Раб нуцерий

они умели говорить

Зоаты являлись одной из специально сконструированныхТиранидами рас рабов Несмотря на то, что зоаты это раса рабов, они занимали важное положение во Флотах Ульях, а отдельные представители зоатов могли обладать огромной властью. Зоаты полностью независимые живые существа, восстания против тиранидов возможны, но крайне редки. Такое положение создалось из-за того, что тираниды выделяют специальные порабощающие гормоны, которые подавляют естественную тягу зоатов к независимости. Однако зоаты-ренегаты существуют. Зоаты могут стать ренегатами, если они оторвались от Флота Улья или потерялись во время разведывательных или исследовательских миссий. В отсутствии влияния порабощающего гормона тиранидов, зоаты проявляют значительный психический потенциал. Путиразвития независимых цивилизаций зоатов крайне разнообразны, так как это развитие происходит в рамках небольших изолированных друг от друга групп, рассеянных по множеству планет.

Если кратко подытожить

1 возможно существования отдельных цивилизаций зоатов различного уровня развития

2 зоаты могут быть псайкерами и колдунами

http://wh.reactor.cc/post/688745

http://wh.reactor.cc/post/1491344

ДОМИНАТОРЫ

ЗОАТЫ

детёныш зоата

«ФАБИЙ БАЙЛ: ЖИВОДЁР» | (FABIUS BILE: MANFLAYER)

Фабий Байл вернулся из Комморры несколько столетий тому назад, и с тех пор, уединившись, целиком и полностью посвятил себя работе над созданием «новых людей». Однако когда его созданиям начинают угрожать злобные гомункулы Тринадцати Звёзд, «Живодёр» вынужден ради спасения всего, что он создал, начать поиск новых союзников и даже обратиться за помощью к старым врагам. Хомо Новус должны выжить во чтобы то ни стало… ради этого Фабий Байл готов пожертвовать собственной жизнью.



ГЛАВА I
ГЕНОХРАНИЛИЩЕ

Эмиль не отрывал глаз от спящего бога и размышлял о том, какова же на вкус его плоть. Смахнув с прозрачной поверхности генобака толстыми пальцами конденсат, он всмотрелся в лицо лежащего внутри создания. Оно было худощавым, с острыми чертами – молодой человек определённо был не слишком привлекателен. Правда, Эмиль знал, что принимая во внимание его собственную внешность, не ему судить о таком понятии как привлекательность.
Огромный и грузный Эмиль был похож на слона. Внешне он ничем не отличался от обычного, заплывшего жиром состоятельного представителя аристократии, коих во владениях Империума было не счесть. Впрочем, его создатель позаботился о том, чтобы за обманчивой внешностью Эмиля имелось кое-что ещё. Под аккуратно выращенными наслоениями жира скрывались могучие, генетически аугментированные мышцы и крепкие кости.
Он был рождён в баке. Точно так же как и то существо, на которое он сейчас смотрел. Прежде, до того, как Благодетель наделил его силой, его жизнь была иной, полной невзгод и лишений. Но в день буйства огня и крови явился Благодетель и забрал Эмиля вместе со всеми остальными. Их было несколько сотен, некоторые из них были ещё совсем детьми.
Под аккомпанемент криков и воплей родителей, гибнущих от фленшерных ножей братьев Благодетеля, Эмиля вместе с другими детьми повели на борт транспортного судна. Он уже успел позабыть голос матери, её прикосновения, но зато хорошо запомнил довольное лицо Благодетеля в тот день, когда Эмиль, пронзительно кричащий и совершенно не понимающий, что происходит, вывалился вместе с потоком воды из генобака. Запомнил он и похвалу за первого задушенного мутанта. И боль от ударов – то было наказание за убитого товарища из своей же группы.
Эмиль довольно улыбнулся приятным воспоминаниям и облизал выпяченные губы. Ещё в раннем возрасте он осознал, что обладает омофагным даром познания. С едой он приобретал и знания. Чем больше он ел – тем больше узнавал. И чем больше он узнавал, тем сильней становился его голод.
Из уголка рта потекла тонкая струйка слюны и он небрежно смахнул её повязанным на шее платком. Он знал, что его рассуждения являлись богохульством, ибо именно он отвечал за этого клона. Благодетель доверил ему охранять генохранилище и всё его содержимое. Он оторвал, наконец, взгляд от неподвижного клона и огляделся по сторонам.
Вдоль стен тянулись полки с генетическими образцами. Стазисные колбы были запитаны от мощных генераторов, внутри которых находились органы и геносемя.
Установленные на эластичные концентраторы стойки с клонированной плотью едва заметно вибрировали. Очищенные от плоти кости непрерывно перемалывались и подавались в бурлящий химический раствор, где с треском формировалась гидросмесь кальция для её дальнейшего использования. Промышленные механизмы издавали приглушенный гул, производя компоненты для модификации и усиления связок и прочих боевых улучшений. Повсюду был слышен жалобный стон созданных в генобаках рабов, которые суетливо бегали по помещению и занимались сборкой деталей или же прикрепляли их к наполовину собранным скелетообразным рамам. Некоторые из них контролировали процесс выращивания нейронных сетей в лотках, или же программировали когитаторы, которые управляли производственными процессами.
Это место, во всех отношениях, являлось настоящей сокровищницей. И он был драконом, который её охранял.
Он был не одинок, были и другие такие как он. Его братья и сёстры, ставленники Благодетеля, посаженные им в каждом уголке галактике во время его великих скитаний. И все они охраняли подобные хранилища. Некоторые из них размерами превышали укрытие Эмиля, другие же были не так велики. Однако все они были одинаково ценны. И все были одинаково важны для величайшего замысла Благодетеля. И в каждом из них спал бог.
— Патер Мутатис, — пробормотал он себе под нос и практически против своей воли снова обернулся к генобаку и взглянул на его содержимое. У Благодетеля было множество тел – и юных, и старых. Все они являлись копиями и спали до тех пор, пока ему не заблагорассудится их разбудить. Все они были Благодетелем, во всех отношениях. Ибо чьё то было лицо, как не его? И в чьи одеяния он был облачён, как не в его?
Его взор переместился на вход в запертое хранилище, которое находилось в самом конце сокровищницы. Открыть его мог лишь тот, чьи биометрические параметры соответствовали Благодетелю. Эмиль поцокал языком и задумался, причём не в первый раз, о том, сможет ли он отпереть эту дверь если вкусит плоть клона Благодетеля. Соблазн познать скрытые за ней тайны был очень велик.
Его размышления прервал тихий перезвон подкожного вокс-импланта.
— Чего? — прорычал он в ответ, не скрывая раздражения от того, что его прервали. Вернув генобак на место в нишу он закрыл за ним дверь.
— Губернатор Варгас, противник прорвал орбитальный оборонительный периметр и сейчас входит в тропосферу в точке Т-минус…
Эмиль, недовольно фыркнув, отключил связь. Голос вокс-оператора звучал испуганно. Впрочем повод, похоже, действительно имелся.
Внушительные оборонительные системы Белегаста впечатляли. Эмиль знал это, потому как сам их и спроектировал и сам же вычислил позиции орбитальных батарей, сеть которых, согласно его замыслам, должна была окружить приближающегося врага и тогда неприятель оказался бы в ловушке перекрёстного лаз-огня и залпов торпед.
Он подошёл к когитатору, оттолкнув работающего за ним раба в сторону, и его пальцы тут же заплясали по клавишам. Спустя несколько мгновений перед ним появилась гололитическая сенсорная карта Белегаст-Примус. Эмиль быстро скомпилировал донесения о текущей ситуации. Стратегическое планирование являлось одним из множества навыков, кои он получил от поверженных противников, поэтому он сразу же разгадал замысел врага. Атакующим каким-то образом удалось заглушить часть датчиков и пробить брешь в планетарной оборонительной сети. И теперь их силы использовали эту лазейку чтобы добраться до поверхности планеты и рассеяться. Всё говорило о том, что это не полноценное вторжение, а обычный набег. Что ж, не впервой. Белегасту уже доводилось отражать подобные налёты, выстоит он и в этот раз.
Он активировал вокс-канал и подключился к командной частоте, заглушив голоса всех участников вокс-обмена.
— Поднять в воздух оборонительные звенья Браво и Эксель, код авторизации Варгас-Эпсилон. Командующий Де Кальб?
— Губернатор? — голос Де Кальба прозвучал скорее удивлённо, нежели почтительно. Эмиль мысленно велел себе не забыть наказать его когда всё закончится. И если он останется жив.
— Я хочу чтобы вы…
Его оборвал громкий звук статических помех, быстро превратившийся в издевательский смех. Он быстро проверил вторичные и третичные частоты, однако результат был один и тот же – вторгшиеся захватчики заглушили все частоты. Эмиль выругался и со злости ударил кулаком в стену, оставив на бронированной панели вмятину. Рождённые в баках рабы, слишком хорошо знакомые с крутым нравом своего господина, в ужасе бросились в разные стороны.
Неважно. До тех пор, пока хранилище защищено, планета может пылать сколько угодно. Даже если терпеть подобное безобразие было совершенно невыносимо. Ведь именно ему, в конце концов, придется объяснить…
Неожиданный звук прервал его размышления.
Он обернулся. Вокруг входа в запертое хранилище начал клубиться дым. Что-то горело. Он принюхался. Какой-то режущий инструмент. Возможно, дуговой плазменный резак. Внутри кто-то был. Кто-то, кто там быть не должен.
Он на секунду задумался, а не позвать ли на помощь охранников, дежуривших снаружи помещения? И тут же отбросил эту идею. Разве он не один из детей Благодетеля? Разве он не превосходит любое создание, что ходит или ползает на просторах галактики? С кем бы ему не довелось встретиться, сил справиться с противником ему хватит.
Издав тихий и протяжный рык он ринулся в сторону входа в хранилище. По-прежнему запертая дверь рухнула на пол и Эмиль слегка вздрогнул. Клубы дыма заполонили помещение, но ему они помехой не были и он без труда разглядел шипастые фигуры, ринувшиеся в проход.
К своему несчастью, они увидели его только тогда, когда было уже совсем поздно. Мгновение спустя он оказался среди врагов, круша тяжёлыми кулачищами их доспехи. Тела жертв разлетались во все стороны, гулко врезаясь в стены. Тех, кто просто падал на пол, он давил своей тяжёлой поступью. Зашипело осколковое оружие, пронзая плоть Эмиля, и яростный вопль вырвался из его глотки. Однако слои жира защищали его не хуже панцирного доспеха, а скорость, с которой он двигался, не оставляла успевшему сделать выстрел противнику шансов выстрелить снова.
Эмиль метался в толпе, расправляясь с врагами, и те, дрогнув, обратились в бегство. Охваченный горячкой боя, Эмиль бросился за ними. Но когда он увидел, что скрыто в хранилище, он тут же удивлённо замер на месте.
У дальней стены помещения возвышался мерцающий портал из призрачной кости с опущенной металлической рампой. А за его молочной пеленой можно было рассмотреть рифлённые каньоны Паутины. Однажды он уже видел их, и тогда они произвели на него впечатление заброшенных охотничьих угодий.
Впрочем, теперь добычи там хватало. Друкхари продолжали выходить из портала и он крепко стиснул зубы. Прагматизм боролся с кровожадностью и, наконец, одержал верх. Отбросив в сторону искалеченное тело ксеноса он, развернувшись, бросился наутёк.
— Это значит так вы встречаете гостей?
Слова были произнесены на Высоком Готике с необычным акцентом. Эмиль невольно обернулся. Худая и высокая друкхари, один глаз которой скрывал причудливый монокль, держала направленный ему в голову тяжёлый пистолет.
Эмиль, зарычав, прыгнул.

Когда-то бывший псайкером из легиона Мортариона ныне называющий себя Порфириком колдун отринул верность Императору вместе с остальным легионом и посвятил себя богу Хаоса Нурглу. Однако, несмотря на почти десять тысячелетий на службе Дедушке, колдун не получил от него почти никаких даров. Обозлённый и пришедший в уныние Порфирик стал совершать всё более безрассудные попытки привлечь внимание Великого Извратителя. На Кастиксе VIII он создал колдовскую чуму, заражавшую по человеку за раз. Когда заболевший имперский гвардеец умирал, ротные врачи начинали верить, что чума ушла, но на следующий день она возвращалась, и эти взлёты надежды и падения к отчаянию должны были стать подношением колдуна Нурглу, но остались незамеченными. Во время Гоанического Кризиса одним-единственным колдовским наговором Порфирик опустошил агромир, а в битве за Иссохший Разлом превратил целую орду орков в мутировавшие грибные споры. Так и не получив награды, Порфирик ушёл, оставив планету гнить. Дедушка Нургл улыбнулся, наслаждаясь отчаянием своего слуги.