какая милая девушка

Ладно, мне все еще ссыкотно, но предыдущие ролочные почеркушки вроде зашли. 

 Нууу.. и тут я не нашла, как рассовать записочки. Так что чуть расшифровок. 

 Камрад был в команде вольного торговца, ведущего дела с эльдар, потом торговля не задалась. Подобрали его Ордо Ксенос, при чем товарищ умудрился отвертеться и остаться в составе, а не допросных. А оттуда уже перевелся в Маллеус, аккурат перед тем, как его собрались тихо прикопать. Работает голосом разума и заодно средством от бессонницы в партии. Дополнительный трейд - готовка, отсюда все шутеечки про кухню и вкусняшки для шефа. И про то, что Мира из прошлой выкладки тырит булочки с кухни. 

ЗЫ: Сие есть стеб и расслабление между сессиями, к сюжетке отношения не имеет.

/А вот текст, накуренный под последнюю картинку - честно, выкладываю под угрозой от мастера выставить меня одну против большой ебани. Извините. Жить хочу./

Манящий сладкий ванильно-коричный аромат распространялся на добрую половину палубы, хотя иногда казалось, что легкие его отголоски можно почуять в любом уголке относительно небольшой станции. Согласно стереотипам, база Ордо Маллеус должна пахнуть сталью, смертью и неведомыми тварями, или адской серой на худой конец, но реальность всегда вносит свои коррективы. И выпечка пахнет выпечкой даже в стенах той самой организации, одно только упоминание которой пугает как врагов, так и граждан Империума вне зависимости от пола, возраста и социального статуса.

Мира чуть поерзала, принимая более удобное положение. Сейчас Дариэл извлечет булочки из духовки и вернется к приготовлению какого-то жутко сложного крема, и тогда… девушка невольно сглотнула набежавшую слюну. Терпение, главное, терпение.

И вот они, румяные, округлые, рождающие волны просто одуряющего запаха, уже стоят на столе. А кулинар и по совместительству стрелок (или наоборот?), напевая себе под нос что-то беззаботное, уже отвернулся к большой миске, дирижируя себе венчиком и открывая отличный вид на крепкие, мускулистые ягодицы. Почему Дариэл предпочитал готовить в переднике, в ОДНОМ переднике, не знал никто.  Но… это же Маллеус, здесь каждый справляется с безумием, рожденным постоянными встречами с тварями из-за грани, по-своему. И пока это безобидно – никаких вопросов. Так заведено.

Тихо и плавно она кралась, припав к полу, почти на четвереньках, чтобы не попасть под случайный взгляд увлеченного повара. Шкаф с тарелками, мойка, а вот и он, рабочий стол, перегородивший помещение на манер барной стойки.

Нашарив рукой заветную добычу, Мира мысленно себя прокляла. Стоило догадаться, что штука из духовки будет чертовски горячей. Но выдержки гвардейца все-таки хватило, чтобы не зашипеть, так что вскоре коллекция пополнилась еще одной булкой, и еще… когда внезапно, холодная рука сгребла воришку за шиворот и подняла в воздух на добрых два метра. Девушка возмущенно пискнула, и вцепилась в добычу руками и зубами. Буквально.

- Кто-то украл твой сладкий рулет, - сообщил Инквизитор с совершенно каменным лицом, удерживая весьма увесистую для своих размеров тушку больше телекинезом, чем силой мышц. Стрелок, который до этого свято был уверен, что на кухне один, выронил миску, обернулся и поочередно то бледнел, то краснел, оттягивая передник. Не та ситуация, в которой хотелось бы встретить начальство.

-Уанафла, - не очень внятно из-за закушенной булки и совершенно неубедительно возразила Мира. Впрочем, на лице ее читалась решимость подавиться вот прям здесь, но законный трофей не возвращать. Липпе аккуратно поставил гвардейца перед жертвой наглой кражи и отвернулся к холодильнику. Ночной перекус, в конце концов, дело святое. Быстро удаляющийся топот возвестил, что Мира вполне здраво оценила ситуацию и воспользовалась тем, что Дариэл в столь скудной одежде преследованием заниматься не станет.

«Аколиты…» - хмыкнул про себя Инквизитор. Иногда ему казалось, что это вполне тождественно понятию «обитатели дома скорби».

Аграрные миры

Довольно любопытный отрывок из книги Криса Райта "Повелители Тишины", подробно описывающий колонизацию и производство на имперских мирах житницах.

Найан — аграрная планета. Такие миры построены по одному шаблону, выработанному в невообразимом прошлом и никогда не меняемому Администратумом. Все аграрные миры примерно одного размера, находятся в одной орбитальной зоне в своих системах и облучаются строго предписанным спектром солнечной радиации. Необходимо поддерживать четко определенный состав их почвы, и миры должны располагаться неподалеку от ключевых центров снабжения. Империум нельзя назвать бережным хранителем подобных планет. После обнаружения мира-кандидата первые пятьдесят лет тратятся на терраформирование по древним марсианским процедурам. Местные флора и фауна начисто уничтожаются либо с помощью контролируемых вирусов, либо плановым сбросом зажигательных бомб. Атмосферный состав регулируется сначала посредством гигантских макропроцессоров, а потом с помощью контрольных точек наземного базирования, более известных под названием «командные узлы». Такое явление, как погода, исчезает — по крайней мере, в общем понимании термина. Дожди выпадают по расписанию, управляемые спутниками на низкой орбите и удерживаемые в рамках флотилиями дирижаблей. Опустевшие ландшафты делятся на громадные производственные зоны, патрулируемые краулерами и дронами-дезинсекторами. Туда же импортируются миллионы сервиторов базовой комплектации, с минимальным уровнем интеллектуальных функций, зато грудами мышц.

Вскоре после завершения этого процесса каждый аграрный мир становится точной копией остальных — плоской, открытой всем ветрам равниной, поросшей высокоурожайными злаками, которые колышутся вплоть до пустого горизонта. Можно идти и идти в течение нескольких дней, но так и не обнаружить ничего примечательного. Не то чтобы кто-то в здравом уме отважился на такую прогулку: сбросы промышленных удобрений столь интенсивны, что воздух становится оранжевым, и им невозможно дышать без респиратора. За один посевной сезон почвы полностью истощаются, так что им необходимо постоянное поступление нитратов и фосфатов, которые валятся на планету из грязных трюмов парящих в воздухе флайеров. Целая планета отдана под беспощадное производство одной агрокультуры, где сетка пересекающихся дренажных каналов кипит от химических стоков, а верхний слой почвы постепенно превращается во все более тонкую пыль.

Однако это не имеет значения. Можно эксплуатировать планету подобным образом несколько тысяч лет, прежде чем, наконец, экосистема не рухнет окончательно, поставив точку в истории и превратив все вокруг в очередной мертвый мир. Качество зерна постоянно ухудшается, но количество может поддерживаться почти бесконечно, если только линии снабжения постоянно работают и импорт остается на должном уровне. В конце каждого сезона колоссальные сборочные комбайны проходят ремонт, выбираются из берлог и набрасываются на серые поля, изрыгая столбы пламени и сдирая гусеницами верхний слой почвы. Эти массивные создания с высокими металлическими бортами и сложной системой труб и клапанов — самые маленькие из них достигают сотен метров в длину — ползут по разоренной целине, всасывая все до последнего бледного зернышка и сразу ссыпая в асептические внутренние хранилища. Фуражные суда спускаются из верхних слоев атмосферы, пристыковываются к едущим дальше гигантам и извлекают из них сырье. Отсюда его перевозят в процессорные цистерны размером с город, где все зерно обрабатывается антибиотиками, сминается, прожигается, уплотняется, после чего проштамповывается и пакуется. Подготовленные к транспортировке контейнеры вывозятся на орбиту толстобрюхими посадочными модулями, откуда их уже подхватывают космические тяжелые транспортники, доставляющие обработанную продукцию в каждый из изголодавшихся миров-ульев и миров-кузниц на их долгом пути.

В разнообразных департаментах пропаганды в Администратуме есть пикантная традиция представлять агромиры чем-то вроде райских местечек, свободных от сутолоки и суеты стандартных урбанистических планет и наполненных пасторальным очарованием. В общественные жилблоки постоянно присылают вид-открытки, демонстрирующие прелести жизни на природе, с солнцем у тебя за спиной и румяным юношей или девушкой — в зависимости от предпочтений — под боком. В действительности жизнь на агропланетах безжалостна, утомительна и монотонна, как и огромное большинство трудовых вахт в Империуме. Тут нет никаких деревьев, усыпанных сочными фруктами, — лишь километры и километры зловеще шелестящих стеблей зерновых. Никаких милых сердцу прогулок под теплым солнышком, только каторжная работа в костюмах радиационной защиты, под ударами пыльных ветров, вольно завывающих и буйствующих вокруг экватора. Но когда новички высаживаются на планету и обнаруживают все это, уже поздно. Пассажирские транспортники приходят на агромиры полностью загруженными, а уходят пустыми. Среди работников, связанных рабскими условиями контракта, ходит поговорка: приехал поработать на земле, значит, сам в нее ляжешь.

С добрым ут... а вот нифига, уже днём. Вот вам кадианские медики.

Славная победа

Жители Импрезенции выходили небольшими группками; выходя, они благодарили спасителей и сразу приступали к работе, дабы показать раскаяние.

Через несколько дней они закончили вручную расчищать маршрут от пролета святого Клейтора до макрособора, расположенного примерно в тридцати километрах. Весь процессиональ Надежды Благодатной сделали пригодным для движения. Едва закончив работу, они послали грязных, истощенных и практически мертвых гонцов — умолять новые власти Гаталамора.

Их просьбы, к неудовольствию Вихеллана, удовлетворили.

Вихеллан с Малдоваром Колкваном наблюдали за подготовкой кортежа. Им как представителям Самого Бога-Императора предоставили почетные места на изрешеченном пулями балконе высоко над процессиональю. Еще сотня кустодиев выстроилась вдоль дороги — пятеро на милю, золотые отблески света в темных толпах людей.

— Неправильно это, — произнес Вихеллан.

— Да, но это целесообразно, — ответил трибун.

Тысяча гаталаморцев, посыпанных пеплом и одетых во власяницы, тащила саркофаг на катках, сделанных из сломанных колонн. Гроб с резными изображениями создали в течение нескольких дней, что свидетельствовало о мастерстве местных скульпторов. Еще десять тысяч людей маршировали по обе стороны и впереди, бичуя себя и распевая печальные песни покаяния. Позади кортежа разлилась река пламени. Тысячи и тысячи людей несли факелы и рыдали так громко, что сотрясались окрестные развалины.

Были там и другие жители Гаталамора. Те, кто связал судьбу с Темными Богами, — им не было прощения. Их распяли на железных столбах по обе стороны процессионали. Во главе колонны шла канонисса Имельда Веритас вместе с сестрами. Они пели гимны победы. Молодые девушки, осиротевшие во время войны и отобранные для воспитания в Сестринстве, бежали впереди и выливали прометий из украшенных ведер прямо на предателей. Сестры Битвы с огнеметами обжигали каждого короткой вспышкой огня, пока проходили рядом. Стенания горя, песни покаяния и триумфа сопровождались едва слышными криками. Еретики, ожидавшие своей участи, молились, но их слова затерялись в шуме похорон. Улучшенное зрение и авточувства доспеха позволили Вихеллану прочесть по губам некоторых.

Чаще всего они произносили слово «Император».

— Вера — яд. Император был прав, когда хотел избавиться от нее. Вера укрепляет врага и сковывает людей. Она слепа. И превращает нас в скот, — произнес Вихеллан.

Люди поднимали взор, когда проходили мимо башни, где стояли кустодии. Руки, воздетые в молитвенном жесте, тянулись к трибуну, наблюдавшему за всем с высоты.

— Они нам молятся. Это недопустимо. И в итоге это повлияет на нас. Мы долгое время провели в изоляции и отнюдь не совершенны.

— Мы не падем.

— Но этот дурацкий фарс повышает шансы. Позволить похоронить его так, прямо здесь, в церкви, с этим богослужением… Это неправильно.

— Это неправильно. — Колкван посмотрел на Вихеллана. — Но это необходимо. Ахаллор погиб, сражаясь за этот мир. Все в этом мире связано с верой. А в ней есть своя сила. Ты сражался вместе с Сестрами Битвы и видел, как вера защищает и укрепляет их дух.

— Психический эффект, который в любом другом случае они назвали бы колдовством.

— Мы здесь не для того, чтобы порицать Галактику за лицемерие, а для того, чтобы спасти ее. Вера может быть нашим величайшим оружием. Вера — психической эффект, но она не похожа ни на что другое, и, нравится нам это или нет, тесно связана с нашим повелителем. Ты не понимаешь, Вихеллан. Все эти видения, святые, таро — инструменты, средство, с помощью которого мы можем контролировать остальных. Они весьма полезны. Мы показали всем, чья лояльность могла поколебаться, что войска Императора — у их рубежей. Теперь они знают, что Его слуги сразят всех, кто отвернулся от Терры, а верные Ему обретут спасение. Погребение Ахаллора здесь — символ веры. Пусть они какое-то время почитают его как святого. Они все равно бы так поступили, и лучше, если мы этим воспользуемся. Этот мир скрепляет не только сегментум, но и крестовый поход.

— Все равно это неправильно.

Колкван кивнул.

— Именно, но ненадолго. Как только все закончится, церковь падет, и эта долгая эпоха язычества наконец прекратится. Ибо это и есть единственная истина, да, Гастий Вихеллан?

— Истина Императора, — выдохнул тот.

— Примарх среди нас. Я все-таки сомневаюсь в мудрости слепо следовать за ним. Но это дает мне надежду, поскольку, если одно такое существо из веков чудес может вернуться, то и наш владыка сможет найти дорогу. У меня своя вера, Гастий. Вера в великий замысел Императора. Взгляни — и узри в этом не провал, а дело рук нашего наставника.

Саркофаг медленно продвигался вдоль процессионали к возвышающимся башням собора; предатели воспламенялись, освещая путь, свет следовал за ним, и человеческое горе и боль омывали покойного со всех сторон.

Так распорядилась судьба, чтобы щит-капитан Марк Ахаллор пришел в этот мир и обрел вечный покой в храме Императора Торжествующего, соборе Аскломеда Строителя — обмане, призванном позолотить наглую ложь.

Источник: Энди Кларк. Костяные Врата

восемнадцатый

Итак с минимальным перевесом победил дальний бой, всем спасибо за участие.

Третья часть Осады Терры: Первая Стена, за авторством Торпа.

P.S: может кто подсказать как свет на улице выставлять, я по правде вообще не понимаю...