1 Мертвецы идут

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" перевод первой главы

Возможно, перевод уже есть в инете, но я не встречал. Поэтому решил попробовать взяться за эту долгожданную книгу. Если видели перевод - скиньте в коментах, чтобы я зря не заморачивался.

_____________________________________________________________________

БИКВИН: КНИГА ВТОРАЯ

"ПОКАЯНИЕ"

Первая часть истории, именуемая...

КОРОЛЕВСКАЯДВЕРЬ

ГЛАВА 1

О компании, которой человек придерживается, а также о компаниях, которые его удерживают

 С тех пор как я встретила демона, мои сны стали липкими и черными. 

 Прошло два месяца с тех пор, как он впервые посетил меня, и его нематериальное присутствие просочилось в мои сны, как смола, склеив все мои мысли, так что теперь ничто не было ни ясным, ни отдельным. Просто один комок черной путаницы, в котором идеи извивались, не давая себе покоя, не в силах вырваться на свободу или определить себя.

 Я надеялась на ясность. Думаю, что ясность была тем, что я искала всю свою жизнь. Я хотела бы встретить вместо этого ангела, чья сущность наполнила бы мой разум, как янтарь. Признаюсь, это была полнейшая фантазия. Я никогда не встречала ангела и не знала, существуют ли они, но именно это я себе и представляла. Там, где прикосновение демона могло утопить мои сны в темной жиже, прикосновение ангела наполнило бы их золотой смолой, так что каждая мысль и идея сохранилась бы, одна и нетронутая, вполне ясно представленная, и я смогла бы найти в них смысл. Во всем.

 Я видела янтарь на рыночных прилавках под Тулгейтом. Так я узнала об этом материале: полированные камешки оттенков охры, гуммигута и аурипигмента, похожие на стекло, а внутри каждого – муха с кружевными крыльями или жук, застывшие навеки.

 Вот как бы я хотела, чтобы выглядел мой разум: каждая мысль была бы представлена таким образом, доступная свету со всех сторон, настолько ясная, что можно было бы рассмотреть каждую мельчайшую деталь через увеличительное стекло.

 Но демон вошел в меня, и все стало черным.

 Я говорю "демон", но мне сказали, что правильный термин - "демон-хост". Его звали Черубаэль. Мне показалось, что это имя ангела, но, как и все в городе Королевы Мэб, вещи и их имена не совпадают. Они неизбежно являются шифрами друг для друга. Через свои липкие, черные сны я, по крайней мере, разглядела, что Королева Мэб — это город глубоких противоречий. Это было полумертвое или, по крайней мере, полуиное место, где одно было на самом деле чем-то противоположным, а правда и ложь чередовались, и люди были не теми, кем казались, и даже дверям нельзя было доверять, потому что они слишком часто открывались между местами, которые не должны были пересекаться. 

 Город был мертвым существом внутри живого, или наоборот. Это было место, преследуемое призраком самого себя, и лишь немногие обладали способностью вести переговоры между ними. Мертвые и живые задавали друг другу вопросы, но не слушали или не могли услышать ответы. И те немногие, кто ходил, осознавая, в темных местах между ними, на границе, отделяющей физическое от отбрасываемой им тени, казалось, были больше озабочены тем, чтобы переправить души с одной стороны на другую, отправить кричащих живых на смерть или вернуть к жизни ослепших мертвецов.

 У нас с великой Королевой Мэб была общая черта. Во мне тоже была мертвая половина, тишина внутри, которая делала меня изгоем. Я была истинной подданной Королевы Мэб, ибо я была противоречием. Меня все сторонились, я была отверженным сиротой, не подходящей для общества, но все искали меня как некую награду.

 Меня зовут Бета Биквин. Мое имя - Ализебет, но так меня никто не называл. Бета — это уменьшительное. Оно произносится как Бей-та, с долгим гласным, а не Беттер или Битер, и я всегда думала, что это для того, чтобы отличить его от буквы «Еленики», которая обычно используется в научных порядковых обозначениях. Но теперь я начала думать, что именно так оно и было. Я была Бетой, второй в списке, вторым вариантом, второй по рангу, меньшим из двух, копией. 

 А может, и нет. Возможно, я была просто следующей. Возможно, я была альфой (хотя, конечно, не тем Альфой, который был со мной в те дни).

 Возможно, возможно... много чего. Мое имя не определяло меня. Этому, по крайней мере, я научилась у Черубаэля, несмотря на липкую тьму снов, которые он распространял. Мое имя не соответствовало мне, как и его имя не соответствовало ему. Мы оба, подобно Королеве Мэб, с самого начала были противоречивы. Имена, как мы увидим, бесконечно ненадежны, но бесконечно важны.

Я стала очень чувствительна к различию между тем, как что-то называется, и тем, чем оно является на самом деле. Это стало моим методом, и я научилась этому у Эйзенхорна, который на то время, я полагаю, был моим наставником. Эта практика недоверия к чему-либо по его внешнему виду была его способом существования. Он ничему не доверял, но в этой привычке была какая-то ценность, потому что она явно помогла ему прожить долго. Примечательно долго.

 Она также определяла его, потому что я не знала его природу, как и не осознавала свою. Он сказал мне, что он инквизитор Святого Ордоса, но другой человек, который с такой же настойчивостью претендовал на это звание, сказал мне, что Эйзенхорн, по сути, был отступником. Хуже того, еретиком. Хуже того, Экстремис Диаболус. Но, возможно, этот человек - Рейвенор, его имя - возможно, он был лжецом.

 Я знала так мало, я даже не знала, ведает ли Эйзенхорн, кто он такой. Мне было интересно, был ли он таким же, как я, озадаченным тем, как правда мира может внезапно измениться. Я считала себя сиротой, воспитанной в школе Непроходимого Лабиринта, чтобы служить агентом Ордоса. Но теперь оказалось, что я... генетическая копия, а вовсе не сирота. У меня нет - не было - родителей. У меня не было мертвых матери и отца, которых я могла бы оплакивать, хотя я оплакивала и скучала по ним всю свою жизнь, потому что они были выдумкой, как и история их надгробия на болотном кладбище.

 Мне сказали, что Лабиринт Ундуэ — это не школа Ордоса, а академия, управляемая герметическим обществом под названием Когнитэ, которое было древним теневым двойником Инквизиции.

 Теперь мне предстояло решить вопрос о своей лояльности. Служить ли мне Когнитэ, которые меня воспитали, или Священному Ордосу, частью которого я всегда считала себя? Бросить ли мне вызов Эйзенхорну, который мог быть слугой Священного Трона или трижды проклятым еретиком? Обратится ли к Рейвенору, который претендовал на императорскую юрисдикцию, но мог оказаться самым большим лжецом из всех?

 А как насчет других сторон в этой игре? Не в последнюю очередь - Король в Желтом? Должна ли я встать на его сторону? 

 На данный момент я решила идти с Грегором Эйзенхорном. И это несмотря на то, что он общался с призраками демонов и воином Легионов Предателей и был обличён мной в ереси.

 Почему? Из-за всего того, что я только что сказала. Я не доверяла никому. Даже Грегору Эйзенхорну. Но я была в его компании, и он, как мне казалось, был наиболее откровенен со мной. 

 У меня, конечно, были свои принципы. Хотя это было сделано подпольно Когнитэ, меня воспитали в убеждении, что мое предназначение - служить Трону. Это, по крайней мере, казалось правильным. Я знала, что скорее присягну нашему Богу-Императору, чем любой другой силе или фракции. Где я окажусь в конечном итоге, я не могла сказать, ибо, как я уже говорила, я не могла определить никакой истины, на которую можно было бы положиться. По крайней мере, в компании Эйзенхорна я могла узнать некоторые истины, на которых можно было бы основывать свое решение, даже если бы в конечном итоге они заключались в том, чтобы покинуть его сторону и присоединиться к другой. 

 Я хотела учиться, учиться по-настоящему, а не по-плутовски, как в Лабиринте Непроходимости. Я хотела узнать правду о себе и о том, какую роль я играю в великой тайной схеме. Более того, я хотела разгадать секреты Королевы Мэб и открыть их свету, ибо в тени мира таилась угроза существования, и раскрыть ее было бы величайшим долгом, который я могла бы исполнить во имя Бога-Императора. 

 Я желала этого, хотя, как я поняла позже, нужно быть осторожной в своих желаниях. Тем не менее, раскрытие всей истины во всей ясности было той целью, которую я лично поклялась выполнить. Вот почему в ту холодную ночь я была Виолеттой Фляйд и шла по улицам квартала Фейгейт под руку с Эйзенхорном, чтобы прибыть на встречу в салоне Ленгмура.

 Да, я знаю. Виолетта Фляйд была еще одной вуалью, ложным именем, фальшивой мной, ролью, которую нужно было играть, тем, что наставники Лабиринта Ундуэ называли «функцией». Но из игры можно было извлечь просветление, поэтому я шла тогда и пока что шла на стороне Эйзенхорна. 

 Кроме того, мне нравился его демон.

 Черубаэль был сердечен. Он называл меня "маленькой штучкой", и, хотя он загрязнял мои сны, мне казалось, что он самый честный из моих спутников. Казалось, ему нечего терять, и поэтому честность ему ничего не стоила. В нем не было никакой скрытой стороны.

Не все находили его таким сносным. Лукрея, девушка, которую я забрала с собою на попечение Эйзенхорна, ушла через некоторое время. Однажды ночью она выскользнула на улицу, не попрощавшись, и я уверена, что именно компания призрака демона окончательно выбила ее из колеи, несмотря на все, что она видела до этого момента. Но Лукрея никогда не участвовала в интригах, она была лишь сторонним наблюдателем. Я не могла винить ее за то, что она хотела остаться в стороне. 

 Черубаэль был демоном, существом Имматериума, закованным в человеческое тело. Думаю, тело было уже давно мертво. Его истинная сущность, находящаяся внутри, тянулась к внешней оболочке, словно пытаясь выбраться наружу. Очертания рогов упирались в кожу надбровья, словно какой-то лесной олень или баран стремился вырваться наружу. Это натягивало бескровную плоть его лица, придавая ему непроизвольную усмешку, вздернутый нос и глаза, которые странно и слишком редко моргали. Иногда я думала, не лопнет ли он в один прекрасный день, и не останется ли от него ничего, кроме отросших рогов и ухмыляющегося черепа. 

 Он был довольно страшным, но сам факт его существования меня успокаивал. Если он был демоном, значит, такие вещи существуют. А Королева Мэб постоянно демонстрировала, что во всем существует симметрия: мертвое и живое, материальное и нематериальное, правда и ложь, имя и ложное имя, верный и неверный, светлое и темное, внутреннее и внешнее. Так что если он был демоном, то, конечно, должны были существовать и ангелы? Черубаэль, проклятый и несчастный, был моим доказательством того, что ангелы существуют.

 И, возможно, со временем один из них придет ко мне и наполнит мои сны янтарным соком, и позволит мне увидеть вещи, золотые и ясные, такими, какими они были на самом деле.

 «Можно измерить город, - заметил Эйзенхорн, пока мы шли, - по количеству метафизических обществ, которые он содержит».

 «Можно измерить круг, - ответила я, - начиная с любого места».

 Он посмотрел на меня, озадаченный.

 «К чему ты клонишь?»

 «Это все равно круг, - сказала я. Нет начала, нет конца. Бесконечный.»

 «Да. И это все еще город».

 «Неужели?», - спросила я.

 Я была в игривом настроении, но ему это было безразлично. Он имел в виду, конечно, темперамент и здоровье города. Город, находящийся в упадке, склоняющийся к коррупции и духовным недугам, становится домом для любопытных верований. Растет интерес к иному. Это основное учение Ордосов. Мода на оккультизм и эзотерику, преобладание интересов к потустороннему — вот симптомы культуры, находящейся в опасной деградации. 

 Если город вам незнаком, то салон Ленгмура находится в ложбине старых улиц под облупившимся шпилем Святой Целестины Фейгейт, колокола которого звонят по нечетным часам. В эту ночь на широких ступенях перед храмом собралось множество нищих, известных как Курст, просящих милостыню. Я не могла не посмотреть, нет ли среди них Реннера Лайтберна. За те месяцы, что прошли с тех пор, как мы расстались, я часто думала о нем и гадала, какая судьба постигла его, ведь никаких его следов нигде нельзя было найти. 

 Не было следов и здесь. Эйзенхорн заметил мой взгляд, но ничего не прокомментировал. Хотя Лайтберн был храбрым и самоотверженным, пока был со мной, его разум был стерт агентами Рейвенора, и он был возвращен на улицы, ничего не понимающий. Эйзенхорн считал, что мне было лучше без него и, конечно же, Лайтберну было лучше без меня.

 Тем не менее, у меня никогда не было возможности поблагодарить его.

 По всему маленькому, грязному кварталу Фейгейт располагались салоны, столовые и дома собраний, которые были популярным местом для тех, кто увлекался метафизикой. Я видела плакаты на стенах и объявления в окнах, рекламирующие духовные лекции, викторины и вечера спиритических сеансов, или возможность послушать известных ораторов, просвещающих по многим эзотерическим вопросам, таким как "Место человека в космосе", или "Тайная архитектура храмов Королевы Мэб", или "Скрытая сила цифр и букв". Несколько заведений рекламировали чтение Таро по предварительной записи, а другие обещали духовное исцеление и откровения из прошлой жизни, которые проводились экспертами-практиками.

Салон Ленгмура, старые окна которого светились золотом в наступающем вечере, стоял на первом месте среди них. Это было место встречи творческих душ, склонных к мистике. Говорили, что знаменитый поэт Крукли регулярно обедал здесь, и что часто его можно было встретить выпивающим с гравером Аулеем или прекрасной оперной певицей Коменой Ден Сале. Это место славилось своими лекциями, как официальными, так и неофициальными, чтениями и перформансами, а также провокационными диалогами, которые велись между эклектичной клиентурой.

 «В другом мире, - пробормотал Эйзенхорн, открывая передо мной дверь, — это место было бы закрыто Магистратом. Или Ордосом. Весь этот район».

 Я считаю, что существует тонкая грань между допустимым и недопустимым. Империум любит свои предания и тайны, и всегда есть активный интерес к тому, что можно считать посторонними идеями. Однако от этих безобидных и веселых развлечений до откровенной ереси всего один шаг. Королева Мэб и заведения, подобные этому, стояли на этой грани. Здесь царил дух оккультизма, под которым я подразумеваю старое определение этого слова - скрытое и невидимое. Казалось, что здесь хранились настоящие секреты, обсуждались истинные тайны, тайны, выходящие за рамки безобидных мелочей и пустяков, допустимых в более благополучных мирах. 

 Королева Мэб, да и весь мир Санкура, скатился в неразумный, богемный упадок, выпав из строгой и суровой хватки имперского контроля в состояние распада последних дней, который закончится только упаднической кончиной или поспешной и запоздалой чисткой со стороны внешних властей.

 Но салон, ах, какое место! Напротив улицы находилась его знаменитая столовая, большая, светлая комната, которая гудела от звона посуды и болтовни клиентов. Здесь было многолюдно, и люди стояли в очереди на улице, чтобы занять столик для ужина.

 За залом и кухнями располагался сам салон - задний бар, куда можно попасть через двери в боковых коридорах и через занавешенный арочный проем в задней части обеденного зала. Это было сердце заведения. Он был запыленным, я бы сказала, если вы никогда не бывали в нем, освещенным старыми люминесцентными лампами в абажурах из тонированного стекла, стены оклеены роскошным узором из черных листьев папоротника на пурпурном фоне. Сзади находилась длинная барная стойка, тяжелое дерево которой было выкрашено в темно-зеленый цвет и украшено латунными полосами. Основное пространство было заставлено столиками, а по бокам располагались кабинки, вокруг которых можно было задернуть черные шторы для приватных встреч. 

 Здесь было многолюдно, толпились посетители, многие из которых пришли из столовой, чтобы выпить дижестив после ужина. Воздух был полон голосов и дыма обскуры, но он не был оживленным, как в городской таверне или оживленной столовой без нее. Здесь царила сдержанность, томность, словно эти разговоры были неспешными и касались скорее философских вопросов, чем пустой болтовни любителей выпить в поисках вечернего отдыха. Сервиторы, сработанные из латуни и облаченные в зеленые одежды, пробирались сквозь толпу, разнося подносы с напитками и тарелки с едой.

 Мы заняли кабинку в стороне, откуда можно было наблюдать за приличной частью зала. Слуга принес нам джойлик в узорчатых рюмках и маленькие тарелочки с жареным ганнеком, намазанным горчицей, и мякотью кетфрута в соли.

 Мы наблюдали.

 Я была заинтригована клиентурой и их пьяными разговорами.

 «Это Крукли?» - спросила я, глядя на грузного мужчину, сидевшего под картиной Тетрактиса, беседуя с маленькой женщиной в сером.

 «Нет, - ответил Эйзенхорн. Крукли выше, на нем меньше мяса».

 Я умею наблюдать. Это было частью моего обучения. Заботясь о том, чтобы сохранить роль чопорной молодой леди Виолетты Фляйд, я сканировала толпу, отмечая то одно, то другое лицо, высматривая, кого я могу узнать, и кого, возможно, будет полезно узнать в другой день. Я увидела бородатого караванщика из Геррата, держащегося с тремя мужчинами - один казался кротким схоламом, другой, судя по его испачканным чернилами рукам, был скромным рубрикатором, а третий выглядел бы уместным во главе банды убийц Приход Гекати.

За другим столом три сестры-медсестры из лазарета Фейгейт сидели в молчании, разделяя бутылку мятного вина, одинаковые в своих подпоясанных серых саржевых халатах и белых фалдах. Они не разговаривали и не смотрели друг на друга, на их усталых лицах читалась лишь пустота. Я задалась вопросом, попали ли они сюда по ошибке, или это просто ближайшее к ним заведение, и они терпят декадентское общество каждый вечер ради восстанавливающего силы напитка.

 Рядом с барной стойкой стоял пожилой мужчина с самыми длинными руками и ногами, которые я когда-либо видела. Он неловко ерзал, словно так и не смог освоить длину, до которой вырос его тощий каркас. Он был одет в темный фрак и брюки и смотрел сквозь серебряное пенсне, делая записи в блокноте. Рядом с ним в баре, но, видимо, не в компании пожилого человека, поскольку они не обменялись ни словом, сидел маленький, грустный старик, очевидно, слепой. Он потягивал напитки, которые бармен пододвигал ему в руки, чтобы он мог их найти.

 Я заметила многих других. Я также отметила любые признаки наличия оружия: оттопыренный карман здесь, подпоясанный ремень там, жесткость позы, намекающая на скрытый нож или замаскированную кобуру. Я не ожидала, что вечер обернется чем-то неприятным, но, если бы это случилось, я уже составила карту проблемных мест и знала, с каких сторон могут исходить угрозы.

 Как раз перед тем, как зажегся свет, я увидела у боковой двери двух людей, которые что-то срочно обсуждали. Один был молодой состоятельный джентльмен в полосатом костюме и халате. Другой - женщина в робе цвета ржавчины. Меня привлекло спокойное оживление их разговора. Хотя я не могла расслышать слов, их манера была несколько взволнованной, как будто обсуждался какой-то серьезный личный вопрос, который по тону совершенно отличался от блуждающих дебатов в остальной части салона. 

 Женщина совершила жест отказа, затем повернулась, чтобы уйти через боковую дверь. Мужчина взял ее за руку - мягко - чтобы отговорить, но она отпихнула его и вышла. Когда она проходила под низкой лампой боковой двери, я увидела ее профиль и сразу же почувствовала, что откуда-то знаю ее. 

 Но вот она вышла и скрылась на улице, а свет в салоне продолжал мерцать.

 Гурлан Ленгмур, покровитель заведения, вышел на небольшую сцену и кивнул бармену, который перестал щелкать выключателями, когда внимание и тишина были достигнуты.

 «Друзья мои, - сказал Ленгмур, - добро пожаловать на сегодняшнее вечернее развлечение».

 Его голос был мягким и маслянистым. Он был невысоким человеком, изысканным и хорошо одетым, но в остальном довольно скучным на вид, что, похоже, его беспокоило, поскольку его темные волосы были выбриты с правой стороны, а затем закручены на макушке в огромный, пропитанный маслом локон, как предписывала последняя светская мода. Мне показалось, что он принял этот современный стиль не столько потому, что это было модно, сколько потому, что это придавало его лицу какую-то особую интересную черту.

 «Позже, в задней комнате, будет тарош, - сказал он, - а затем мастер Эдварк Надрич расскажет о значении Ураона и Лабирина в Раннеангеликанских гробницах. Те из вас, кто уже слышал выступления мастера Надрича, знают, что вас ожидает увлекательное и познавательное зрелище. После этого состоится открытая дискуссия. Но сначала, на этой маленькой сцене, Мамзель Глина Тонтелль, знаменитая чревовещательница, поделится с нами своими медиумическими способностями».

 Раздались горячие аплодисменты и звон ножей для масла о края стеклянной посуды. Ленгмур отступил назад, жестом приветствия склонив голову, и на сцену поднялась невзрачная женщина в жемчужно-сером шелковом платье фасона, который уже несколько десятилетий как вышел из моды. 

 Ее пухлое лицо было осунувшимся. Я прикинула ее возраст - около пятидесяти лет. Она приняла дружные аплодисменты кивком и легким взмахом руки.

 «Ее платье, - прошептал Эйзенхорн. - Старый стиль, чтобы напомнить нам о прошлых поколениях. Обычный трюк».

 Я кивнула. Мамзель Тонтелл действительно выглядела как светская дама из блистающих бальных залов прошлого века, времени, когда Королева Мэб была более величественным местом. Я видела такие в книгах с картинками. Даже в ее манерах было что-то старомодное. Это был спектакль, роль, а я с большим интересом относилась к тем, кто хорошо играет роли. Она, кажется, намазала кожу и платье пудрой для костюмов.

«Загримировалась, как призрак, - проворчал Эйзенхорн. - Чревовещатели называют это "фантомиминг", и это еще один приевшийся трюк».

 Мэм Тонтелль наложила на себя траурные тени, светлая пудра создавала впечатление, что она стояла, не двигаясь, на протяжении десятилетий, пока на нее оседала пыль. Это было сдержанно и, со своей стороны, показалось мне очень забавным.

 Она прижала одну руку к верху груди, а пальцами другой провела по бровям, нахмурив брови в сосредоточенности.

 Здесь есть мальчик, - сказала она. - Маленький мальчик. Я вижу букву «H»».

 В толпе несколько человек покачали головами.

 «Определенно мальчик», - продолжала Мамзель Тонтель. Ее голос был тонким и бесцветным. «И буква «H». Или, возможно, буква «Т»».

 «Холодное чтение», - пробормотал Эйзенхорн. «Самый старый трюк из всех. Закидывает удочку».

 И, конечно, так оно и было. Я видела, что это было, и разделяла скептицизм Эйзенхорна, но не его презрение. Меня всегда очаровывали подобные отвлекающие маневры, и мне было забавно наблюдать за работой актера. Более того, за фокусником, который с помощью представления создавал что-то из ничего.

 Мэм Тонтель попробовала еще одну букву, «Г», насколько я помню, и мужчина сзади подхватил ее, а вскоре убедился, что получает послание от своего крестника, давно умершего. Мужчина был весьма поражен, хотя он сам предоставил все факты, которые сделали это убедительным, невинно выложив их в ответ на ловкое предложение мам Тонтель».

 «Он был молод, когда умер. Но ему было десять лет».

 «Восемь», - ответил мужчина, глаза его сияли.

 «Да, я вижу. Восемь лет. И утонул, бедная душа».

 «Он упал под телегу», - вздохнул мужчина.

 «О, телега! Я слышу ее грохот. На губах бедного ребенка была не вода, а кровь. Он так любил домашнее животное, гончую или...»

 «Птичку», - пробормотал мужчина, - «маленького трехнога в серебряной клетке. Он могла петь песню колоколов в соборе Святого Мученика».

 «Я вижу серебряные прутья, и яркие перья тоже», - сказала мамаша Тонтелль, приложив руку к голове, словно испытывая сильную боль от мигрени, - «и вот она поет...»

 И так продолжалось. Мужчина был вне себя, и толпа была под большим впечатлением. Я могла сказать, что Эйзенхорн быстро теряет терпение. Но мы пришли не для того, чтобы смотреть, как шарлатанша показывает свои фокусы, не для того, чтобы слушать лекцию или читать Таро.

 Мы пришли сюда, чтобы найти астронома, который либо сошел с ума, либо увидел великую тайну, за знание которой многие в городе убили бы.

 А возможно, и то, и другое.

Suicide Squad — «В балахонах - значит еретики»

ЧАСТЬ 1 ИЗ 2

Предисловие 1) Наконец поведаю вам о том как водил партию аколитов из малого ордоса инквизиции — Ордо Цезарус.
Предисловие 2) Сразу извинюсь за орфографию и пунктуацию. Извините… Мне очень жаль… 
Предисловие 3) Для любителей спойлеров и о чем здесь коротко, листайте вниз до последнего пикта — там коротко весь скелет сюжета.

«-Ну, что? Готовы к новой кампании? Про что на этот раз поиграем? *Спрашиваю я у игроков*
-Давай на этот раз в простенькое приключение с поиском сокровищ и духом авантюризма, хватит пока твоих хорроров и лавкрафтовщины, пожалуйста... *Отвечают игроки*
-Кхм... Так вы хотите в Роуг Трейдер что-ли с ДХ переползти? Окей.
-Нет! Мы хотим остаться в ДХ!
-Эм... Окей...

Инквизитор Фрэнсис Кидд один из членов достаточно малочисленного ордоса инквизиции Ордо Цезарус. Пускай на первый взгляд и может показаться, что задача этого ордо проста и безопасна, но на поверку это оказывается совсем не так. Однажды поклявшись отыскать и вернуть в лоно Империума все утраченные сокровища, инквизиторы этого ордо бросаются из огня в пламя лишь бы найти очередную карту, очередную зацепку, указывающую на заветный клад, что сокрыт световыми годами безграничного и отнюдь не гостеприимного космоса. 

Пускай в ожесточенном бою, в который раз за разом встревают члены ордо, удача, храбрость, авантюризм и меткий глаз позволяют выживать какое-то время, но и у этих сорвиголов рано или поздно заканчивается лимит везения... Так случилось и с инквизитором Фрэнсисом Киддом. Он путешествовал в след за тайнами галактики на своем фрегате «Сент Роз» в сопровождении доверенных аколитов в лице наемника Дрейка Миллера, личного священника, что призван сохранять души агентов трона в чистоте, а в случаи чего и проводить в последний путь до Золотого Трона Императора, псайкера чье чутье на запретное неоднократно помогало на пути к желанному и металликанского стрелка, что своей жаждой наживы порой затмевает даже инквизитора, но на последней миссии все сильно изменилось... Орочья граната, что кинул мек зеленокожих под ноги Фрэнсису, буквально откусила силовыми полями все что ниже груди амбициозного инквизитора, лишь воля Императора позволили Кидду дотянуть до срочного медицинского вмешательства и за счет чего он остался жив. Ныне он прикован к инвалидному креслу в которое встроены системы жизнеобеспечения, позволяющие продолжать служение Золотому Трону и хоть его жизнь, как жизнь опасного воина, осталась в прошлом, его самое грозное оружие осталось при нем - ум, смекалка, азарт, амбициозность и своеобразное чувство юмора...
Ныне Фрэнсис Кидд и его доверенные аколиты ведут охоту на сокровища давно почившего в небытие ужасающего пирата Блэк Санда. По информации что удалось выудить из архивов, в его коллекции сокровищ хранится древний мануал демонического происхождения и нельзя допустить что бы однажды случайно или по злому умыслу он попал не в те руки, его нужно найти и надежно скрыть в крепостях инквизиции. По другой проверенной информации, за обладание которой пришлось заплатить половиной тела, координатами сокровищницы Блэк Санда владеют темные магусы еретической секты, что базируется на мире-улье Форанас1, носит уровень угрозы Еретикус Минорис и что будет уже скоро уничтожен планетарными властями. На орбиту этого мира фрегат «Сент Роз» прибыл как раз вовремя, ровно за сутки до того как план по уничтожению культа вступит в свою финальную стадию. Инквизитор проинструктировал своих аколитов, что их задача крайне проста. "Вошли и вышли, миссия на 20 минут. Проникаете на базу культа, находите магуса, узнаете координаты сокровищницы, выбираетесь и да - если вы окажетесь в гипотетической запертой комнате с единственным выходом за которым вас будет караулить демон, а в самой комнате будет активированный прибор самоуничтожения базы, который вы уже никак не успеваете отключить, то молитесь Императору и нажмите на эту красную кнопку *с этими словами он протягивает священнику маленький черный пульт с одной единственной кнопкой, красной кнопкой без подписей*".»

Сразу скажу, партия состоит из священника Таурона Мецлера с видом, который идеально бы подошел ФБшному вичхантеру, а так же с фетишами на алкоголь и холодное оружие, из Дрейка Миллера — подонка, который был простым работягой на мануфактории, но в один момент смог вырваться из цепей закона, смог изменить свою жизнь, став наемником, из Квалии Чемберс, которая была партийным псайкером с Ментальной дланью и Клином, конечно, у нее были и другие спелы, но, кажется, я ни разу их так и не увидел… Ипоследним членом партии был убийца в широкополой шляпе, плаще с иголочки и двумя мощными пистолетами, а так же бзиком на чистоту и опрятность Летос Лоргейн.

И вот наша партия авантюристов спускается на площадки между домов Корусканта из Академии Джедаев… Тьфу… Спускается на площадки между домами мира Форанас 1. Высокие дома, редкие глайдеры летят сквозь постоянный туман и смог, сквозь который пробивается лишь свет от фонарей, да неоновых вывесок/подсветок, но, поскольку это ВАХА, еще и готические статуи на каждом углу. Шатл наших героев приземляется на площадки недалеко от входа в ничем не примечательный блок помещений в одной из высоток. Игроки выходят, какое-то время гуляют по «улицам» этого города, стараясь не выпасть за бортики, ибо лететь до земли придется очень долго и вот они уже у входа. Вход представляет из себя площадку, которая плохо освещается фонарями, точнее фонарями освещается лишь вход на площадку и дорожка до главного входа, при этом, в тени, справа в стене желаемого блока виднеется вентиляционная решетка (ну, такая киношная решетка, ну, метр на метр) под которой стоят мусорные баки, дабы стелсовики могли прокрасться внутрь через «черный ход». Сама площадка усеяна ящиками со всякими минорными промышленными установками, ничего подозрительного и тем более еретичного, но между этими ящиками снуют люди в балахонах, а двое из них стоят у главного входа, как какие-то охранники.

Потому и отношение к ним было как к врагам, а не как к обычным гражданским, коими они по задумке и были. Аколиты подошли к «балахонам» как можно ближе, параллельно пытаясь их отвлечь разговорами, но диалог не вязался и вот когда настал момент выхватить пистолеты и начать шмалять в упор, Летос действительно выхватывает свое оружие и тут же роняет его из скользких ладошек. сказать, что «балахоны» удивлены — значит ничего не сказать. Еще немного трепа (стоит учесть, что все социальные взаимодействия мои игроки обязаны реально отыгрывать, а не просто кинуть кубик) о том какой Летос неловкий и что ничего страшного в оружие нет, дабы Летос вновь стал вооруженным человеком и вот бой все же начинается. «Балахоны» были вооружены лишь ножами, да и большого численного превосходства у них не было, а потому их шансы на победу были по нулям. Погибли все «враги», кроме того самого, которого забалтывали — он получил сильное ранение в живот, но оставался в сознание. Тогда игроки решили попробовать с ним снова заговорить и уболтать его послужить им проводником по базе культа, тот про культ естественно ничего не знал и игрокам пришлось подбирать слова лучше, по итогу они все же сумели убедить отвести их к главе книжного клуба в обмен на то что они все же отпустят этого бедолагу в балахоне к его жене и детям…

Наш бедолага ведет наших героев по базе культа, которая состояла всего из двух этажей и 5 комнат, ибо большего и не надо (а если расписать огромные карты, то 75+% все равно не будут изучены игроками, а вот силы на их написание затрачены будут и простой пример тому дальше). На первом этаже было всего две комнаты — читальный зал со сценой для оратора, столиками и книжными стеллажами, да лифт для спуска на второй этаж и игроки решили не посещать комнату с читальным залом, «а вдруг там враги, а вдруг нас там убьют, а вдруг мы там побочку словим, а вдруг там окажется, что мы поступаем неправильно и те бедолаги в балахонах были ни в чем не виноваты?» блуждало в их головах в тот момент (а это они сходу 25% локаций пропустили). Спуск на лифте, остановка возле двери, которая была украшена подозрительными рунами (бывают не подозрительные руны?) и вот пора расставаться с проводником, пуля в голову была довольно жестоким способ попрощаться, но вполне вписывалось в отыгрыш персонажей…

Пара слов о планировки второго этажа. Есть лифт, от него идет круговой коридор влево и вправо, внутри этого круга есть центральная комната — вход коей и является та дверь с рунами, так же внутри круга есть «тайный ход», который ведет в тыл этой центральной комнаты, ну, или в коридор (смотря от куда стартовать), а еще во внешней стене коридора есть комната с поэтичным названием «комната судного дня».

Решив планировки местности не изучать (проценты, проценты, процентики…), а тупо упереться в центральную комнату, игроки начали думать хитрый план по ее штурму. Тут они все же вспомнили, что в НРИ всегда есть способы схитрить и обнаружили «тайный ход». Он оказался старым служебным коридором, что-то для очистки воздуха/воды/неба/Аллаха и там сейчас, как водится было очень грязно и мерзко. А потому первоначально туда намылялся убийца с клириком, но пошел только святоша. Блуждая по этому тонелю, клирик, как и в комиксе, встречается со стремным мутантом, но в комиксе все закончилось душевной травмой, а здесь полноценным боем и пафосной победой святого человека — он даже поставил одну ногу на труп поверженного чудовища и вонзил клинок в его тушу для более пафосной стойки к тому моменту как подонок со снайперским лазганом его догнал для помощи! И вот клирик и снайпер оказываются в тылу культистов, видят алтарь, магуса-колдуна, десятка два вооруженных сектантов, «-Что у вас там? — Да так, парочка культистов и магус. — Так мы заходим? -Да, конечно, удачи вам…» и тут Летос с псайкершей с ноги входят в зал… Культисты слегка удивлены столь нецеремонным поведением и потому магус просит их, разумеется с помощью ножей и пистолетов, научить гостей манерам. Псайкерша прячется за углом и начинает спамить клин на все что делает «БУМ!», Летос забрасывает вход в зал зажигательными гранатами, занимает укрытие за углом двери и начинает отстреливаться, снайпер стреляет в ногу колдующего магуса, дабы прервать его заклинание, обездвижить, но при этом не убить, да вот беда — критическое попадание да еще и вунд на 40 (у магуса их всего 12), магусу отрывает все что ниже груди, он валятся в собственных кишках и пытается не сдохнуть… Летос стреляет, стреляет, стреляет, клин на первом стволе, снайпер выщелкивает культистов, псайкер клинит пистолеты врагов, враги начинают идти в рукопашную, клирик ждет, Летос выбрасывает последние гранаты, псайкер сбегает на безопасную дистанцию, снайпер открывается и начинает стрелять из своей вторички, клирик ждет, Летос продолжает стрелять, патроны закончились, враги завязывают ближний бой, псайкер помагает со своего лаз-пистолетика, колдун восстановил себе какое-то подобие тела (биомант, наверно) и старается уползти, снайпер подходит к нему и вновь стреляет в ногу, и вновь крит, и вновь колдун распидорашен, но я не могу ему так просто дать умереть, снайпер спешит на помощь убийце, клирик выходит из укрытия, убийца, подонок и псайкер расправляются с культистами и просят клирика связать колдуна, клирик дождался — он подходит к уползающему обрубку колдуна, «Именем Императора, сдохни!» и протыкает тушку колдуна своим мечом, колдун мертв, команда ахуевает, занавес…

«Ладно, может у него были какие-то личные записи и в них мы найдем всю инфу, которую собирались выпытать?», впредь партия смотрит на клирика исключительно косо, они сжигают книги, что были здесь и начинают идти по круговому коридору, идут, идут, локаций было всего 5, а потому они идут по коридору и вдруг земля задрожала. Земля задрожала и прямо из под ног партии, пробив пол, на поверхность вылетает демон в облике которого легко узнается покойный магус. Далее демон самым гроульным гроулом на который я способен сообщает игрокам, что он был заперт в теле колдуна, что он мечтал о свободе, дабы вновь погрузить галактику в Хаос и что он очень благодарен клирику за освобождение и в благодарность он убьет их без особых мук. «А… все равно ты не знаешь инфу, за которой мы пришли…» и игроки посредством диалога (бедные мои голосовые связки — с непривычки столько гроулить) разводят демона на слабо, выпытывая все то что должны были выпытать у Магуса, а именно то что сокровищница с книгой находятся на одной из лун Ксинтоса. Правда бой все равно начинается, но игроки быстро догадались, что их оружие бесполезно и попытались сбежать. Демон отстал, но оказался вновь перед ними с помощью телепортации, тогда священник, аки чемпион НБА подпрыгивает и кладет трехочковый аквилой в лоб демона. Слишком много офигевания на один квадратный метр партии, но демон приофигел так знатно, что это дало возможность игрокам добежать до «комнаты судного дня». В комнате, за маленькой перегородкой, они отыскали систему самоуничтожения здания-гигантскую бомбу и она была уже запущена. Сначала была мысль попытаться ее обезвредить, но игроки решили, что так они точно сдохнут завалив тест и потому решили прорываться из комнаты сквозь демона, но слегка приоткрыв дверь, они увидели, что демон воскресил всех тех убитых культистов и теперь у него есть небольшая армия зомби. Демон и зомби с одной стороны, бомба с другой, «Кнопка!», «Не смей ее нажимать! Я еще жить хочу», «Но, что нам остается?!», «Я не сдамся!», «Да хранит нас Император!», нажатие на кнопку…

Видимые круги энергии вспыхнули вокруг аколитов именно в тот момент, когда мертвецы ворвались в комнату. Эти круги испарили слуг Императора… ощущение будто твои внутренности вынули через нос, а потом засунули обратно в произвольном порядке… И вот шокированные и помятые, но живые аколиты удивленно оглядываются будучи в телепортационной камере на корабле своего господина, который с ехидной усмешкой разглядывает их лица, «Вы выяснили где нас ждут сокровища?».

Конец первой части.

_______________________________________________________

*ИЗ РАПОРТА ЛЕТОСА ЛОРГЕЙНА АКОЛИТА ИНКВИЗИЦИИ ЛОРДУ-ИНКВИЗИТОРУ ФРЭНСИСУ КИДДУ*

Мы высадились совсем не далеко от входа в логово культистов. Парочка из них стояли неподалеку и вели непринужденный диалог о всякой чепухе, тем не менее одинаковые робы выдавали их принадлежность к одной организации и явно не к экклезиархии. При отсутствии маскировки, мы решили испытать их на элементарную проницательность, прикинувшись ремонтниками, хотя это была скорее забава. Как и ожидалось, культисты не захотели пускать нас дальше, отчего их маскировка под “членов читального клуба” стала только более подозрительной. Тогда я решил оборвать этот спектакль и спровоцировать культистов, как-бы невзначай уронив свой автопистолет. Результат не заставил себя долго ждать, и все пошло по моему любимому сценарию – открытой перестрелке. Хотелось бы ее так назвать, но мои компаньоны отреагировали слишком быстро, и культисты сразу наловили серьезных пулевых ранений. Один правда не помер, и мы дали ему возможность быть полезным и отвести сразу в нужное место. Уговаривать его не пришлось вовсе, более того он жалобно уверял нас в своей невинности и был якобы ошарашен нашими агрессивными мерами. На мгновение я даже решил, что ошибся: парень чертовски хорошо притворялся. 

Спустившись на лифте, мы обнаружили двери в главный зал, где находилась цель нашей миссии. За дверью, Квалия, наш псайкер, обнаружила значительные скопления жизненных форм, а наемник тем временем отыскал подозрительную дверь с электронным замком. Мы решили сперва проверить ее, но после вскрытия перед нами предстал темный смердящий коридор. После этого идти туда расхотелось почти всем, но экклезиарх, основываясь на своем богатом опыте, безошибочно определил запах экскрементов мутанта и решил выполнить свой святой долг (устранить мутантов). Остальные все же решили не бросать его одного и втроем они обследовали эту клоаку (попутно завалив одну тварь), пока я присматривал за главным входом. В конечном итоге, им удалось обойти главный зал и разведать расположение культистов и магуса, из которого нужно было вытянуть информацию. По вокс связи было решено, что я стягиваю на себя значительную часть врагов, пока мои компаньоны не обезвредят магуса. Однако ублюдки оказались вооружены куда лучше, чем я рассчитывал, и мне пришлось жарко. Но с благосклонностью Императора и не без парочки огненных бомб я все же справился со своей ролью. Жаль, что в конце боя моему взору предстал лишь труп того, кого я собирался допрашивать. Не раскрывать своего разочарования мне удавалось с большим трудом. В поисках каких-либо улик, намекающих на интересующую нас информацию, мы почти сразу наткнулись на тварь, которая просто излучала злобу и внушала страх одним своим естеством, легким усилием воли она нанести мне серьезные раны, будто опустошая при этом мою душу. Слова Квалии по поводу его неуязвимости физическому воздействию звучали как смертный приговор. Однако демон решил заговорить, саркастически отметив наше участие в его освобождении. Скорее чтобы подавить страх, я решил ответить ему и спросил первое, что пришло в голову, а именно координаты сокровищницы культа, выяснение которых и было нашей главной задачей. Видимо, чтобы подарить нам мимолетную надежду перед уничтожением, демон все же ответил на мой вопрос, однако дальнейшим его планам на наш счет не суждено было сбыться. Мы смогли выиграть время бегством, но наткнулись на систему самоуничтожения, которая была уже запущена. В последний момент вспомнив про пульт, выданный нам инквизитором перед заданием, мы воспользовались устройством, ожидая славной смерти. Но вопреки ожиданиям, мы телепортировались на наш флагман. Наверное, инквизитору надоело искать новых аколитов после каждой миссии, поэтому он саму малость позаботился о нас. 
Размышляя о ходе миссии и вспоминая смертельную рану магуса, явно нанесенную мечом, я прихожу лишь к самому ироничному выводу. Экклезиарх заслуживает самого наименьшего доверия, в то время как какой-то наемник из улья вполне может прикрыть спину, а псайкерша не раз выручала своим чутьем. В любом случае, в дальнейшем не стоит возлагать самую ответственную часть задачи на остальных.
Сегодня мы оказались крайне близки к полному провалу, и это чуть не стоило нам жизней. 
Заметка: наемник как-то слишком сильно расстроился, что мы обрекли собрание еретических книг на уничтожение, за ним стоит приглядывать. 
Следующий шаг – отправиться по координатам на пустынную планету и обследовать пещеру с предполагаемой добычей. Глава культа скорее всего пребудет раньше нас и надеюсь, это позволит нам отыскать точное место по его следам. Времени на лечение практически нет, но я все же рискну продолжить дело. Возможно получиться какое-то время действовать скрытно, было бы неплохо добыть оружие с глушителем. В любом случае нужно быть предельно осторожным – следующего серьезного ранения я не переживу. На случай, если дело дойдет до окопной перестрелки по укрытиям, нужно добыть больше огненных бомб. Да, огненные бомбы чертовски хороши.

Летос Лоргейн, класс убийца (Металликанский стрелок) 
Родной мир: Ганметал 
Летос долгое время трудился убийцей на побегушках у одного из наркокартелей Ганметала. Один из лидеров картеля, имевший прямую власть над убийцей, стоял на первом месте в списке тех, кого Летос мечтал нафаршировать свинцом. И однажды удача улыбнулась убийце: некий могущественный человек начал копать информацию о картеле и явно готовил захват его лидеров. Летос сумел связаться с его подручными и продал им всю известную информацию о главарях и их убежищах, пообещав при возможности поспособствовать нападению. В результате успешной операции лидеры картеля были допрошены и тихо казнены. Могущественный человек же оказался инквизитором, который посчитал услуги убийцы достаточно привлекательными, чтобы найти место для еще одного аколита в своем отряде. 
По своей сути, Летос является перфекционистом, хладнокровным и тщательно взвешивающим все к своей выгоде. Опрятная одежда и два тщательно начищенных автопистолета являются его постоянными атрибутами, а больше всего убийца ценит пунктуальность и качественно выполненную работу.

___________________________________________________________________

Вторая игровая встреча:

И так, игроки выяснили, что сокровищница где-то в пещерах 12 луны Ксинтоса и сразу вылетела в путь. При этом, покидая орбиту первого мира, псайкер чувствовал, что кто-то могущественный и злобный наблюдал за ними.

Перелет через варп удался простым и вот герои стоят на капитанском мостике «Сент Роз» перед инквизитором и АдМехом, который и командует этим судном, выпрашивая ништяки на миссию и выслушивая вводные. Выпросив гранат для Клитуса, рацию для Дрейка, огнемет для Таурона и пару медкомплектов для Квалии, партия высаживается у предполагаемому входу в систему пещер. Предполагаемый он потому что точно просканировать планету не представляется возможным из-за очередной аномалии.

Выйдя из шатла на пустынной планете с атмосферой пригодной для жизни, игроки движутся в сторону входа в пещеры, но путь им пересекают странного вида следы на песке, которые крайне сильно похожи на след от гусеницы какого-нибудь танка, но только гусеницы очень широкой. Следы уводили направо, а вход в пещеры прямо и потому игроки решили не идти исследовать этот след, а просто прошли дальше, а жаль — на конце следа их ждала бы опасная крякозябра с плотным панцирем, сотней мелких лапок, прожорливой пастью и привычкой прятаться в песках, аки гробоид какой.

Вот так фотореалистично я изобразил эту страшную крякозябру. Страшно? 

Через какое-то время своего пути, аколиты увидели черный зев пещеры и множество округлых камней примерно по 50-100 см в диаметре вокруг него. Убийца и псайкер решили не приближаться к камням и по стелсу проползти в заветную дыру. Собственно, подонок и клирик тоже решили прокрасться по стелсу, но, провалив все возможные стелсы, запнулись нога об ногу и дружно повалились обнимая эти камни. Камням это не понравилось и те поднялись на своих паукообразных лапках, напав на двух кривоногих нарушителей спокойствия. Бой был ожесточенным, ибо враги уже близко, статы героев еще средние, а двое особо ловких тиммейта решили не вмешиваться, но по итогу вся партия прорвалась в пещеры, оставив множество пауков за своей спиной.

Крикны из мультфильма star wars rebels, которые и были теми самыми камнями-пауками. ОПЯТЬ ЗВ В МОЕЙ ВАХЕ!!!1!!один!!!!

Путь по тоннелям был долог, ибо полная карта была лишь у меня, а игроки открывали ее вот только что и крайне осторожно. 

Первое ответвление от основного коридора — комната с яйцами Крикнов. Игроки заходят, видят яйца, выходят обратно на основной коридор. Что? Исследовать что еще есть в комнате? Да ну на! А ведь дальше в комнате было несколько молодых крикнов, еще одна кладка яиц и главное — камень, который прикрывал срез пути на основной коридор — немного постреляв можно было сэкономить время.
Второе ответвление это деревянная дверь в каменной природной пещере, что должно было намекнуть на то что партия блуждает по нужной пещере. Посетим ее? Неожиданно, но да. За дверью их ожидает парочка молодых крикнов, короткий бой с ними и пышная комната пыток, по совместительству темница, в которой до сих пор есть людские и не очень скелеты. Комната исследована, вернулись в коридор.
Парочка спящих крикнов, идем дальше.
Встреча со взрослым крикном, возможно, с маткой, короче с очень большим пауко-камнем. Бой, победа, развилка.
Коридор прямо и коридор налево.
Из коридора слева слышен диалог двух высоких голосов, которые обсуждали, то что не зря они напали на тот мирок монкеев и грабанули того губернатора, украв у него чудесный чай. «Может это эльдары? он же не зря сделал такой высокий голос» рассуждали игроки, «Наверное они очень опасны и нам не стоит вступать в открытый бой» продолжали рассуждать игроки, «ИМПЕРСКАЯ ИНКВИЗИЦИЯ!» выкрикивает клирик выпрыгивая на середину коридора ведущего к эльдарам… 
Остроухих оказалось двое, остроухие оказались темными, а еще они оказались стражниками входа на оперативную базу ТЭ, которая когда-то была базой Блэк Санда. По задумке, у игроков было несколько ходов на то что бы завалить противников, а иначе те подняли бы тревогу. Впрочем, остроухим ничего не помешало поднять тревогу — игроки стреляли куда угодно кроме своих врагов.
Но вот эта парочка все же убита и игроки заглядывают на базу. Зашли они со стороны генераторной. Четыре блока по периметру и один особо большой в центре, а, ну и дофига эльдар в округе… От комнаты с генераторами уходило 3 коридора, из одного пришли игроки, один уводит направо, а последний уходит налево. Задумка была в том что игроки либо задавят противника в коридор налево (откуда враг и шел), но в последний момент все будет как по комиксу — отступающие в Коммораг эльдары и телепортирующиеся хаоситы, которые начинают щемить партию, либо игроки займут оборону в этой комнате, а самый шустрый из них побежит направо на поиски сокровищ. Игроки отправили летоса направо и начали проседать под атаками остроухих. Вот партия находится в комнате и перестреливается с ксеносами, Квалия старается бросать клин на пушки эльдар, но я накладываю сильный штраф к ее тестам, ибо технология слишком… технологичная для нее, а потому она меняет тактику и начинают ментальной дланью перещелкивать рычаги на генераторах, что дает то выключения света, то удары током по тем кто слишком близко к источнику, в общем, она была полезна. Дрейк и Таурон стараются стрелять. Летос бежит по пустым от врагов коридорам. Вот игроков уже вытолкнули обратно в коридор-туннель, вся троица старается сражаться, Летос добегает до коридора к сокровищнице...
Знаете эти коридоры из одних лишь ловушек? Такие наверняка по дефолту стоят в каждом замке злого колдуна и черт с этими коридорами если колдун хика и никуда не выходит веками, но ведь они частенько не такие и частенько лично ведут завоевания и тут встает очевидный вопрос - "неужели колдун раз за разом перелезает через сотни ловушек?". Конечно нет, очевидно что у них всегда есть тропа ведущая в обход этих стремных коридоров и коридор к моей сокровищнице не был исключением. Я не придумал ничего очевидней чем нарисовать коридор метров 500 длиной, разбросать в его начале трупы, кровь и прочие останки бедолаг, которые рискнули его пройти и я даже на пыльном полу нарисовал следы подошв, которые уходят в стену, намекая что тайный ход именно там, но "игрок всегда идиот"... (без обид, когда я сажусь игроком я становлюсь таким же идиотом) и вот наш игрок решает что рвануть все 500 метров это найс идея. Полпартии он бежал этот коридор пока его тиммейтов там рвали на клочки темные эльдары, полпартии он бесцельно бежал по коридору, который по первоначальной задумке даже никуда не вел... Даже то что по моему произволу скорость движения по коридору была х3, из-за чудных технологий, ситуацию не спасло.
Враги уже сами выходят в коридор-туннель к трем аколитам и завязывают ближний бой, псайкерша догадывается немного отбежать, Дрейк сражается как лев, отстреливаясь из своего пистолета и размахивая своим ножом, Таурон решает что время пришло. Таурон открывает рюкзак. Таурон достает огнемет. Таурон наводится на эльдар. Таурон жмет на спусковой крючок. волна огня из ствола, что в руках Таурона устремляется к ксеносам. Волна огня омывает ксеносов. Ксеносов и Дрейка. Ксеносы прокидывают все тесты ловкости и уворачиваются от всей горючки, что выплюнул огнемет. Дрейк проваливает все тесты и ловит дофига урона. 
Летос бежит, Квалия офигивает, Дрейк громко матерится, Таурон вновь жмет на спусковой крючок «ну, теперь-то я точно попаду в супер ловких эльдар!», эльдары вновь уворачиваются, Дрейк сгорает в обоих смыслах слова.

Если я не вмешаюсь мастерским произволом, то приключение здесь и закончится… А черт с вами… НА СЦЕНУ ВЫХОДЯТ СИЛЫ ХАОСИТОВ И БЬЮТ В СПИНУ ОТВЛЕЧЕННЫМ ЭЛЬДАРАМ! ЭЛЬДАРЫ РАЗВОРАЧИВАЮТСЯ ОТРАЖАТЬ АТАКУ ХАОСИТСТКИХ МОНКЕЕВ! ГЛАВ ХАОТ КАСТУЕТ ПОДЪЕМ МЕРТВЫХ! ИМПЕРАТОР ЛИЧНО ЗАЩИЩАЕТ ДУШУ ДРЕЙКА И ПОТОМУ ТОТ ВСТАЕТ НЕ БЕЗМОЗГЛЫМ ЗОМБИ, А ВПОЛНЕ ЖИВЫМ НАЕМНИКОМ, ПУСТЬ И СЛЕГКА ОБГОРЕЛЫМ! Ну, а Летос все же добегает до заветной сокровищнице, попутно собрав на себя все ловушки, а потому потратил и сжег, как уже и все остальные тиммейты, все очки судьбы. Огромные. Нет, не так. ОГРОМНЫЕ горы сокровищ! Да, вот так. И где-то в конце сокровищницы стоит небольшой постамент с книгой на нем. Остальная часть партии героически отбивается от зомби, от хаоситов и помогают выжившим ксеносам против терминатора хаоса. Ксеносы заканчиваются, игроки заняты рядовыми врагами, терминатор уходит в коридор за Летосом, но только терминатор-то не дурак и находит обходной путь для коридора смерти. «Парни, а вы ничего не хотите мне сказать?», вопрошает Летос, «Нет, о чем ты?», удивляются остальные игроки, «Ну, ко мне же не идет сейчас какой-нибудь супер опасный враг, с коим у меня нет никаких шансов? Просто книга у меня и нам пора эвакуироваться, а если я погибну, то вы рискуете тоже остаться здесь!», «Сент Роз» дает очередной залп по луне, промахиваясь мимо корабля еретиков, что вызывает землетрясение и обвал некоторых стен на базу пиратов/темных эльдар, «Ну, возможно к тебе идет малюююсенький терминаторик хаоса. Даже не терминаторик, а термитик. Но лучше тебе с ним не встречаться», «Принято» и Летос прыгает в один из новообразованных проходов из сокровищницы. Остальная партия тем временем добивает зомби, хаотов и начинает исследования базы, пересекается с Летосом и заходит в теперь уже темноэльдарскую пыточную, натыкается там на двух вичек, вспоминают как одна вичка чуть не надовала по жопке всей тиме и только хаоты ей помешали это сделать, разворачиваются на выход из базы, из пещер, подальше от этой планеты.

Эвакуация.
Доклад инквизитору.
Инквизитор решает, что необходимо лететь на мир-улей Сумеречный, в улей Умбра где находится один дружественный культ смерти, что способен перевести еретические тексты книги, которые укажут на настоящее сокровище…

Конец второй части.

___________________________________________________________________

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" глава 2 + глава 3

Продолжаю переводить "Покаяние". На этот раз две главы - они обе небольшие. Я уделил больше времени на вычитку и причесывание текста. Разумеется, после завершения перевода буду еще раз облагораживать все от начала и до конца.

Сразу отмечу, что имя Мэм Тонтелл - Глина (Gleena), не является "переводом", просто идеальное совпадение по звучанию.

_____________________________________________________________________

ГЛАВА 2

О посещении

Его звали Фредрик Дэнс. В течение многих лет его выдающиеся способности магоса математики привели к тому, что он объехал весь сектор Скаруса, читая лекции в лучших академических институтах и опубликовав ряд важных работ по астроматематике. В конце концов он удалился в Санкур, где его гений эрудита позволил занять должность избранного астронома при дворе префекта, барона Гекубы, чей дворец находился на севере города. Затем он покинул свой пост при не совсем ясных обстоятельствах и вскоре после этого опубликовал еще одну работу под названием «О Звездах на Небесах (с эфемеридами)».

Эта книга была издана частным образом и не нашла своего читателя, но Медея Бетанкур обнаружила экземпляр в ларьке на рынке Тойлгейт и обратила на него внимание Эйзенхорна. Вы должны помнить, что небольшая команда Эйзенхорна работала в Королеве Мэб более двадцати лет, проводя кропотливое расследование, и за это время были обнаружены всевозможные мелкие улики; их находили, а затем отбрасывали.

Но книга была необычной. Написанная на Низком готике с параллельным текстом на формальном энмабском, она претендовала на статус точного справочника созвездий, видимых из Санкура, как в северном, так и в южном полушариях. Однако представленные в ней сведения имели очень мало общего с реальными фактами на ночном небе города. Эйзенхорн сначала счел это работой сумасшедшего или некомпетентного человека, пока Медея не указала на некоторые любопытные детали, среди которых не последнее место занимали значительные заслуги Дэнса как математического эрудита, а также способного и образованного наблюдателя.

В дальнейшем наша работа в Санкуре касалась многих вещей, в основном Желтого Короля, а также концепции «Города Пыли», который находился рядом, невидимый, тень-близнец Королевы Мэб.

Я выросла в убеждении, что Город Пыли — это миф, а если и не миф, то разрушенное и старинное место, которое лежит где-то за Багровой пустыней. Но по мере того, как я втягивалась в интриги между Когнитэ, Ордосом и другими фракциями, я поняла, что это не просто легенда.

Эйзенхорн сказал, что так называемый Город Пыли был «одушевленным» пространством, то есть искусственным не-местом, вполне реальным, которое существовало за пределами нашей реальности и, так сказать, накладывалось на физическую. Можно представить, что Королева Мэб и ее двойник существовали одновременно, занимали одно и то же место, но присутствовали друг для друга лишь как призраки. Как и я, вы сочтете это представление довольно фантастическим и необоснованным, как и настойчивые утверждения Эйзенхорна о том, что однажды он попал именно в такое место, в мире под названием Гершом, но я прошу вас о снисхождении, ибо я также побывала там. На короткое время, во время визита в дом под названием Лихорадка, расположенный за пределами унылых просторов городского района, известного как Сточные Воды, я вошла в неосязаемое пространство и увидела, что оно реально. Я пребывала в Королеве Мэб и в то же время где-то в другом месте.

  Эта мысль до сих пор тревожит меня. Согласно нашей рабочей теории, Когнитэ построили Город Пыли, как и место на Гершоме, в качестве оккультного укрытия для Желтого Короля, где он мог беспрепятственно заниматься своей инфернальной деятельностью. Почему так произошло, или чем занимался Желтый Король Орфей, мы еще обсудим.

  Пока же позвольте мне сосредоточиться на Фредрике Дэнсе. Его безумные работы наводили на мысль, что он каким-то образом наблюдал другие небеса, то есть созвездия, сиявшие над Городом Пыли, совершенно отличные от тех, что мерцали над Королевой Мэб. Город Пыли, чем бы он ни был, практически невозможно найти или получить доступ к нему. Многие, включая грозных отпрысков Легионов Предателей, пытались добраться до этого места. Мое собственное посещение получилось совершенно случайным, и, хотя мы вновь побывали в Лихорадке - ныне заброшенных руинах - я не смогла повторить его.

Поиск входа в Город Пыли стал нашей первоочередной задачей.

Итак, Фредрик Дэнс. Безумный савант-астроном. Мы хотели допросить его, но не могли отыскать. С тех пор как он покинул двор барона, у него не было постоянного места жительства, и наши поиски оказались бесплодны. Похоже, он останавливался у друзей и никогда не задерживался надолго в одном месте. У нас был портрет, сделанный с фронтисписа одной из его более респектабельных работ, а Гарлон Нейл провел серьезное полевое расследование, чтобы выяснить его местонахождение. Ответ был один и тот же: где бы он ни жил, это загадка, но его регулярно видели в салоне Ленгмура. Возможно, его привлекало общество разделяющих его странные убеждения.

Представление Мэм Тонтелл продолжалось, и я уже трижды осмотрела помещение.

«Только один человек здесь даже близко не подходит под его описание», — прошептала я Эйзенхорну. - «Старик в баре».

Эйзенхорн нахмурился.

«Тогда мы зря потратили ночь и зря выдержали эту пантомиму. Попробуем еще раз завтра или послезавтра».

«Так это не он?»

Он посмотрел на меня и с сарказмом поднял брови. Когда я впервые встретила его, Эйзенхорн утверждал, что его лицо не способно к выражению, но, как я выяснила, это был блеф. Его почти вечное отсутствие мимики было делом привычки и обусловлено желанием ничем не выдать себя.

«Нет, Бета», - сказал он.

«Потому что?»

«Мне казалось, ты поумнее», - сказал он. «Мы ищем астронома».

«И вы отбрасываете его кандидатуру, хотя он вполне соответствует описанию, просто потому что он слепой?»

«Это кажется логичным».

«Слепой астроном — это не самое маловероятное предположение, которое мне пришлось принять после знакомства с вами», - сказала я. «Я видела, как слова ломают кости, и летала на демонах над крышами городских кварталов. Просто напоминаю».

Он вздохнул и повернулся, чтобы снова посмотреть на маленького человечка, сидящего у бара.

«Это не он», - сказал он. «Я только что просканировал его мысли. Он пьян, и у него очень нескладные наклонности. В нем нет ни капли учености или образования, а единственное имя, которое там крутится - Унвенс».

Я вздохнула. «Бедный Унвенс», - сказала я. «Он угрюм и одинок. Я полагаю, он приходит сюда просто послушать».

«Он приходит сюда, чтобы выпить», - ответил Эйзенхорн. «Я слышу его мысли, он шатается, пытается по памяти пересчитать монеты, оставшиеся в его карманах, чтобы вычислить, сколько еще амасека сможет купить».

Эйзенхорн собрался встать и уйти. Я положила свою руку на его, чтобы удержать.

«Что теперь?» - спросил он.

«Послушай ее», - прошипела я.

Мэм Тонтелл снова обращалась к своей аудитории, начиная очередную свою рыбалку.

«Никого?» - спросила она. «Число, которое я вижу, мне ясно. Один-один-девять. Сто девятнадцать. О, это очень ясно. И буква тоже. Буква «Л»».

Никто не ответил.

«Пошли», - огрызнулся Эйзенхорн.

«Сто девятнадцать», - прошептала я в ответ.

Он начал колебаться.

«Нет, она просто шарлатанка», - сказал он.

«Ее выступление изменилось», - ответила я. «Посмотри на нее».

Мэм Тонтелл слегка дрожала и с какой-то тревожной надеждой смотрела на толпу. Тембр ее голоса изменился. Если это был спектакль, то он был неожиданно хорош и принял странный волнующий оборот, что вряд ли могло развлечь собравшихся.

«Есть ли еще одна буква, мэм?» - воскликнула я. Я услышала, как Эйзенхорн зарычал от разочарования.

Мэм Тонтелл повернулась и посмотрела на меня.

«Ты знаешь?» - спросила она.

Она не собиралась применять на мне "холодное чтение".

«Еще одна буква, мэм?» - повторила я.

«Да», - сказала она, тяжело сглотнув. ««Ч». Другая буква - «Ч»».

У меня была одна книга, тетрадь. Я одолжила ее в лавке Блэквардса... Я говорю «одолжила», но на самом деле лучше сказать «украла». Она находилась у меня до тех пор, пока я не попала под опеку Рейвенора. Она была небольшой, в синем переплете, и написана от руки на кодовом языке, которого, похоже, никто не знал. На внутренней стороне обложки был выведен номер «119», и, судя по всему, это была обычная книга, принадлежавшая Лилеан Чейз, еретичке Когнитэ, которую Эйзенхорн преследовал больше лет, чем мне было от роду.

Мне так и не удалось ни взломать шифр, ни определить число «119», которое, как мне казалось, могло быть ключом к дешифровке.

И вот Мэм Тонтелл, салонная чревовещательница и лже-медиум, связала это число с инициалами Лилеан Чейз.

Я взглянула на Эйзенхорна и увидела, что он откинулся на спинку кресла с хмурым выражением лица. Какой бы ни была здесь фальшивка, он тоже уловил значение. Он заметил мой взгляд и подтвердил его легким кивком, который предупреждал: «Действуй осторожно».

«У вас есть полное имя, мэм?» - спросила я.

Мама Тонтелл покачала головой.

«Это ты должна сказать мне, дорогая», - сказала она. Она выглядела очень неловко. Она все время облизывала губы, как будто у нее пересохло во рту.

«Я опасаюсь уловок», - ответила я. «Чтобы участвовать в вашем выступлении здесь, мне нужно имя. Происхождение».

Уродливая гримаса исказила ее лицо, и она покраснела от гнева. Но это была не она, я чувствовала. Это было ее лицо, реагирующее на какую-то чужую эмоцию, захватившую ее.

«Доказательство?» - шипела она. «У вас достаточно доказательств! Буквы! Цифры! И вот, еще... Цвет. Синий. Обычный цвет, я думаю, вы согласитесь. Что еще вы хотите? Имя не может быть произнесено. Не здесь. Не в публичной компании».

Теперь четыре подсказки, превосходящие все совпадения. Цвет, ударение на слове «обычный».

«Очень хорошо, мэм», - сказала я. Тогда какое сообщение вы должны передать?

«Я думаю, мамзель Тонтелл устала», - сказал Гурлан Ленгмур, выходя вперед. Он наблюдал за толпой и видел, что в его благородном заведении растет беспокойство. «Мне кажется, что заседание подходит к концу».

«Я бы хотела сначала выслушать сообщение, сэр», - сказала я.

Ленгмур одарил меня ядовитым взглядом.

«У нас здесь есть кодекс приличия, юная леди», - сказал он. «Мэм Тонтелл нездоровится».

Я посмотрела мимо него на медиума. Ее взгляд нашел мой. Там была тьма, пустота. На меня смотрела не Глина Тонтелл.

«Послание простое», - сказала она. «Во имя всего, что есть, и всего, что будет, помогите мне. Помогите мне, пока они не обнаружили эту попытку...»

Внезапно одновременно произошло два события. Мэм Тонтелл оборвалась на полуслове, как будто ее горло перекрыло, или оно было резко закупорено. Она поперхнулась, споткнувшись, и упала набок в объятия Ленгмура.

Затем салон залил свет. Он шел снаружи, с обеих сторон здания, проникая через окна, выходящие на боковые дорожки. Слева от здания свет был бледно-зеленым, а справа - горячим оранжевым сиянием престарелой звезды. Оба источника света дрейфовали снаружи, двигаясь вдоль окон, словно пытаясь заглянуть внутрь.

Помещение охватило волнение. Люди вскочили на ноги. Несколько стаканов были опрокинуты. Раздались голоса. Цветные призрачные огни яростно светили на всех нас. Большинство присутствующих были озадачены и потрясены. Но я сразу же почувствовала, что знаю, что это такое. Эйзенхорн схватил меня за запястье. Он тоже знал.

Огни снаружи были граэлями, отвратительными тварями Восьмерки, которые служили Желтому Королю. Я уже сталкивалась с одним из них и знала, что искажающая сила граэля воистину ужасна.

А здесь, перед нами, их было двое.

ГЛАВА 3

Неожиданные возможности

«Эй, все?» - крикнул Гурлан Ленгмур. «Давайте все, немедленно выйдем через столовую и покинем эту комнату».

Мало кто из присутствующих нуждался в этом указании. Воздух стал прохладным, как зимнее утро, и на столах заблестели крапинки инея. С нарастающими криками тревоги посетители заспешили к выходу из столовой, наталкиваясь друг на друга.

«Не двигаться!» - приказал Эйзенхорн, поднимаясь на ноги. Движение и паника могли возбудить и спровоцировать граэлей, но никто его не послушал. Он мог бы остановить всю комнату усилием воли, но воздержался. Такая демонстрация, как я знала, могла еще больше разозлить граэлей. Он протиснулся сквозь пробегающих мимо него посетителей и направился забрать падающую в обморок Мэм Тонтелл из объятий Ленгмура.

Не успел он до них дойти, как в комнату влетел крошечный шар оранжевого света, похожий на рдеющий очаг. Он прошел сквозь стену и закружился по салону, как светлячок, который залетел в помещение и пытается найти выход. Затем метнулся к пораженной Мэм Тонтелл, поразил ее меж глаз и исчез.

Мэм Тонтелл издала пронзительный крик. Она вырвалась из рук Ленгмура, упала головой вперед на помост и начала корчиться. Жемчужные нити вокруг ее горла порвались, и камни разлетелись во все стороны, катясь, подпрыгивая и грохоча.

Затем она издала ужасный хрипящий стон и умерла. Она лежала, раскинувшись, на краю помоста. Ленгмур вскрикнул в ужасе. Я уже была на ногах, моя рука лежала на манжете ограничителя, готовая выключить его. Я не знала, сможет ли моя пустота обнулить граэля, не говоря уже о двух, но я была готова попробовать, если до этого дойдет.

Однако свет снаружи задрожал, а затем померк. Закончив свою работу, граэли удалились.

«Я хотел бы знать, мэм», - сказал Гурлан Ленгмур, - «ваше имя. И ваше, господин».

Он накрыл скатертью бедную Мэм Тонтелл. Большая часть его клиентов сбежала, а те, что остались, были отуплены шоком и пытались заглушить стресс спиртным.

«Виолетта Фляйд, сэр», - ответила я.

«Что это было за дело?» - спросил он. «Эта злоба…»

«Я ничего не знаю об этом, сэр», - ответила я.

«Она говорила с вами, и вы знали, о каком деле она говорила!»

«Я ничего не знала», - сказала я. «Я наслаждалась шоу и участвовала в представлении, как вы и призывали гостей».

«Вы лжете!» - огрызнулся он. Его модная прическа растрепалась, и он отмахнулся от непокорных прядей, которые рассыпались по лицу. «Вы знали, что это...»

Эйзенхорн навис над ним.

«Она ничего не знает», - сказал он. «Никто из нас не знает. Нас забавляло это развлечение, и мы участвовали в нем».

Ленгмур сверкнул на него глазами.

«Я никогда не видел, чтобы она так работала», - сказал он. «Такая конкретика, и вы узнали ее».

«Холодное чтение может выудить все, что угодно», - сказал ему Эйзенхорн. «Моя жена считала, что письма соответствуют имени девичьей тети, которая умерла, когда ей было сто девятнадцать лет».

«Вот, видите? Эта агрессия действительно связана с вами», - воскликнул Ленгмур.

«Не совсем», - сказала я. «Мой... дорогой муж ошибается. Моя тетя умерла в возрасте ста восемнадцати лет. Мы надеялись, что она доживет до следующего дня рождения, но она не дожила. Признаюсь, я на мгновение увлеклась словами бедной леди, но в них не было идеального совпадения».

«Оставь девушку в покое, Гурлан», - сказал мужчина, присоединившись к нам. Это был тот самый грузный человек, которого я заметила ранее возле картины Тетрактиса. Он был массивным мужчиной, а его глаза немного прикрыты капюшоном, что говорило о том, что он пил с раннего утра. «Вы видите, что она потрясена», - сказал он. «И она не причастна к этому. Не больше, чем любой из присутствующих. У меня был друг с такими же инициалами, и он когда-то жил на Парнасе 119. Я хочу сказать, что это вполне могло относиться и ко мне».

«Но ты молчал, Озтин», - ответил Ленгмур.

«Потому что я видел представление Глины дюжину раз, да будут благословлены ее пальцы ног, и знаю, что все это фарс», - ответил грузный мужчина. Он посмотрел вниз на покрытое тканью тело и вздохнул, небрежно осенив себя знаком аквилы. «Бедная старушка. Это был всего лишь салонный трюк».

«Не сегодня», - сказал Ленгмур. Он пожал плечами. «Это разорение, - сказал он. Репутация салона будет просто втоптана в грязь...»

«Я думаю, что все наоборот», - сказал я. «Сегодня ваши клиенты разбежались, но завтра...»

«На что вы намекаете?»

«Я хочу сказать, сэр, что люди приходят в этот квартал и в ваше прекрасное заведение, чтобы вкусить тайны теневого мира. И, по большей части, как я вижу, вы не подаете ничего, кроме бормотухи. Спектакли и развлечения. Это трагическое происшествие, но молва о нем распространится. Салон «У Ленгмура» будет известен как место настоящих тайн и сверхъестественных событий. Страх не удержит клиентов. Не тех клиентов, которые вам нравятся. Он привлечет их, несмотря на инстинкт самосохранения, и ваша репутация укрепится».

Ленгмур пристально посмотрел на меня.

«Я бы посоветовала вашим поставщикам завтра привезти вам еду и вино в большем количестве, чем обычно», - сказала я, - «чтобы удовлетворить спрос. Вы также можете продавать апотропические обереги на входе, чтобы успокоить робких, и приправить вашу атмосферу перспективой подлинного проявления неведомого».

Ленгмур вытаращился. Грузный мужчина разразился хохотом.

«Мне нравится эта молодая леди!» - усмехнулся он. «Она не ошибается, и она хорошо разбирается в твоем бизнесе. Апотропические обереги! Вот это мышление настоящего манипулятора. Убойный успех, благодаря убийству, не так ли?»

Он снова рассмеялся, мощным, рокочущим смехом. Ленгмур нахмурился.

«Ты как всегда несносен, Озтин», - сказал он. «Я могу запретить тебе вход».

«Снова?» - спросил грузный мужчина.

Ленгмур ловко повернулся и направился к выходу. «Был вызван Магистрат», - объявил он через плечо. «Я должен дождаться их прибытия».

«Что ж, это мой сигнал к отступлению», - объявил здоровяк. «Я не имею дела с Магистратом. Мы можем потерять всю ночь, отвечая на вопросы».

«Особенно с вашей репутацией», - сказала я. Он усмехнулся и протянул руку.

«Моя слава идет впереди меня, не так ли?» - спросил он.

«Да, мистер Крукли», - ответила я, пожимая его руку. Я поняла это сразу, как только Ленгмур произнес имя Озтина. Это был печально известный 

поэт-грабарь. Мое раннее предположение оказалось верным.

«Я знаю одно место в конце улицы», - сказал он. «Может быть, вы присоединитесь ко мне, чтобы избежать назойливой суеты?»

Я взглянула на Эйзенхорна.

«Мои извинения, сэр», - сказал Крукли, протягивая руку Эйзенхорну. «Я, конечно же, имел в виду вас обоих. Озтин Крукли».

«Дэзум Флайд», - ответил Эйзенхорн, принимая рукопожатие.

«Вы присоединитесь ко мне?» - спросил Крукли.

Эйзенхорн кивнул.

«У меня нет желания оставаться здесь», — сказал он. Я была уверена, что он хотел бы остаться, но скорое прибытие Магистрата могло стать неудобством.

«Отлично», - объявил Крукли. «Мы пойдем все вместе». Он повернулся и повысил голос, обращаясь к находящимся поблизости клиентам. «Мы отправляемся в Два Гога. Вы идете? Аулей? Унвенс?»

«Я пойду, если ты платишь», - сказал человек с испачканными чернилами руками, которого я раньше приняла за рубрикатора.

«Унвенс?» - позвал Крукли. Пожилой человек с огромными руками и ногами встал и кивнул. Мы с Эйзенхорном обменялись быстрыми взглядами.

«Это Унвенс?» - спросила я.

«Да», - сказал Крукли. «Линэл Унвенс. Вы его знаете?»

«Нет», - ответила я. «Я просто подумала, что слепой парень, сидящий рядом с ним, был Унвенсом».

Крукли покачал головой.

«Он? Нет, это его чокнутый дружок Фредди. Фредди Дэнс».

Подвох