world bearers past

Запланированная Ересь.

Ниаста тяжело вздохнула.

– Но я чувствую в тебе иную грусть, Сибель. Ты не боишься умереть.

– Нет, не боюсь.

– Тогда говори. Я здесь, чтобы слушать.

– Я боюсь, что все зашло слишком далеко. Я боюсь, что при всем предвидении Императора и ваших мудрых советах в этой войне произошло слишком много неожиданных поворотов. И все, чего мы достигли, будет напрасным.

– Мне в самом деле больно слышать твои слова. Что мы, он и я, Империум можем потерпеть неудачу.

– Разве вы не слышите, как Великий Колокол непрерывно звонит днем и ночью? Каждый удар – потерянная душа, очередной павший слуга Империума. Когда я в последний раз видела списки потерь на одном только Бета Гармоне, счет шел на миллиарды. Миллиарды… за считанные месяцы. Это не та война, которую смертные могут выиграть, и это пугает меня больше всего. Мы может только позволить примархам убивать друг друга одного за другим и смотреть, что останется от галактики, когда… – ее прервал кашель.

– Наклонись вперед! Наклонись, моя дорогая! Старайся… старайся дышать. Вот, пей. Сделай глоток.

– Я так устала, Мал… – прошептала Сибель.

– Отдыхай, Сибель, ложись. Тебя бы утешило, если бы я сказал… Все примархи всего лишь средства достижения цели.

– Я… – Сибель тяжело дышит. – Я не понимаю… Простите меня.

– Империум не для постлюдей, но для человечества. Ты знаешь это. Ты помогала управлять ими, направлять их усилия. Легионы и их отцы – орудия завоевателя и ничего больше.

– Вы имеете в виду Громовых Воинов…

– Такие же, как они. Пылают ярко, но недолго. Но мы с Императором не могли вести Великий крестовый поход с генетически улучшенными смертными. Чтобы вернуть звезды, нам были нужны кто-то посильнее и могущественнее. А для контроля над ними была необходима продолжительность жизни Легионес Астартес, которая не имела бы ничего общего со старением и вызванной им немощью. Поверь моим словам, Сибель Ниаста, эта война всегда замышлялась в качестве последнего акта крестового похода. Мы хотели, чтобы примархи обратились друг против друга, против своего отца.

– Будь уверена, мы манипулировали каждым из них с самого момента их обнаружения, стравливая друг с другом, разжигая братское соперничество Его неравной благосклонностью. Это было не сложнее, чем расставлять фигуры на доске Хеопса. Тех же, кем нельзя было управлять… Они никогда бы не дошли до конца игры.

Сибель заплакала.

– Ах, моя дорогая, не плачь. Ты страшишься, что Император не может контролировать своих сыновей, а я скажу тебе, что эта война – средство такого контроля. У примархов своей воли не больше, чем мы им дали.

– Неужели это правда?

– Моя ошибка заключалась в недооценке истинного врага. Губительные Силы подстегнули своих чемпионов среди восемнадцати, и война началась раньше, чем мы были готовы. И поэтому каждый звон этого колокола заставляет меня задаваться вопросом: была ли эта смерть задумана нами или же это еще одна невинная душа, которую я мог спасти? Это мое бремя и я несу его, чтобы Император мог сконцентрироваться на грядущей последней битве.

– Он победит?

– Будущее не входит в сферу моих знаний. Я верю в его предвидение, мы все должны верить.

Сибель продолжала плакать.

– Я здесь, Сибель. Я здесь. Ты должна поспать. Я не уйду. Отпусти себя. Отпусти, и он поймает тебя. Даю тебе слово. Отдай себя ему.