Скульптура из плоти

Гай Хейли, Опустошение Ваала.

В нескольких десятках метрах от Данте стоял самый крупный тиран улья из всех, которые он когда-либо видел. Тварь, стоящая на изогнутых назад лапах, была выше дредноута. Из труб на её спине извергались красные облака пор. С ее «руками» были связаны четыре столь же огромных меча. Сын Сангвиния слышал о таких созданиях, биче галактики, воплощенном разуме улья.

Командор Данте стоял лицом к лицу с Повелителем Роя.

Его восприятие сосредоточилось на чудовище. Реальность вернулась в норму, его видения были отброшены силой разума улья. Прошлое уступило место настоящему. Орда разбилась на кусочки. Вой его обезумевших воинов был рассеян и так изолирован… вряд ли их осталось много.

В глазах монстра горел древний и могучий разум. Каким бы старым сам Данте ни был, но по сравнению с тем, что глядело на него через немигающий взор чудовища, командор чувствовал себя младенцем. Он ощущал, что на него смотрят два создания. Сам зверь и то, что его контролировало. Они были разделены, но, тем не менее, едины. От них исходила всесокрушающая психическая мощь, настолько колоссальная, что охватывала галактики. Там было изящество и ужасающий интеллект, но все это перевешивал беспредельный, вечный голод.

В тот момент, в которой человек и монстр смотрели друг другу в душу, Данте было жаль Повелителя Роя. На фоне голода разума улья Красная Жажда выглядела незначительной.

Из горла чудовища донеслось недовольное урчание. Пучки мышц, видимые в прорехи хитиновой брони, сократились; это было все предупреждение, которое получил Данте. Не было показной угрозы, никакого рыка, чтобы запугать, оно просто ринулось в атаку. Разум улья был эффективен.

Несмотря на свой размер, Повелитель Роя двигался с ошеломляющей скоростью. Из-за особенностей ксеноанатомии, его движения было сложно предугадать. Данте обнаружил, что отбивается от расплывшихся очертаний зазубренных костей. Кристальные вены поблескивали на клинках, вырабатывая мерцающее энергетическое поле, с которым командор не был знаком.

Топор «Морталис» и оружие Повелителя Роя встретились с громовым раскатом. Данте отшатнулся от удара, но восстановил равновесие при помощи краткого выброса из своего прыжкового ранца и едва уклонился вправо от возвратного удара двух левых мечей Повелителя Роя. Командор активировал свой ранец на полную мощность, сделав краткий прыжок назад, и в этот самый момент мечи правых конечностей ударились в песок там, где Данте стоял за секунду до этого. От окутывающего клинки энергетического поля песок взорвался.

В тот момент, когда зверь опустил свое оружие, командор быстро выстрелил из пистолета «Погибель». Меткость Данте была отточена столетиями тренировок. Мельта-луч, оставив за собой линию бурлящего воздуха, врезался в левый нижний локоть Повелителя Роя. Дым от взрыва донес до Данте вонь горелого мяса, лапа твари повисла.

Но тварь не издала крика боли. Когда она надвигалась на командора, ее бесполезная рука волочилась по земле. Без каких-либо, свойственных человеку, эмоций, она отсекла искалеченную конечность и снова ринулась в бой. Данте совершил еще один прыжок, турбины его ранца работали на полную. Он кинулся вниз, собираясь ударить и отступить. Всплыли индикаторы топлива, но Данте проигнорировал их, оставшись в воздухе и уклоняясь от ударов костяного меча, делая точно выверенные выстрелы. Его выстрелы оставили на панцире Повелителя Роя десятки дымящихся шрамов. Ксенос ответил оглушающим штормом психически созданного ужаса, который не произвел на повелителя Космического Десанта ни малейшего эффекта, так глубоко Данте погрузился в Жажду. Она росла в Данте до того момента, пока он не встал на пороге Черной Ярости — ямы, из которой было уже не выбраться. Командор поборол желание наконец-то броситься в нее. Сила, которую бы ему подарила это последнее, отчаянное решение, была бы невероятна, но разум бы померк, а сам он бы сгинул. Он не отбросит последних крох самоконтроля до того момента, как эта тварь будет убита. Он должен знать, что она действительно мертва.

Командор сфокусировался на своей ненависти, на своем желании убивать, на необходимости лично срубить голову этого ксеноса с плеч и швырнуть ее на песок.

Наиболее толстой броня Повелителя Роя была на плечах, голове и спине. Они сражались уже очень долго, Данте нанес столько ударов, что острие его легендарного топора потускнело, а из его источника питания валил черный дым. Все его мастерство сумело пролить лишь немного крови. Повелитель Роя атаковал его с неослабной мощью.

Данте нужно было как можно скорее нанести решающий удар. Выносливость Повелителя Роя превосходила его собственную, а удачный удар мог прервать борьбу до того, как это сделала бы усталость. И Данте нырнул еще один раз, низко держа топор, подражая кавалеристу, пригнувшемуся в седле, для того, чтобы ударить саблей. Уклоняясь от опускающихся костяных мечей, он нанес продольный удар по морде возвышающейся твари, попав по глазу. Командор был немедленно ослеплен роем красных микро-существ, извергающихся из спины твари и вынужден был приземлиться.

Оба бойца стали лицом друг к другу. Хитин вокруг правого глаза монстра был рассечен, оголяя кость. Его щека была влажной от ихора и жидкостей из раны.

Данте холодно улыбнулся: - Я заберу твой второй глаз, а затем убью тебя.

Вместо ответа Повелитель Роя пронзительно взвыл, психическая атака сфокусировала многоголосье разума улья в концентрированный ментальный удар. Данте отшатнулся под объединённым звуко-псионическим ударом. Внутри его что-то травмировалось. Командор почувствовал кровь в своем горле. Его разум пострадал сильнее, чем тело и повелитель Кровавых Ангелов отступил назад, шатаясь и волоча топор по песку.

Повелитель Улья воспользовался шансом и снова ринулся на командора. Данте бросился вверх, но, уже приближаясь, тварь выпустила на Данте новые волны психической атаки, метнув копье псионической энергии, которое прорезало воздух, пробило броню и вонзилось в ногу, оборвав полет Данте. Командор упал на землю с такой силой, что хрустнули кости. Его лицо врезалось в шлем, нос был сломан. Ореол поля ужаса вокруг золотой маски Сангвиния замерцал и

исчез, разбросав после себя легкую рябь психической энергии. Силовое поле железного венца с хлопком отключилось.

Существо проревело еще раз. В душе Данте померкло его сознание самого себя. Мир перед его глазами потерял четкость. Та энергия, которую ему давала жажда была похищена. Пригнув голову и приготовив три меча к бою, Повелитель Улья бросился в атаку. Данте пришел в себя как раз вовремя, чтобы, все еще оставаясь на спине, активировать свой прыжковый ранец. Турбины на высокой скорости протащили его по древнему рокриту и песку посадочных полей, извергая снопы искр из его брони, каждая система которой издавала предупредительные сигналы.

Второй удар, от которого помутился разум, настиг его, когда он врезался в остов Лэнд Рейдера. Диагностические системы его прыжкового ранца взвыли, сообщая об опасности, в шлеме замерцали красные руны. Подумав, командор отсоединил свой ранец, высвободившись от его веса в тот момент, когда Повелитель Улья врезался в остатки танка с такой силой, что поднял их в воздух. Тиранид быстро развернулся к нему, раздробив прыжковый ранец Данте в море огня и раздавливая метал своими широкими копытами. Лэнд Рейдер снова упал на землю.

В шлеме Данте прозвенело еще больше предупреждений. В стандартной боевой броне реактор заменял прыжковый ранец, повторяя многие из его функций, вместе с тем предоставляя ограниченную способность к полету. Без него Данте остался в комплекте брони, имеющем только остаточную энергию.

У него остались секунды боевой эффективности - в лучшем случае. Срочные предупреждения от батареи требовали его внимания, столбцы обозначения быстро падали до красных.

Повелитель Улья закричал. Психически созданный ужас атаковал разум Данте, пытая его отчаянием. Без страха, Данте проревел в ответ.

- Я повелитель крови, - сказал он, срываясь в бег. Предупреждения от его умирающей броне звенели в ушах. – То, что я делаю, я делаю для Того, Кто создал меня. У меня нет никаких личных амбиций. Я не ищу славы. Ни спасения души, ни покоя моему телу. Я не чувствую страха.

Повелитель Роя яростно замахнулся на Данте. Тот ответил ударом, разбив костяную саблю. Густые жидкости чужака выливались из разломанного клинка. Глаза, расположенные на его рукоятке, начали бешено вращаться и меч завизжал.

- Кровью Его я спасен от себялюбия плоти.

Повелитель Роя даже не заметил смерти симбионта. Он продолжил удар вниз, остатки меча ударили Данте под нагрудником и пробили его. Комбинация из инерции командора и невероятной силы тиранида вогнали обломок кости глубоко в тело Данте. Этот обломок пробил второе сердце, процарапал позвоночник и вышел снаружи.

Существо прорычало звук, который мог обозначать триумф у любого другого вида. Внушительное наступление Данте было остановлено. Глубоко дыша, Повелитель Улья оторвал командора от земли, не обращая внимание на вес тела и доспехов.

Теплая кровь текла внутри поддоспешника Данте. Из оружия Повелителя Улья просачивались токсины, посылая по его нервам паукообразную агонию.

- Его Кровью я возвышен, - это был конец. Он начал Морс Вотум.

Повелитель Роя высоко поднял его, победно вопя, и замахнулся лапой, чтобы стряхнуть Данте с обломка меча и покончить с ним на песке.

Пена-консервант вытекала из брони командора, плотно прилепив его к остаткам клинка твари.

- Кровью Его я служу.

Зверь колебался всего лишь долю секунды, но этого было достаточно. Когда оно подымало два оставшихся меча, чтобы рассечь Данте пополам, командор поднял свой пистолет «Погибель». Броня умирала, ее системы чахли от энергетического голода, с каждой секундой она становилась все тяжелее, пока жизнь покидала тело Данте. Его рука не дрогнула.

- Свою жизнь я отдаю Императору, Сангвинию и человечеству, - произнес он нараспев. Лицо Повелителя улья отражалось в померкшем металле маски Данте.

Лицо Сангвиния безмолвно кричало в разум улья.

Большим пальцем Данте отключил предохранитель своего пистолета.

- Мое служение окончено. За это я благодарю. Моя жизнь закончена. За это я благодарю. Кровь возвращается к крови. Другой примет мою ношу. За это я благодарю.

Он в упор выстрелил в лицо Повелителя Улья. Плоть зверя расплавилась и испарилась под действием сверхперегретого потока. Первый из костяных мечей отскочил от брони Данте, прочертив длинные борозды на украшениях. Кровавые камни выпали из своих креплений. Но рука Данте не дрогнула. Аккумулятор пистолета раскалился от тепловой отдачи так, что через керамит обжег кожу. Но командор все равно не отступил. Плавящий луч пробился через органическую броню существа. Термические биогели вытекали из полостей в хитине, но они не могли остановить луч «Погибели». Оружие было белым от перегрева. Повелитель Улья отшатнулся назад. Крики сменились бульканьем, когда язык твари запекся внутри головы. Отчаянно пытаясь освободиться от Данте, зверь неловким движением отсек собственное запястье. Когда костяной осколок при ударе о пол сместил органы, Данте ненадолго потерял сознание от боли. В себя он пришел, уже лежа на земле.

Рядом с ним упал на колени повелитель улья. Его движения были слабыми. Издавая тихое, скорбное урчание, он упал вперед, его грудь проседала. Воздух свистел в его дыхательных отверстиях, но потом перестал. Данте повернул голову. Олин из костяных мечей лежал вблизи его лица. Глаза на эфесе с ненавистью смотрели на командора, прежде чем потухнуть. Зрачок расширился. Меч также умер.

Данте сделал болезненный вдох. В его легких булькала жидкость. Все его тело болело от тиранидской отравы.

Он умирал.

Вместе с кровью из его тела вытекала и ярость, оставляя его с болью и ясными мыслями.

Небо прояснялось. Красные и золотые разводы варп-шторма растаяли словно дым, явив холодную ночь, полную звезд. Ваал Прайм и Секундус продолжали свою бесконечную, космическую игру в догонялки, одна

луна скрывалась за горизонтом в тот момент, когда появлялась другая. Командор с удовлетворением отметил, что небеса были свободны от войны. За прорехами в покрове исчезающего шторма не было видно кораблей, только звезды и яркий, светящийся разрез Красного Шрама. Воцарился мир.

Его дыхание вырывалось толчками. Его сердца замедлялись, тело остывало. С каждым вдохом осколок меча Повелителя Улья терся о ребра. Кровь вытекала из него струей слишком сильной, что бы клетки Ларрамана могли остановить это. По мере того, как тело отказывало, броня командора наконец-то тоже сдалась, дисплей в его шлеме потух. Его умирающая броня была застывающей гробницей, но он, как никогда за долгие столетия, был спокоен.

Так заканчивались пятнадцать столетий службы. Он прослужил Империуму десяток жизней и не жалел ни об одном дне. Он сделал все что мог. Благодаря его усилиям поток зла не обрушится на человечество еще несколько лет. Это была его цель и он перевыполнил ее сотни тысяч раз.

Границы его зрения заволакивала тьма. Он помнил такие же моменты из своей жизни, когда он так же был близок к смерти: первый раз, когда он, будучи еще ребенком, на пути к испытаниям, лежал, умирая от жажды в Великих Соляных Пустошах. С тех пор таких моментов было множество, но этот был последним. Он был в этом уверен и был этому рад.

Он наверняка знал, что не был золотом воином, обещанным в Свитках Сангвиния. В отстраненной, отрешенной манере, ему было любопытно, кого же имел ввиду примарх.

Последнею сотни лет он заставлял себя продолжать бороться благодаря идее, что Сангвиний говорил про него, что именно у него был последний важный долг, который ему предстояло исполнить. Выяснилось, что это было неправдой. Как же он себя обманывал.

Его кровь пропитывала пески Ваала. Данте смеялся.

Тьма приближалась к нему.

Он приветствовал ее с распростертыми объятьями.

Убийство насильника, или как пролюбить хепи-енд

Конрад Кёрз догнал второго несостоявшегося насильника (молодого пацана) и собрался его убить, когда у него начались видения.

Ощущение другого времени и места ударило Ночного призрака с силой обрушившегося здания.
Он увидел себя, охваченного сомнениями, когда мальчик отползал назад по крыше, и Ночной призрак протянул руку спасителя, вместо того, чтобы нанести удар палача. Неохотно, мальчик остановился. Мальчик протянул руку. Мальчик...
...Карцен. Имя пришло к нему из нереализованного будущего...
...мальчик вырос под его руководством. Его горизонты расширились за пределы криминала. Жизнь хороших свершений манила, всё больше убийц уходило с улиц и менялось, как он, из убийц в учителей, распространяя слово Ночного призрака, каждая трансформировавшаяся душа понемногу тянула за рычаг изменений до тех пор, пока с ошеломительной силой правила крови не были вычеркнуты, и возник новые социальный контракт.
За это мальчик благодарил Ночного призрака, и его любили за изменения, которые он принёс.
Это случилось.
Но случилось и другое.
Ночной призрак увидел себя, охваченного сомнениями, когда мальчик отползал по крыше, и Ночной призрак протянул руку спасителя вместо того, чтобы нанести удар палача.
Мальчик воспользовался шансом и воткнул нож в бок Ночного призрака, по счастливой случайности пробив армированную коробку его грудной клетки и вонзив лезвие в основное сердце.
Это не убило бы его. Не могло, но это было больно, очень больно.
И мальчик...
...Карцен. Тот же самый мальчик, другое будущее...
...мальчик выжил. Мальчик преуспел. Его легенда как человека, который встретился с ужасом во тьме и выжил, неуклонно росла. Восхождение к власти, залитое кровью, подъём к высотам влияния по лестнице, сделанной из костей. Тысячу убийств он совершил, сначала собственными руками, а затем своими приказами, и всё равно этого было недостаточно, чтобы получить всё, что он желал. Деньги. Власть. Женщин. Тысяча других жизней заплатили кровью, чтобы построить его будущее.
Ночного призрака стали бояться меньше из-за побега мальчика. Он был уязвим. Смерть можно обмануть. Когда страх уменьшился, его задача усложнилась. К тому времени, когда мужчина, которым стал мальчик, был обнаружен в своём логове, многие невиновные погибли.
-Ты создал меня,-сказал повзрослевший мальчик в обоих видениях, одновременно как апостол более спокойного времени и как дьявол ухудшившегося ада.-Ты создал меня,-произнёс взрослый мужчина, задыхаясь и сквозь слёзы благодарности, когда те же бледные руки душили его или гладили по лицу.
"Может быть лишь одно будущее"-подумал Ночной призрак. "Только одно".
Более добрая судьба померкла, загороженная и уничтоженная более тёмной. Если бы на мгновение Ночной призрак остановился, чтобы обдумать эти видения, он мог бы постигнуть истину выбора - оба варианта будущего были возможны, и предпочтительный вариант мог произойти. Но его видение было мрачным. Он видел лишь необходимость в немедленном возмездии.
Ночной призрак моргнул. Его глаза закатились в глазницах, сменившись с чёрных на белые и обратно. Он испустил жалобный стон. Мальчик отползал по крыше, затем поднялся и осторожно подошёл. Зачем он это сделал, было за пределами понимания Ночного призрака. Он мог убежать. Две возможности вспыхнули с интенсивностью мигрени. Поможет ли ему мальчик или ударит? Мог быть лишь один исход, и Ночной призрак не верил в этот исход.
Судьбе нельзя позволять совершать ошибки.
Рука Ночго призрака метнулась вперёд, схватив мальчика за горло. Мальчик в панике выпучил глаза, но желание драться покинуло его, и он принял приговор, который вынес ему Ночной призрак как судья, присяжные и палач.
Ночной призрак сжал пальцы, его рука была намного эффективнее любой петли. Кости превратились в пыль с влажным хрустом. Глаза мальчика остекленели, когда Ночной призрак опустил его на землю.
Впервые он посмотрел на свою жертву, отмечая метки банды. Хронологически мальчик был на несколько лет старше, но он был юн, очень юн.
Возраст не имел значения. Вина имела.
-Правосудие,-прошептал он.
Ему предстояла работа, сообщение, написанное на истерзанной плоти. Тонкие губы приблизились к лицу, которому не суждено было состариться, будто для поцелуя. Ночной призрак сперва высосал глаза, чтобы увидеть то, что видел мальчик, по крайней мере так он говорил себе, а не ради вкусного тёплого желе внутри.
Он ел с жадностью. Фрагменты прошлого мальчика курсировали в его памяти, вырванные из молекулярной машины его остывающего тела странными дарами Ночного призрака. Где Карцен прятался, чтобы поспать, где можно было найти его соратников по банде. Ночной призрак почерпнул большую часть информации таким способом. Множество новых суждений было сделано в этот момент. Смертные приговоры выносились грешникам, которые, не зная, что смерть идёт за ними, доживали последние часы без страха. Им смерть будет прискорбной, убеждал себя Кёрз, и в то же время с нетерпением ожидал её. Неизбежные необходимые жертвы, чтобы отучить человечество от их звериных привычек.
Кёрз не верил в человечность. Он увидел, но не придал значения тому, что нож лежал в нескольких метрах от него, выпав из ножен, слишком далеко, чтобы мальчик смог дотянуться до него, и Кёрз уже не помнил, что могло бы произойти.
Могло быть лишь одно будущее, одна дорога к цивилизации. Она была вымощена костьми. Кровавые дожди омыли её. Мир лежал в конце.
Того требовало правосудие.

Еще отрывки в продолжении поста http://wh.reactor.cc/post/2942942

СПОЙЛЕР

Отрывок 7:

Первый сигнал тревоги раздался от Колокола Святого Гершталя. Тысячи и тысячи лет он безмолвно стоял на пьедестале, намереваясь провести вечность в обширной коллекции артефактов, которой обладал Тразин Бесконечный. Затем в один день, который мало чем отличался от любого другого в неизменных залах Солемнейса колокол начал звонить всё громче и громче вопреки стазис-камере, в которой он хранился.

Первый скорбный звон расколол сводчатый потолок стазис-хранилища колокола, выпустив поток охлаждающей жидкости, которая растворила единственную сохранившуюся песчаную скульптуру Оолиака. Второй звук запустил логический каскад в схемах мастер-программы Солемнейса, заставив её ошибочно отдать команду каждому воину легионов с мира-гробницы вернуться в стазис-сон. К тому времени, когда колокол Святого Гершталя прозвонил в третий раз, эхо стало настолько разрушительным, что даже композитные слои некронской "плоти" не могли выдержать такого натиска.

Тразин потерял пять суррогатных тел в отчаянных попытках вернуть тишину. После тринадцатого удара - как раз когда суммарный ущерб превзошёл способность Каноптековых стражей Солемнейса сдержать его - колокол Святого Гершталя наконец затих.

Помедлив только для того, чтобы выбросить устройство в глубины паутины, где, как он искренне надеялся, оно доставит Эльдарам столько же проблем, сколько оно доставило беспокойства ему самому не так давно, Лорд Солемнейса задумался над смыслом произошедшего.


Отрывок 8:

Дверь содрогнулась, затем с шипением открылась. Водяные кристаллики образовались на щербатом металле тела Тразина. Ему даже не нужно было проверять панель статуса, чтобы знать, что фаланги с ZX/48 по ZX/128 не смогут сражаться в ближайшее время. Они застыли намертво. Как и все остальные.

-И зачем только я притащил сюда этот чёртов колокол?-пробормотал Тразин, хотя он отлично знал, зачем он его притащил.

Стражи мира-святыни так же отчаянно пытались защитить колокол Святого Гершталя, как и Чёрный легион хотел его уничтожить. Тысячи жизней отправились в забвение из-за одного единственного артефакта. Но как показали события, всё оказалось напрасно. Одна эта история делала его достойным сохранения, по крайней мере так думал Тразин. Теперь, когда половина его стазис-хранилищ была разрушена или затоплена по щиколотку охладителем, а его легионы замерли по команде повреждённой мастер-программы...

Тразин ввёл команду. Дверь дёрнулась и закрылась. Едва ли он мог отправиться в путешествие без защиты. Кадия была практически постоянной зоной военных действий, а он выживал на протяжении бесчисленных эонов с момента биопереноса, чтобы идти на ненужный риск.

Может один из лордов одолжит ему фалангу или две. Имотех из Саутеха, возможно? Нет...Только не после Сомонора. По правде говоря, когда Тразин наконец задумался над этим, он понял, что не осталось ни одного лорда, который не отказал бы ему напрямую, или не воспользовался бы возможностью, чтобы убить его.

Тогда может быть один из контактов внутри самого Империума? Нет. Они были слишком ограниченными. Была одна инквизитор...Очень жаль, что с ней такое случилось, но люди находили такое наслаждение в убийстве друг друга. Нет, к сожалению Валерия не поможет, но может быть у неё был ключ - или по крайней мере привлечёт сардоническое правосудие. Воспрянув духом, Тразин направился глубже в катакомбы в поисках одного конкретного хранилища...


Отрывок 9:

Покинув Солемнейс, Тразин отправился на Танатос, тронный мир Династии Орускар и дом такого чуда, как Небесный планетарий. Не то, чтобы его там приняли с распростёртыми объятиями - отчасти из-за недопонимания, возникшего из-за пропажи орускарского Глифа Превосходства во время его прошлого визита. Однако после заключения сделок и данных обещаний, Тразина наконец допустили до самого планетария, хоть и под пристальным наблюдением орускарских Личстражей.

Когда он вошёл в вертящуюся сферу из живого металла и голографического света, Тразин понял, что чего-то не хватает. Сложная паутина, которая формировала связи планетария, была подсвечена красным. Она пульсировала под тканью миров, словно инфекция, пытающаяся вырваться наружу.

Что-то надвигалось. То, что изменит галактику навсегда. До сих пор оно оставалось незамеченным, но ничто не могло укрыться от Небесного планетария, ибо он был не простой моделью галактики, но совершенным её отражением.

Тразин понял, что Орускар знали о распространяющейся заразе на протяжении веков, может даже тысячелетий, но не сделали ничего, чтобы противостоять ей. Они не могли, ибо бездействие было ценой охраны. Но Тразина подобные ограничения не сковывали, на самом деле он не признавал ни одного хозяина, кроме собственного веселья. Он мог действовать, если бы захотел. После бессчётных тысячелетий было что-то привлекательное в том, чтобы поиграть в бескорыстного...Но с чего начать? Где находился источник заразы?

Тразин потерял счёт времени, изучая переходы планетария в поисках источника бедствий галактики - источника чумы, которая разъедала само сердце галактики. Наконец он нашёл его, далеко на северо-западе, на границе с Оком Ужаса. В планетарии мир был каталогизирован в виде строки троичной информации, детали которой Тразин осмотрительно забыл. Империуму она была известна как Кадия. Тразин не помнил, чтобы ступал на эту планету, ни в одном из своих путешествий. По его мнению это был серый однообразный мирок, который мог представлять интерес лишь для войны. С другой стороны, если роль спасителя станет для него в тягость, Кадия могла предложить отличные возможности для пополнения его коллекции...


Вот на английском https://war-of-sigmar.herokuapp.com/bloggings/1579

Предлагаю обсудить судьбу Фулгрима, т.к. читая бэк можно раскрыть многие спорные моменты как например о том что его заточили в картине. И так начнем. С момента смерти Ферруса Мануса и до трагического момента с картиной.

6-ой выпуск моего комикса.
"Я художник, я так вижу" ©