поглотила всё на своем пути, наконец погаснув и отступив в нескольких ярдах от чёрных стен самого жилища Нургла. Бесконечные залы обители содрогнулись. С крыши падала замшелая черепица. Прогнившие брёвна испарились.

— Это предупреждение. Когда-то реальность и имматериум находились в равновесии. Слишком долго вы пытались склонить чашу весов в свою пользу. Пойми, не только варп способен дать сдачи. Это царство нереально, важна лишь воля. И никто не сможет превзойти мою. Будь уверен, Повелитель Чумы, и передай это сообщение своим братьям, что я говорю не за себя... Я говорю от имени Императора Человечества.



Робаут и кустодий:



-Тогда отметим и признаем то,-сказал Жиллиман, явно потешаясь над кустодианцем, - что ты явно недоволен моим решением предпринять это действие лично, что ты хочешь, чтобы я понял твоё недовольство, и передумал. Я всё это отлично понимаю, но не передумаю. Ты много раз сражался рядом со мной, Малдовар, хотя я знаю, что ты всё ещё не доверяешь мне. И хотя иногда ты заявлял аналогичные протесты, было гораздо больше случаев, когда ты не возражал.

-Это вопрос риска и награды, милорд. Абордажные операции опасны. Вас относительно легко могут уничтожить на расстоянии. Флот Примус мог легко преодолеть блокаду. Вам нет необходимости здесь находиться.

-В знак признательности твоей настойчивости, а также для того, чтобы показать своё раздражение по поводу того, что ты постоянно побуждаешь меня отказаться от этой задачи, я снова проведу тебя через свои рассуждения. Ты готов?

-Да, милорд,-ответил Колкуан.

-Не будь таким раздражительным, Малдовар. Я в приподнятом настроении. Я буду драться. Пришло время.

-Да, милорд.

-Если тебя это раздражает, то будь рад, что мой брат Русс не вернулся вместо меня. Смеха ради он сбил бы тебя с ног, а затем отчитал за то, что ты не смеёшься вместе с ним. Однажды он сделал это со мной. Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю.



Робаут и Матье:



— Это варп, мой повелитель, — прохрипел Матьё. — Архи-Враг совершил величайшую ошибку, открыв Великий Разлом. Он может и проклял Империум, но также Великий Разлом может спасти всех нас. Он усилил Императора. Энергия царства эмпиреев насыщает вселенную, возвышая человечество, наполняя силой даже самого слабого псайкера.

— Рост числа психических инцидентов во всём Империуме. Это то, о чём ты говоришь, — медленно проговрил примарх.

Матьё едва заметно кивнул. Этот жест лопнул пустулы на его шее, из которых вытекла прозрачная жидкость.

— Да. Твой отец — величайший псайкер из всех. Как Он мог не быть затронут?

—Тогда почему Он не сошёл со своего Трона? Если Он способен действовать, почему я должен выполнять Его работу за Него?

— Он не готов, вот почему, — ответил Матьё, — Ещё нет. Вы должны помочь Ему.

— И как мне это сделать? — с нейтральным выражением спросил Жиллиман.

— Я не могу на это ответить. Это ваша задача, —

Матьё болезненно сглотнул. Он снова заговорил, всего лишь на мгновение, ибо слова были для него драгоценной валютой и у него совсем скоро будет нечем платить.

— Он потратил тысячелетия, собирая детали головоломки, чтобы вы могли вернуться, мой повелитель. Вы — Его единственная надежда. Вы — единственная надежда человечества, — гримаса боли исказила его лицо. — У всех нас своя роль. Ваша ещё впереди. Моя же исполнена. Возрадуйся, Робаут Жиллиман, и воздай хвалу, — голова Матьё ещё глубже растекалась по подушке, размазывая жидкость по окружающему пластеку.

— Слава Ему, Император пробуждается. Вы должны направить Его возвращение. Вы вернулись. И Он может вернуться к нам.

— У тебя оптимизм глупца.

Матьё в последний раз улыбнулся.

— Вы отрицаете доказательства опыта, что пережили сами. Но вы знаете, что это правда. Вы найдёте способ. Верьте в своего Отца… и всё… будет хорошо.

Голова Матьё бессильно рухнула в сторону.

Читая Падших Ангелов я обнаружил, что в самом начале Ереси Хоруса, несмотря на существовавший Никейский Эдикт, Захариил активно использует пси способности и библиариум, который был ликвидирован во всех легионах, судя по всему продолжает свою работу. Пока что никаких намёков на использование запретных знаний, о которых мог бы размышлять библиарий, нет.
Таким образом у меня сложился вопрос - так как же стоял вопрос с библиариями после Никейского Эдикта в легионах Астартес? Колдовать вроде бы запретили всем, а на Калибане, тем временем, библиарий во всю разошёлся, и он не единственный в звании библиария. в Битве за Бездну капитан Тысячи Сыновей размышлял о несправедливости Эдикта. Думаю, хронологически это примерно то же время +- пару месяцев.
Иными словами - во всех ли легионах соблюдался эдикт, или некоторые втихаря колдовали вроде Тысячи Сыновей и как можно объяснить действующего библиария (даже двух), которые официально считаются оными?