Карминовые клинки

Фулгрим прибыл во всей своей ужасающей славе и великолепии. 

Демонический примарх Слаанеш — гротескное проявление великого падения некогда благородных Детей Императора. Легион когда-то заслужил благосклонность Самого Императора и имел честь носить Его личный знак, Палатинскую Аквилу. Но это все древняя история, и теперь остались только разврат и боль. 

Как самый гордый из своих братьев, Фулгрим, встав на сторону Воителя Хоруса и впитав обещания силы от Темных Богов, чья участь была, пожалуй, всегда неизбежна. Будучи уже искусным дуэлянтом и воином с острым талантом, его преданность Слаанеш была вознаграждена четырехрукой, змеевидной формой и силой, превосходящей смертные познания.

Его доспехи меняются в зависимости от его прихотей: иногда его руки заканчиваются чудовищными когтями или, возможно, позолоченными перчатками. Хотя его форма редко бывает фиксированной, он, тем не менее, предпочитает показное и замысловатое и вступает в битву, одетый в калейдоскопическое одеяние из зазубренных чешуек, благоухающих шелков, мерцающих драгоценностей, полированных металлов и содранной кожи, все это очерчивается огромными демоническими крыльями, которые несут его ввысь. 

Те из Детей Императора, которым посчастливилось наблюдать, как Фулгрим с невероятной скоростью орудует этим прекрасным, но не имеющим украшений клинком, говорят, что он очень похож на оружие, которое когда-то подарил ему кто-то очень важный много тысячелетий назад... 

У Фулгрима пять разных голов: одна в шлеме и четыре, позволяющие вам выбирать выражения лица: от яростного презрения до уничтожающего высокомерия.

Эта последняя версия демонического Примарха Третьего легиона  присоединяется к своим братьям Магнусу , Мортариону и Ангрону в виде пластикового набора. Как и они, он выглядит испорченным десятью тысячами лет воздействия Варпа — разница между его новой формой и преображенной миниатюрой Фулгрима из Ереси Хоруса показывает, какой эффект Эмпирей может оказать даже на самых усердных демонических тиранов.

Такая грандиозная фигура нуждается в армии, а Дети Императора все еще поклоняются и боготворят своего непостоянного, капризного и в конечном счете жестокого господина.

Исторические отсылки

Сомнения порождают понимание, понимание порождает сострадание. Воистину — убивает убежденность.

Всё отбрасывает свою тень Вовне, где обитают боги.

Ричард Скотт Бэккер. Хроники Эарвы

Позвольте мне отвлечься на минуту, чтобы поведать вам историю – историю о крови и предательстве, которая произошла за целую вечность до этого последнего, темного тысячелетия, а также за много десятков веков до того, как мы с Леором оказались на борту «Его избранного сына». Это древняя история, однако она прямо относится к делу, обещаю вам.

Эта история происходит в нечестивые эпохи Старой Земли, в стране, которая известна как Гаул, а также именуется Франкийской империей. Благородный святой Стальной Эры, последовавшей за Бронзовой и Железной Эпохой, полагал, будто слышит слова своего безликого божества. Чтобы отразить собственную самопровозглашенную чистоту, он принимает имя Иннокентий, а затем ведет своих последователей на войну.

Лорд Иннокентий созывает крестовый поход, чтобы искоренить еретическую секту, которая в нашей фрагментарной истории упоминается как картары. Он требует сжечь их за прегрешения против воображаемого бога. Однако святые воители – рыцари – облаченные в примитивные доспехи и вооруженные стальными мечами, являются князьями и владыками своих земель. Для них добродетели благородства и чести важнее всего. Народ их империи смотрит на них в поисках правосудия, и это их клинки защищают слабых праведников от силы злобных.

До тех пор, пока их не благословляет владыка Иннокентий. Он провозглашает их поступки священными деяниями, совершенными во имя бога, которого они считают реальным. Все преступления, какие они совершат на этой войне, будут оставлены без внимания. Все грехи будут прощены.

Осада в эту минувшую эпоху ведется посредством катапульт из металла и дерева, которые метают каменные валуны. Эти примитивные машины, управляемые как крестьянами, так и математиками, обрушивают городские стены, и когда те падают, внутрь марширует пехота, ведомая своими лордами и князьями.

Падение Альбихойи, крепости еретиков-картаров, происходит на рассвете. Рыцари-меченосцы ведут своих святых воинов в город. Все их грехи прощены еще до момента совершения, и крестоносцы не ведают жалости. Еретиков было не больше нескольких сотен, однако сгорает весь город. Мужчины, женщины, дети… все вырезаны благословленными клинками рыцарей.

Но как же быть с толпами невинных? Как быть с детьми, ничего не знающими о ереси родителей? С тысячами верных, преданных душ, которые не преступали никаких законов и не заслуживают смерти?

– Убейте их всех, – произносит Иннокентий, первобытный Магистр Войны той эпохи. – Убейте всех. Наш Бог отличит своих.

Он приговаривает тысячи к смерти не из-за их вины, а потому, что верит, будто неправедно убитых его людьми ожидает мифический рай.

И так сгорает город. Невинные жители стерты с лица земли клинками, которые должны были их защищать.

Как и все эмоции и поступки, эта бойня отражается в Море Душ. Ненависть, страх, ярость и горькое чувство предательства – все это сгущается за пеленой. Мало что питает варп столь сладко, как война, и мало какие войны обладают таким тошнотворным символизмом, как те, что сильные объявляют слабым, которых клялись оберегать.

Подобная резня порождает в эмпиреях демонов. Бесчисленные хнычущие кошмары, сотворенные отдельными мгновениями страдания и кровопролития. Над ними, кружась, возникают более могущественные сущности: одна рождена сознательно устроенным пожаром, одновременно забирающим дюжину жизней, другая же появляется от безнадежного ужаса матери при виде своих детей, насаженных на пики тех, кого она считала своими благородными и святыми защитниками. Эти поступки, равно как и тысячи других, дают жизнь Нерожденным в преисподней по ту сторону пелены реальности.

Порой, как и в случае с этим крестовым походом против Альбихойи, на свет появляется демон, который возвышается над сородичами – тот, кто воплощает в себе всю жуткую сложность, жестокость и пропитанный кровью позор геноцида. Представьте себе это создание, порожденное великим предательством. Представьте, как дух войны обретает жизнь, когда каста воинов обращает клинки против собственного народа, действуя по слову тирана и во имя лжи.

Его кожа – сочащийся красным уголь сожженной плоти, как у семей, сгоревших в своих домах. Его броня – почерневшая от пламени насмешка над доспехами рыцарей, предательство которых дало ему жизнь. Оно вооружено мечом, как были вооружены мечами те рыцари-мясники, хотя у него на клинке выгравированы руны проклятий, возвещающие о славе Бога Войны.

Багрово-оранжевый свет, горящий по ту сторону его глаз – огонь, озаривший горизонт, когда запылал обреченный город. Когда существо открывает пасть, каждый его выдох – эхо десяти тысяч предсмертных криков.

Оно называет себя Оборванным Рыцарем.

Источник: Аарон Дембски-Боуден. Коготь Гора.