страж эльдаров

Вект и Пёстрый о богах хаоса и их влиянии на Комморраг

Вект взмахнул рукой и сдернул шелковое покрывало. Под ним оказалась реалистичная статуя сжавшейся фигуры, выполненная из черного стекла. Иллитиан сразу же узнал ее: это было его старое тело, выброшенное и позабытое с тех пор, как он выбрался из него и спасся от стеклянной чумы, которая его уничтожала. Кровь отхлынула от его лица, и из каждой поры потек пот. 

— Ты так и не спросил меня, почему я хочу сохранить тебе жизнь, — сказал Вект. — Спроси сейчас. 

— Почему…? — только и смог выдавить Иллитиан горлом, пересохшим от страха. 

— Потому что к тебе прикоснулись боги, Иллитиан, — с жестокой издевкой ответил Вект. — Есть силы, которые вложили в тебя столь много, что отделение твоей души от тела будет иметь последствия, которых лучше будет избегать… пока что. 

— Силы? — в смятении повторил Иллитиан. 

Вект посмотрел на него черными пронзительными глазами, в которых горел злой умысел. 

— То, что ты даже не догадываешься о них, и есть, как я полагаю, величайшая ирония, — холодно заметил он. — Шут говорил, что это так, и все же я счел, что в это сложно поверить. Из тебя сделали пешку, Иллитиан, слугу потаенных хозяев. Твое самонадеянное тщеславие привлекло внимание Архитектора Судьбы, и эта переменчивая сущность направила тебя на поиски запретного знания и наивысшей власти. Твоя сила, какой бы она ни была, никогда тебе не принадлежала. Она была дарована тебе из тайного источника, а теперь божество оставило тебя. 

Негодование пронизало каждую фибру Иллитиана. Он не был пешкой потусторонних сил! Его мотивы были его собственными! Вект открыто ухмылялся, упиваясь его внутренними муками. Иллитиан же чувствовал, как под яростным водоворотом эмоций начинают шевелиться первые червячки сомнения. Сколько раз невероятный каприз удачи помогал его планам? Сколько раз его враги шли по ложному пути? Сама возможность подобного сокрушала его душу.

 Увидев, что Иллитиан достиг надира, Вект, похоже, пресытился своей игрушкой. Верховный властелин вернулся на трон, повернулся к придворным и дернул длинным пальцем, призывая выйти вперед одного из них. Это был тот, кого Иллитиан знал как Харбира, но лицо его стало белым, а тело костлявым — очевидно, это был настоящий Беллатонис, на пороге превращения в прежнего себя. Гемункул держал в руках серебристую корону с высокими шипами на лбу, наподобие рогов. Иллитиан узнал и ее. 

Он завопил и попытался отшатнуться, но его схватили. Беспомощный, он мог только смотреть и сыпать проклятьями, пока Беллатонис не насадил корону ему на голову.

 Парализующая боль вонзилась в виски Иллитиана, раскаленный мучительный жар, который выжег все мысли, всю волю, кроме желания кричать. Появилось выкручивающее ощущение где-то глубоко внутри, как будто из самого средоточия его существа что-то вырывали. Потом — тошнотворное чувство перехода, и Иллитиан оказался обездвижен, слеп и почти глух, если не считать тишайшего эхо его собственных воплей, которое медленно угасало в его остекленевших ушах. 

Пестрый наблюдал за жестоким представлением, которое Вект устроил из публичной пытки восставшего архонта. 

Как и сказал тиран, это был наглядный урок, демонстрация остальным архонтам, что их ждет, если они пойдут тем же путем. Вопли внезапно прервались, когда душа Иллитиана переместилась в едва живое вместилище из стекла, которое было его предыдущим телом. 

Пестрый невольно содрогнулся при мысли о том, что должно произойти. Угроза еще не миновала. 

Когда процесс завершился, Беллатонис отступил назад, и двух Иллитианов, из стекла и из плоти, оттащили прочь. Один мог стать новым архонтом восстановленного кабала Белого Пламени, если кто-то из него пережил смертоносный погром Векта. С равной вероятностью он мог быть приговорен к ужасной смерти по прихоти тирана. Другой, подлинный Иллитиан, как надеялся Пестрый, был обречен на долгое и бесплодное существование, продлеваемое гемункулами, насколько возможно. В мировом храме Лилеатанира он был свидетелем тому, что могло произойти с душой, отмеченной богами Хаоса, в момент смерти, и это было неприятное зрелище. Воспоминание об этом лишь делало тяжелее то, что ему предстояло сейчас совершить. 

— Пестрый. Кселиан. Преклоните передо мной колени, — торжественно произнес Вект со своего темного престола. — Придите и молите меня о прощении. Ваши дары принесли мне удовольствие, но я все еще желаю выслушать причины для того, чтобы даровать вам дальнейшее существование.

 Кселиан бесстрашно выступила вперед и преклонила колени перед Вектом, опустив голову. Пестрый проследовал к трону более сдержанно, остро чувствуя, что со всех сторон в него впиваются хищные взгляды комморритов. Он опустился на колени рядом с Кселиан, явственно ощущая ее столь близкое, почти животное присутствие и легкий мускусный аромат, похожий на запах крови… 

Пестрый внезапно выбросил руку вбок со скоростью атакующей змеи и, казалось, едва прикоснулся к горлу Кселиан основанием ладони. Кселиан рухнула — ее тело было мгновенно иссечено изнутри корчащимися моноволокнами «поцелуя арлекина», который Пестрый прятал на запястье. 

Придворные Векта подняли переполох и разбежались. Архонты и стражи ринулись вперед, обнажив оружие. Вект лишь поднял руку, требуя тишины, и продолжил с мрачным вниманием наблюдать за арлекином с трона. Не обращая внимания ни на кого, Пестрый склонился над быстро обращающимися в жидкость останками Кселиан с маленьким, тускло светящимся самоцветом в руке. Камень быстро налился яркостью и приобрел глубокий багровый оттенок. Арлекин выпрямился и, зажав между большим и указательным пальцами покрасневшую драгоценность, поднял ее пред взором Векта. 

— Простите меня, о грозный владыка, — начал Пестрый. — Куда приходит один бог, наверняка вскоре явятся и другие. Это и делает силы Хаоса столь опасными. Когда-то мы думали, что понимаем их — еще до Падения. Тогда мы смеялись над тем, какими претенциозными и примитивными они были, но они знали, как преследовать свои цели, лучше любого смертного, и как воспользоваться даже малейшей лазейкой. Кселиан постепенно превращалась в сосуд для Кровавого бога, ее душа была запятнана скверной — камень не может лгать. 

Вект без интереса махнул рукой, останавливая его объяснения. 

— Если ты прав в своем предположении, это значит, что в моем городе трудились избранники трех из четырех богов Хаоса. По твоим же словам, там, где появляется один, вскоре возникают и другие, и при этом мы так и не увидели агента Той, что Жаждет. Интересно, что ты с такой готовностью преследуешь других, но не служителей нашего злейшего врага, погибели нашего рода. 

Арлекин поджал губы, но не отвечал, пока камень духа, зажатый в его пальцах, не исчез, как при каком-то фокусе с ловкостью рук. 

— Можно сказать так, — осторожно проговорил Пестрый, — что мы все ее агенты — все эльдары, которые пережили Падение, я имею в виду, и все поколения после него — мы подарили ей существование, и теперь мы все обещаны ей еще до того, как сделаем первый вдох. Поэтому, если бы я преследовал их всех, мои руки были бы постоянно обагрены кровью. 

Вект цинично рассмеялся. 

— Ты увиливаешь, Шут. Твои обвинительные домыслы не представляют для меня интереса. Меня все еще ожидает великое множество трудов, а ты — опасный отвлекающий фактор. Забери свою добычу и скройся с моих глаз. Если ты предстанешь передо мной снова, я буду уже не так мягок. 

Пестрый низко поклонился верховному властелину и поспешил прочь от его темного и гнетущего двора, пока Вект не успел передумать. Это была, в своем роде, победа, и Пестрый решил, что надо просто возрадоваться тому, что ему удалось сыграть в ней роль, не заплатив за это конечную цену.

Тонкости общения с чуть более цивилизованными расами. Друкхари. Часть 1

Как вы, вероятно, и так отлично знаете, я постоянно провожу время за тренировками, и всегда держу в голове максиму Комиссара Френны - в здоровом теле здоровый дух! Ежедневно я участвую в фехтовальных упражнениях (как с рапирой, так и саблей), и даже будучи вынужден проводить мои дни на борту Авангарда, оттачиваю свои умения на боевых сервиторах. Однако ещё в самом начале своей карьеры выучил я непримиримую правду — исход большинства конфликтов оказывается предрешён задолго до того, как прозвучат первые выстрелы. Завет этот нисколько не теряет актуальности — а скорее даже приобретает её — если речь идёт ксеносах, чьё чужеродное мышление нам неподвластно, и чьи зловещие замыслы порой не предотвратить, не опробовав новый подход. Каким бы жестоким и бесчеловечным не был твой враг, шансы твои на успех будут тем выше, чем больше ты узнаешь о нём пред началом битвы. Зная своего врага, ты подчиняешь его себе. Если позволите, дорогой читатель, я посвящу вас в небольшую историю, что послужит нам наглядным примером.

В те времена, когда я провёл на Пропасти лишь от силы несколько недель, до меня дошли слухи об особой комнате, сокрытой где-то в южном полушарии Чернокаменной; известна она была как Зал Раздора. Внимание моё было обращено на него представителями ксеновида, известно как Друкхари (см. далее). Эти чудовищные садисты влачат своё жалкое существование, питаясь, подобно вампиру, ужасом и страданиями, не ведая разницы между противником и союзником. Представитель их богохульной расы, крайне влиятельный аристократ — или же на их наречии «Архон» — известный как Зилус Ворзум, с великим тщанием допрашивал любого обитателя Пропасти, что обладал знаниями о точном расположении искомой им залы.

Совершив все необходимые приготовления, я немедля организовал экспедицию в поисках Зала Раздора, объединив силы с другим носителем торгового мандата, Авой Виктрикс. Признаюсь, я с самого начала чувствовал, что Виктрикс что-то скрывает от меня - однако, по её словам, она знала путь к Залу, а потому я принял её сотрудничество; добытое же в нашей экспедиции мы договорились разделить ровно напополам. По дороге нам встретилось множество препятствий - поначалу путь нам преграждали лишь жалкие последователи Губительных Сил, но затем в дело вступила внутренняя система защиты самой Чернокаменной; особые беды доставила нам новая, невиданная ранее особо яростная форма дрона-треножника. Но остановить нас было не так-то легко. В пути меня сопровождал контингент клановых стражей Дома Дрейк, да и сама Виктрикс оказалась способным, хоть и несколько высокомерным, бойцом.

Мы почти добрались до входа в залу, когда Виктрикс явила наконец своё истинное лицо, оглушив меня и моё сопровождение удушающий гранатой, а затем коварно пробравшись в Зал Раздора в одиночку, проскользнув через потайной вход. Не располагая ресурсами, чтобы совершить путешествие в одиночку, Виктрикс обманом вынудила меня сыграть роль её проводника и охранника, оставив меня к тому же без оплаты.

Несмотря на продемонстрированные Виктрикс хитрость и решимость, фатальной для неё ошибкой оказалось полное незнание природы друкхари. Когда клубы дыма рассеялись, из тенистых углов Чернокаменной выплыла мне навстречу зловещая фигура Зилуса Ворзума, окружённая десятками стройных, бледных воинов, закованных как один в шипастый доспех. Не подняв на меня орудия, он лишь флегматично передал мне условленную нами плату и направился к зале.

Конечно, в обычных обстоятельствах визит в обиталище друкхари сложно воспринять иначе, как изощрённую попытку самоубийства - однако именно туда, на личный корабль Архона, "Ласкающий Клинок", я и отправился накануне нашей с Авой экспедиции. В свою очередь, ещё задолго до этого визита я потратил значительный отрезок времени, скармливая через свою агентурную сеть Ворзуму информацию, изображающую меня человеком знающим и умелым, иными словами - идеальным проводником по Чернокаменной. Не окажись эта моя уловка успешной, уверен, мой собеседник освежевал бы меня заживо ещё до начала диалога.

В качестве же иной предосторожности, как я первым делом и предупредил Архона, служило небольшое - но очень мощное - взрывное устройство, активирующееся по нервному импульсу, что я тайно пронёс с собою на его корабль. Окажись моя жизнь в опасности или даже потеряна, Ласкающий Клинок - вместе с моим собеседником и всей его командой - взлетело бы на воздух. Двуличность моя, видимо, привела Архона в необыкновенно хорошее положение духа, и следующие несколько часов мы провели за крайне содержательной - хоть и напряжённой - беседой. Во время нашего разговора мне открылась, что истинной целью Архона были вовсе не драгоценные залежи Археотеха, а новая арена для резни, населённая множеством отвратительных ксеносов, что проводили дни свои в бесконечном кровавом сражении. Друкхари по натуре своей вынуждены постоянно пребывать в поиске всё новых и новых видов насилия, подобно тому, как попавший в зависимость от обскуры томится мечтами о новой дозе. Зал Раздора привлёк Ворзума вовсе не драгоценностями и побрякушками, ибо Архон уже был богат сверх всякой меры. Целью его было найти себе новых противников, дабы опробовать на их шкурах свои орудия - а также новое пространство для извращённых кровавых игр друкхари. Все эти вещи я смог узнать лишь потому, что внимательно выслушал его до конца, после чего вежливо предложил ему свои услуги. Виктрикс наивно полагала, что истинной целью Архона было лишь богатство, в то время как настоящим ответом была возможность вкусить новые, невиданные агонии.

Оставив меня, друкхари неторопливо направились в залу, к которой я успешно их провёл. Из глубин помещения вскоре долетела до меня целая какофония криков ужаса и проклятий, и, прислушавшись, я услышал в их числе и полный боли и ярости голос предавшей меня Авы Виктрикс.

Источник: Liber Xenologis

Взято отсюда: https://teletype.in/@brotherpedrokantor

Это хайрез эльдарского качества

Вот мон-кейского: 

https://wh.reactor.cc/post/5219679

Демоны всегда лгут

С каждым шагом беспорядочное месиво впереди становилось все более четким и медленно превращалось в то, что одновременно пародировало древний дворец Эль’Уриака и яростно отрицало его судьбу.Стены возвышались над ними, как замки великанов, и с них свисали километровой длины знамена, прославляющие властителя и императора Шаа-дома. Перед вратами в форме раскрытой пасти несли стражу чудовищные сенешали на странных ездовых зверях.

Агенты двинулись к воротам, выглядя рядом с этими титаническими укреплениями, будто медленно ползущие насекомые. Сенешали с насмешливым презрением смотрели, как они приближаются. Без сомнения, это были демоны из древних легенд, в чем-то жутковато прекрасные, в чем-то отвратительно уродливые. Тонкие руки оканчивались длинными крабьими клешнями, коварные улыбки обнажали клыков. Шестеро демонов перед воротами сидели верхом на змееподобных двуногих зверях со странно похожими на лошадиные головами. Животные пробовали воздух мерзкими длинными языками розового цвета. Когда агенты подошли ближе, демоны принялись возбужденно щебетать на темном наречии, от которого болели уши. Слова как будто клеймили воздух своими колдовскими интонациями. Одна демоница, куда более красивая и отвратительная, чем остальные, пришпорила скакуна, выехала вперед и медоточиво заговорила, пародируя древний эльдарский язык:

— Добро пожаловать, братья и сестры! Вы избраны, чтобы сбросить гнетущие оковы смертности и наконец-то присоединиться к нам. Ваше прибытие будет славиться, пока не выгорят звезды! Миллиард рабов будет кричать в вашу честь целую вечность!

Слова твари были теплыми, дружелюбными и вселяющими радость, за каждым из них таилось обещание волнующих тайн. В сравнении с ними голос Морра показался неприятным карканьем, предвещающим рок и скорбь.

— Нам нужен Эль’Уриак, а не подобные вам. Отойдите и дайте пройти, — мрачно проговорил инкуб. Демон сладострастно облизал клыки.

— Пожалуй, нет. Один из вас должен остаться с нами к нашему взаимному удовольствию, и как только вы войдете во дворец, вам будет запрещено покидать его при любых обстоятельствах.

Агенты посмотрели друг на друга, не зная, кого можно выбрать. Взволнованный Харбир уже собирался шагнуть вперед, но скрежещущий голос Морра остановил его.

— Я не буду торговаться с тобой, демон!

Слова еще висели в переполненном эмоциями воздухе, когда его двухметровый клинок сверкнул подобно змеиному языку. Обезглавленный скакун демона скорее не рухнул, а рассыпался, ибо удерживающие его в реальности энергии развеялись в воздухе. Демон упал вперед, Морр аккуратно поймал его на лезвие протянутого вперед клинка и отшвырнул корчащееся, распадающееся тело навстречу другим тварям, бросившимся в атаку.

Очарование дьявольских речей исчезло, как только вспыхнуло насилие. Шредер Ксириад выпустил облако безобидной с виду паутинки, которая рассекла наездника вместе со скакуном, как будто те на полном ходу влетели в стену из вращающихся лезвий. Бластер Синдиэля изрыгнул сгусток изумрудного пламени, который прожег в еще одном демоне сквозную дыру. Аэз’ашья и Харбир прыгнули вперед, парируя хлещущие языки скакунов и когти их наездников.

Мерзостный язык обернулся вокруг лодыжки наемника и по-змеиному стиснул ее. Недавняя рана вспыхнула болью, которая перешла в нестерпимый жар экстаза, и он завыл, как животное. Рядом мелькнули ведьминские ножи, освободив его от хватки. Харбир со стоном сполз на землю, а Аэз’ашья встала над ним, продолжая ткать клинками защитную паутину.

Клэйв Морра одним ударом разрубил еще одного скакуна вместе со всадником, в тот же миг ножи суккуба резанули по лошадиной морде другого и заставили зверя отскочить. Облако мономолекулярных нитей из шредера Ксириад окутали демонического всадника, прежде чем тот успел успокоить скакуна.

Харбир достаточно пришел в себя, чтобы спасти хотя бы толику своего эго и выстрелить в лицо последнему демону. Психически заряженные осколки из пистолета проделали в голове врага кратер, как будто та была слеплена из мягкой глины, и демон распался в облако тошнотворно-сладкого пара. Морр прикончил оставшихся зверей экономными взмахами огромного клинка.

— Демоны, — презрительно сплюнул инкуб. — Пойдемте, надо двигаться дальше. Они скоро восстановятся и вернутся с подкреплением.

Он повернулся и исчез в тенях, которые сгустились в похожих на пасть вратах.

— Ты даже не задумался над их предложением? — спросил Синдиэль, догоняя ушедшего инкуба.

— Демоны всегда лгут, — сказал Морр тоном, не предполагающим дальнейшего обсуждения.