Дата лимт

Ещё отрывок из Отголосков вечности про Магнуса и Вулкана.

В дополнении к посту https://joy.reactor.cc/post/5311357

Ты готов меня выслушать?



Вулкан кивнул.



– Прекрасно. Я хочу, чтобы ты понял, брат. Империум – это ложь, которую мы приняли, чтобы хоть как-то определить своё место в реальности, с которой боимся столкнуться. Мы твердили друг другу, что Империум необходим, что мы делаем то, что должно. Твердили, что любой другой вариант оказался бы хуже для человечества. Но никто даже не предлагал посмотреть на всё со стороны. Наш Отец – тиран, и из всех ты должен был увидеть это первым. Наш Империум построен на лжи потенциального бога и жестокости Его крестового похода. Стал бы вообще великодушный монарх подстрекать людей к крестовому походу? При Императоре мы увековечили эту священную войну, которая высосала ресурсы из миров и унесла миллиарды и миллиарды жизней. Мы тратили людские души, как дешёвые монеты, и всё потому, что один человек сказал, что мы должны это сделать. Сколько культур мы уничтожили, Вулкан? Скольких мы ассимилировали и лишили жизненных сил, заменив их инновации нашим конформизмом? Сколько знаний мы уничтожили, потому что Отец решил, что никому не дозволено их изучать?



Вулкан обдумал слова брата. Планета катилась дальше, вполне размеренно, несмотря на астрономическую скорость. Здесь он уже не был ранен. Он носил свои доспехи, однако они были невредимы, не было изломанных кусков керамита, разбросанных по мосту.



– А, значит вот как оно заставило тебя думать? – Вулкан заранее знал ответ. – Существо, что пробралось в твою душу и отложило там свои яйца. Создание, что дёргает тебя за ниточки. Обещало ли оно знание? Изображало ли Императора как смерть просвещения?



За Магнуса ответило его выражение лица. Длинные рыжие волосы опустились, обрамляя лицо, и колдун откинул их с щёк.



– Имперская Истина – ложь. Созданную нами империю уже не реформировать, её можно лишь разрушить. В насилии она была рождена, в насилии же должна встретить конец. Как ты не понимаешь этого? Стоит только очистить доску, и мы сможем начать всё сначала, с незамутнённым взором, осознавая истины Вселенной.



– Выходит, это твоя принципиальная позиция, – сказал Вулкан. – Полагаю, по твоему мнению, всё, что ты сотворил, и всё, что сотворил Хорус, может быть оправдано.



Магнус резко повернулся.



– Я? Это я должен что-то оправдывать? Каждый раз, когда на меня нападали, я лишь защищался. Каждый раз, когда они пытались заставить меня замолчать, я старался высказать своё мнение. Империум щедро наказал мой легион, окутав нас своим лицемерием подобно погребальному савану. Мы лишь дали отпор.



Вулкан встретился взглядом с Магнусом, увидев в нем железную уверенность. Всё было бесполезно, он понимал это, но слова всё равно вырвались наружу.



– Взгляни же на ужасы, что вы обрушили на Терру. Массовые убийства, мутации. Магнус, ты принимаешь участие в вырождении своего вида… Ты не можешь и в самом деле думать, что не сделал ничего плохого. Даже ты, брат. Даже ты в своем высокомерии не способен и в самом деле верить, что это оправданно.



– Необходимость оправдывает всё. А всё, что сейчас происходит, необходимо. Без этой первозданной силы, без Хаоса наступит застой. Невежество вместо просветления, существование вместо жизни. И не я писал законы нашей вселенной, брат. Осознание истины не принесло мне радости. Но прятаться от неё я не намерен.



Вулкан посмотрел на него так, будто он говорил на другом, непонятном ему языке.

«Необходимо», значит, – Вулкан продолжил после одобрительного кивка своего брата. – Необходимо по мнению кого? Инопланетного бога, который возвысил тебя, а теперь требует геноцида?



Магнус стиснул зубы, и мир перевернулся…



...однако они не ушли далеко. Теперь перед ними горела Тизка, Город Света, мегаполис белых пирамид и серебряных шпилей. Город под ними пылал под яростью огня имперского флота. Золотые суда избранных Императора. Гладкие чёрные охотничьи корабли Безмолвного Сестринства и целый океан боевых кораблей серо-грозового цвета.



– Разрушение Просперо. – В глазах Магнуса читалась жажда убийства. Жажда убийства и горе. – Давай, поведай историю о нашем брате Руссе, принесшим смерть моему родному миру и всем его жителям. Скажи мне, Вулкан, ты бы отреагировал мирно, если бы он с той же целью прибыл на Ноктюрн?



Вулкану не нужно было лишний раз наблюдать за орбитальной бомбардировкой. Он уже читал отчёты, видел пикты, видеозаписи, общался со многими кустодиями, которые принимали участие в наземной атаке. И повелитель Саламандр не хотел заново переживать все эти откровения.



– Хорус солгал Руссу, Воитель заставил его напасть.



– Знаю. Это ничего не меняет.



– А должно. Ты, кто так высоко ценит правду, добровольно принял участие в уничтожении своего мира. Когда флот Космических Волков встал над Просперо, как ты поступил, Магнус? Пытался ли объяснить всё Руссу, просветить его? Использовал ли свой дар, чтобы предотвратить нападение? Или твоя вера в незаслуженное преследование заставила тебя думать, что Император послал Лемана с наихудшими намерениями? Все свидетельства очевидцев твердят, что ты заперся в своей башне, одобряя разрушение планеты как своё покаяние, но затем ты всё же решил сражаться, да, в последние часы, когда было уже слишком поздно остановить резню.



Вулкан указал на разрушения, снаряды и лучи, дождём сыплющиеся из верхних слоев атмосферы: удары лэнсов, десантные капсулы, медленнее опускающиеся боевые корабли.



– Так почему Император должен был приказать убить тебя и уничтожить твой легион? Ты вообще задумывался о масштабах этого бреда?



Магнус горьким хохотом рассмеялся над вопросом. Он махнул рукой в сторону от горящего города, и мир повернулся вновь.



Они снова находились в Паутине, но уже не на мосту. Они плыли по овальным туннелям, углы которых причинили бы боль человеческому глазу. Впереди нёсся огненный аватар, разрушая преграды из призрачной кости. Он не обращал внимания ни на что, слепой и глухой к орде демонов, следующих в Паутине по его следу.



– Это моих рук дело, – объяснил Магнус. – Я думал, Он хотел наказать меня за разрушение его Великого Труда. На мгновение Магнус сделал паузу, глядя на армии нерождённых словно в первый раз; демонов было так много, что они затемняли туннели. – Но откуда мне было знать? Он отказался рассказывать мне о Своём грандиозном плане. Если бы Он поведал...



Вулкан подавил желание сплюнуть от внезапно появившегося неприятного привкуса на языке.



– И снова ты видишь худшее во всех других, снимая с себя вину, если вообще замечаешь её. Зачем тебе нужно было знать о Великом Труде? Магнус, тебя предупреждали, чтобы ты не играл с варпом. Всех нас предупреждали об этом. Но ты не смог устоять. Ты верил, что знаешь больше, что знаешь лучше. Интересно, почему из всех только ты жалуешься, что тебяне посвятили в планы Отца? Почему Сангвиний не в ярости из-за того, что он никогда не знал о проекте Паутина? Почему я не в ярости от того, что меня также держали в неведении? Зачем тебе нужно было знать?



В глазах Магнуса блеснуло отражение пылающей фигуры впереди. Его прежнее "я", много лет назад мчавшееся предупредить Императора о предательстве Хоруса. И с его полётом Паутина превратилась в осквернённые руины.



– Знай я правду, то я бы никогда не… не сделал бы того, что сделал. Отец должен был рассказать мне…



Вулкан рассмеялся, не в силах поверить в услышанное.



– Как мог Отец предвидеть, что ты ослушаешься Его единственного приказа? Ты не только пользовался варпом вопреки Его воле, но ещё и подкрепил своё психическое предупреждение людскими жертвами. Как мог кто-то предположить, что ты опустишься до подобной мерзости?



Магнус медленно выдохнул, его пальцы вцепились в складки тоги. Он произнёс слово силы, и мир перевернулся.



Они были в Тронном Зале. Пылающий аватар воплотился перед учёными и техномагами, воплощающими в жизнь секретные планы Императора. Пылающий силуэт заставил портал Паутины открыться, заставил его излучать раненый свет. Пространство уже темнело от надвигающейся демонической орды.



Присутствующие кустодии – их очень мало, как они смогли бы предвидеть внезапную смерть мечты Императора? – открыли огонь по огненной фигуре. Магнус проигнорировал их ничтожный вызов, проигнорировал он и взрывы от его нежданного появления в лаборатории. Он парил перед Императором, словно призрак религиозного откровения, существо из древних фолиантов тех времён, когда легковерные люди ещё верили в подобные вещи.

– Я должен был предупредить Его, – произнёс Магнус, наблюдая за происходящим.



– Нет, – мягко ответил Вулкан. – Тебе казалось, что ты должен предупредить Его. Ты лишь верил в это, как и всегда. Ты верил, что тебе виднее, что ты должен действовать, что тебе одному известно, как нужно поступить. И ни разу за время всей этой бойни ты не подумал, что тебя что-то обманывает.



Колдун пристально посмотрел на брата.



– Почему ты говоришь со мной так, будто я лишь ничтожная пешка в этой партии регицида? И Воитель, и Император прекрасно знают, что я – самая ценная фигура на доске.



Вулкана не тронули ни слова колдуна, ни разыгравшийся перед ним катаклизм. Его тон был таким же размеренным, как и в довоенные дни.



– Тщеславие – вот что тебя манит. Ты задыхаешься от высокомерия, не в силах понять, что сам виноват в собственном падении. Все остальные, все сломленные чудовища Хоруса, по крайней мере, могут видеть прутья своих клеток. Даже сам Хорус, потерявший рассудок, чтобы тот служил ульем для Пантеона, в глубине души осознаёт, что потерял контроль. Ты единственный, кто всё ещё верит в собственную свободу.



В тишине Магнус покачал головой. Мир перевернулся вместе с этим движением.



Они остались в Тронном Зале, но колоссальные машины были перенапряжены и почернели, выведенные из строя эзотерическими силами. Рабочая атмосфера лаборатории сменилась воинственностью гарнизона. Место мечтаний человечества обратилось в казарму. И этот хронологический момент был гораздо ближе к настоящему времени. Именно так выглядел Тронный Зал, когда Вулкан находился здесь в последний раз.



Вулкан и Магнус присутствовали в этой точке в недавнем прошлом и дрейфовали через неё в нынешних воплощениях. Сейчас они наблюдали за собой у подножия Золотого Трона: Вулкан был неумолим, если не считать сожаления на его лице; Магнус проявился как существо из света, мерцающее в и из слоёв реальности, воспринимаемых человеческим глазом.



– Вот, – начал нынешний Магнус, наблюдая за Магнусом в прошлом. – Вот где я сделал свой выбор. Ты сам видел, как Император сделал мне Своё последнее предложение. Ты слышал, как Он обещал мне новый легион, если только я покину Хоруса и вернусь к вам. Это произошло всего несколько недель назад, брат. Или ты хочешь сказать, что забыл об этом?



Вулкан вздохнул. Он вдруг показался усталым.



– Здесь произошло нечто иное, Магнус. Последний незапятнанный осколок твоей души ворвался в Тронный Зал и молил о спасении. С тяжёлым сердцем Отец отказал тебе. Вот что я видел. Вот что произошло на самом деле.



Смех Магнуса послышался грубым, издевательским лаем.



– И ты говоришь мне, что обманули меня?



Вулкан слишком устал, чтобы попасться на эту удочку. Он встретил насмешку с полной серьёзностью.



– То, что проходит через тебя, эта сила Хаоса, что ты провозглашаешь свободой, – это не болезнь, ею нельзя заразиться при контакте. Это слой эмоций, скрывающийся за реальностью, эмоциональный яд. Он превращает заражённых в добровольных жертв их собственного проклятия. Ты раздираем этим, Магнус. Истощён и опустошён. Этот яд уже растекался по твоему легиону, по его крови и в генетическом коде твоих сыновей. Ты знаешь о нём как об Изменении Плоти. Когда ты заигрывал с Пантеоном, полагая, что вылечил своих сынов, всё, чего ты на самом деле добился, – лишь закопал заразу поглубже в своих же детей, скрыл её от глаз, отсрочил неизбежное. Эта штука, эта сила, она не поддаётся лечению, Магнус. Если ты начал гнить, то уже ничего не поможет, ничто и никто не спасёт. Только встанешь на этот путь, и твоя судьба решена.



– Подожди, Вулкан. Погоди. Как такое возможно? Откуда всё это знаешь?



В тишине, воцарившейся после этих слов, Тронный Зал начал исчезать. Золотистый туман окутал двух братьев, открывая участки архитектуры из призрачной кости.



Вулкан был неумолим, его голос становился все твёрже.



– Как Император может доверять тебе? Зачем Ему предлагать тебе новый легион, не говоря уже о месте рядом с Ним? Ты придумал собственное искупление, просто чтобы дать себе повод для гнева. Потому что тебе необходимо чувствовать себя так, будто выбираешь ты, а не тебя. Существо, что возвысило тебя, никогда не позволит увидеть цепи, которые сковали тебя с его волей.



Сгущающийся туман был повсюду. Магнус почувствовал перемену в себе, какое-то притяжение, рывки, ощущение триллиона нитей, вплетённых в клетки его тела, которые всё тянут и тянут.



– Как?.. – спросил Магнус, едва переводя дыхание. Там, где туман касался его тела, плоть примарха темнела и набухала. Тени рваных крыльев нависали над плечами. – Откуда ты всё это знаешь?



Вулкан остался на месте, недвижимый и безмолвный.



– Кто ты? – вопросил снова Магнус.



Мир перевернулся, и на этот раз не по воле Магнуса.

Он был там, когда Хорус убил Императора

Взято у Art of War

Локен пытается остановить своего отца, но ничто не может остановить его отца. Ничто не может остановить чудовищное, залитое кровью олицетворение Хаоса, так чудовищно раздутое силой, так отвратительно уверенное в себе. Хорусу даже не нужно прикасаться к нему. Локен с поднятым мечом сметён со своего пути потрескивающим полем нематериальных энергий, которое окружает залитую кровью фигуру его отца. Жгучая аура отбрасывает Локена в сторону, как ветер может поднять и рассеять пылинки, и он с грохотом покатился по маслянисто-чёрной палубе.
Он поднимается на колени, контуженный, и выкрикивает имя своего отца, но безрезультатно, потому что его голос тонет в торопливом шёпоте, наполняющем воздух Двора.
Поэтому он может только наблюдать, с широко открытыми и полными слёз глазами, как Хорус Луперкаль совершает свое последнее богохульство и убивает Императора.

В этом нет радости. Нет ощущения победы. Нет даже удовлетворения от завершения, от выигранной битвы и достигнутого согласия. Убить беспомощного человека, размозжить его голову о палубу своей булавой, когда он даже не может стоять или открыть глаза… Что это говорит о тебе? Тот ещё воин. Ну и магистр войны.
Бесконечные легионы Нерождённых, по крайней мере, в восторге. Они шепчутся. Перешептываются друг с другом. Восторженный ропот и шелест их голосов нарастают вокруг тебя, заполняя Двор, начиная заглушать даже треск горящего варпа. О чём это они говорят?
- Прекратите шептаться, - говоришь ты им. У тебя нет времени на их ликование.
Тебе нужно мгновение, чтобы поразмыслить. Неужели они этого не видят? Тебе нужно мгновение, чтобы примириться, сосредоточиться на себе. Посмотри, что ты наделал. Боги могут всё, и они не совершают ошибок, но посмотри, что ты сделал. Ты вытаскиваешь шипастое навершие Разрушителя Миров из палубы. С него капает кровь. Не осталось даже черепа, который можно было бы почтительно возложить на алтарь твоей часовни. Булава полностью раздробила Ему голову и пробил глубокую воронку в палубе под ней. Там нет ничего, кроме месива из крови и мяса, фрагментов раздробленной кости, спутанных волос, выбитого, вытаращенного глаза...
Соберись. Быть воителем… Дело не в славе и престиже, а в том, чтобы обладать силой доводить дело до конца, даже если этот конец прискорбен и неприятен. Война требует этого, и только у сильнейших хватает духу довести начатое до конца.
Ты сильнейший. Война - это, в конечном счёте, кровавое, трагическое дело, и только сильнейшим хватает мудрости понять, что, развязав её, они должны быть готовы заплатить за это.
Он был просто человеком, а теперь Он мёртв. Забудь об этом. Забудь об изуродованном ужасе у твоих ног. Помни, кем Он был. Помни, с чем ты боролся. Тиран. Король веков. Лжец. Безжалостный хозяин, который поработил вид и использовал вас всех. Предатель. Интриган, который плёл свои проклятые и тайные планы в течение тридцати тысяч лет, не задумываясь о жизнях и крови, которые будут потрачены для их достижения.
Да, подумай об этом. Довольствуйся этим. Пусть эти мысли будут твоим утешением. Подумай о Его преступлениях и зверствах. Помни, что Он, и только Он, знал, что страдания порождают смертельные и нестабильные ужасы на другом плане реальности, но всё же счёл нужным вырастить поколение воинов-сверхлюдей, подобных тебе, для покорения звёзд. И когда хаос превратился в целенаправленную экзистенциальную угрозу, Он, казалось, был встревожен кровавыми последствиями своих действий.
Тебе следовало выступить против него раньше. Тебе и всем твоим братьям, ибо все они обладали умом и здравомыслием. Тебе следовало сплотить их раньше, задолго до Улланора, задолго до того, как крестовый поход начал заливать звёзды кровью. Группа братьев, все они мастера войны, рождённые, чтобы понимать свойства конфликта… Вы могли бы объединиться, в один голос потребовать Его капитуляции, отстранить Его от власти и предотвратить это, всё это, раньше...
И если бы Он отказался, тогда вы могли бы остановить Его. Вместе. Остановить Его прежде, чем цена стала триллионом жизней. Быстрый конец. Чистая смерть. Но все они были слишком похожи на него, каждый из них был скопированной Его частью. Рогал слишком упрям, чтобы слушать, Сангвиний слишком снисходителен, чтобы видеть недостатки, Русс слишком одержим собственным эго…
Трон, все они! Все они слишком похожи на него, даже те, кто в конечном итоге встал на твою сторону, когда пролилась кровь. Фулгрим слишком влюблён в собственную славу, Ангрон слишком измучен, чтобы видеть разницу, Магнус… Магнус слишком упрям и уверен в себе.
Все они, все они, все они… Слишком похожи на него, потому что такими Он их сделал. Слишком похожи на своего отца.
Твоего отца.
Но не ты. Ты был единственным, кто преодолел наследие своей родословной. Ты остался верным. Ты один остался сильным. Ты спас человеческую расу, или то, что от неё осталось. Помни это. Тебе пришлось размозжить череп твоего беспомощного отца об пол, чтобы сделать это, но отвратительные поступки - это цена, которую ты платишь, когда дело правое.
Собственного отца.
Ты стараешься не зацикливаться на этой части. Ты стараешься не думать о Нём в таком ключе. Ты пытаешься забыть связь, которая у вас когда-то была, тридцать славных лет или то, как ты гордился тем, что был Его первым найденным сыном…
Теперь всё кончено. Тебе нужно время, чтобы собраться с мыслями. Ты сам решишь, как долго это продлится. Период траура. Время для размышлений. Всё, что тебе сейчас нужно, это немного покоя. Длительный период покоя. Немного тишины.
Но шёпот. Шёпот оглушает.
- Прекратите, - бормочешь ты. Почему они не оставят тебя в покое? Они непрерывно шептались за твоей спиной с тех пор, как Малогарст впервые пробудил тебя ото сна, чтобы начать финальное просвещение.
Нет, не Малогарст. Аргонис. Верно. Мальчик, Кинор Аргонис. О, так трудно думать, когда шёпот гложет твой мозг. Ты хочешь успокоиться и изложить всё это ясно и прямолинейно, чтобы, когда ты продиктуешь это Мерсади Олитон, она записала правдивый отчёт об этом, и история запомнит, как сильно ты старался, и как ты боролся со своей совестью, и какой тяжелой была цена, которую ты заплатил. Но шёпот…
- Оставьте меня в покое, - говоришь ты.
Стены дышат. Во дворе очень светло, словно находишься на открытом воздухе в обжигающем свете звёзд Каластара или в узле-лабиринте Уигебеалаха в пылающем варпе. Свет, почти сводящий с ума, слегка мерцает, пробиваясь сквозь листья, раскачиваемые ветром. Или что-то похожее на листья. Тебе всё равно. Ты не смотришь.
Ты слышишь, как человек плачет рядом, где-то позади тебя. Это, в отличие от шёпота, ты можешь простить. Ты понимаешь горе Локена, потому что оно твоё собственное.
Ты не оглядываешься. Ты не можешь отвести глаз от своего отца.

- Помоги мне, - говоришь ты через плечо. - Гарвель… Помоги мне с Ним. Помоги мне поднять Его.
Ты слышишь, как он поднимается на ноги позади тебя. Ты опускаешься на колени и поднимаешь тело своего отца на руки. По крайней мере, то, что от него осталось. Он такой легкий, такой хрупкий, от него ничего не осталось. Как тряпки, как пучок веток, сухой и тонкий, как бумага...
- Пожалуйста, Луперкаль, остановись сейчас, - говорит Локен.
- Слишком поздно, - отвечаешь ты. Ты прочищаешь горло. - Я остановился, Гарвель. Всё кончено. С этим покончено.
- Ещё не поздно, - отвечает он.
Ты поворачиваешься, чтобы посмотреть на него, держа отца в своих руках. Локен смотрит на тебя снизу вверх, его глаза в тёмных впадинах, его меч забыт на палубе позади него.
- Помоги мне, - говоришь ты. - Помоги мне похоронить Его с честью. В конце концов, он был моим отцом.
- Ещё не поздно, - настаивает Локен. - Не для тебя. Не для нас. Ты сделал то, что намеревался сделать. Отпусти силу.
- Зачем мне это делать? - спрашиваешь ты.
- Чтобы доказать, что ты Хорус. Чтобы доказать, что ты человек, а не марионетка.
- Я же говорил тебе...
- Говорил. Но их когти впились глубоко, и их ложь вводит тебя в заблуждение. Докажи, что они неправы. Ты говоришь, что собрал в себе силу для достижения этой цели. Что ж, цель достигнута, отец. Так что, если ты имел в виду то, что сказал, тебе больше не нужна сила. Откажись от неё, пока ещё можешь. Покажи людям, что ты всё ещё один из них и верен своему слову. Покажи мерзким богам, что ты не их игрушка и не беспомощное орудие в их замыслах.
- Сила моя, - говоришь ты. Мальчишка ничего не понимает. - Сила моя, я могу сохранить её и использовать так, как считаю нужным. Дело не в силе, Локен, а в том, что ты с ней делаешь. Это не то зло, за которое ты её принимаешь.
- Ты только что убил золотого короля в соборе тьмы, - говорит Локен. - Эти аспекты, светлый и тёмный, выбрали себя сами?
- Это всего лишь аспекты! - смеёшься ты. - Ухищрения презентации. Тьма противостоит свету. Видишь? Я выбрал свой аспект, чтобы противостоять Его высокомерной демонстрации славы. Тьма - это не зло, Локен, не больше, чем свет - добро или истина. Это всего лишь символы.
- Символы обладают силой, отец.
- Не в том упрощённом смысле, как ты думаешь, сын мой.
- Тогда отбрось их, - говорит Локен. - Избавься от них, от этой тьмы, от этого чёрного сердца, от этого дворца ужаса. Отбрось силу, теперь, когда всё кончено. Используй то единственное, что было у тебя, и чего не было у твоего отца.
- И это что? - спрашиваешь ты.
Локен кладет руку себе на грудь.
- Чувствующее сердце, - с горечью говорит он. - Ты только что убил своего отца. Будь мужчиной и покажи, что ты разумно к этому относишься.
Его слова ранят тебя. Он действительно так о тебе думает? Неужели он не видит? Возможно…
Возможно, в том, что он говорит, есть доля правды. Возможно, тебе следует избавиться от этого чёрного аспекта ужаса, чтобы показать, что ты можешь командовать, а не наоборот? Работа закончена. Это было бы облегчением. Это сняло бы тяжесть с твоих конечностей, и чувство вины с твоего сердца, и эту мертвенность с твоего разума. Ты мог бы снова дышать, испытывать боль, и горевать о том, что было сделано, и облачиться в белое и золотое в знак траура. Это заставило бы боль уйти. Это оправдало бы твои действия.
Будущее может увидеть тебя. Ты не смеешь представить будущее, которое знает тебя только таким.
Ты отпускаешь её.
Всего на мгновение ты отпускаешь её.
Всего на секунду.
Ты позволяешь силе соскользнуть с тебя, как падающему плащу. Ты позволяешь её выскользнуть из тебя, словно ножу, его шипызазубрины царапают твоё мясо и костный мозг, когда она уносится прочь. Ты позволяешь её вытекать из тебя, как крови. Её так много, но в конце концов она вытечет вся.
Шёпот в ужасе поднимается вновь. Они кричат на тебя.
- Прекратите, - говоришь ты. - Я ни перед кем не отвечаю.
Но шёпот не прекращается. Они кружатся вокруг тебя, повторяя то, что говорили с тех пор, как всё это началось, снова и снова, как сухие листья, колышущиеся на ветру или шуршащие под ногами. Как сухие крылышки жуков. Как жужжащие мотыльки. Как огненный плевок варпа, нескончаемый...
О чём они продолжают шептаться? Это приводит в бешенство. Ты почти можешь разобрать слова.
Имя.
Одно имя… Нет, одна фраза, произнесённая и повторенная, отражённая и усиленная психоаккустической силой. Одна фраза, сотканная из белого света, произнесённая в унисон миллионом голосов. Двумя миллионами. Целым видом.
"Император должен жить".
Нет. Это не так...
"Повторяйте за мной, как это было сказано мне. Император должен жить".
Нет!
"Поднимите руки. Он должен жить".
Трюк. Последний трюк. Последний проклятый трюк! Рычаг, чтобы вскрыть твою броню. Финт, который заставит тебя потерять бдительность. Ловкость рук фокусника, выступающего на бис. Последний отчаянный план вечного и безжалостного интригана.
Ты пытаешься отбросить труп своего отца в сторону, потому что понимаешь, что это всего лишь часть трюка, но тело уже распадается в пепел и светящуюся пыль. Это был просто аспект, ещё один отброшенный аспект, ещё одна пустая оболочка.
Он не мёртв.
Ты кричишь от гнева и отчаяния. Ты пытаешься втянуть силу обратно в себя, но она скапливается вокруг огромным чёрным пятном, липким и вялым, медленно реагирующим, медленно подчиняющимся, неохотно возвращающимся в сосуд твоего тела теперь, когда ты пренебрёг ею. Ты втягиваешь её обратно так быстро, как только можешь. Ты вдыхаешь, чтобы наполнить ею свои лёгкие и душу. Ты судорожно собираешь её, потому что должен быть готов защитить себя.
Самое худшее в этом… Твоё человеческое сердце, всё ещё незащищённое, чувствует облегчение. Своего рода радость. Твой отец не умер. Твой отец не умер. Ты не убивал Его. Он жив...
Локен стоит лицом к тебе, в его руке меч. Но это не Локен. Никогда им не был. Локен всё ещё лежит на палубе слева от тебя, там, куда ты его бросил, и с ужасом смотрит на происходящее.
Или это удивление?
Ты не умрёшь так. Тебя так не проведёшь. Сила начинает возвращаться в твои вены. Тьма. Сладкая агония. Успокаивающая ярость. Сила...
Локен шагает к тебе. Другой Локен. Локен, который не Локен. Меч в его руке - не старый клинок Рубио. Меч в Его руке - огромный боевой меч. Лицо не Локена. Это Его лицо. Облик Локена превращается в туман пустоты, когда твой отец выходит тебе навстречу во всём своём кровавом величии.

Его раны чудовищны. На Его лице и искалеченной руке запеклась чёрная кровь. Но внутри него есть свет, свет в глубине его глаз, чистый белый свет человечества, которое в своём безумии верит в Него сверх всякой разумности и доверяет Ему сверх всякой логики, человечества которое воображает Его своим щитом и защитником и так верит в этот акт воображения, что тот становится реальным.
Он не смог бы сразиться с тобой в одиночку. Он не смог бы победить тебя в одиночку. Но блефом, уловками, хитростью и самопожертвованием Он удерживал твоё внимание до тех пор, пока в этом больше не было необходимости.
Отсутствовать в теле - значит присутствовать в Императоре. Вот о чём кричит шёпот. Здесь присутствует целый вид, его воля объединена в одной форме, не мужчина, не отец, а король всех времён.
Он похож на бога. Раненый бог, но, тем не менее, бог. Дело не в Его силе, а в том, откуда она берётся.
"Мы - одно и то же" - говорит шёпот, - "человечество и Император, Император и человечество, души, связанные воедино. Мы вместе, как одно целое, или мы ничто".
- Ты не бог! - кричишь ты.
"Тогда это будет честный бой", - отвечает шёпот.
Ты выражаешь своё неповиновение, когда Он надвигается на тебя. Он явно слаб и ранен, но и ты тоже слаб. Ты собрал лишь малую толику силы, которая у тебя была. Ты должен держать Его на расстоянии ещё мгновение, сдерживать Его, пока не восстановишь свою полную силу.
Ибо в этот момент ты просто Хорус Луперкаль.
Ты замахиваешься Разрушителем миров и отклоняешь траекторию его меча. Искры летят, как кометы. Твой коготь пробивает броню, плоть и кости. Кровь застилает воздух между вами. Его разум прожигает твою нервную систему, нарушая моторные функции и вызывая каскад боли. Ты блокируешь Его разум, поворачиваете его вбок через тринадцать измерений и наносишь непоправимый ишемический ущерб. Ты сжимаешь Его горло когтем.
Ты раздавливаешь ему трахею и перерезаешь сонную артерию. Кровь брызжет фонтаном. Ещё больше крови фыркает и брызжет у него изо рта, когда Он задыхается. Он проводит лезвием по твоему черепу и плечу, разрубая Змеиную чешую. Ты отталкиваешь Его, рефракторы со стуком выходят из строя, и наказываешь Его своей булавой, когда Он отшатывается, хватаясь за горло. Ты ломаешь Ему запястье. Боевой клинок с грохотом выпадает из Его руки. Ты ломаешь Ему ребра. Ты выпускаешь кровавый свет из глаза на своём нагруднике и поджигаешь Его лицо. Его волосы горят. Плоть на Его щеке расплавляется до кости. Один глаз поджаривается и лопается. Разрушитель миров ломает Ему позвоночник.
Ты чувствуешь, как сила возвращается к тебе. Она не может прийти достаточно быстро. Тебе нужна она вся. Тебе нужна вся целиком...
Пошатываясь, Он обжигает тебя в ответ. Луч света вырывается из Его единственного оставшегося глаза. Чистая сила, бело-голубая, сосредоточенная воля человеческой расы, пронзающая твою тьму, как маяк Полой горы пронзает пустоту.
Боль...
Боль...
Боль больше, чем может вынести человек.
И ты по-прежнему всего лишь человек. Дело не в силе, а в том, что ты с ней делаешь. А ты, дурак, отпустил её.
Ты отпустил её.
Ты падаешь на колени, охваченный огнем внутри и снаружи. Его психический луч продолжает испепелять тебя.
Пожалуйста, просишь ты. Пожалуйста, умоляешь ты. Отдайье её обратно. Верните мне силу...
О, они это сделают. Они это сделают. Старая Четвёрка позволит тебе вернуть её, потому что это отвечает их интересам. Но сначала они заставят тебя страдать в качестве предостерегающего выговора за то, что ты отверг их щедрые подарки. Они заставят тебя заплатить за это огнём и агонией, и они позволят этому наказанию продлиться некоторое время. Император, их единственный настоящий враг, в конце концов, не может убить тебя. Несмотря на всю силу, которую Он собрал и наскрёб по крупицам, на все уловки, которые Он использовал, чтобы ослабить тебя и сделать уязвимым, когда ты был совершенно неуязвим, несмотря на все способы, которыми Он выставлял тебя дураком, на самом деле он не может убить тебя. У него нет средств, даже у него, чтобы убить безграничное существо, которым ты стал. Инструмент Воплощённого Хаоса.
Потому что это то, кто ты есть, Хорус Луперкаль.
Это всё, кто ты есть, магистр войны.
Это всё, кем ты когда-либо будешь, первообретённый сын.
Раб их тьмы. Оружие в их руках. Марионетка на их ниточках, обманутая их обещаниями и ложью. Инструмент, не обладающий собственным разумом, созданный для того, чтобы разрушить щит человечества и ввергнуть человеческий род в небытие варпа.
Стоя на коленях, охваченный потоком пламени твоего отца, ты смотришь на Него снизу вверх. Наконец-то ты видишь это сейчас, возможно, так, как Он видел это всегда. Простая истина. Секрет, который следовало сохранить, несмотря ни на что. Некоторые истины слишком опасны, чтобы их знать, или слишком смертельны, чтобы их слышать. Вот почему Он хранил их тридцать тысяч лет. Теперь ты тоже это знаешь. Ты видишь, несмотря на непреодолимую боль, всё… всё, что было разрушено, и всё, что было предано. Ты не можешь попросить у Него прощения. Ты не смеешь, и ты всё равно не можешь говорить. Но Он видит это в твоих глазах. Ты был слишком слаб, чтобы сопротивляться им тогда, и ты будешь слишком слаб в другой момент, когда они смягчатся и наполнят тебя своими отвратительными дарами.
Твои глаза молят Его о пощаде. Сын своему отцу.
Покончи с этим. Покончи с этим сейчас, если можешь. Если это вообще возможно. Покончи с этим, пока не стало слишком поздно. Если ты не можешь этого сделать, никто не сможет.
Жжение прекращается. Психический луч ослабевает. Ты раскачиваешься, задыхаясь.
У твоего отца есть нож. Старинная каменная вещь. Что это? Он такой маленький в Его руке, такой уродливый. Так не пойдёт. Этого будет недостаточно.
Он, кажется, колеблется, нерешительный.
Ты сжимаешься во внезапном спазме и конвульсии и кричишь. Сила возвращается. Она вливается в тебя с огромной скоростью, как будто Старая Четвёрка внезапно отчаялась вернуть свои дары. Что они знают? Что они увидели, что заставляет их действовать так поспешно?
Твой отец смотрит на нож.
+Я жду тебя и прощаю тебя.+
Он вонзает его тебе в сердце.
Локен вскочил на ноги. Он видит блеск лезвия. Простой каменный нож не пробьёт доспех. Что-то настолько маленькое точно не сможет.
Лезвие входит внутрь. Удар в сердце, быстрый милосердный удар мизерикордии кустодианца, практичный и непритязательный. Две фигуры на мгновение застывают вместе: коленопреклоненный сын, стоящий отец, соединенные ножом.
И через этот клинок Император направляет всю силу своей воли.
Возвышенная сила, психический взрыв невероятной величины, струится по древнему клинку подобно молнии, проходящей через металлический стержень. Вспышка огненного шара от его удара ярче, чем всё творение.
Затем свет начинает гаснуть. Быстро наступает темнота. Это не глянцевая чернота бесконечной архитектуры Двора, она мягкая и безмолвная, как наступление ночи или затуманивание зрения и чувств.
Хорус улыбается.
Его улыбка больше не та ужасная, что приветствовала их, когда они вошли во Двор Луперкаля, улыбка, от которой мир содрогнулся от смертельного ужаса. Теперь это улыбка, которую Локен помнит с давних времён.
Крови нет. Атам острый, достаточно острый, чтобы разрезать пространство. Достаточно острый, чтобы разрезать реальность. Он ждал этого долго, очень долго, начиная с первого убийства, которое привело к этому и запятнало его тенью всех убийств, и заканчивая этой, восьмой смертью, которую ему обещали.
Хорус улыбается. Улыбка исчезает. Затем то же самое происходит с плотью, губами и ротовой полостью, открывая другую улыбку, оскал зубов, маску из костей. Искупления нет, ибо время для этого давно прошло. Есть только смирение.
И в конце концов, это просто человек, убивающий своего сына камнем.
Лезвие выскальзывает и превращается в пыль. Тело падает.
А затем галактика сгорает.