librarium orks

Про суккубов, инкубов, баньши и нюансы

>Конечно, не все из них были женщинами, поскольку «Кровавая Невеста» было скорее титулом, чем описанием; действительно, сама Ксурзули приняла женскую форму только за последние несколько десятилетий - с тех пор, как возвысилась до ранга суккуба, точно так же, как каждый воин Азуриани, исследовавший воинский аспект Воющих Банши, был женщиной, а большинство инкубов были мужчинами. Некоторые роли в обществе эльдари преодолевали слабую хватку биологии: это была одна из немногих констант во всех разнообразных сферах существования вида.

Источник: "Большая Дакка" Майк Брукс

>Большинство Гекатари— женщины, поскольку они чаще всего способны достичь вершины баланса и изящества которые требует их ремесло. Ведьмы-мужчины следят за тем, чтобы их Культ никогда не испытывал недостатка в сильном потомстве, однако, хотя их и ценят, они редко достигают высокого ранга. Определенно, суккубы, правящие культами ведьм, поголовно женщины.

Источник: Кодекс ТЭ 7-ой редакции

Инкуб женщина присутствует в рассказе "Темный Сын" (кстати, рекомендую к прочтению). Что влияет на то, меняет ли Инкуб пол - неясно

Примечание: От себя добавлю что ранее Гэв Торп заявлял что Банши становится женщиной, в независимости от биологического пола, когда надевает Боевую Маску (ментальное состояние принимаемое Аспектными Войнами перед тем как они пойдут в бой), а также официальный канал в Твиттере Warhammer Official писал что у миньки экзарха мужика сиськи потому что броня одна на всех

Видение прошлого, видение грядущего

У меня бывали видения до этого. Как и у большинства гротов в Ржавошипе; нас не пускали в пивные хаты или в бойцовые сараи, так что изредка, когда удавалось избежать тяжкого труда, мы собирались группами с гротами, которых ненавидишь меньше всего, и лопали тощие грибы, росшие на складах варпоголовых на краю поселения. Не очень-то они хорошие были, те видения: скорее, просто разноцветные головные боли. Но это? Это было чем-то иным. Аудиенцией с богами.

Сначала ничего не было. Только тьма, сырость и холод. А потом, высоко наверху, раздался голос. Точнее, голоса. Они были такими громкими и глубокими, что я не понимал, на каком языке они говорят, тем паче о чем говорят. Это точно были Горк и Морк. И они дрались, что нормально, ведь это то, что они любят больше всего. Я этого не видел, но чувствовал – тяжелые, грохочущие удары, которые заставляли тьму рокотать и сбили бы меня с ног, будь я там так или иначе.

А потом – искра. Крошечное пятнышко зеленого, яркое и голодное, опускавшееся вниз много-много-много длин клыка, пока не коснулось пола того места, где я находился. Зеленое расползлось из этой маленькой точки, колыхаясь большими яркими кругами и собираясь в пятна, также растекавшиеся кругами. Оно расширялось быстрее и быстрее, пока им не покрылось все, что видел глаз. Теперь стало светло, и я увидел, что нахожусь в какой-то пещере. Или скорее, в большой, искажающейся мешанине пещер, как ячейки в улье сахарного гада, только здоровенные.

Стены были... я думаю, правильное слово – мясистые. Влажные, красные и морщинистые, как складки в мозгах, которых я за свою короткую жизнь повидал немало, чтобы хорошо запомнить. Когда на них собиралось зеленое, они менялись. На них начинали вырастать грибы. Сначала плесень и слизь – то, что ешь, пока в разгаре пыльная буря, а орки забрали все хорошие харчи. Но потом появились мракокорни, желчешапки и большие, сложные штуки, подобных которым на Урке не росло.

И, как и вовне священных видений, где бы ни росли грибы, прорастают другие зеленые твари. Сначала сквиглеты, те, которые такие крохотные, что видишь их только как мелкие крапинки, копающиеся у тебя в подмышках, после них – сквиги размером с кончик когтя, кулак и голову. Потом появились снотлинги – которые для гротов, как мы для орков – ползавшие, скулившие и бранившиеся друг с другом в больших, извивающихся кучах. Повсюду снотлинги ели сквигов, сквиги ели снотлингов, и с каждым щелчком челюстей, скрежетом зубов и грызущим звуков, зеленое становилось ярче и живее.

Потом появились гроты. Стаи гротов, и они тут же принялись за работу, смастерив маленькие жалкие инструменты из сухожилий сквигов и шапкодерева и угрозами заставляя снотов тоже работать. Быстрее, чем я мог осознать, они отбросили грибные джунгли и начали сооружать фермы, склады, пивные хаты и бараки. Они уложились как раз к появлению первых орков, которые уже продирали себе путь из ростовых дыр и уже были голодны.

Орки прибывали и становились больше, пока даже заморыши среди них не стали размером с варбоссов на Урке. И надо всем этим – сверху, на чем-то, видимо, служившим потолком пещеры, или, может, в бесконечности – появлялись звезды. Больше звезд, чем могли бы сосчитать все меки на Урке за свою жизнь, и каждая из них такая ярко, злобно, красиво зеленая.

Я так увлекся звездами, что не увидел сквиггота.

Это было великолепное создание. Ужасное создание. Большой, как баивой вагон, и на его фоне тощие звери с обвислым горлом, выращенные пастухами-змеекусами на Урке, выглядели жалко. Он едва не раздавил меня в кашу своими лапами. Но я не дожил бы и до трех лет, если бы не мог по-Морочьи ловко и быстро откатиться от поступи, а едва я оказался на ногах, то последовал за зверем. Не знаю, почему, но это казалось правильным. Вскоре, там оказалась целое стадо сквигготов, неуклюже топающих в чем-то похожем на галоп и сталкивающихся друг с другом с силой достаточной, чтобы разрушить форт. Я бежал вместе с ними через этот непослушный сад, и мне было плевать, раздавят ли они меня в лепешку, потому что казалось, что страх – это не то, что стоило испытывать в этом месте.

К тому моменту, наверху, где сияли зеленые звезды, находились воины. Огромные орки, идеальные орки, каждый – больше, чем вождь клана, и подернут зеленым светом. Я не знаю, как это понял, но то были орки, какими их задумывали. Они светились достаточно ярко, чтобы затмить звезды, и когда они шагали по небу, я чувствовал над ними богов, скалящихся сверху вниз в злобной гордости. Потом сверху начали раздаваться удары, грохот и рев – гиганты вступили в драку.

Сложно было видеть, что происходит, учитывая, что я смотрел вверх через просветы между боками галопирующих сквигготов, но там была большая, большая, большая драка. И она становилась больше. И я думаю, орки выиграли. Конечно, они же не могли проиграть? Но потом, когда шум сражения затих, присутствие богов тоже исчезло. Казалось, будто вся пещера снова стала холодной и темной, какой была в начале. Сквигготы мгновенно остановились, как и каждая другая тварь во всем Большом Зеленом. Ощущение было такое, будто все неожиданно потерялись, осматриваясь и размышляя, что делать теперь.

Естественно, они начали драться. Это было безумие, сверху и снизу, от гигантов в небе, обменивающихся ударами, подобными падению комет, до снотлингов в самом низу, сжимающих тощие пальцы вокруг шей друг друга. И в отсутствие богов, которые бы надавали всем по башке и приказали бы угомониться, действо продолжалось до тех пор, пока то место не превратилось в палатку мясника, а убийств не стало столько, что для выживших появилось достаточно пространства.

Мирно после этого не стало, но и кровавой бойни не было, поскольку все действительно крепкие твари, вроде орков в небе, были мертвы. Так продолжалось годами. И все же орки там были. Но они и в сравнение не шли с громадными бойцами, которые находились там до того. И все они застряли на полу пещеры. Наблюдать за ними было, как смотреть на капли дождя, стираемые люкотерами тракка: каждый раз, когда один из них становился таким большим, что казался способным достать до неба, все остальные поблизости сбивались в кучу и раздирали того на куски, так что никто не смог стать таким большим, каким должен был.

Вернее, пока один не стал. Он не был таким уж большим, когда на него напали, но он подобающим образом уничтожал каждого орка, атаковавшего его, раздавая удары головой, как выстрелы в упор из пушки, и затаскивая каждого выжившего в строй, чтобы те сражались рядом с ним. По мере того, как стекалось больше и больше врагов, боец становился крупнее, как и груда тел перед ним. Вокруг него во все стороны начала бить зеленая молния, и вскоре куча трупов доросла до самого неба. Увидев это, новый гигант начал лезть по горе мертвецов к звездам.

С каждым шагом, победитель становился крупнее... мощнее, и вскоре пещера снова начала ярко светиться. Звезды разбухли, и я знал, что почему-то Горк и Морк вернулись. Или что они никогда не уходили, просто на какое-то время потеряли интерес, пока вновь не появился кто-то достойный их взгляда. Вскоре, чемпион достиг вершины горы трупов, где звезды стали такими большими, что между ними не осталось места, и замер там ненадолго, будто размышляя.

Глядя на этого титана, у которого теперь были рога и куча рук, державших всевозможные пушки и чоппы, я был в ужасе. Но еще я впервые познал, что такое радость.

А потом титан посмотрел на меня в ответ. В зеленом море его здорового глаза плыли космические корабли, выглядевшие как крохотные мусорные гады, и когда вся тяжесть этого взгляда легла на меня, я возблагодарил богов, позволивших мне умереть вот так. Но гигант не убил меня. Он согнул палец, достаточно большой, чтобы запустить луну в планету, и поманил меня. Потом он повернулся и шагнул в восхитительное, бесконечное зеленое, оставляя лишь полыхающие следы.

Когда я вновь оказался во дворе, надо мной возвышался Газкулл Трака. Это был он. Он почему-то выглядел больше, чем когда был трупом. И он посмотрел на меня глазом, который, хоть и был нормально красным, сохранил то же выражение, с каким обратился ко мне в глубинах того видения.

И едва он взглянул на меня, я потерял уверенность в том, что был собой. Взамен, я стал собой. Но времени на долгие размышления не было. Потому что вместо того, чтобы поманить меня, как это сделал гигант, Газкулл ткнул пальцем мне в лицо, и я никогда не забуду первых слов, что услышал от него.

– Теперь слушай внимательно, – сказал он, – или я тебя поколочу.

Однако, какое бы сильное впечатление это ни оставило, вам, скорее всего, интереснее, что он сказал дальше. Проведя рукой по гряде уродливых скоб, окаймлявших его новую блестящую макушку, и удовлетворенно ощерившись, он опустился на одно колено так, что мы оказались лицом к лицу, и снова заговорил.

– Некоторые орки умные. Некоторые орки сильные. А я и то, и другое.

Так это и было. Со временем он сказал больше, но тогда этого было достаточно. По правде говоря, я никогда не слышал, чтобы кто-то описал Газкулла лучше, чем он сам сделал это прямо там, во дворе Гротсника. И едва он заговорил, мы оба поняли, что я связан с ним, так же просто и так же неотрывно, как пластина, скрепленная с его черепом.

Легенда о Великом Белом Сквиге и Единственном Орке, Достаточно Упрямом, чтобы ездить на Нем

Поехал.

Собирайтесь в круг, парни, пришло время вам услышать одну из великих легенд, о самом большом, самом злобном сквиге, который когда-либо рос, и о сумасшедшем мерзавце, который на нем ездит. Сейчас у меня есть дела поважнее, чем нянчиться с вами, так что вместо меня её расскажут юдишки. Они, в отличии от вас, поганцев, умеют слушать и знаю её. 

--------------------------------------------------------------------------

Неудивительно, что точные данные касательно истории орков найти трудно, ведь у зеленокожих не хватает терпения, чтобы фиксировать подобные вещи, к тому же далеко не каждый из них проживает достаточно долго, чтобы рассказать кому-то подобные  истории и легенды. 

Однако некоторые истории будоражат более традиционно настроенных Змее Укусов настолько, что распространяется по галактике словно пожар, перетекая из одного "waaagh!" в другой. Одна из них - это Легенда о Большом Белом Сквиге. 

Совершенно неукротимый, он был участником несметного количества захватывающих дух случаев исчезновения парней. Хоть какая-то надежда украсить его появилось только тогда, когда сквигозавр встретил столь же упрямого соперника Мозрога Скрагбада из Звероловов. 

Среди Змеиных Укусов Мозрог уже был известен как особо жестокий и угрюмый охотник, долгое время живший на отдалении от своих соплеменников. Легенда гласит, что для подчинения неистового зверя хватило лишь пронзительного взгляда. Хотя на самом деле Мозрогу понадобилось три дня слежки и избиений, прежде чем альфа-сквиг позволил себя оседлать. 

Только что названный "Большой Чомпа", Большой Белый Сквиг держится в узле только благодаря нескрываемой воинственной злобе своего упорного хозяина. Стоит Мозрогу отвести взгляд, как его сквиг снова возвращается к старым привычкам. Их редко можно встретить по одиночке, поэтому легенда о скакуне и его наездника продолжает распространяться и по сей день.

К слову о слухах и легендах! Некоторые, столь же глазастые, как и Танитские стрелки люди, смогли разглядеть на новой коробке Призраков Гаунта странную фигуру. "Это что, новые парни орков сражаются с передовыми отрядами Кадии на обратной стороне коробки?" Да, это так! Теперь вы можете перестать щурится, глядя на зернистую картинку. 

Сначала Beast Snaggas, теперь новые парни. Похоже 2021 год будет зелёным! 

В следующих выпусках нас ждёт ещё больше информации об орках. 

Choppa - Чопа

БОСС СНИКРОТ

Лотара Саррин в сорок первом тысячелетии

Оставив десяток космодесантников Хаоса и двух мутиляторов охранять открытую дверь, он повел за собой Четверку.

– За мной.

Шесть длинных, но тяжелых шагов, и он оказался у подножия помоста.

Коссолакс чувствовал, как учащается биение его основного сердце, а вторичное оживает, словно в ответ на страх, из-за которого он пережил множества корректирующих генетических операций, чтобы его не чувствовать.

Оставаясь невозмутимым, даже когда его сердца продолжали бешено колотиться, а бископия накачивала кровь гиредреналином, он заметил, как мрак пробирается через заброшенные командные пункты. Окружая их с флангов. Отрезая им путь к отступлению. Даже в несуществующих в воздухе тенях чувствовался горький запах. Это была смесь ржавчины, серы и высеченной искры. Гвозди Мясника начали ныть в его черепе. Как и всегда в присутствии сильного колдовства. Он стиснул зубы и повернулся к Ховайну, но Темный Апостол содрогался. Капли крови сочились из углов линз его шлема и вытекали под действием слабой гравитации, словно слезы, пролитые вверх. Лорехай был единственным, из-за чего он оставался в вертикальном положении.  

– Мы Пожиратели Миров, – воскликнул Коссолакс, не обращая внимания на нотки неуверенности в своем голосе. Он поднял палец и вытер вяло текущую из носа кровь. – Когда-то это что-то значило. – Покрепче сжав взведенный пистолет, который он отобрал у Шалока, он продолжил. – Какое бы колдовство на нас не действовало, боритесь с ним.

Коссолакс начал подниматься.  

Ступеней было восемь, как и от палубы до подножия трона Коссолакса. Он дважды пересчитал их, а Коссолакс ошибок не допускал, и все же восемь ступеней спустя он все еще продолжал подниматься, не приближаясь к вершине возвышающегося над ним, словно гора, помоста. Мрак клубился под ним, словно верхушки облаков. Коссолакс тряхнул головой, пытаясь развеять иллюзию, но гора не уменьшилась. Его бедра болели от усилий, затраченных на подъем. Грудь горела. А в мыслях настойчиво жужжали в его мыслях.

Насчитав восемь раз по восемь шагов, во много раз больше, чем должно было быть, он наконец ступил на вершину помоста.

Какая-то часть его души хотела выпятить грудь, и прокричать о своем триумфе, и ему потребовалась вся его выдержка, чтобы подавить это желание.

Темнота с этого места была еще более глубокой и плотной. В ее тенях копошилось что-то древнее, таинственное и злое. Его третье легкое горело от вдыхания этого. Сердце колотилось настолько быстро, что он уже не мог различать его удары.

Коссолакс с трудом старался не обращать на это внимания. Он схватился перчаткой за стальную спинку командного трона и наклонился над ней, чтобы посмотреть вниз.

Мертвенно-бледная ведьма, лежавшая на спинке кресла, выглядела как чучело в грязно-белом мундире, у впадины на ее груди красовался отпечаток Красная Рука из древней крови. У нее не было даже малейшего сходства с тем призраком, который сновал по кораблю Коссолакса. Она была скелетом, прикрытым скудным слоем серой кожи. Или же это были остатки плоти, скрепленные мелкими костями, которые так и не удалось воссоединить. Так или иначе, она притягивала взгляд и удерживала его, как эффектно разорванный труп или яркая болезнь. Раздался хруст, и голова повернулась к нему. На сухих, лишенных век глаз мелькнули мигательные перепонки. Перепончатые ноздри затрепетали, как у маленького животного в страхе. Она отпрянула от него, но не смогла, так как была полностью прикована к своему трону. Лишь ее голова и одна руку сохраняли некоторую подвижность, и то, на последней, лишь один костлявый палец, постукивающий по подлокотнику с настойчивостью расчлененного паука.

Коссолакс хотел было рассмеяться, но что-то, какой-то ужас, витавший в воздухе, помешал ему.

После всего, через что он прошел, чтобы попасть сюда, он нашел своего врага.

– Хозяйка– - произнес он.  

– Повелитель, – прохрипела она голосом, который был так же плохо собран, как и ее кости. Раздался еще один треск хрящей, и существо снова отвернулось от него. – Завоеватель - твой.

Коссолакс крепче сжал спинку трона. Наконец-то. «Завоеватель» полностью принадлежал ему. Великая цель по восстановлению XII Легиона могла начаться. Пожиратели Миров не преклонялись перед символами своих богов или своего прошлого, как другие, но убийственный потенциал и огромная огневая мощь «Завоевателя» станут символами, перед которыми им придется склониться или они будут уничтожены. Те чемпионы Долгой Войны, которые отвергли его или все еще считали Пожирателей Миров мясом для своих воин, вскоре вспомнят, какой силой был XII легион. Под началом Коссолакса Отступника галактика снова запылает. Он добьется того, что не удалось Восьмидесяти Легионам Круор Претории, и сломает своим топором Золотой Трон Императора.

– Я ждала вашего возвращения, – продолжила Хозяйка, и Коссолакс наконец понял, что она обращается не к нему.

Он поднял голову.

Тьма вокруг них зарычала.

Коссолакс взмахнул пистолетом Добывателя Черепов сопротивляясь белому жару агонии, от которого Могривал, Лорехай, Шалок и Хавойн с воем падали на колени. Словно разорванный занавес, тьма перед ним расступилась и превратилась в пламя. Адский жар, более жаркий и сухой, чем водородная печь в сердце солнца, поднялся от пола и потянулся к трону, испепеляя и бесконечно извергая демонов, идущих по его следу. Они были краснокожими и похожими на зверей: сгорбленные тела, увенчанные собачьими головами с грубыми гнездами черных рогов. Каждый сжимал зазубренный черный меч длиной с человеческий рост и достаточно острый, чтобы заставить металл кровоточить. Боль, которую их невыносимое существование причиняло Гвоздям Мясника, была невыносимой, но Коссолакс отказался последовать примеру Четверки и преклонить колени.

Его болт-пистолет говорил о его отказе.

Нематериальные тела разрывались, забрызгивая палубу шипящим ихором, когда Коссолакс уничтожал их. Они не носили броню и были фактически бесчисленны. Коссолакс не смог бы промахнуться. Единственной их защитой была демоническая сущность, которую Коссолакс отрицал всеми силами своей воли и каждым нажатием на спусковой крючок пистолета.

– «Завоеватель» - мой! – Он почувствовал, как воины Четверки поднимаются - аура его неповиновения не ограничивались лишь разумом, - занимают оборонительные позиции вокруг помоста и открывают огонь.

Хозяйка издала изумленный смешок, когда первые демоны пробрались сквозь поток болтерного огня к подножию помоста. Им не было числа. Неважно, скольких из них убил Коссолакс.

Он крепче сжал топор.

– Ховайн!  

Темный Апостол опустил пистолет, вытянул руку и прошептал проклятие: конусообразный клин демонов превратился в шипящий ихор.

Но это ничего не изменило.

С рычанием Коссолакс бросил Сизифов труд сдерживать бесконечные орды и поднял топор над Хозяйкой. Его гудящее острие окрасило ее бумажную кожу в красный цвет.  

– Останови это. Прежде чем я покончу с тобой.

Глаза Хозяйки переместились с кровавой бойни на него, а затем обратно.

– И что тогда, Коссолакс Отступник? Кто будет кормить команду корабля и поддерживать баланс населения? Кто будет следить за тем, чтобы пушки были заряжены, а печи раскалены? Пожиратели Миров? – Она издала еще один сухой, отрывистый смешок. На ее лице появилось подобие улыбки. – Ты хоть знаешь, когда и где «Завоеватель» в последний раз брал топливо? Или у кого?

Коссолакс фыркнул.

– Я не стану делиться славой.

Госпожа замолчала. Она не отвечала.

– Останови это!  

– С чего ты взял, что это я должна остановить это?

Раздался еще один рык, похожий на тот, что звучал раньше, но теперь громче, ближе, и его дыхание напоминало топу, от жара которой скрипели переборки. С шагами, похожими на шипение сварки, оно вышло из пламени. Это была стихия и эмоция, медь, огонь и ярость, и разум не мог воспринять их в менее абстрактных терминах. Он был вулканом, ходячим извержением ненависти. Сам воздух пылал вблизи него, словно был доведен до такого состояния ярости, которое не могло быть изгнано никаким другим способом.

В этот момент сердца Коссолакса должны были разрываться от сотни разных эмоций. Отчаяния от того, что полтысячелетия амбиций превратились в пепел, что было вполне ожидаемо. Ужас, приемлемый даже для космодесантника и Отступника Хаоса. Любовь, даже к существу, которое он презирал больше всех остальных, можно, было бы оправдать. Но под пристальным взглядом этого чудовища он чувствовал лишь ярость.

«Почему здесь?» – подумал он. – «Почему именно сейчас?»

Почему именно он?

– Повелитель Ангрон, – прохрипела Хозяйка. Ее скелетное тело дернулось, словно она пыталась подняться после длительного сидения, но вместо этого склонило голову так низко, как только позволяло ее крепление к спинке креста. – Мостик ваш. – Младшие демоны закричали, удвоив усилия, пытаясь определить гнев примарха и броситься на оружие Четверки.  

– Нет, – прорычал Коссолакс, крепко сжимая топор и поднимая болт-пистолет над ордой, к багровому овалу лица монстра.

Ему нужно отступить.

Этого нельзя было предвидеть. Никто не мог этого предвидеть.

Мудрее всего будет отойти, чтобы оценить ситуацию и составить план. Он не достиг бы того положения, что занимал сейчас, будучи рабом Гвоздей Мясника, но он более не мог думать о своей ярости.

Ему ничего не оставалось делать, как стоять на пути извержения с оружием в руках и кричать:

– Нет!

Он выстрелил.

Время замедлилось, словно бы чистая ненависть могла искривить его течение. Он слышал взрыв первого снаряда в стволе, затем последующего, когда ракетное топливо воспламенилось и понесло его к цели. Третий снаряд взорвался в пасти демонического примарха, но ничуть его не замедлил. Потому что никто и никогда не убивал богов с болтера. Даже с ненавистью.

И Ангрон зарычал, негодуя на бессилие своего сына. И убил.

Апотекарий Лорехай закричал, разряжая пистолет в грудь отца. Он закричал, когда меч из черной бронзы разрубил его надвое. Руны, начертанные на клинке, вспыхнули, словно пламя во тьме: бессмертная душа Лорехая была втянута внутрь и испепелена. Слишком увлекшись, чтобы заметить судьбу апотекария, Могривар послал струю из своего огнемета в плечо примарха. Из решетки его шлема вырвался сладострастный всплеск статического электричества, когда примарх с горящими плечами, отделили ноги от туловища. Шалок Собиратель Черепов взмахнул своим огромным топором палача. Быстрый, как тень от пламени, Ангрон парировал удар. Топор Шалока разбился о колоссальный цепной топор, зажатый в правой руке примарха, и взрывы пронеслись по всей длине его рукояти, пока не достигли рук. Сила, с которой Ангрон парировал удар, раздробила все кости в обеих руках воина и отбросила его назад, мгновенно свернув шею. Вистис Ховайн даже не пытался бороться. Его отец зарубил его точно так же.

Ангрон. Это имя вихрем пронеслось в голове Коссолакса, когда все лучшие из лучших, кого он собирал на протяжении веков, сгорали вокруг него, как мухи в огненной ловушке.

Ангрон Ангрон Ангрон Ангрон.

– Нет, нет, нет!

Он сжимал курок пистолета до тех пор, пока взрывы не прекратились, и понял, что отступает назад, лишь когда его нога переступила через край помоста и он упал.

Спуск оказался гораздо короче, чем его мучительный подъем.

Он рухнул на командную палубу, как бочка, которую сбросили с края обрывы.

Четверка мертва.

Ангрон расправил крылья и взревел с таким звуком, словно город погрузился в пламя. Заклепки выскочили из переборок. Стекла на терминалах разлетелись вдребезги. Металл вопил и гнулся, плавился, стекал. Сгустки разряженного воздуха вспыхивали, когда реально вкусила вознесение примарха.

Космодесантники Хаоса и Мутилаторы, которых Коссолакс оставил стоять у двери, ворвались внутрь, словно не в силах сопротивляться его натиску. Первые из них разрядили свои болтеры в нагрудник своего чудовищного отца, в то время как вторые доставали все более и более мощное оружие по мере того, сокращали дистанцию.

Коссолакс не остановился, чтобы посмотреть, как они умирают.

Он больше вообще ни о чем не думал. Гвозди Мясника, наконец, отняли у него ту способность. Вместо этого он сделал то, что, как он знал, должен был сделать в тот момент, когда увидел этого разъяренного колосса, выходящего из огня.

Он развернулся, скребя закованными в броню пальцами по палубе в поисках опоры, когда последний из его воинов был убит позади него, поднял свой топор с того места, где он упал, и побежал.

Тем временем

Жил-был на свете орочий Варбосс по имени Клыкан. Почему Клыкан? Потому что клыков у него было много и были они большие. Небедный был варбосс. И банда у него своя была. И даже был у него свой флот. Но самое главное - было у клыкана хобби: любил он крупных противников стукать и потом от них что-то крупное на память отвинчивать в качестве трофея. Причём интересовали Клыкана большие трофеи, или даже огромные. А маленькие - не интересовали.

И вот однажды Клыкан летел куда-то через варп искать хорошей драки с хорошим противником. И попал в варп-шторм. И какая-то особо большая варпова мерзость о многих головах и лапах отвёрткой раскрутила корпус Клыкановского флагмана "Кровопасть", влезла внутрь и начала резать бойзов и нобов в розницу и оптом. Как только об этом сообщили варбоссу - Клыкан понял, что пришёл его звёздный час и такой трофей он упустить не имеет права: напялил свои силовые когди и постреливая от возбуждения очередями во все стороны рванул вприпрыжку на встречу долгожданному трофею... 

В итоге Клыкан открутил у дохлого демона самые большие рога (с самой большой из голов), повесил в рубке как самый крутой трофей... И тут в голове у варбосса что-то щёлкнуло. Ведь действительно: ни умики, ни фишики, ни феечки не могут обеспечить его такими шикарными трофеями. А демоны - могут: у них у каждого второго всякие ветвистые рога и головы вообще размером с танк. То что нужно!

Не долго думая Клыкан кинул клич по округе, пообещав всем желающим устроить самый крутой махач в истории, какого ещё никогда не было. В качестве подтверждения всем показывал "рога"  и говорил что у каждого таких будет по несколько штук минимум... Орки цокали языками, верили и спрашивали, где записываться в добровольцы. Так Клыкан собрал свой собственный WAAAAAGH!!!, в котором стараниями варбосса оказалось зашкаливающее количество "вирдунов": Клыкан понимал, кто ему особенно пригодится в битве с демонами. 

А где у нас больше всего демонов? Прааааавильно...

Клыкан не долго думая направил свой WAAAAGH!!! прямо в око ужаса. Но сначала подлетая к Кадианскому субсектору огромная орочья орда напала на планету Прозан, соседствующую с Кадией. Прозан отличался крайне "неуютными" условиями (граничащими с невозможными для жизни) и был нафиг никому не нужен для обитания. Кадианские полки проводили там тренировки на выживание перед отправкой в особо некомфортные миры. Орки с наскоку прорвав кордоны имперского флота начали массированную высадку на эту планету. Гвардейцам на поверхности пришлось несладко: несмотря на то, что они были гораздо лучше подготовлены к ведению боевых действий в подобных условиях, кадианцы не могли противостоять бесконечной зелёной волне, вываливающейся на Прозан. 

В итоге вся наземная группировка была спешно эвакуирована, а имперский флот перестраивался, создавая новые защитные кордоны. Командование с содроганием ожидало, что прямо под боком у Кадии, которой и так регулярно достаётся от всех кому не лень, развернётся ещё и полномасштабный орочий WAAAGH!!! наподобие армагеддонского. Но нет: как только люди покинули Прозан - орки погрузились обратно на свои космические плавсредства, собранные из говна и веток, развернули знамёна и с песнями, стрельбой и улюлюканьем рванули кратчайшим курсом прямо в око ужаса как раз мимо офигевшей от всего этого Кдаии. Прозан для Клыкана был лишь тренировкой, обкаткой свеженабранной орды в боевых условиях. Орда была готова и вся без остатка ушла в око ужаса.

Орочий флот без проблем проник в око ужаса. Вирдуны предупреждали Клыкана, что вернутся назад будет сложнее, но он не слушал их - варбосс был счастлив, потому что на каждом новом мире его ждали всё новые и новые демоны-противники. WAAAAAGH!!! Клыкана паровым катком прошёлся по мирам Хаоса. Уловки и хитрости на орков просто не действовали. Картины и видения, от которых люди мгновенно сошли бы с ума, только злили орков. Демоны слаанешь не были способны совратить орков и быстро становились украшениями нобов, пополняя коллекции трофеев. Разнообразные тзинчевы лабиринты с орками тоже не работали: встретив подобный лабиринт наполненный отражениями, миражами и странными звуками, орки просто прокладывали прямой путь через него, проламывая стены насквозь. Даже зараза нургла не могла остановить орочий WAAAGH!!: орки были слишком живучи. 

Клыкан обещал своим бойзам самую крутую драку в мире и он выполнил обещание сполна. Зеленокожие были по настоящему счастливы.

Разгромное шествие орды Клыкана по варпу оборвалось на планете, покрытой кроваво-красной кашей. Орки высадились на неё и хлюпая по колено в жиже, подозрительно напоминавшей кровь, побрели на звуки битвы, доносившиеся издали. Но сколько орки не шли - битва не становилась ближе. Орки начали раздражаться, потом - злится, потом - беситься и наконец один из нобов в бешенстве выпустил очередь прямо себе под ноги. И тут поверхность под ногами содрогнулась, словно от боли. Словно была живая... Дважды оркам объяснять не пришлось: они стали с упоением стукать живую планету прямо под собой. 

Планета продемонстрировала своё недовольство более смертоносным способом. Земля разверзлась и из кровавой каши поднялись зубастые твари и кинулись на орков. Демонические создания набросились на бойзов Клыкана, и, по мере того, как начали редеть ряды зеленокожих, варбосс осознал, что наконец-то нашёл самых крутых противников. Клыкан в восторге рубил своей хряпой и силовым когтем направо и налево. Внезапно земля под ногами Клыкана расступилась, и оттуда выбралось что-то крылатое, рогатое, с огромным топором, бесконечно огромное и бесконечно ужасное. Настолько огромное и настолько ужасное, что у Клыкана спёрло дыхания от восторга и предвкушения трофея: Клыкан привлёк к себе внимание Кровавого Князя, повелителя мира, на который посягнули Орки. Демон улыбнулся стоявшему перед ним Орку, обнажив клыки, которым бы позавидовал любой Злобнолун. Пасть открылась неестественно широко, и демон бросился в атаку...

Однако как ни старался Клыкан - не мог он одолеть эту зубастую тушу. А бойзов его между тем по одному загрызали, да и сам Клыкан истекал кровью от множества глубоких ран. Наигравшись вдоволь с жертвой, Кровавый Князь пронзил Клыкана, придавил его к земле своим раздвоенным копытом и начал шумно и пафосно восхвалять Кхорна, которому он сейчас, дескать принесёт в жертву этого злобного орка. Где-то посередине посхваления последние остававшиеся в живых вирдуны Клыкана атаковали демона бурей психической энергии, в ответ на что Кровавый Князь взревел некормленным медведем и, поражённый наглостью орочьих шаманов, одним ударом раздавил их разумы. Но для этого ему пришлось отвлечься и Клыкан получил шанс, который не упустил: он замахнулся своей силовой клешнёй и саданул прямо между ног демону, а уж там со всей дури сжал всё что нащупал и дёрнул... 

Так коллекция Клыкана пополнилась самым впечатляющим трофеем из всех возможных! 

Но мало кто сможет эту коллекцию увидеть теперь: Клыкан и его бойзы попали в ловушку на живом мире Кхорна, покрытом кровью. С каждым рассветом они все снова оказываются невридимы и снова бьются до смерти с бесчисленными порождениями варпа, чтобы в конце концов пасть, а на следующее утро снова воскреснуть и снова приступить к яростной резне в бесконечном цикле войны и смерти... И знаете, орки во главе с Клыканом не хотят никуда уходить: они считают, что обрели свой истинный дом. 

Конец)

Сквиги широко известны среди геймеров и миниатюрщиков в виде боевых сквигов - хищных "зверушек", состоящих из ног, головы и зубов, который пастух (как правило - гретчин) натравливает на врага... Но разновидностей сквигов существует великое множество, ибо они - базис орочьего биоценоза и их разнообразие заслуживает отдельного рассказа.

Сквиги - первое  и низшее звено орочьей экосистемы. При прорастании орочей грибницы на заражённой орками планете они появляются раньше всех, ещё до снотлингов. И наполняют собой всю окружающую местность. 

Боевые сквиги - это зверьё, основным предназначением которого является идти в бой.

Их плохо и мало кормят (сами понимаете с какими целями), перед боем - раздразнивают и  затем просто направляют их агрессию на врага. Само собой злобный сквиг может и неосторожного гретчина-пастуха сожрать и орку ногу оттяпать... Поэтому кавалерия в виде гретчинов наездников на сквигах встречается не слишком часто и не очень многочисленная ввиду естественной убили наездников:

Выглядеть они могут по разному, но общая концепция одна и та жа: ноги, зубы (а так же когти, шипы и пр.) налитые ненавистью и злобой глаза.

Реже скигов специально дрессируют, навешивают на них взрывчатку и пускают на бронетехнику. Короче говоря боевые сквиги - это крайне опасный противник в состоянии боя, концентрированная ненависть и злоба.

Боевых сквигов порой выращивают до гигантских размеров и тогда уже в бою используют на манер боевых слонов: навешивают платформы на спину, сажают пехоту и пускают в бой топтать врага... Название им особое: "Сквиггот". 

Так сквигов используют на войне. Но этим их применение не ограничивается.

Сквиги для мирной жизни гораздо более разнообразны. Во-первых сквигов употребляют в пищу все остальные оркоиды. 

Все скиги съедобны для оркоидов, но есть сквиги которые а) приятнее на вкус и б) более ни для чего не применимы в быту, кроме как в качестве пищи - их то и называют "съедобные сквиги". Выглядят они обычно совершенно неопасно и беззащитно:

Сквиги живут в "скидняках": орочьих мусорных ямах. Чтобы набрать "еды", гретчинам приходится лезть в эти скидняки и рисковать попасться на зуб более хищным сквигам. Поэтому чем глубже в мусорную кучу - тем реже туда добираются гретчины и тем дольше там может жить съедобный сквиг. А на самом дне копошаться сквиги, которые вырастают крупнее и если хотите "напитываются соками" в большей степени, то есть становясь "вкуснее" с точки зрения орков. Таких съедобных сквигов называют "деликатесными". Эту разновидность сквигов готовят только опытнейшие Гретчины и предлагают их только Нобам-гурманам, которые ценят приятные стороны орочьей Культуры.

"Сквиги - охотники на паразитов" - крошечные, но прожорливые приживалы, используемые Орками для избавления тела и одежды от паразитов. Орк просто запускает пригоршню этих сквигов в одежду и оставляет их там ползать.

Сквиги охотятся на вшей, клещей и пиявок, которых подцепляет Орк в течение своей не очень опрятной жизни.

Когда обожравшийся паразитами сквиг становится более мясист и менее проворен, вываливаясь из одежды - орк просто подхватывает его и отправляет в рот. Потому что все сквиги могут быть съедобны ;)  

"Сумчатые сквиги" - это сквиги, состоящие из огромной пасти и гигантского желудка. Пасть практически лишена зубов, а желудок огромен и приспособен под медленное переваривание попавшей в него пищи. Орки используют этих зверюг при жизни вместо мешков, сумок, кошельков... - то есть для хранения неперевариваемых вещей. А после смерти сумчатого сквига можно использовать в качестве фляги (если сквиг высох) или для хранения пищи.

"Волосяные сквиги". Голова и тело волосяного сквига (которые по существу составляют единое целое у любого сквига) невелики и состоят в основном из крошечных коготков и рта, полного иглообразных зубов. Хвост представляет собой длинную волосяную кисточку, зачастую весьма впечатляющей расцветки. Этих сквигов добывают в огромных количествах, чтобы обеспечить безволосых от природы орков материалом для создания шевелюр и ирокезов. Гретчины-слуги помещают сквига на лысую голову орка, и сквиг прикрепляется к ней, вцепляяясь в кожу зубами и коготками. Так образом он может просуществовать сколь угодно долго, питаясь мозгами кровью орка. Один сквиг представляет собой маленький пучок волос, и для покрытия растительностью всей головы требуются сотни сквигов. Разнообразие форм и рацветок волосяных сквигов, а также возможность их окраски и стрижки даёт оркам широкий выбор различных стилей причёсок для определения клановой принадлежности или выражения орочьей индивидуальности.

Ещё один "медицинский" вид сквигов - сквиги-шприцы:

Сквиги-шприцы обладают длинным и острым хоботком, с помощью которого они впрыскивают в жертву яд. Яд не смертелен для орков, но достаточно действенен, чтобы вырубить зеленокожего дня на три. Пейнбои используют сквигов-шприцев в качестве анестезии, просто втыкая хоботок сквига в тело раненого орка и сжимая сквига, чтобы выпустить яд. Некоторые Пейнбои добывают яд и используют его в больших латунных шприцах - в случаях, когда нужна большая доза: для Ноба или Вар Босса. Сквиги-шприцы подразделяются на несколько размеров в зависимости от дозы яда (основные размеры: "ма'инький", "ба'шой" и "айбалит"). Самые крупные сквиги-шприцы, обладающие толстым хоботком длиной порядка полметра, особенно ценятся Пейнбоями-пиратами, также именуемыми "Злыи Доки", печально известными использованием самых крупных "айбалитов", которых они смогли найти.

Так же мэддоки используют сквигов-вампиров. Кровососущие сквиги-вампиры, обладающие длинными острыми клыками, используются Пейнбоями как аналог пиявок для лечебного кровопускания пациенту и отсасывания испорченной крови и гноя из заражённых ран. Такого сквига не волнует качество крови, тем более, если она поступает непрерывно и в больших количествах. В трудные времена (когда вокруг не происходит крупных сражений), Пейнбои вынуждены искать другие способы поддержания жизни своих питомцев, например, расхваливая преимущества регулярного кровопускания здоровым во всех отношениях оркам...

Сквиги-лицееды - эти сквиги, также известные как "щелкуны" (названы так за способность громко щелкать пастью), представляют собой злобный комок острых зубов и когтей. В активном состоянии сквиг выглядит как одна клацающая пасть без туловища, во время отдыха же он похож на других съедобных сквигов. Самый распространённый и самый свирепый вид сквига-лицееда обладает мощным хвостом, который он использует как якорь, цепляясь за край скидняка. Хвост туго свёрнут на манер пружины, пока тварь ждёт, скрываясь под тёмной поверхностью или прячась в грибковой поросли на склоне ямы. Когда на сквига падает тень, он выпрыгивает из укрытия, отхватывая кусок задницы орка, или откусывая руку гретчина или разом проглатывая незадачливого снотлинга. Очевидно, что данный вид сквига делает поход к скидняку слегка опасным.

Сквиги-лицееды используются в национальной орочьей забаве "сожри сквига". Главным заданием этого соревнования является попытка съесть "щелкуна" до того, как ему предоставится возможность отгрызть лицо соревнующегося. Орки, достаточно бесшабашные, чтобы находить удовольствие в таком виде спорта, хватают сквига-лицееды за хвост и держат его над своим лицом. Затем начинается соревнование - пасть сквига против пасти орка: кто кого съест первым. Зрители из числа орков и гретчинов вопят от восторга (находясь на безопасном расстоянии), наблюдая, как орк и щелкун вгрызаются друг в друга с яростным наслаждением, щёлкая зубами и брызжа слюной. Иногда орк опрокидывается на спину с глубоко вгрызшимся в лицо сквигом. В других случаях, орку удаётся вонзить свои огромные клыки в сквига и успеть проглотить его до того, как сквиг сможет нанести серьёзный урон. Соревнования "сожри сквига" заменяют оркам скачки и служат поводом для ставок.

Сквиги-любимцы. Самых шустрых сквигов часто держат в качестве домашнего любимца или талисмана. Сквиги-любимцы - ростом с маленькую собачку, лохматые и довольно злобные. Сквигу-любимцу разрешается скакать возле хозяина, который его практически не контролирует. Что даёт владельцу бесконечные поводы для развлечения - особенно, когда сквиг кусает за лодыжки других орков.

Сквиги-любимцы чаще пользуются популярностью у Нобов и эксцентричных Оддбоев. Хозяева не чают в них души, гретчины подкармливают лакомыми кусочками, а снотлинги, улепётывая от сквигов, представляют собой отличную тренировку.

Большой популярностью пользуется разновидность сквигов, известная как "Мимики": они способны копировать орочью речь и орки учат их наиболее нецензурным выражениям. Мимики обладают клювообразным хоботком и внешне слегка напоминают попугая. Их можно часто увидеть сидящими на плече какого-нибудь старого и сморщенного орка, изрыгающих брань и оскорбления на прохожих.

Сквиги-жужелицы обладают крошечными, лопастеобразными крыльями на хвосте, образующими небольшой воздушные винт, позволяющий сквигу летать, жужжанием напоминая насекомое. 

Эти маленькие сквиги едят всё, кроме орочьего мяса. То есть они яростно пожирают любую плоть кроме "зелёной". Когда сквиг-жужелица добирается до какого-то животного, он вонзается в неё и проедает насквозь. Выскакивая с противоположной стороны, сквиг немедленно разворачивается и вонзается снова или набрасывается на следующую жертву. Орки научились применять этих смертноносных гадёнышей в качестве оружия: гретчины специально отлавливают их, чтобы потом выпускать целые тучи жужелиц на поле боя. Жужелиц также упаковывают в горшки и запускают во врага из подручных метательных устройств: когда горшок разбивается, оттуда вырывается кружащаяся смертоносная туча и набрасывается на противника.

Ротовой сквиг имеет достаточно маленькие размеры, чтобы поместиться во рту орка и оставаться там целый день (или несколько дней, если орк о нём забудет). Сквиг очищает ротовую полость орка, выковыривая и поедая застрявшие между зубов кусочки пищи.

Другой вариант этого вида сквига - "сквиг-жавачека"(с). Орк закидывает такого сквига себе в рот и жуёт его, когда сидит в "раздумьях" (а чаще - наслаждается не-думанием).

Сквиги-волынки: эта особая разновидность сквига используется орками в качестве музыкального инструмента. Из похожего на сумку тела сквига выступают несколько трубкобразных хоботков. Музыкальный сквиг берётся в руку и надувается через хоботок. Если затем сдавить сквига, то можно извлечь из его трубок-хоботков жуткие и устрашающие звуки. Музыкальный сквиг чем-то напоминает волынку, только в тысячу раз какофоничнее и ужаснее по звучанию. Зато - громко! =)))) 

Рисовальные скивги. Тут всё просто: это живые тюбики с краской, которые собственно краску и вырабатывают. И "выделяют". Чем сильнее сдавить - тем больше краски "выделится". На хвоствах у многих - кисточки, что облегчает процесс рисования. Этих сквигов используют во всех сферах жизни от нанесения ритуальной боевой раскраски на тело воина, до покраски техники, зданий и флагов. 

Сквиги-мясоеды. Мясоеды обладают большой широкой пастью, похожей на крокодилью. Пасть наполнена рядами острых клыков, очень похожих на орочьи зубы, используемые вместо валюты. Что и решает судьбу мясоеда: эти сквиги постоянно теряют и снова отращивают зубы, и всё, что орку остаётся сделать - это послать гретчина собрать выпавшие зубы. Или - выбить недостающую сумму изо рта сквига-мясоеда. Нельзя сказать, что гретчинов сильно привлекает такая работа: в попытке выбить мясоеду зуб нерасторопный гретчин может быть просто напросто сожран этим живым банковским счётом.

Как и орочьи зубы, зубы мясоеда в течение нескольких лет разрушаются. Срок жизни мясоеда невероятно велик, но этот сквиг не размножается в неволе, что ещё больше увеличивает его ценность. Большинство орков-обладателей мясоедов уже являются Нобами, либо быстро ими становятся, благодаря своему богатству. Неудивительно, что обнищавшие орки могут попытаться украсть мясоеда или даже напасть на соперничающее поселение, чтобы захватить его.