дамоклов поход

(Некоторые теги и тег автора поставить пока не могу, не набрал достаточный рейтинг, если можете, добавьте, пожалуйста)

Astartes - Part Five

Сводка новостей по "Warhammer 40000: Rogue Trader" от Owlcat Games (Часть 2)

Часть 1: https://joyreactor.cc/post/5334777

Теодора фон Валансиус (Theodora von Valancius) – власть и слава

  Нечасто рождаются люди, которые осмеливаются покинуть пределы имперской территории и отважиться на путешествия в неизведанные просторы галактики. Непоколебимая храбрость, хитрость, даже откровенное безрассудство - все эти и другие черты характера помогают выжить и процветать тем, кто получает Торговую Хартию и позволение рассекать неизведанные глубины пустоты в поисках наживы и добычи. Они – вольные торговцы, уникальные личности, наделенные Императором правом служить человечеству самым неортодоксальным образом - пересекая границы Империума и совершая поступки, которые иначе считались бы еретическими.

  Лорд-капитан Теодора фон Валансиус Массимо аф Скарус - жесткая женщина: любой, кто стоит у руля древней династии вольных торговцев так долго, как она, либо сломлен, либо закален опытом. Теодоре принадлежит пустотный корабль с тысячами верных слуг, она правит огромным конгломератом миров, приносящих несчетные богатства, и борется за первенство с другими вольными торгоцами Коронуса - конкуренция, не имеющая себе равных по беспощадности. Однако лорд-капитан всегда жаждала большего, поэтому она отправляется в самые глубокие и темные уголки пространства Коронуса, оставляя торговлю и управленческие дела своим подчиненным.

(концепт-арт Теодоры фон Валансиус)

  Но иногда начинания вольной торговки приносят больше проблем, чем ожидалось - в конце концов, среди звезд есть кошмары, которые лучше не тревожить. Аура Теодоры как всегда великолепна - она и ее авторитет склоняют головы даже самых своенравных, а ее власть вселяет страх в сердца врагов. Однако самые близкие к ней люди начали замечать странные изменения - оттенок беспокойства в изгибе ее губ, призрак неуверенности в ранее твердом взгляде. Неведомо для других, раз за разом мысли Теодоры погружаются в грядущее - мрачное будущее, которое погасит ее сияющую звезду и уступит место следующему вольному торговцу из династии фон Валансиусов, чья судьба еще не определена.

Паскаль Хэйньюманн (Pasqual Haneumann) - в клетке цифровых обетов

  Вольные торговцы могут быть отважными исследователями систем за пределами Империума, но привилегия исследовать неизведанный космос принадлежит не им одним. В охоте за тайнами Вселенной их сопровождают огромные флоты Эксплораторов, состоящие из бесчисленных линкоров и исследовательских судов, управляемых техножрецами Адептус Механикус. Эта религиозная организация ученых, инженеров, солдат и ремесленников поклоняется Богу Машины, также известному как Омниссия, и хранит священные тайны технологии, дарованные им. Все в Империуме, от обычного армейского лазгана до божественных и смертоносных шагающих Титанов, было создано Адептус Механикус. В то время как они управляют тысячами миров-кузен, снабжающих человечество инструментами для выживания во враждебной вселенной, передовые флоты техножрецов в алых одеяниях исследуют внешние границы Империума - такова миссия Исследователей, которые отправляются в глубины пустоты, чтобы вернуть дары древних, раскрыть давно похороненные секреты и вернуть священные Знания из небытия.

  Паскаль Хэйньюманн, носитель высокого титула Магоса Эксплоратора, провел многие десятилетия в походах к еще неизвестным планетам и еще не покоренным системам. Его блок памяти теперь является сокровищницей бесценных знаний, недоступных даже самым высокородным аристократам Империума. Он выполнял свой долг перед Омниссией, сдерживая неуемную тягу к знаниям дисциплиной и верностью заповедям своей веры. И именно там, в свете чужих звезд, он столкнулся с самым страшным врагом: расколом среди своих собратьев, расколом, который может потрясти Империум до основания. Паскаль на несколько лет отошел от дела Эксплораторов, чтобы обдумать стоящую перед ним дилемму.

  Однако загадочное послание от бывшего наставника заставило Паскаля отказаться от своих обязанностей и присоединиться к свите вольной торговки. Он надеется, что протекция столь могущественной особы поможет ему найти своего почтенного учителя и решить, насколько прочны границы догмы для искателя истины. Некоторые откровения болезненны, но Паскаль готов вытерпеть все ради своей жажды знаний. Ибо такова воля Омниссии.

Мессия и жизнь после смерти

— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.

Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.

— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.

Ангрон. Здесь.

Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.

— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?

Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.

— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.

— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?

— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!

— Путь, — повторил Каргос.

Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.

«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».

Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.

— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.

— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.

— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.

— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.

— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.

— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.

На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.

— Не шути со мной, проповедник.

— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.

Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:

— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?

Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.

— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!

Инзар наконец опустил взгляд с небес.

— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.

Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.

— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?

Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.

— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.

— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…

Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.

— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.

Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.

— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.

Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.

— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.

Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.

— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.

Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.

— Он дал вам мессию.