librarium Император

Славная победа

Жители Импрезенции выходили небольшими группками; выходя, они благодарили спасителей и сразу приступали к работе, дабы показать раскаяние.

Через несколько дней они закончили вручную расчищать маршрут от пролета святого Клейтора до макрособора, расположенного примерно в тридцати километрах. Весь процессиональ Надежды Благодатной сделали пригодным для движения. Едва закончив работу, они послали грязных, истощенных и практически мертвых гонцов — умолять новые власти Гаталамора.

Их просьбы, к неудовольствию Вихеллана, удовлетворили.

Вихеллан с Малдоваром Колкваном наблюдали за подготовкой кортежа. Им как представителям Самого Бога-Императора предоставили почетные места на изрешеченном пулями балконе высоко над процессиональю. Еще сотня кустодиев выстроилась вдоль дороги — пятеро на милю, золотые отблески света в темных толпах людей.

— Неправильно это, — произнес Вихеллан.

— Да, но это целесообразно, — ответил трибун.

Тысяча гаталаморцев, посыпанных пеплом и одетых во власяницы, тащила саркофаг на катках, сделанных из сломанных колонн. Гроб с резными изображениями создали в течение нескольких дней, что свидетельствовало о мастерстве местных скульпторов. Еще десять тысяч людей маршировали по обе стороны и впереди, бичуя себя и распевая печальные песни покаяния. Позади кортежа разлилась река пламени. Тысячи и тысячи людей несли факелы и рыдали так громко, что сотрясались окрестные развалины.

Были там и другие жители Гаталамора. Те, кто связал судьбу с Темными Богами, — им не было прощения. Их распяли на железных столбах по обе стороны процессионали. Во главе колонны шла канонисса Имельда Веритас вместе с сестрами. Они пели гимны победы. Молодые девушки, осиротевшие во время войны и отобранные для воспитания в Сестринстве, бежали впереди и выливали прометий из украшенных ведер прямо на предателей. Сестры Битвы с огнеметами обжигали каждого короткой вспышкой огня, пока проходили рядом. Стенания горя, песни покаяния и триумфа сопровождались едва слышными криками. Еретики, ожидавшие своей участи, молились, но их слова затерялись в шуме похорон. Улучшенное зрение и авточувства доспеха позволили Вихеллану прочесть по губам некоторых.

Чаще всего они произносили слово «Император».

— Вера — яд. Император был прав, когда хотел избавиться от нее. Вера укрепляет врага и сковывает людей. Она слепа. И превращает нас в скот, — произнес Вихеллан.

Люди поднимали взор, когда проходили мимо башни, где стояли кустодии. Руки, воздетые в молитвенном жесте, тянулись к трибуну, наблюдавшему за всем с высоты.

— Они нам молятся. Это недопустимо. И в итоге это повлияет на нас. Мы долгое время провели в изоляции и отнюдь не совершенны.

— Мы не падем.

— Но этот дурацкий фарс повышает шансы. Позволить похоронить его так, прямо здесь, в церкви, с этим богослужением… Это неправильно.

— Это неправильно. — Колкван посмотрел на Вихеллана. — Но это необходимо. Ахаллор погиб, сражаясь за этот мир. Все в этом мире связано с верой. А в ней есть своя сила. Ты сражался вместе с Сестрами Битвы и видел, как вера защищает и укрепляет их дух.

— Психический эффект, который в любом другом случае они назвали бы колдовством.

— Мы здесь не для того, чтобы порицать Галактику за лицемерие, а для того, чтобы спасти ее. Вера может быть нашим величайшим оружием. Вера — психической эффект, но она не похожа ни на что другое, и, нравится нам это или нет, тесно связана с нашим повелителем. Ты не понимаешь, Вихеллан. Все эти видения, святые, таро — инструменты, средство, с помощью которого мы можем контролировать остальных. Они весьма полезны. Мы показали всем, чья лояльность могла поколебаться, что войска Императора — у их рубежей. Теперь они знают, что Его слуги сразят всех, кто отвернулся от Терры, а верные Ему обретут спасение. Погребение Ахаллора здесь — символ веры. Пусть они какое-то время почитают его как святого. Они все равно бы так поступили, и лучше, если мы этим воспользуемся. Этот мир скрепляет не только сегментум, но и крестовый поход.

— Все равно это неправильно.

Колкван кивнул.

— Именно, но ненадолго. Как только все закончится, церковь падет, и эта долгая эпоха язычества наконец прекратится. Ибо это и есть единственная истина, да, Гастий Вихеллан?

— Истина Императора, — выдохнул тот.

— Примарх среди нас. Я все-таки сомневаюсь в мудрости слепо следовать за ним. Но это дает мне надежду, поскольку, если одно такое существо из веков чудес может вернуться, то и наш владыка сможет найти дорогу. У меня своя вера, Гастий. Вера в великий замысел Императора. Взгляни — и узри в этом не провал, а дело рук нашего наставника.

Саркофаг медленно продвигался вдоль процессионали к возвышающимся башням собора; предатели воспламенялись, освещая путь, свет следовал за ним, и человеческое горе и боль омывали покойного со всех сторон.

Так распорядилась судьба, чтобы щит-капитан Марк Ахаллор пришел в этот мир и обрел вечный покой в храме Императора Торжествующего, соборе Аскломеда Строителя — обмане, призванном позолотить наглую ложь.

Адептус Кустодес о Мстящем Сыне

— Говорят, вы не доверяете этим новым воинам, трибун.

Колкван посмотрел на него печальным взглядом.

— Прислушиваешься к сплетням? Даже к сплетням в наших рядах?

— Я — эмиссар, и мой долг прислушиваться ко всему, что говорят.

— Что ж, тогда ты все слышал верно. Нам суждено было стать последним легионом, Ахаллор, а космодесантники и примархи разрушили все планы Императора. Сейчас под командованием Робаута Гиллимана находится самое большое количество Адептус Астартес со времен Великой ереси, и все они — порождение незаконных, недоказанных знаний, которыми владеет магос, который немногим больше, чем отступник. Не доверяю я ни Коулу, ни его творениям, ни примарху.

— Император передал этот приказ лорду Гиллиману.

Колкван приподнял бровь.

— Да неужели? У нас нет доказательств — только слова лорда Гиллимана.

— И слова лорда Валориса, — добавил Ахаллор.

Колкван с рычанием вскочил на ноги.

— Я опроверг все доводы твоих братьев-эмиссаров, Ахаллор. Я знаю, какое мнение преобладает среди ваших господ, и я с ним не согласен. Гиллиман — примарх, а они — это величайшие ошибки Императора! Теперь он стоит во главе легионов, которые ранее сам запретил. Он — новый магистр войны Империума во всем, кроме имени. Не сомневаюсь, что вернувшийся Тринадцатый считает, будто действует в интересах человечества, но только потому, что его заставили так думать. Он самый что ни есть жестокий прагматик. Когда их было двадцать, в их способностях и склонностях был баланс, но теперь, когда он один, — его никто не контролирует. Так что это — наша задача.

— У нас нет такого права.

— Это наше исключительное право! Что, если он решит, что в общих интересах заменить своего отца? Что, если примарх постепенно станет нетерпимым к государственной системе? Он — воплощение логики. Однажды он придет к выводу, что Империум мог бы быть лучше, если бы он взял все управление в свои руки. И что тогда? Будем сражаться с ним? Поддержим его? Неужели мы предадим священное доверие к нам?

Ответов у Ахаллора не было.

— Братство говорит, что этого не будет.

— Эмиссары такие доверчивые. — Он яростно посмотрел на щит-капитана, вздохнул и мгновенно успокоился. — Надеюсь, что ты прав. Именно твое мнение имеет решающее значение сейчас. В день, когда мне придется признать, что ты ошибался, а правда была на моей стороне, я пожалею об этом. Мы оба согласны в одном: наша единственная роль — служить Императору. Хотя в текущий момент наши интересы пересекаются с интересами примарха, но это — до поры до времени. Будь осторожен. Понаблюдай за новыми космодесантниками. Не рискуй жизнями кустодиев ради достижения целей примарха. Вот мой приказ.

— Даже если это будет значить потерю Гаталамора?

— Даже если это будет значить потерю Гаталамора. С гибелью каждого из Десяти Тысяч наш истинный владыка теряет защитников, и Он — повелитель всего человечества. Не забывай об этом ни на секунду.

И тут на Ахаллора снизошло внезапное, леденящее душу озарение, почему Валорис выбрал Колквана: чтобы наблюдать за примархом.

— Ваши опасения излишни, трибун. Робаут Гиллиман — истинный сын Императора.

Колкван буквально впился в щит-капитана взглядом.

— Да, и Гор тоже был Его истинным сыном. Ты и тебе подобные постоянно упускаете этот факт — на беду нам всем.

Позолоченный Империум

— Кольцо Бухариса, — произнес он нараспев. Его сокровище сверкнуло в руке — кольцо, черное, как мрамор, украшенное кроваво-красным камнем. — Теперь, — торжествующе сказал он, — теперь-то они узнают, какова на вкус наша месть.

Тенебрус надел кольцо на палец, мгновение любовался им, затем сказал Йенг:

— Молодец, молодчинка! Кар-Гатарр был прав, что не дал мне тебя съесть. — Он погрозил пальцем, словно забавляясь. — У нас есть все, что нужно, дабы положить конец этому дурацкому крестовому походу сына Бога-Трупа, верно?

— Значит, оружие магоса Ксиракса уже готово? — спросил Кар-Гатарр.

— Практически, — усмехнулся Тенебрус. Он пристально посмотрел на Йенг. — Ты уроженка этого мира, верно?

— Да, владыка.

— Тогда ответь, что ты знаешь о кардинале-отступнике Бухарисе?

— Нет так уж и много, владыка. Знаю только, что он важен для плана богов и был известен в прошлом, посему я смиренно отправилась на поиски его могилы.

— А, так ты совсем ничего не знаешь. Этого и следовало ожидать, потому что именно этого они и добивались. Заглушить голос истины, понимаете? — Он снова улыбнулся Кар-Гатарру. — Это и есть путь последователей Бога-Трупа. — Он обошел вокруг Йенг, жадно оглядывая ее с ног до головы. — Бухарис, юная леди, был кардиналом этого мира и правил им около четырех тысяч лет назад. Ты не найдешь его имени на Колонне кардиналов. Не найдешь ни в одном, даже самом секретном архиве. Скажи-ка, ты, конечно, в курсе, кто построил это восхитительное здание?

Йенг в замешательстве посмотрела на Кар-Гатарра, и темный апостол склонил голову.

— Владыка, его построили по проекту кардинала Аскломеда, — неуверенно сказала Йенг.

— Нет же! Нет! — ответил Тенебрус и предостерегающе поднял коготь. — Это тебе так сказали. Этот собор на самом деле построил Бухарис. Потому-то он и пришел к власти, — и без того чрезмерно широкая улыбка Тенебруса стала еще шире, — потому-то и пал. Когда-то Гаталамор был миром хотя и важным — как мир-резиденция кардинала, — но очень бедным. Несмотря на его выгодное положение в течениях моря душ, этот мир в значительной степени упускали из виду в пользу других, более развитых. Вот кардинал Бухарис и решил изменить положение, а для этого — привлечь внимание своего эгоистичного бога. Он возвел для Него храм — самый большой собор на сотни тысяч световых лет в округе. К несчастью для людей, которыми он правил, ему требовались рабочая сила и деньги. Они отдали жизни, чтобы обеспечить и то, и другое. Он погубил впечатляющее количество рабочих, чтобы обеспечить завершение строительства. Бухарис был превосходным оратором, так что люди шли на смерть за своего бога по доброй воле. Те же, кто отказался, или отправились на костер, или пустились в бега. Я полагаю, катакомбные банды, которых местные жители называют костоправами, — твои люди, да? Они произошли из того... трудного времени.

Тенебрус вскинул руки и развел их в стороны:

— Но собор все еще не был закончен. А планы Бухариса становились все грандиознее. Ему нужно было больше материалов, больше тел и больше денег. Когда он больше не смог ничего собрать с соседних миров при помощи дипломатии, он просто захватил их силой. Он брал все больше и больше, пока не создал целую империю, прежде чем это заметила прогнившая бюрократия Терры. О, до чего же хороша была эта империя, маленькая послушница! Вера последователей Трупа-на-Троне стала необузданной и обратилась против своего бога во имя блага лишь одного человека — кардинала Бухариса. — Он взмахнул рукой, и в воздухе возникли колеблющиеся сцены битвы. Имперские солдаты убивали друг друга, — все под знаменами веры, все с лицами, искаженными ненавистью…

— Конечно, это не могло длиться вечно. Терра реагирует медленно, но она реагирует. Бухариса поймали и убили, и Аскломед занял освободившееся место. Он был человеком тщеславным, пугливым и жирным, — продолжал Тенебрус, заходясь лающим смехом. — На самом деле кардинал скорее напоминал это здание. Но что он мог поделать? Разрушить его — ну нет, это же памятник Императору. Но и оставлять его в анналах истории с именем Бухариса Отступника было нельзя. А значит, сооружение изменили и заново освятили. Теперь с ним было связано имя Аскломеда. И чтобы его перестроить, погибло еще больше мужчин и женщин. Еще больше миров разорили, — но сделал это уже не Гаталамор, а Терра по воле Империума. Как и предполагал Бухарис, сюда отправилось множество паломников. Миллиарды. И они обогатили это место.

Тенебрус издал рычание, наполовину напоминающее кошачье.

— Основы, заложенные на слоях эксплуатируемых рабочих, политые кровью и засеянные горечью, — сказал Тенебрус, смакуя мысль. — Это ведь так прекрасно, правда ведь, маленькая послушница? Совершенно. Ведь последователи Трупа всегда сами себе сооружают виселицы, охотно прыгают в петли, а Пантеон улыбается, глядя, как они пляшут на веревке. Так вкусно. Видишь ли, у Бухариса не было иных мотивов, кроме как прославить своего бога, и все же своими стараниями он почтил богов Истинных. — После секундной заминки Тенебрус продолжил: — Скажи-ка, а ты знаешь, что стало с Бухарисом после смерти?

— Нет, владыка. — Йенг было не по себе от внимания Тенебруса. Как ни пыталась она скрыть страх, но Кар-Гатарр видел по движениям ее цепей, что ее бьет дрожь.

— Аскломеда выбрали главой совета, но новый кардинал вбил себе в голову, что дух Бухариса до сих пор жив и в этом мире. Он опасался, что бестелесное присутствие Бухариса запятнает его епархию. Ему посоветовали выставить растерзанные останки Бухариса на солнце, но Аскломед боялся, что это высвободит дух отступника. Может, он был и прав, поскольку при жизни Бухарис был весьма своенравным человеком. Вместо этого Аскломед предпочел захоронить Бухариса и гаталаморское кольцо власти глубоко под землей. — Он поднял драгоценный символ. — Вот это колечко. Аскломед, видите ли, отказался его носить. Ты видела ложные гробницы? Древние сооружения, которые оставили там в глубинах с обережными заклинаниями, наложенными на место упокоения Бухариса?

— Да, владыка. — Йенг кивнула: все это она встречала там, под землей.

— Все это дело рук Аскломеда. Незадолго до смерти он превратился в законченного параноика, но именно благодаря ему у нас и есть это оружие.

Тенебрус поднял сжатый кулак и алчно взглянул на добычу. В ответ рубин на кольце вспыхнул скрытым огнем.

— Как это — оружие, владыка? — спросила Йенг.

Кар-Гатарр и Тенебрус одновременно воззрились на нее.

— Маленькая послушница говорит без подсказок! Смело! Смело!

Тенебрус подкрался к ней и протянул паучьи пальцы, после чего схватил Йенг за лицо. Она вздрогнула, но не пошевельнулась, когда он повернул ее голову, изучающе разглядывая. Тонкий змеиный язык скользнул по губам: колдун попробовал ее аромат.

— Как же это оказалось оружием, маленькая послушница? Ответ таков... а вот как бы не так. — Он хихикнул. — Дух Бухариса все еще цепляется за этот драгоценный камень, но что он такое? Душа одного человека. Крупица в море. Кольцо на самом деле — просто безделушка в некотором плане. — Тенебрус отпустил Йенг. — Но, с другой стороны, это — символ. А символика важна для использования энергии варпа. Этот символ того, как один человек следовал вере и зашел настолько далеко, насколько только смог. А в вере, — в любой вере, — это всегда добром не заканчивается. Это символ того, как вера в ложного бога может быть обращена во службу для истинных богов. Скорби, моя юная леди, нужны символы, и это — один из величайших, который вообще можно найти.

Тенебрус беспечно всплеснул руками.

— Человеческие существа грубы и слабы, но в наших силах переделать себя в нечто большее. Это власть, которую отрицают Император и Его прихвостни. Он держит силу варпа для Себя, ибо Он — ревнивый бог. — Глаза Тенебруса ярко блеснули. — Император хотел бы, чтобы все человечество было рабами, чтобы лишить нас выбора, поскольку Он приближается к Своему апофеозу. Он хочет, чтобы люди были подобны сервиторам, да? Или как орки — служили единственной цели. Но мы же не орки, правда? Мы способны подняться над ограничениями, которые накладывают на нас другие. Мы — те, кто следует за Четверкой, — воистину благословенны, ибо узрели свет. — Он вновь ухмыльнулся. Игольчатые зубы блеснули под капюшоном.

Источник: Энди Кларк. Костяные Врата

Культ Чистой Формы

 "Плоть сильна!" - распространенная максима Чистой Формы

 У Адептус Министорум и Адептус Механикус никогда не было было здоровых рабочих отношений в Секторе Каликсида. Однако конфликты между двумя организациями, как правило, представляют собой словесные войны, политические битвы, ведущиеся в столичных мирах Сектора, а не прямой конфликт между людьми и машинами. Тем не менее, было несколько открытых конфликтов, таких как нападение ударного отряда Адепта Сороритас на эксплораторское судно «Запрос Омега» на дальних границах Звезд Гало. Официальных записей об этом столкновении нет, но на «Трикорне» (базе Инквизиции) имеются запечатанные хранилища данных, намекающие на вид недолюдей, обнаруженный Механикус вдали от цивилизованного космоса, а также на реакцию ужаса Министорума, когда их шпионы сообщили об открытии. Ответные бомбардировки уничтожили два монастыря на аванпостах и ​​собирались эскалироваться далее, прежде чем секретная дипломатия и неназванные подношения уладили дело. Подобные инциденты все еще редки, но с постепенным ростом группы, называющей себя Культом Чистой Формы, ситуация может начать меняться. 

 Точно неизвестно, кто основал Культ Чистой Формы, но их влияние началось в Малфийском субсекто ресразу после Малигризианской ереси. Вероломный техножрец и его последователи уничтожили бесчисленные миры своим разрушительным оружием, и некоторые начали думать, что существование Адептус Механикус приведет к новой, неизбежной войне. Последователи этого зарождающегося культа боялись, что грядущий рок сотрет человечество из галактики, оставив после себя только холодную, едва ли человеческую плоть и машинные гибриды Механикум. Эта извращенная логическая линия быстро разрасталась до тех пор, пока первое крупное движение против Механикум в истории сектора Каликсида не начало расти, сопровождаясь громкими маршами и жестокими демонстрациями. 

 Совершив неожиданный шаг, который, вероятно, произошел из-за политических маневров Культа Механикус на Сцинтилле, Синод сектора объявил лидеров нового культа отступниками. В течение следующих пятидесяти лет эти лидеры начали исчезать: некоторые умирали в результате загадочных происшествий, а другие - в результате открытых убийств. Некоторые думали, что виновата Инквизиция, другие шептались о причастности Официо Ассасинорум, но очень немногие знали, что Лорды Драконы (тайный кабал Архимагосов) осуществили это раннее вмешательство, и что их тайными методами удалось подавить движение, прежде чем оно по-настоящему сформировалось. Недовольная тем, что Лорды Драконы вышли за пределы своих обычных рамок и действовали за пределами владений Миров Станков, Инквизиция попыталась выступить против них. Чтобы успокоить Каликсидский Конклав, Лорды Драконы передали имевшуюся у них информацию о новой секте. Они надеялись, что Инквизиция продолжит агрессивную работу против Культа, но вместо этого Инквизиция сократила эти усилия до более пассивного наблюдения. 

 Какое-то время казалось, что это раннее вмешательство увенчалось успехом, но, как необузданный сорняк, Культ Чистой Формы поднялся снова. На этот раз культ отказался от своих прежних методов в пользу более медленного подхода, и вместо того, чтобы пытаться довести до неистовства людей одного субсектора, новые лидеры Чистой Формы предпочли позволить своей ненависти к Механикус нарасти в мирах по всему Сектору. В отличие от предыдущего, Синод Сектора не предпринял никаких шагов по осуждению Культа Чистой Формы; некоторые даже шептали, что они начали тайно поддерживать его. Многие инквизиторы начали исследовать этот культ, чтобы выяснить, не было ли им движимо нечто иное, кроме пылкой любви к Императору, но со временем некоторые члены Каликсидского Конклава, особенно пуритане Ордо Еретикус, начали видеть их как выражающих приемлемую философию. а также действующих как ценная проверка против Механикум внутри Сектора. Это не осталось незамеченным в Станках. Медленно, но верно растущий культ разжигает конфликт, который приближается к воспламенению с каждым уходящим годом.

 Члены Культа Чистой Формы отличаются от других сект в Министорума в Секторе Каликсида тем, что они не ненавидят Адептус Механикус только за поклонение Омниссии (хотя это безусловно является частью этого). Они также не против технологии, они просто хотят отобрать контроль над такой силой у Механикум, чтобы неоскверненные люди могли контролировать её. Их истинное негодование проистекает из широкого использования кибернетики и других механических имплантов, которыми обладает практически каждый член Адептус Механикус. Для культа, самая чистая форма во вселенной - форма человеческого тела, и осквернить её, удалив незапятнанную плоть и пересадить искусственные конечности - не что иное, как ересь.

 Многие члены Культа Чистой Формы имеют кибернетические импланты, когда присоединяются, и вскоре подвергаются ритуалу, известному как Чистота Плоти, чтобы удалить импланты из своих тел. Этот жестокий ритуал обычно оставляет участника без конечностей или глаз, и может лишит его способности слышать или говорить, но как только он завершен, новый член культа попадает в ряды "Исповедовавшихся", благословленных мужчин и женщин, увидевших чистоту Человечества, освобожденных от своих тюрем кибернетической аугментации, и теперь идущих тропой Бога-Императора. Костяк рядов культа состоит из достаточно везучих чтобы жить без скверны кибернетики, и называется "Нетронутые". Каждый член Нетронутых приходит в культ по разным причинам, но большинство побуждены любовью к Богу-Императору и характерным недоверием к Адептус Механикус.

 Однако, члены Культа Чистой Формы не сидят сложа руки и ждут пока люди увидят их точку зрения, и учредили свою собственную группу миссионеров. Эта третья группа самая могущественная внутри культа, и известна как "Преобразованные". Выступающие как публичное лицо культа, Преобразованные - большая, охватывающая сектор сеть. Они часто проповедуют что Бог-Император не имел ни единого импланта в те дни, когда Он ступал среди смертных, и что если он был чист плотью, то должны быть и его подданные. Преобразованные состоят из Исповедовавшихся которые обратили вспять процесс бионической имплантации, создав импланты не из нечестивой кибернетики, но из чистой плоти. Эти искусственно выращенные конечности и органы часто довольно грубы, и во многих случаях деформированы, но в глазах культа они чисты и воплощают будущее которое он видит для Человечества.

 Есть много путей поддаться искушению присоединиться к Культу Чистой Формы. Для некоторых это происходит из-за чувства предательства, когда замещающая кибернетика принесла больше вреда, чем пользы, и бедная душа, скованная ими, ищет освобождения в рядах Исповедовавшихся. Другие, услышав слова Преобразованных, пришли к пониманию, что дальнейшее существование Адептус Механикус - это не что иное, как бедствие, ждущее своего часа, и что их священные долг остановить их. Другие присоединяются из страха, что если они начнут получать кибернетику, они потеряют часть своих душ, и охотно вступают в ряды Нетронутых, чтобы избежать этой ужасной участи. С некоторыми даже могут связаться напрямую старшие члены культа, поскольку их членство принесло бы значительную пользу положению и привлекательности культа в Секторе. Культ также предлагает крепкое братство и цель, дающую новый смысл в ранее бессмысленных жизнях. Те кто достигнут чистоты в плоти могут обнаружить что их еще сильнее прежнего, и определенно сильнее тех, кто опрометчиво доверяет свое тело машине.

 Культ Чистой Формы это не тайная группа, члены которой секретно встречаются в сырых подвалах или разрушающихся жилых блоках. Они дали прочувствовать свое присутствие и не ощущают нужды прятать свои верования. Механикум, в свою очередь, рассматривают их как опасных, обманутых глупцов, и относятся к ним c презрением, в лучшем случае.

Источник: Dark Heresy - The Lathe Worlds, стр. 42-44.

Когда передний вид-канал ожил, командующая кораблем Эндара нахмурилась. Она ожидала увидеть окутанный грязной дымкой мир, с выступающими словно морские корабли над морем гнили городами-ульями Гармеша. Вместо этого мостик «Обнадеживающего святого» залило буйством цвета, исходящим от изменяющихся погодных систем планеты.

— Словно они в огне, — выдохнул ее заместитель, мистер Тренд. Эндара взглянула на него, ей не понравился его стеклянный взгляд и то, как странные огоньки отражались в его зрачках. Она многозначительно откашлялась.

— Вокс, установлена связь с великим святилищем губернатора Хайбейла?

Пауза перед ответом специалиста вокс-связи только усилила беспокойство Эндары. Ее команда состояла из ветеранов Навис Империалис с несколькими приукрашиваниями их имен. Они провели свой фрегат через более суровые испытания, чем вызволение некоего елейного планетарного губернатора от гнева его подвергшихся жестокому обращению подданных. Они не колебались. Они не замерли в изумлении.

— Вокс, — рявкнула снова она.

Мужчина повернулся, чтобы посмотреть на ее командный помост, выглядел он встревоженным.

— Я… Да, мэм, но… Я не могу понять, о чем говорят.

— Переведи мне на бусину, — сказала она.

Мгновение спустя Эндара пожалела о сказанном. Какофония, раздавшаяся из вокса, была ужасающей. Будь это просто стеной шума, то этого было бы достаточно. И все же среди беспорядочного бормотания и криков были отчетливо слышны мольбы о помощи, хрупкие осколки ликования, математические формулы, произносимые с отчаянной интенсивностью.

— Губернатор? — попыталась вставить она, зная, что ее оклик был напрасен, одинокая нота, потонувшая в симфонии безумца. — Губернатор Хайбел, господин, вы слышите меня? Это…

Гул исчез, сменившись насвистывающим мелодичным голосом. Эндаре потребовалось мгновение, чтобы узнать слова колыбельной, которую во младенчестве пела ей няня, когда ее мучили кошмары. Песня, которую, насколько ей было известно, няня придумала сама и никогда не повторяла ни одной живой душе.

Эндара трясущейся рукой вырвала бусину из уха. До того, как она успела набрать воздуха для приказов или решить, что во имя Трона это должны быть за приказы, изображение на вид-канале начало содрогаться и увеличиваться, пока его калейдоскопические тона не затопили мостик.

— Бог-Император, что происходит? — прохрипел мистер Тренд, отшатнувшись от чудовищной вспышки света. В тот момент Эндара разглядела искривленные фигуры, выходящие из ослепляющего марева; увидела, как первые вспышки огня вырвались из их рук и поглотили экипаж мостика. Командующая кораблем Эндара нащупала свой лазпистолет, но как только она это сделала, поток света хлынул из ее глаз, затопив разум.

И ее мучения по-настоящему начались.

— Стало быть, — улыбнулся Люций, — амбиции победили, и время пришло.

Кризитий молчал. Напряженная поза выдавала угрозу, которую хотелось выпустить на волю, но руки он держал подальше от оружия.

— Ты в этом уверен, Кризитий? — Люций не прекращал улыбаться с тех пор, как тот появился. — У тебя еще есть время подойти сюда, — он ткнул когтистым пальцем в пространство перед собой, — и упасть мне в ноги. У тебя всё еще есть шанс остаться в живых.

— Я не стану этого больше терпеть, брат, — прошипел Кризитий, — я не пойду за тобой, Люций. Ты выжил из ума!

— Трезвость ума, дорогой брат, не бывает двоичной, — ответил Люций, ядовитая улыбка зазмеилась по его губам, — она либо есть, либо её нет. — Люций сделал шаг вперед, — спустись со своей высокой башни, сходи туда, куда ходил я, посмотри на то, что видел я, и тогда мы сможем поговорить о том, что такое безумие.

— Мне всё равно, где ты был, — отрезал Кризитий, — так же, как и всё равно, что ты видел. Я забочусь о будущем Когорты Назики, о будущем, где твоему правлению придет конец. Прямо сейчас.

Люций склонил голову набок и вздохнул. Он посмотрел на остальных воинов за плечами Кризития.

— Значит, он говорит за всех? Вы хотите, чтобы он вёл вас?

— Никто не говорит за меня, — проворчал Кадарн. Палач-отступник стоял без шлема и опирался на рукоять топора, на его лице из лоскутов обожженной плоти и шрамов застыло выражение веселой отстраненности, — когда мои бывшие братья отказывались от своих убеждений, они решали, что тех, кто претендовал на роль нового лидера, нужно испытать. Такие споры решались кровью и сталью.

Череда уклончивого тихого бормотания эхом отразилась от остальных. Воины Когорты Назики служили под началом Люция достаточно долго для того, чтобы каждый из них в той или иной битве видел смерть Вечного. Все они знали, что произойдет потом. Несмотря на горечь и негодование, подобный опыт прошлых дней заставлял их держать языки за зубами.

— Так что же ты намерен делать, брат? — Люций изогнул розовую плоть на месте, где должна была быть бровь. Злобный хохот вырвался из глубины его горла. — Ты собрался убить меня? Я думаю, что ты знаешь, чем это закончится.

— Нет, — покачал головой Кризитий, — я тебя не убью. Я не собираюсь кормить того монстра, коим ты стал. Нет, мой брат, но я отниму у тебя ноги, руки и язык. А Чезаре найдет причину, по которой с тобой это произошло. Он подчинится и поможет мне сохранить твою жизнь, пока яд будет бежать по твоим венам. Я иссушу твою плоть до кожи и костей и буду наблюдать за тем, как ты коротаешь века в одиночестве и молчании, пока твоя собственная душа не возжелает предать тебя забвению. И, когда эта ночь придет, в забвении ты и останешься.

В этот момент Люций все понял. Затянувшаяся между ними вражда, неспособность брата подчиняться, вспыхивали снова и снова. Во все предыдущие разы Кризитий был в шаге от того, чтобы обнажить меч, но в самый последний момент отступал назад.

На этот раз Люций осознал, что всё по-другому. Недовольство Кризития взяло верх. На этот раз брат переступит черту. Дыхание вырвалось сквозь зубы Люция. Мир вокруг сузился до размеров острия клинка. Для него существовали только он и его брат.

— Брат, я клянусь здесь и сейчас перед самым молодым богом, что если твой меч коснется воздуха, ты умрешь этой ночью.

Кризитий не дрогнул. Одним спокойным движением он положил руку на эфес ятагана Адженниона. Это служило ритуальным сигналом готовности к поединку на Кемосе, их давно уничтоженной родине.

Люций коротко и задумчиво кивнул.

— Хорошо, брат мой. Так и быть.

Вторая рука Кризития метнулась вперед, он швырнул в Люция сферу размером с кулак. Она взорвалась с оглушительным звуком и ослепительным светом. Люций лишь усмехнулся, когда взрыв оглушающей гранаты опалил его лицо. Он знал, что брат будет умнее и не станет вести честный бой. Клинок Адженниона сверкнул, выскользнув из ножен. Кризитий бросился вперед. Он понимал, что его боевое облачение повреждено после битвы на демоническом мире так же, как заколдованные доспехи Люция. Последнего, вдобавок, еще и тяжело ранили.

Оглушающая граната вряд ли поможет, но она даст Кризитию секунду, и он сможет замаскировать свой прыжок. Если бой превратится в затяжную стычку, Кризитий умрет. Он был уверен в этом. Его действия должны быть молниеносными, и поединок должен закончиться еще до начала.

Кризитий метнулся в рассеивающийся эпицентр взрыва оглушающей гранаты. Он прицелился в стык между кирасой Люция и наплечником. Острие клинка рассечет пучок мягкой мышечной массы, и он вонзит его в плоть и кости, отсекая руку Люция. Последующие удары в правую руку и колени закончили бы дело, и Вечный был бы сражен.

Точный угол наклона лезвия. Кризитий направил свою энергию на скорость атаки и превратил себя в сверхъестественное пятно, которое почти невозможно было отследить. Это был воистину идеальный удар.

Вот только Люция не оказалось на том месте.

Клинком Адженниона Кризитий рассек лишь тонкий клубящийся дым, который парил вслед за лезвием. Люций предвидел атаку, и вместо того, чтобы парировать или уклониться, он решил показать брату, насколько эффективен был удар, и выполнил его сам.

Безупречно.

Тёмная кровь брызнула из обрубка плеча Кризития на стену и залила палубу под ногами. Его сверхчеловеческая физиология немедленно принялась останавливать кровотечение, а броня ввела последние запасы боевого наркотика и обезболивающего обжигающим поцелуем в кровь и позвоночник. Без колебаний Кризитий вытащил гладий из ножен у голени.

В одно мгновение ока клинок закружился в воздухе вместе с рукой. Кровь залила кирасу Кризития, и тот посмотрел на свое отрубленное запястье. Широко распахнутые от шока глаза вспыхнули.

Люций стоял перед ним, дым разорвавшейся гранаты клубился вокруг копыт так, словно Вечный и не двигался вовсе. Единственным признаком произошедшего был лаэранский клинок, который он держал в левой руке. Силовое поле оружия шипело и бурлило, пока кровь кипела на кромке.

— Знаешь, — начал Люций, с глухим стуком уронив свою плеть на пол, — мне очень понравилась твоя идея, дорогой брат. Поскольку я не думаю, что она тебе пригодится, ты не станешь возражать, если я её позаимствую?

Движения Люция казались вспышками молнии. Хирургически точным разрезом у самого колена Вечный отсек левую ногу Кризития. Эта сцена сопровождалась ливнем крови из рассеченной плоти и фонтаном искр от обрубленных сервоприводов. Обратным ударом он разрубил правое бедро посередине. Силовое поле лаэранского клинка вспыхивало, расщепляя твердую материю, с каждым ударом превращая её в осыпающийся пепел.

Кризитий рухнул на пол. Один из лучших Палатинских Клинков, когда-либо сражавшихся под знаменем III легиона, превратился в расчлененное тело в разбитых доспехах, и остатки его жизненной силы вылились на палубу. За всё это время лицо Вечного не показало ни малейшего намека на эмоции, словно было застывшей маской.

Этот поединок отнюдь не доставлял ему удовольствия, как в случае боя с Красным Центурионом. Эта дуэль являлась своеобразным сообщением. Напоминанием любому из Когорты Назики, кто осмеливался подумать о том, что Люций Вечный не величайший мечник в Галактике. Что он, якобы, не дотягивает до того, чтобы быть лучшим и первым среди своих братьев, чтобы быть их предводителем.

Демоническая плеть рассекла воздух с оглушительным треском, сорвав плоть с лица Кризития и заставив его упасть головой назад на пол. Воин перекатился на живот и ухватился за палубу культей оставшейся руки, чтобы отползти в сторону.

— Ползи, — взревел Люций, — ползи, брат! Ползи вперед, пока не найдешь место, в котором захочешь умереть. Скоро ты увидишь то же, что и я. Забвение ждёт, и я отправлю тебя туда!

Слова Люция прервал щелчок плети. Этот звук эхом отразился от голого металла коридора, подобно выстрелам. Вечный сорвал расколотую броню с Кризития, а потом рваными полосами содрал и плоть под ней. Полным ртом крови Кризитий сплюнул на пол. Струйки пара поднялись вверх, когда кровь начала разъедать металл, источая запах хлора. Он поднял голову, пытаясь найти хоть какой-нибудь отклик в глазах своих братьев.

Но не нашел. У каждого из воинов Когорты Назики было одно и то же бесстрастное выражение лица. Те немногие, кто все-таки соизволил встретиться с ним взглядом, казалось, просто смотрели сквозь него. Их взгляды не источали ни холода, ни ненависти, они просто были пустыми. Расфокусированными.

Безучастными.

Люций встал перед Кризитием, когда тот остановился и рухнул на пол, поскользнувшись на собственной крови. Вечный опустил острие лаэранского клинка и постучал им по копыту.

— Видимо, здесь мы и закончим, — улыбка вновь вернулась к Люцию, но уже без жестокости и веселья, которые сквозили в ней раньше, — боюсь, на этот раз я не дам тебе возможности приползти ко мне и преклониться, дорогой брат. Ты даже умрешь не на коленях предо мной.

Кризитий судорожно выдохнул, кровь запачкала его губы. Он зарычал от напряжения и попытался обхватить рукой ногу Люция, чтобы подняться. Люций поднял другую ногу, и керамитовое копыто отбросило брата обратно на палубу.

Вечный обошел Кризития вокруг и надавил коленом на живот, удерживая того на месте.

— Посмотрим, — задумчиво промурлыкал Люций, — ты отнимешь мои руки, — он постучал по изуродованным конечностям Кризития плоской стороной меча, — ты отнимешь мои ноги, — он сделал то же самое с культями, отходившими от талии легионера.

— Что же там еще было? — Люций быстро забарабанил пальцами по подбородку, словно задумавшись. — Вроде там что-то было еще, да брат? — В глазах Люция вспыхнул огонек. — А! — жестокость вновь появилась на лице, и он наклонился к Кризитию, прошептав на ухо, — точно. Я вспомнил.

Люций положил свой меч на палубу и крепко схватил Кризития за затылок, чтобы тот не двигался. Другой кулак он запустил между губ брата. Зубы Кризития щелкали и выпадали из десен, когда Люций погрузил руку в рот по самое запястье. Скользкая длинная мышца напряглась на мгновение, засопротивлялась, но все-таки Вечный ухватился за нее — и вырвал.

Люций стоял, глядя на Кризития сверху вниз. Измученный воин бился и завывал в увеличивающейся луже крови, слюны и рвоты. Вечный разжал кулак, позволив дергающемуся красному куску, который он вытащил из брата, соскользнуть с ладони с мягким влажным звуком.

— Мой язык.

Кризитий забился в конвульсиях. Его лицо превратилось в алую маску, а рот представлял собой окровавленную пасть из разодранных губ и сломанных зубов. Спина выгнулась другой, когда он вдохнул собственную кровь.

— Я точно знаю, куда ты отправишься, — сказал Люций, взяв лаэранский клинок и принявшись осторожно очищать его, прежде чем вернуть в ножны. — Из всего, что мне довелось испытать, муки нашей материальной вселенной, наши войны внутри Ока, ничего с этим не сравнится. Это единственное место, которого должны бояться даже легионеры.

Люций медленно занес копыто над лицом брата.

— У тебя впереди вечность, чтобы понять почему.

Эссе Рика Престли (одного из создателей Вархаммера) на тему Варпа и Душ в сеттингах вахи, из далекого-далекого 1989-го года

https://awesomeliesblog.wordpress.com/2022/02/20/the-nature-of-chaos/

Кто такой Рик Пресли

"At the moment of the Eldar's death, the stone acts like a 'psychic trap', absorbing their psychic self and preventing it from entering the warp and being consumed by the nemesis of the Eldar race: Slaanesh" (Кодекс Эльдаров 4-ой редакции)

"Considered a sinister and taboo weapon, D-Scythes can rip the soul of an enemy from their body and banish it to the Warp." (Кодекс Эльдаров 6-ой редакции)

Гегемония человечества над всем сущим

Звёзды принадлежат нам по праву. Наш данный Богом-Императором долг - исполняя Волю Его, завоёвывать и уничтожать всех тех, что встанут на нашем пути. Этому, по крайней мере, нас учат с детства. Ещё в отроческие годы, преклоняя колени пред алтарями и храмами Адептус Министорум, вы приучаемся верить без вопросов и ненавидеть без причин. И бессчётным людским массам, и отважным легионам Милитарума более чем достаточно лишь слепой веры. Сталкиваясь с бесчинствующими ужасами, нашим недалёким солдатам и гражданам нужны простые, понятные и бесспорные истины.

Однако же тем из нас, кто достаточно начитан и смог повидать галактику, является совсем другая картина. Истина отнюдь не так проста. Небеса полны чудовищ, что хотят уничтожить нас - однако помимо них, существуют и виды, чья мудрость, изящество и науки намного превосходят наши. На каждый выводок монстров приходится по гордой, технически развитой цивилизации, чьи произведения искусства способны довести до слёз даже самого радикального ксенофоба. Во что же, спрашивается, остаётся верить изыскателю? И древняя мудрость эльдар, и элегантные мегаполисов Иаспов, и гениальные орудия Т`ау не могут не породить у наблюдателя вопросов. Как мы можем быть уверены, что галактика останется в нашей власти?

В самый первый год моих странствий я посетил множество мест в Сегментуме Солар, исследуя локации, о которых раньше я знал только по книгам. К галактическому северу от Гаталамора лежит мир-святыня под названием Денаш, и в тот год я наконец исполнил своё давнее желание посетить руины его знаменитых храмов. Я потратил несколько недель на этом загадочном пустынном мире, осмотрев такие легендарные места паломничества, как гора Карпелла или Нимрудский храмовый комплекс. В последний день своего путешествия я посетил руины кафедрума Чероски. На рассвете я достиг огромного каменного уступа, на котором расположились руины, и с большим удивлением обнаружил, что даже в таком далёком и труднодоступном месте я был не одинок - рядом со мной на песке сидел престарелый пилигрим, внимательно рассматривающий разрушенную статую святого.

Даже в это время дня жара была нестерпимой, и я предложил старику воды из своей фляги. Он с улыбкой принял её, и я поинтересовался у него, на что именно он смотрит.

Старик указал мне на трещину в каменных плитах под ногами статуи; трещина эта расширялась, обнажая крупный провал прямо в центре руин. Старик объяснил мне, что в глубинах земли под имперской архитектурой таились совсем иные развалины. Заинтресовавшись, я спрыгнул в провал, и обнаружил, что Кафедрум был построен на основе неких древних руин, вероятно инопланетного происхождения.

Пилигрим, явно довольный моим удивлением, предложил мне спуститься ещё ниже. Я спустился на несколько метров глубже, и увидел под уровнем инопланетных развалин ещё более древние имперские здания. По совету пилигрима я спустился ещё глубже, и вскоре наткнулся на очередной слой руин, принадлежавших, видимо, ещё одной цивилизации ксеносов. В конце концов, спустившись настолько глубоко, насколько я осмеливался, я обнаружил третий культурный слой имперских руин, видимо, обрушившихся тысячелетия назад.

По причинам, что я с трудом могу объяснить, вид этого древнего рокрита пробудил во мне целую бурю эмоций, и когда я выбрался из ямы наружу, пилигрим, как казалось, почуствовал это. Он сочуственно положил руку мне на плечо.

"На нас ведётся охота, просипел он голосом столь хриплым, что я с трудом мог разобрать слова. "Но мы не знаем устали. Конечно, однажды придут другие... Но надолго они не задержаться. Только мы всегда возвращаемся. Всегда. Что бы не стояло на нашем пути. Мы непоколебимы. Мы обязательно победим."

Я провёл весь вечера в компании старого пилигрима, и множество из сказанного им в тот день потрясло меня до глубины души - но в память мне запали именно эти простые слова - "Мы непоколебимы. Мы обязательно победим."

Мне встречались виды мудрее, сильнее и яростнее нас - но все они, по тем или иным причинам, в конце концов терпели поражение. И чем больше мне встречается таких видов на моём жизненном пути, тем крепче становится моя уверенность. Если кто-то и сможет спасти эту галактику, это можем быть только мы и никто иной.

Источник: Liber Xenologis. 

Взято отсюда: https://teletype.in/@brotherpedrokantor

Полая Гора. Место галактического жертвоприношения

Происхождение Полой Горы, как и почти всех аналогичных сооружений на Терре, было овеяно мифами. В некоторых даже говорилось, что сам Император заложил первый камень здания. Практически все легенды сходились на том, что Он лично разработал конструкцию и создал чертежи устройств, с помощью которых центральная зала Горы соединялась с механизмами Золотого Трона.

Для многих последователей Имперской Истины в этом крылась определенная теологическая загадка. Экклезиархи учили, что Император питает и контролирует великий Маяк, благодаря чему Его флотилии могут бороздить бездну космоса. Они утверждали, что именно поэтому Он восседает на Золотом Троне, с которого управляет жизнями подданных и вечно сражается с Губительными Силами из Внешней Тьмы. Но в некоторых старых школах Министорума также рассказывали о том, что Император взошел на Трон только после победы над дьяволом Хорусом и что Трон позволяет Ему вечно бодрствовать и служить человечеству. Но тогда получается, что когда-то Маяк мог питать себя сам. Или, вероятно, Император мог управлять им, даже не сидя на Троне? Или Маяк появился только тогда, когда Он начал свою вечную службу? А как тогда летали космические корабли во времена Великого Крестового похода, когда Повелитель Человечества и Девять Примархов ходили по свету, как простые смертные?

Многие ученые мужи посвящали монументальные труды вопросам взаимодействия между Троном и Горой и проводили жизни за бесконечными спорами о том, что появилось раньше, как они связаны и почему для сверхсветовых путешествий через живой ад эфира нужны обе загадочные конструкции. Те, кому удавалось приблизиться в своих изысканиях к истине, быстро пропадали, прекращали публикации, а иногда даже оканчивали свои дни на костре по обвинению в ведьмовстве. Проще и безопаснее всего было принимать вещи такими, какие они есть, и не вдаваться в детали — Астрономикон был создан Императором и подчинялся Ему. Именно так Он воплощал себя в форме света среди бесконечной тьмы, и царствование Его да продлится во веки вечные.

Потому большая часть ученых, занятых данными изысканиями, ничего не знала ни о Черных Кораблях, облетающих владения Империума по тайным путям, ни о древнем обычае сбора одаренных людей, которым было судьбой предначертано стать авангардом нового человечества, но волей случая обреченных превратиться в псионическое топливо. Они ничего не знали о том, каково это провести многие месяцы в мрачных и строго охраняемых отсеках могучих кораблей. О том, что бездушные стражи приходят в дома граждан Империума и забирают с собой странных и необычных детей. О том, что их ждет долгое, полное безумия путешествие к колыбели человечества и что в конце пути корабль с живым грузом без проверок и досмотров швартуется к загадочной орбитальной станции над Террой. Не знали эти досточтимые мужи и об отборе, который проводили древние, рассыпающиеся под гнетом прожитых лет старейшины. Кто-то из новоприбывших отправлялся на обучение в Адептус Астра Телепатика и обретал возможность видеть души и сны — именно эти люди нужны были Империуму, чтобы обеспечивать межпланетную связь. Другим выпадала удача возвыситься и стать загадочными библиариями космодесанта или санкционированными псайкерами на службе Астра Милитарум или даже Инквизиции. Многие отправлялись в Запретную Крепость.

В строго определенные дни черные орбитальные челноки спускались с орбиты, пронзая оживленные небеса Тронного мира. Их пассажиры, обритые налысо, обнаженные и безымянные, проходили сквозь огромную арку ворот. Там, за порогом, они получали мантии цвета глубокой ночи, ошейники-ингибиторы, импланты в спинной мозг и стальные разъемы в основание черепа. Им рассказывали об истории и тайнах пси-мастерства, а также учили подчинять своей воле зверя, притаившегося среди мыслей и чувств.

Далеко не все прибывшие доживали до конца обучения. Некоторые из выживших позже впадали в безумие и передавались техножрецам для последующей переработки в сервиторов. Прочих же ожидали откровение, многие тысячелетия остававшееся недоступным для почти всех представителей человечества, и знания, после которых их разум менялся навсегда. Им предстояло узнать об истинной природе эфира и о созданиях, обитающих в его волнах. Их обучали немногим безопасным способам управления потусторонними силами и рассказывали о бесчисленном множестве возможностей разрушить все вокруг себя, поддавшись высокомерию, злобе или беспечности. Они писали работы по философии эмпиреев и сочиняли музыку на основе переменчивой гармонии эфира. Их раз за разом подвергали испытаниям с целью отыскать малейшие признаки скверны, болезни и свободомыслия. День за днем в них вколачивалось слепое почитание Императора, ибо только Он мог довести их дар до совершенства. Со временем эти несчастные начинали верить в то, что смерть во имя Его — это высочайшая честь для любого человека. Они начинали мечтать о такой участи. Ждать ее. И когда время наконец приходило, каждый уже знал слова песни, которую будет восторженно петь, несмотря на выгорающие глаза и обугливающуюся кожу.

Вот зачем нужна была Гора. Никто из живущих, кроме Того, кто сидит на Троне, не помнил, как возникла идея подобной структуры. Огромная сфера в центре явно была построена одной из первых — и материалом для нее, действительно послужил древний пик, выдолбленный изнутри и отполированный снаружи, чтобы стать домом для Палаты Астрономикона. Возможно, когда-то этого было достаточно. Вероятно, в те далекие дни одной геометрической формы циклопического здания хватало, чтобы отражать и направлять свет Маяка к звездам и давать навигаторам возможность ориентироваться среди бушующих варп-штормов.

Теперь все изменилось. Спустя несколько тысячелетий под руководством адептов Марса были созданы первые пси-усилители. Изначально их задачей было очистить сигнал от помех и сделать его более четким, но потом они стали единственным способом сдержать его постепенное угасание. Все больше новых механизмов подключалось к старинным, элегантным машинам. Для усиления сигнала из глубин Дворца прокладывались дополнительные пси-каналы, каждый следующий был толще предыдущего. Громадные шипы вокруг сферы только казались похожими на шпили ульев, но на самом деле являлись кластерами пси-механизмов, растущих от года к году усилиями армии машинопровидцев и пси-мастеровых. Рукотворные корни этих конструкций уходили глубоко под фундамент крепости, а вершины пронзали облака, будто огромные когтистые пальцы, жаждущие вцепиться в черные небеса.

Когда пришла новая эпоха раздора и власть Империума над отдаленными владениями ослабла, этот комплекс разросся еще сильнее. Нижние уровни при этом оказались почти заброшены, и лишь самые старшие его обитатели имели пусть даже приблизительное понимание принципов функционирования загадочных устройств. На поддержание их работы требовалось невероятное количество энергии — даже малейшее увеличение потребляемой мощности могло обесточить целый городской субсектор. В главных резонаторах копились такие объемы псионического заряда, что воздух гудел и трещал на сотни километров вокруг. Пси-импульсы, исходившие от сферы, вызывали у попавших в зону поражения постоянную тошноту, провоцировали возникновение опухолей, а в худшем случае — начисто выжигали сознание. Кто бы ни построил Полую Гору, он не мог предвидеть, какое количество человеческих душ потребуется, чтобы поддерживать горящее пламя в этой пси-печи. За тысячелетия работы фундамент крепости растрескался, многие коридоры забылись и обрушились, но сотни душ все так же сгорали каждый день. А Черные Корабли, которых теперь не хватало, продолжали регулярно подвозить новую кровь и свежее топливо для Маяка.

Хор не смолкал. Гимны звучали без остановки. Бросая вызов постепенному разложению и человеческим слабостям, Маяк продолжал пылать, связывая воедино рассыпающуюся империю в миллион миров.

Источник: Крис Райт. Крипты Терры: Полая Гора.

Миры-Храмы

«Значит, ты убил пару еретиков, и теперь полностью доволен собой, а? Посмотри на те холмы, парень. Нет, в самом деле посмотри. Верно. Там изображен истинный слуга Бога-Императора... А в том, что сделал ты, я не вижу ничего такого, за что твой образ можно было бы высечь в камне...»

– Патер Грудд, мирской проповедник с Венериса

Миры-храмы – твердыни Адептус Министорум, целые планеты, посвященные приумножению славы Бога-Императора. Это мощные машины веры, пульсирующее пылкой преданностью молящихся, как паломников, так и духовенства. Не существует двух одинаковых миров-храмов: некоторые – почти пустыни, где есть пара забытых могил, да блаженный отшельник, другие же — вихри карнавалов цвета, звука и зрелищ, с огромными многомиллионными толпами паломников и поющих дервишей с разных миров, собравшихся вместе, чтобы преклониться перед соборами, затмевающими города, выросшие вокруг их колоссальных стен.

Эти миры — духовные трутницы, ждущие правильной проповеди или пророчества, чтобы разжечь колоссальные войны веры, которые могут погрузить целые сектора в пламя, ярость и резню. Иерофанты, кардиналы, и верховные исповедники Адептус Министорум, управляющие этими мирами от имени экклезиарха далекой Святой Терры, осуществляют правление с помощью влияния на необразованные и неграмотные массы простого народа. Их правление может быть пассивным и мирным, или безумным и решительным, удержание власти требует бесконечного потока внешних врагов, чтобы сосредоточить преданность верующих на священной миссии завоевания звезд и восхваления Повелителя Человечества.

Для планет, посвященных духовности, миры-храмы Каликсиды часто удивительно мирские места. Чаще всего единственное, что они предоставляют остальному Империуму – это вера, поэтому их экономика часто зависит от власти и поддержки Экклезиархии.

Часто величайшие миры-храмы конкурируют друг с другом, чтобы собрать реликвии великих имперских святых и поместить их в свои колоссальные соборы. Эти реликвии с почтением хранятся в ризницах, сверкающих золотом и украшениями, оплаченными пожертвованиями самых набожных из людей. Каликсидский Министорум опирается на этих скромных граждан, хотя некоторые из духовенства относятся к своим прихожанам с захватывающим дух презрением, цинично эксплуатируя их в собственных целях. Есть даже те, кто прокладывает маршруты паломников так, чтобы выдоить как можно больше тронов из верующих, прежде чем предоставить паломников судьбе без гроша в кармане. Влияние этой коррумпированной части духовенства настолько велико, что они способны представить такую жертву как благородное и благочестивое действие, гарантирующее место по правую руку от Императора.

Жители миров-храмов делятся на два типа: духовенство и его паства. Духовенство образует сердце имперской веры. Это преданные служители, объединенные в обширной иерархии, по кусочкам созданной за тысячелетия. Их жизни находятся во власти традиции, прецедентов и ритуалов. Они должны проповедовать веру, хотя могут не понимать его полностью.

Истинная вера — редкий товар среди людей даже на самом священном из миров-храмов. И всё же есть те, кто поднялся над своей ролью, дабы вверить себя святости Императора и Его божественной воле.

Миры-храмы также служат домом для массы непритязательных мирских служителей, необразованных скромных слуг и бесчисленных миллионов паломников. Их души находят веру в мыслях о том, что, посещая миры-храмы и склоняясь перед изображениями Бога-Императора и его величайших святых, они будут очищены от своих прегрешений и им будет разрешено после смерти присоединиться к Нему-на-Терре.

Источник: Dark Heresy. Blood of Martyrs