Гвоздей Мясника

Из нового сборника про примархов "Кровь Императора".

Из рассказа про Хоруса:

Оказывается Хорус по какой-то причине был "спящим" примархом. То есть он почти ничем не отличался от обычных людей, обитавших на Хтонии. Он не был сильнее, быстрее или умнее их. Единственное у него была повышенная регенерация. Такая, что в детстве он получил травмы, убившие бы любого даже самого здорового человека, и выжил. У него были такие шрамы на теле, что многие думали будто он труп, сшитый из кусков и оживлённый каким-то безумным учёным. Ребёнка нашёл Кагеддон - вождь клана Налётчиков. Мальчик висел на крюке в пещере-скотобойне Измельчителей трупов, где мясник в кожаной маске и окровавленно фартуке готовился выпотрошить ребёнка. Кагеддон убил мясника и, сняв мальчика с крюка, забрал его в свой клан. Кагеддон дал мальчику имя - Нергуи, что с хтонийского означало Безымянный. Сам Кагеддон говорил, что назвал его так для защиты. Когда Нергуи сказал, что ему не нужна защита, Кагеддон ударил его и сказал, что он сделал это не для его защиты, а для защиты других. Кагеддон не позволял мальчику убивать и становиться воином. По сути Нергуи был изгоем в клане и его часто били. Однажды Кагеддон даже подумывал сбросить Нергуи в пропасть в магму, но потом передумал, сославшись на то, что так ему приказала Хтония, то есть планета. Нергуи, которого задолбало бессмысленное существование в туннелях Хтонии, где твоя жизнь ничего не стоила, и все резали друг друга направо и налево, решает выбраться на поверхность планеты. Он пробирается через территории кланов Юстериинцев, Катуланцев и других, и наконец выбирается на поверхность как раз вовремя, чтобы увидеть, как Механикум выкапывают и забирают золотую капсулу, в которой когда-то был примарх. Мальчика обнаруживает скитарий, и после непродолжительной драки, Нергуи убивает скитария и забирает его гальваническую винтовку. Тут его настигает техножрец с двумя то ли сентинелями, то ли баллистариев. Нергуи разряжает винтовку в техножреца, но все выстрелы попадают в силовое поле. Техножрец приказывает своим подчинённым не стрелять в мальчика и подзывает того к себе, но Нергуи не слушается и убегает обратно в подземелья Хтонии. Он возвращается в клан и показывает Кагеддону добытую винтовку и нож, которым он убил скитария в надежде на то, что Кагеддон признает его как воина. Но предводитель недоволен, он снова бьёт мальчика и говорит, что тот обрёк их всех на верную смерть. Мальчику всё это надоедает и он решает убить Кагеддона. Тот видит это в глазах мальчика, видит, что рубеж пройден и говорит:"Время пришло. Убей меня и получи своё имя с моей кровью". Нергуи убивает Кагеддона, и тот перед смертью говорит ему его настоящее имя. И это имя что-то пробуждает в мальчике. Знания о галактике численностью в миллионы миров начинают наполнять его разум. Он видит Терру, золотого повелителя, который сидит в самой высокой башне среди заснеженных гор. Император говорит ему:"Время пришло". И тут в мальчике просыпаются спящие гены и начинается трансформация в примарха. Знания, сила, всё остальное приходят с именем и активацией от Императора. В это же время в пещеру врывается бур Механикум. Скитарий находит мальчика и докладывает:"Я нашёл мальчика". Внезапно мальчик хватает скитария за горло и лёгким движением ломает тому шею и сообщает:"Меня зовут...Хорус!".

То есть Император знал, что Хорус находится на Хтонии, он мог с ним общаться психически. Возможно даже не с ним одним, что объяснило бы тот факт, что с Кагеддоном говорит Хтония. Зачем нужна была эта "активация" примарха непонятно. Хорус мог десять раз помереть без своих примаршьих сил.

Из рассказа про Альфрия:

В общем есть на флагмане Альфа легиона такая комната - Комната правды, где любого могут допросить, но не для вынесения наказания, а для прояснения чего-либо. И вот в этой комнате трое неизвестных допрашивают примарха Альфа легиона - Альфария. Дело в том, что Альфа легион только что закончил приведение к согласию Тесстры, но методы, которым пользовался легион, были подвергнуты сильной критике со стороны Жиллимана. Мол Альфарий склонен всё усложнять своими хитрыми и сверх сложными планами. Трое допрашивающих задают Альфарию различные вопросы касательно его методов ведения войны, а тот отвечает на них, приводя такие доводы, как: способность врага сопротивляться ограничивается его знанием того, с кем он сражается или где находится противник; враг не может сопротивляться если даже не знает, что вообще вступил в бой. Высказывается даже предположение, что Альфарий завидует своим более успешным братьям, таким как Жиллиман, что их нашли раньше и они добились большего, и Альфарию приходится компенсировать это своими хитрыми планами в каждой кампании. Альфарий отвечает, что Жиллиман думает, будто может изобрести такой метод, при помощи которого любой командир может добиться таких же результатов, что и сам Жиллиман. Вот только Жиллиману не встречались превосходящий его противник. Однажды, говорит Альфарий, Жиллиман столкнётся с врагом, который будет вести неизвестную Робауту войну. Может случиться так, что Ультрамарины останутся без примарха, или наследие примарха (имеется в виду кодекс астартес) окажется недостаточным для выполнения той или иной задачи. Альфарий спрашивает, смогут ли Ультрамарины адаптироваться, что они будут делать, если догма, которой они неукоснительно следуют, подведёт их? Альфарий приводит в пример свой легион, который преуспел во многих видах ведения войны и их не застать врасплох. Да и вообще заслуги Жиллимана и Ультрамаринов не заслуги. Потому что они добиваются одних и тех же результатов одним и тем же способом снова, снова и снова. Да, они преуспели в этом, но они не идут дальше этого, не испытывают себя. Альфарий жалуется, что его братья не пытаются покинуть рамки отведённым им Императором ролей. А ведь раньше-то было двадцать легионов и двадцать примархов. И где теперь двое потеряшек? Альфарий говорит, что они все для Императора всего лишь инструменты, и уже были прецеденты, когда Император выбрасывал "испорченные" инструменты. Альфарий рассказывает, что когда Император нашёл его, у Повелителя человечества не было чувства воссоединения семьи. Он чувствовал себя так, будто завершил коллекцию, нашёл последний кусочек мозаики, что привело Альфария к выводу - все примархи для Императора всего лишь инструменты. А Великий крестовый поход это испытательная площадка. Император знает, что будет после ВКП, только никому не говорит. Он уже знает, на что способны Ультрамарины и остальные. Именно поэтому Альфа легион постоянно к чему-то готовиться, распихивает своих агентов по всей галактике - потому что неизвестно, что может случиться в будущем. Может получиться так, что останется один лишь Альфа легион. Не будет Железных воинов, не будет Гвардии ворона и Ультрамаринов. И Альфа легиону придётся принять любую роль. И они будут готовы к этому. Ведь Альфа легион - последний Запасной план Императора на любой случай. Альфарий говорит, что не презирает Жиллимана. Он жалеет его, ведь: "Произойдет ли изменение постепенно или внезапно, однажды он и его гений устареют, и все его планы останутся не чем иным, как воспоминаниями. Боюсь, ему не хватает гибкости, чтобы справиться с этим. Я не допущу этой ошибки. Я буду развиваться. Я всегда сделаю всё необходимое, и мой Легион тоже". Допрашивающие удовлетворяются этими ответами, и двое из трёх покидают комнату. Третий остаётся наедине с Альфарием. Они снимают шлемы, и оказывается, что всё это время допрашивали Омегона, а один из допрашивающих был Альфарий. Они начинают делать друг другу комплименты, как один задавал хорошие вопросы, а другой на них так круто отвечал. Весь этот допрос был для того, чтобы Альфа легион не посмел усомниться в своих действиях. Это является слабостью Альфа легиона, как и догматизм Ультрамаринов. Альфарий признаётся, что никто не совершенен. Альфарий спрашивает брата, были ли его ответы правдивы?На что Омегон отвечает:"Они были правдивы настолько, насколько должны были. Чтобы добиться того, что должно быть сделано".

Kill! Maim! Burn!

— Вперёд! — закричал Инзар.—Вперед, за Пантеон! Смерть Ложному Императору! Он направил свой крозиус на Врата Вечности и попытался силой воли и молитвы подтолкнуть обезумевших от крови воинов вперёд. Колхидские татуировки на его лице начали сочиться кровью. 

— Проповедник, — прохрипел один из ближайших Пожирателей Миров. В панике, отчаянно нуждаясь в любом союзнике, Инзар повернулся к нему. Он не знал воина. Он был всего лишь одним из тысяч в остановившемся потоке.

Капеллан встретился взглядом с легинером, что мало чем отличалось от встречи взглядов двух братьев-полубогов, произошедших в небе всего несколько минут назад. Впервые Инзар узнал, что это такое, когда налитый кровью взгляд Безумия Гвоздей обращён на тебя. В этом взгляде он увидел не только отсутствие разума, но и его смерть. 

— Убивать, — прорычал воин, его голосовые связки были залиты кровью, слизью или и тем, и другим.

— Пойдём со мной, мы ещё можем собрать остальных и…

— Калечить, — во взгляде Пожирателя Миров не было понимания.

— Я Инзар из Семнадцатого легиона. Услышь меня и внимай. Встань, и мы сможем положить этому конец. Мы так близко…

Казалось, Пожиратель Миров понял. Он протянул руку, словно для клятвы. Инзар взял её.

— Жечь.

Пожиратель Миров потянул проповедника за руку, занося цепной топор. Сопротивления не было, цепной топор прошёл сквозь сустав и кость словно через воду. 

Инзар отшатнулся, его рука была ампутирована по локоть, и он врезался в другого воина позади себя. У него была доля секунды, чтобы увидеть Гвардейца Смерти, в которого он врезался, падающего под рубящим топором другого Пожирателя Миров. Это была сцена, повторявшаяся в горестной полноте, куда бы ни поворачивался Инзар. Пожиратели Миров набрасывались на своих союзников, воя, рубя, убивая.

Кровь для Кровавого Бога.

Убивай. Калечь. Жги.

Черепа для Трона Черепов.

Пожиратель Миров заставил его отступить, спотыкаясь о убитых. Инзар сражался одной рукой, размахивая крозиусом, лицом к лицу с противником, который двигался так быстро, что он мог понять, что делает воин, только после того, как это было сделано. Легионер не уклонялся и не защищался, он рубанул рукоять крозиуса, разрубив его, и на обратном замахе лишил Несущего Слово второй руки, отрубив её в плече. 

Следующий удар попал Инзару в живот, измельчая его кишки под рёв цепных зубов. Следующий удар вонзился в нагрудник Инзара, зубы с невероятной жестокостью прогрызли слои керамита, мышц, костей и внутренних органов. Ретинальный дисплей Инзара покраснел от крови, которую он изрыгнул в свой шлем.

Боевые наркотики и медитативное сосредоточение не могли заглушить мучения перемалываемых в фарш внутренностей, но боль была вторичной по отношению к безумной ясности, охватившей его. Чем больше его резали, тем холоднее и яснее всё становилось.

Он подумал, вопреки реальности происходящего: "подожди, не делай этого".

Затем, через мгновение: "мы всё ещё можем победить. Мы всё ещё можем… всё ещё…"

Сквозь красную пелену, обесцвеченной по краям, он увидел возвышающегося над ним Пожирателя Миров.

"Я упал?" - подумал Инзар задумался. "Я лежу на спине?"

Их становилось всё больше, они бросались друг на друга, потеряв рассудок после смерти Ангрона. Один из них бился в конвульсиях так сильно, что цепь его оружия звенела о боевой доспех. Один посмотрел вниз на павшего Несущего Слово и ухмыльнулся окровавленными металлическими зубами. Инзар смотрел, как вращающиеся зубья топора опускаются. 

Несущий слово услышал смех богов, когда умирал, и впервые в этом звуке не было утешения. Они смеялись над ним. Они всегда смеялись над ним. 

Взял у Art of War