warhammer 40000, слаанеш

Восприятие времени Легионами Долгой Войны

Порой принимающие меня хозяева из Инквизиции просят объяснить необъяснимое. Находясь в плену, я упоминал, как выглядят и работают многие из вещей, что определяют жизнь в Империи Ока. В мире, куда уходят умирать законы физики и материи, стабильность времени также прискорбно страдает. Время существует лишь как разобщенное понятие, различное для каждого из нас.

Мне доводилось биться вместе с воинами легионов, для которых сам Империум – далекое воспоминание, несмотря на эйдетические образы. Для них не имеет значения, почему началась Долгая война и даже как она закончится. Они сражаются в ней целую вечность. Вот и все, что они знают.

Если взять другую сторону той же монеты, знавал я и воинов, для кого Терра вообще едва ли уже стала воспоминанием. В их телах и сейчас продолжает пульсировать та же адреналиновая ярость, что текла по их жилам во время Осады. Говоря хронологически, для некоторых из них с момента начала их изгнания прошли считанные месяцы или же несколько лет.

Что же касается меня самого, то мне случалось заниматься поручениями Легиона, на выполнение которых уходило несколько дней, а потом я возвращался к Абаддону на «Мстительный дух» и узнавал, что на борту нашего флагмана прошли годы. Верно и обратное. Не раз я годами и даже десятилетиями вел войну во имя Черного Легиона, а оказывалось, что не прошло практически нисколько времени.

Однако даже это – попытка определить неопределяемое. Мы ведем речь о концепте, который не укротить словами.

Правда одновременно проста и чудовищно сложна. Правда в том, что большинству из нас более нет дела до времени. Оно для нас уже ничего не значит. Отмечать ход дней, месяцев и лет практически невозможно. Мы сражаемся, когда должны сражаться. Убиваем, когда должны убивать. Едим и пьем, чтобы поддержать силы. Спим, когда наши тела принуждают нас ко сну. Это не рутина, не гармоничный распорядок. Мы дышим и проливаем кровь, дышим и проливаем кровь. Есть лишь бытие, миг за мигом. Ты либо жив, либо мертв.

И вот эту-то правду нашим имперским противникам сложнее всего понять. Когда мы скрещиваем клинки с космическими десантниками из лояльных орденов и те изливают на нас упреки в ожесточении, длящемся десять тысяч лет. Когда мы слабо представляем, что за сборище недавно родившихся прошедших гипноиндоктринацию солдат с разжиженной кровью бросается на нас с клятвами, которые счел бы безумием сам Император. Правда в том, что не существует никакой старинной враждебности, продолжающей крутиться в паутине древних, очень древних разумов. Наша ненависть все еще горяча. Наши раны еще свежи. Так было всегда, и так все и останется. Время не в силах разбавить тот яд, что струится в наших сердцах, ведь времени больше не существует.

Я не могу сказать вам, сколько лет прошло для меня с тех пор, как я впервые ступил на затронутую варпом планету в Оке. Порой мне кажется, что я дышал воздухом Терры считанные недели тому назад. Порой я чувствую себя неимоверно старым, отягощенным гнетом противоречивых воспоминаний – тем, что как будто происходило с другими людьми в другой жизни.

Время – причуда смертных, порождение материальной вселенной, а мы не связаны подобными законами.

Источник: Аарон Дембски-Боуден. Черный Легион.

Размышления Лоргара перед сотворением Гибельного Шторма.

Роль дирижера астрологического оркестра оказалась утомительнее, чем он видел во снах, хотя менее понятливые и более воинственные братья не смогли бы постичь тонкости прилагаемых им усилий. От изнеможения он задумался, пусть даже на краткий миг, нельзя ли было породить столь божественно вдохновленную звездную песнь посредством абсолютного мира, а не абсолютной войны. Судьба раскрыла карты, и Хаосу было предначертано поглотить бытие вне зависимости от яростной борьбы Гора и Лоргара против имперской военной машины, однако что было бы, сохрани они верность Императору? Что тогда? Сотворил бы Великий крестовый поход безмятежную погребальную песнь, которая бы играла по ту сторону пелены, пока беззащитное человечество погибало в муках?

В этом и заключался критический изъян. Образом действий Императора было согласие, а не мир. Эти две вещи отрицали друг друга, словно отталкивающиеся магниты. Не имело значения, какое знание Империум затаптывал в покорительном крестовом походе, поскольку его повелителям требовалось лишь подчинение. Не имело значения, какие войны велись от нынешних времен и до бесконечности. Легионес Астартес предстояло вечно маршировать, поскольку для этого они и были рождены.

Война была бы всегда. Даже если бы Великому крестовому походу позволили достичь всех границ галактики, мир бы так и не наступил. Недовольство бы бурлило. Народы бы бунтовали. Миры бы восставали. Сущность людей время от времени отправляла их на поиски истины, а истина всегда повергала тиранов.

Никакого мира. Только война.

Лоргар почувствовал, как у него холодеет кровь. Только война. Эти слова разносились в вечности.