Результаты поиска по запросу «
синий ужас
»
Комиссар Райвель Gray-Skull artist Astra Militarum Imperium Commissar (wh 40000) Cadian Wh Песочница Wh Other сделал сам Warhammer 40000 фэндомы Wh Комиксы
Комиссар Райвель: Сердце Тьмы. Выпуск №41
Librarium Tau Empire Chaos (Wh 40000) Imperium Темный клубок Warhammer 40000 фэндомы
Как Тау и Империум за проклятую планету воевали. Часть 2.
III.
Шас’уи не сразу осознал, что пейзаж вокруг успел поменяться, пока он отвлёкся. Над водой поднимались завитки тумана, однако река почему-то посветлела и казалась намного более широкой. Словно и не река вовсе, а…
Тал’ханзо зашипел от удивления. Деревья пропали, как и берега по обеим сторонам. Посмотрев вверх, он впервые за много дней увидел открытое небо. Впрочем, этот серый простор, затянутый облаками, очень походил на воду, разве что через тучи проникал тусклый свет. Скоро стемнеет.
Почему эта мысль встревожила его?
«Я думаю как гуэ’ла, — пожурил себя воин огня. — Их нелогичность заразна».
Повернувшись на месте по кругу, шас’уи оглядел окрестности через оптические сенсоры, меняя режимы обзора в попытках пробиться сквозь мглу, но так и не увидел суши. За хвостом конвоя не оказалось ничего. Четыре баржи всё так же двигались по две в ряд: сам Тал’ханзо и Джи’каара впереди, Ниотал и Рхо’нока позади. «Пираний» он не видел с полудня, чего и следовало ожидать, поскольку они проводили разведку, однако «Рыба-дьявол» шас’вре оторвалась так далеко, что ему это не понравилось. Бронетранспортёр напоминал тёмное пятно в тумане, и оно быстро уменьшалось.
«Надо предостеречь её», — подумал Тал’ханзо, зная, что не станет. Иболья всё равно бы не послушала.
— Вы почувствовали, шас’уи? — спросил один из янычар-гуэ’веса, стоящий сбоку.
Т’ау не помнил, как зовут этого крупного мужчину с бородой. Людям-помощникам Прихода Зимы выдавали облегчённый комплект снаряжения воинов огня, в том числе шлемы без лицевых пластин и более лёгкую броню, что соответствовало их статусу подчинённых. Он видел, что гуэ’веса пучит глаза — характерный признак страха для их расы.
— Что именно? — раздражённо отозвался Тал’ханзо.
— Момент, когда… мы… — Янычар сбился, потом повесил голову, и из носа у него закапала кровь. — Ничего, шас’уи.
«Ничего?» — мысленно повторил т’ау. Шарки ответил примерно так же. Указывает ли это на что-либо? Нет, просто нелепость. Он снова думает как гуэ’ла, выискивает связи там, где их нет.
— Вернись к исполнению обязанностей, янычар, — приказал Тал’ханзо и снова перевёл взгляд на озеро. Оно выглядело бескрайним. Почти как океан.
...— Плохо место, — пророкотала Коралина, огромная янычар-о’гринн, говоря на языке т’ау. Речь пяти каст в её исполнении звучала грубо и примитивно, но более точно, чем у почти всех иных гуэ’веса. — Много плохо.
«Да», — безмолвно согласилась Джи’каара.
На Фи’драа вообще не попадались «хорошие» места, но некоторые оказывались хуже других, и шас’уи опасалась, что это пустынное озеро — одно из самых скверных. Хотя в планетарных джунглях повсюду встречались такие водоёмы, ни один из них не должен был находиться здесь, да и вообще вблизи от области, которую пересекал конвой. Значит, их группа попала… в другое место.
«Это снова произошло, — рассудила Джи’каара. — Искажение».
Она почувствовала тот момент, когда конвой скользнул из одного потока в иной, покинув русла реки и разумной реальности. Её рассудок ненадолго застрял позади тела, отказываясь идти за невежественным соратником в неизведанное, а потом резко дёрнулся следом, когда привязь натянулась слишком сильно. Хотя шас’уи уже испытывала такое мимолётное, но почему-то кажущееся нескончаемым ощущение переноса, раньше оно настигало её только в самых коварных и отдалённых землях Фи’драа. Неужели тот порченый регион каким-то образом дотянулся сюда?
«Чтобы забрать меня обратно?»
— Мы соскользнули, — прошептала Джи’каара своей спутнице, зная, что Коралина тоже это почувствовала. Наверняка и многие другие гуэ’ла ощутили переход. Особи их расы гораздо более чутко ощущали такие поругания естественного порядка вещей, чем сородичи шас’уи. И всё же она сама разделяла восприимчивость людей. Что это говорило о её истинной сути?
— Во как, — хмыкнула о’гринн. — Роза есть.
«Роза». Клубок Долорозы — название, которое отдалённым краям Фи’драа дали гуэ’ла, но Джи’каара уже давно переняла его, уловив, насколько правильно термин передаёт всю прожорливую неправильность того края.
— Да, похоже на то, та’лисс, — произнесла она.
Другие воины огня оскорбились бы, услышав, что Джи’каара называет так одну из гуэ’ла, однако любое другое обращение принизило бы связавшие их узы. Они наткнулись друг на друга в Клубке Долорозы два года назад, когда обе оказались последними выжившими бойцами своих подразделений. Встретились они как враги, израненные и измождённые до мозга костей, но не желающие сдаваться. Заряд в винтовке Джи’каары давно уже иссяк, поэтому она вышла против великанши с ножом, наконец смирившись с гибелью, ведь ей никогда бы не удалось одолеть такого неприятеля в рукопашной схватке. Однако же вместо того, чтобы напасть, существо смерило т’ау поразительно вдумчивым взглядом и спросило: «Ты найти путь наружу, синяя?»
«Мы нашли его вместе, — вспомнила Джи’каара. — Но Клубок, или Роза, так и не отпустил нас».
В её шлеме раздался сигнал коммуникатора, потом прозвучал гнусавый голос:
— Шас’уи, приём?
— Приём, шас’вре, — отозвалась она.
— Данное озеро не отмечено на наших картах, — сообщила Иболья. Судя по тону, этот факт оскорблял её. — Почему вы не предупредили меня о таком расхождении?
— Не могла знать, шас’вре.
— Но ранее вы уже пересекали данную область.
— Да. Много раз. Никакого озера здесь не было.
Джи’каара ждала продолжения, однако Иболья не отвечала. Шас’уи представила, как командир конвоя пытается разобраться в противоречии. При других обстоятельствах это даже повеселило бы Джи’каару. Старший офицер была удручающе плохо подготовлена к подобным загадкам: с момента своего прибытия она лишь изредка покидала прибрежные базы кадра, где скверна планеты ощущалась слабее всего, и никогда не углублялась в джунгли. На текущем задании шас’вре удобно устроилась в герметичном пузырьке — корпусе своей «Рыбы-молота», отделяющем её от смрадного разложения снаружи.
Как будто он защитит Иболью.
«Ты цепляешься за ложь, шас’вре, — с грустью подумала Джи’каара. — Как и столь многие из нас».
Её сородичи никогда не постигнут подлинную сущность этой планеты, как и суть более распространённых ужасов, намеки на которые содержались здесь. Т’ау слишком уравновешенны. Слишком вменяемы. Вот почему гуэ’ла настолько опасны: они преуспевают в безумии.
[...]На то, чтобы выбраться за пределы рифа, Шенъюл потратила больше времени, чем предполагала. Дымка сгустилась, преобразившись в плотный липкий туман, и шас’ла приходилось двигаться медленно, но всё равно казалось, что неправильны не её расчеты, а само расстояние. Уже опустилась ночь, когда она вернулась на открытую воду, однако облегчение продлилось недолго. Пилот совершенно не понимала, где находится. Даже не знала, на какой она стороне острова.
«Он слишком большой, — подумала Шенъюл, пристально глядя на громадную массу, окутанную мглой. — Почему мы не увидели его раньше?»
Отбросив беспокойство, шас’ла попробовала связаться с конвоем, но не услышала в ответ ничего, кроме всё того же медленного стука. Насколько же сильно отстали все прочие? Несомненно, они…
Над водой пронёсся раскатистый гортанный рёв, звучащий словно бы отовсюду сразу. Шенъюл развернула скиммер, ища источник шума. Бесполезно — фары «Пираньи» почти не пробивали мутный мрак. В их бледных лучах ползали завитки тумана, будто черви-паразиты. Что, если от света инфекция перекинется на неё?
«Действуй, шас’ла!» — подстегнула себя Шенъюл, стремясь раздавить нелогичную мысль.
Между тем рёв перерос в ритмичное металлическое громыхание. Какой-то мотор? Да, но совсем не похожий на сбалансированные механизмы её народа. Двигатель издавал сиплый, сердитый, злобный шум.
Шум, полный ненависти…
«Враг», — сообразила шас’ла, ощутив укол страха. Но как такое возможно? Данный регион уже умиротворили.
— Действуй, — пробормотала она.
«Предупреди остальных».
Слева от неё вырвался из тумана размытый тёмный объект. Приблизившись, он приобрёл чёткие очертания и оказался бронированным кораблём. «Пиранья» выглядела крошечной рядом с этой канонеркой, клёпаный железный корпус которой нависал над машиной, будто изогнутая чёрная стена. На палубе судна неподвижно стояли какие-то фигуры, чьи силуэты удлинялись и искривлялись в тумане, словно их выкручивала невидимая нетвёрдая рука. Из носа корабля торчала увесистая пушка, управляемая двумя тенями. Издав стон, её ствол ожил, завертелся и наклонился в сторону Шенъюл.
«Действуй!»
В тот же миг, как шас’ла вдавила педаль газа, на её скиммер обрушился шквал снарядов, которые пробили корпус и детонировали внутри. Загоревшись, «Пиранья» потеряла управление и закрутилась, извергая дым в туман.
«Прости меня, Дал», — скорбно подумала Шенъюл, сгорая. Её мучили страшная боль и ещё более ужасное чувство вины, но, к счастью, вскоре исчезло и то, и другое.
...Когда подтвердилось уничтожение цели, Капитан закрыл глаза и обратился мыслями внутрь, а потом вниз, окунаясь в озеро, отыскивая отголоски, что струились под ним… Алкая того, что неминуемо случится следом.
«Кровь взывает к крови!»
И действительно, как только обугленная плоть подношения смешалась с водами, Капитан ощутил, что аватара Бога-Императора пробуждается. Не тело, — для такого потребовалась бы куда более весомая жертва — но его дух, борющийся с оковами нежеланного сна. Он жаждал большего. Лишь кровопролитие способно разбить его цепи.
— Ты получишь оное, владыка, — пообещал Капитан, погружаясь всё глубже, пока его судно рассекало волны наверху.
Он освоил приёмы прозревания, пока пребывал в блаженном чистилище, — восстановил свой дар, которого прежде сторонился, считая греховным. Вот так он отведал беспокойных грёз создания, хотя первое время мало что понимал, только внимал им и верил с самого начала. Несомненно, Спящий-под-Водами привлёк «Полифем» к озеру именно ради него, выбрав этот корабль среди всех прочих потому, что на его борту находился будущий пророк.
— Преданный и покинутый, потопленный неверующими во тьме, потом забытый, — прохрипел Капитан, — но ничего не забывший.
Эту молитву он когда-то выловил из недр вместе с яростью, воплощённой в ней. Пока Капитан говорил, его лёгкие свело жуткой судорогой, и последний стих псалма он произнёс, задыхаясь:
— Вечно непрощающий, как и велит Бог-Император!
Даже сейчас, после бессчётных лет служения, он не вполне разбирался в природе Спящего, за исключением присущей тому святости. А древность существа… Какая грозная, размалывающая душу древность! Глубина грёз, испробованных Капитаном, измерялась эпохами, вымоченными в муках и праведной ярости. Порой он мельком улавливал сцены из той затерянной эпохи и хватался за них, как за откровения, пусть они и казались почти бессмысленными. Неважно. Ему не нужно понимать. Кроме того, он сознавал свою роль в таинстве Спящего, а этого достаточно.
— Я всё исправлю!
Всплыв в своё тело, Капитан подался вперёд, чтобы свериться с пророчеством, извергнутым на иллюминатор вместе с его словами, хотя уже знал, что обнаружит там. Судьбу не обманешь — она сама не позволит. Сегодня аватара Бога-Императора будет пировать!
IV.Откинувшись в пилотском кресле, шас’вре Иболья попробовала углубиться в медитацию. Бесполезно. Ей не удавалось очиститься от раздражения, вызванного тем, что Джи’каара, эта рецидивистка со шрамами, завела конвой не туда.
— Мне здесь не место, — пробормотала офицер.
Эту жалобу она уже истаскала до дыр. Шас’вре так выражала недовольство с тех пор, как начались её мытарства на Фи’драа, хотя редко возмущалась вслух и никогда — при других воинах огня, опасаясь, что на неё донесут шас’элю. Однажды, вскоре после прибытия, Иболья уже доверилась ему…
— Шас’вре, вы подразумеваете, что Империя совершает ошибки? — несколько удивлённо спросил тогда старший офицер. Иболья могла дать ему только один приемлемый ответ.
— Никак нет, шас’эль, — покорилась она, видя ловушку, но не имея возможности вывернуться.
— Верно. Вы здесь потому, что это способствует Высшему Благу. — Затем командир заговорил более жёстко. — И ещё потому, что вы ущербны. Непоправимо ущербны. — Его глаза неприятно потемнели. — Как и все, кто служит тут.
Те слова до сих пор уязвляли её. Они подтверждали слухи, ходившие о Фи’драа: назначение сюда называли «билетом в один конец» во всех смыслах. Иболья полагала, что это разумно в отношении недееспособных старикашек и горячих голов под её началом, но ведь послужной список самой шас’вре безупречен. Ну… за исключением того инцидента на Кол’хооси, однако она же всё уладила, разве нет? Так или иначе, ей здесь не место.
— Да, это ошибка, — упрямо произнесла Иболья, смакуя свою непокорность.
Она сидела в бронетранспортёре одна, если не считать дрона-водителя, которому не хватало интеллекта даже для того, чтобы уделить внимание её претензиям, не говоря уже о том, чтобы доложить о них. Устройство сосредоточило свой скудный разум на пилотировании «Рыбы-дьявола». Одновременно оно обновляло прискорбно неточную карту их кадра. Добавляло ошибок!
Иболья фыркнула. Казалось, её конвой ползёт по этому отталкивающему озеру уже несколько часов. Насколько же вообще оно велико? Неохотно включив экран над пультом управления, шас’вре вызвала видеопоток с носовой камеры. С тех пор, как она осматривалась в прошлый раз, изображение ухудшилось: оно дёргалось и сбоило так, что затянутый туманом водоём превращался в абстрактную картину. Сенсоры тоже барахлили, выдавая полнейшую чепуху. На дне наверняка располагался какой-то источник помех — возможно, крупная жила магнитной руды? Она не особенно разбиралась в подобных материях. Ими занималась каста Земли.
— Доложить обстановку, — велела Иболья.
Дрон, закреплённый в интерфейсном углублении у неё над головой, не отреагировал.
— Доложить обстановку!
В замкнутой кабине её голос прозвучал очень громко. Опасно громко.
Озадаченная подсказкой своей интуиции, шас’вре нахмурилась — сузила носовые щели. В её бронетранспортёр могло поместиться десять бойцов, но она предпочла одиночество. Почему?
«Потому что ты презираешь своих спутников».
Иболья знала, что это правда, однако не понимала, откуда пришёл ответ: изнутри или снаружи. Ей почудилось, что заговорил кто-то позади неё. Кто-то, затаившийся в полутьме, куда не достигал свет от монитора. Кто-то, кому нравились тени.
«Что же ты не обернёшься и не поглядишь, шас’вре?»
И снова Иболья засомневалась, действительно ли мысль принадлежала ей самой. В ней звучала знакомая, но чужая насмешливость. Пока шас’вре ворошила воспоминания, стараясь определить, откуда ей известен этот тон, она вдруг сообразила, что дрон по-прежнему не ответил на запрос. Больше того, устройство не издавало ни звука. Это неправильно. Работающие кор’веса постоянно испускали низкое журчание, когда выполняли свои расчёты. Когда же оно прекратилось?
Усилием воли Иболья заставила себя поднять руку и дотронуться до диска. На ощупь тот оказался неподвижным, привычная вибрация пропала. Дрон не функционировал. Кто же тогда пилотирует «Рыбу-дьявола»?
«Никто».
Эту мысль пронизывала такая боязнь, что шас’вре не усомнилась, кому она принадлежит. Существо, думающее в тенях, не знало страха, — только раздавало его, щедро, но не бесплатно, — тогда как сама Иболья водила с ним постыдно близкое знакомство.
«Ущербная, — так постановил шас’эль. — Непоправимо ущербная».
Внезапно Иболья узнала тот язвительный внешне-внутренний голос. Это же шас’эль Аавал! Наблюдает за ней из теней, осуждает её.
— Нет! — огрызнулась шас’вре. — Мне здесь не место.
Коммуникатор на её пульте управления издал сигнал — чистый звук, подобный спасательному тросу, брошенному с корабля здравомыслия. Простонав, т’ау схватила прибор и включила связь.
— Говорит шас’вре Ибо…
Из приёмника хлынули помехи, окатившие её почти осязаемой волной. Иболью едва не вырвало от мерзкой вони, источаемой шумом — ошеломляющей, непоправимо нечистой. Она пыталась отключить звук, сдержать напор, но пальцы не слушались.
«Ты слаба, — приговорил Аавал. — Совсем не пригодна к службе».
— Нет… — возразила шас’вре. Тут же она вздрогнула, увидев на мониторе, как из тумана выплывает тёмный силуэт и, устремляясь вперёд, заполняет собой весь экран. Какой-то корабль. Он пришёл за ней, в точности как орда бе’гел пришла за ней на Кол’хооси, вот только теперь бежать некуда. И спрятаться не за кем.
«Ты струсила».
— Да, — призналась Иболья и закрыла глаза, когда её палач открыл огонь.
[...]— Мой дрон отключился. Сенсоры тоже, — объявила Джи’каара на командной частоте, обращаясь ко всем воинам огня. — Нас атакуют.
«Опять она руководит», — мрачно подумал Тал’ханзо и сам удивился своему возмущению.
— Перейти на прямое управление, — продолжала его соперница. — Построение «гён’шу».
Помехи искажали её голос, однако не уменьшали его властности.
— Вас понял, — отозвался шас’уи, извлекая свой дрон из пульта.
С других барж также прозвучали подтверждения, настолько же исковерканные шумом в канале. Неужели эти помехи каким-то образом вывели из строя их дроны? Пожалуй, для Империума подобное оружие слишком изощрённо.
Контролируя антигравы одной рукой, Тал’ханзо замедлил ход, а две арьергардные баржи вплыли в просвет между лидерами, образовав ряд из четырёх судов.
— Держать позиции, — приказала Джи’каара. — Пусть враг придёт к нам.
Здравая стратегия. Антиграв-баржи не предназначались для боёв, поэтому обеспечить максимальную огневую мощь, объединив их экипажи — разумное решение. И всё-таки Тал’ханзо негодовал из-за необходимости подчиняться.
— Приближается корабль противника.
[...]Вскинув импульсную винтовку к плечу, шас’уи взглянул вдоль ствола, и прицел автоматически связался с оптическими устройствами наведения в шлеме. Тал’ханзо тут же выругался, увидев, что метки на дисплее бешено трясутся.
— Значит, по старинке, — прошептал он, отключая систему.
Шас’уи всё ещё видел зорко, пусть его глаза и утратили редкую остроту лхаат элеш. Воин неожиданно ощутил приятную дрожь: возможно, здесь он снова обретёт эту особенность.
Петер Фехервари. Алтарь из пастей.
Warhammer 40000 art длиннопост ужасы Imperium Astra Militarum Adeptus Mechanicus Adeptus Arbites adeptus astartes Palanite Enforcers Necromunda Warhammer 40000 фэндомы
Подборка картинок по мотивам раннего Warhammer 40000
Нашел постоянно обновляющийся тред с графоманией и картинками одного автора, кторый идеально копирует древний стиль бибилиариев-полуэльдаров, но с жестью декаданса.
http://warhammer-empire.com/theforum/index.php?topic=53848.0
С первой картинки преисполнился так, что сделал перевод:
Адептус Механикус рулит :)))
![fStí 1ПЕЙ EK CTWTffíTIONEM] kiERVO NOS QEIECnONim, Sä»?,Warhammer 40000,wh40k, warhammer 40k, ваха, сорокотысячник,фэндомы,Warhammer 40000 art,длиннопост,ужасы,Imperium,Империум,Astra Militarum,Imperial Guard, ig,Adeptus Mechanicus,Mechanicum, Механикус, Адептус механикум, Адептус](http://img0.reactor.cc/pics/post/full/Warhammer-40000-Warhammer-40000-art-%D0%B4%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D1%81%D1%82-%D1%83%D0%B6%D0%B0%D1%81%D1%8B-7182568.jpeg "Warhammer 40000,wh40k, warhammer 40k, ваха, сорокотысячник,фэндомы,Warhammer 40000 art,длиннопост,ужасы,Imperium,Империум,Astra Militarum,Imperial Guard, ig,Adeptus Mechanicus,Mechanicum, Механикус, Адептус механикум, Адептус механикус,Adeptus Arbites,adeptus astartes,Palanite Enforcers,Necromunda")
Blood Angels Space Marine Imperium что то вроде перевода. Warhammer 40000 фэндомы
Мефистон: Кровь Сангвиния
Выложила как дура. Перезалью нормально.Химические сферы, Аркс Анджеликум, Ваал.
Антрос думал, что в этот раз у него будет возможность исследовать убежище Диурнал более тщательно, но Рацелус не дал ему и секунды передышки. Библиарий успел проронить лишь несколько слов, пока вел его с башни Орбикуляр, специально направившись к личным палатам Мефистона через бесконечные сумерки Библиариума. После того, как они достигли питаемого энергией звезды колосса, черно-багровой статуи ангела в центре убежища, Рацелос провел Антроса между стоп фигуры, через ряды стражей и боевых сервиторов вниз, к комплексу подземных проходов. Сырые, покрытые мхом крипты выглядели столь же старыми, как и их сестры под Карцери Арканум. Архитектура оставалась схожей по стилю, но эту часть Либрариума Антрос раньше никогда не видел. По мере того, как Рацелус вел его все дальше и глубже в подземелья, воздух становился по странному влажным, вода начала стекать с доспехов Антроса, обрамляя его наголенники и наручи мерцавшими в свете факелов каплями.
Пока помещения становились все темнее и теплее, Антрос понял, что они здесь одни. У толстых, рокритовых дверей не было стражи, хотя их и охраняли по-другому. У каждой двери Рацелус шептал несколько слов и рисовал в воздухе пальцем символы. После этого, в центре двери появлялась мерцавшая руна и, с шипением гидравлики, двери открывались.
Они дошли до каменной двери, которая была больше и лучше украшена, чем все остальные. Она выглядела древнее, чем окружающие крипты. Изображения, вырезанные в мраморе, по прошествии многих веков эрозии, стали почти неразличимы. Читаемым оставалось только одно из них. В самом центре двери были изображены две цифры: IX.
По обе стороны от дверей стояли фигуры в черных робах. Они были гигантами, столь же высокими, как Антрос и Рацелус, и по их громоздким, нечеловеческим формам становилось очевидно, что они принадлежат к Адептус Астартес. Они не носили брони, но их руки покоились на крылатых рукоятках гигантских двуручных мечей. Головы фигур были склонены, но Антрос уловил блеск металла и понял, что на них надеты золотые маски.
Рацелус не обратил на фигуры ни малейшего внимания, только положил ладони на две цифры, высеченные в центре двери. Со скрипом петель дверь распахнулась, и навстречу космодесантникам полился свет. Они вошли, и когда проходили мимо стражей, у Антроса появилось странное чувство, что закрытые золотыми масками головы повернулись, словно у сов, следивших за гостями. Он оглянулся и увидел, что воины не пошевелились, но избавиться от этой мысли уже не мог.
- Химические сферы, - сказал Рацелус, вернув мысли Антроса назад к слепившему свету впереди.
Внутри находился купол цвета слоновой кости, удерживаемый золотыми подпорками и контрфорсами. Он светился от пламени звезды, заточенной в убежище наверху. В балки были встроены исписанные рунами кабели, подававшие яростную энергию Идалии в стены купола. Поверхность цвета слоновой кости оставалась непроницаемой, так что они не могли увидеть ничего внутри, а сиял он столь ярко, что затмевал собой все вокруг.
- Что это? – спросил Антрос, пораженный величественностью строения.
- Тюрьма, - ответил Рацелус. – Тюрьма внутри тюрьмы, достаточно крепкая, чтобы сдержать самое мощное оружие ордена.
Он строго посмотрел на Антроса:
- Для того, чтобы сдерживать душу, заточенную там, требуется сила целой звезды.
Антрос почувствовал прилив восторга. Сколько еще лексиканиев было тут? Он посмотрел на Рацелуса, но старый воин проигнорировал взгляд, почесывая свою седую бороду и изучая резную стену перед ними. Подойдя так близко, как только возможно, Антрос увидел, что стена была не такой гладкой, как ему сперва показалось, – она оказалась покрыта замысловатым узором из крошечных чисел.
Рацелус отсоединил от своей брони стеклянный шприц. Тот был наполнен алой жидкостью, и когда библиарий поднял его на свет сферы, Антрос увидел заключенные в нем формы. Заворожённый, он наблюдал за тем, как Рацелус вогнал иглу в стену сферы. Поверхность чуть заметно расступилась, словно это была не слоновая кость, а плоть, и Рацелус медленно ввел красную жидкость.
Сначала ничего не произошло. И когда уже Антрос хотел попросить объяснений, от кончика иглы по стенам пошла паутинка из тонких красных линей. Багровые рисунки расползались и растекались, словно краска, разбрызганная ребенком. По мере того, как они расходились по куполу, линии образовали кроваво-красный прямоугольник, на несколько футов выше, чем библиарии.
- Ты помнишь, что я сказал? – спросил Рацелус, внимательно посмотрев на Антроса.
- Конечно же, - ответил Антрос, хотя слушал его только краем уха. Все его мысли были направлены на сверкающем куполе, яростно пытаясь рассмотреть, что лежит за красной дверью. Его разум наткнулся на нечто, заставившее его содрогнуться от ужаса. Он скорее почувствовал, нежели увидел картину ужасающего насилия.
Рацелус удивленно посмотрел на него:
- Ты что-то увидел?
Антрос покачал головой:
- Просто чувство, - пробормотал он.
Рацелус явно был озадачен, но больше ничего не сказал, снова сосредоточившись на двери. Он проговорил цепочку слов, но Антрос услышал только два из них – они звучали как «темный наследник» или «темное небо» (прим. в оригинале: dark Heir or dark air).
Рацелус коротко кивнул Антросу, вынул иглу и вошел в багровый портал, исчезнув из виду.
Антрос проследовал за ним, подняв руки перед собой и ожидая наткнуться на стену сферы. Ничего подобного не произошло, и вместо этого он обнаружил себя в практически полной темноте. Единственным источником света оставались помеченные варпом глаза Рацелуса, когда тот повернулся к Антросу.
- Помни, - сказал он, перед тем как пробормотать следующую серию слов и исчезнуть из виду во второй раз.
Антрос шагнул за ним и остановился, ослепленный светом и шумом.
Он пригнулся, достав свой пистолет. Они с Рацелусом стояли на руинах огромного имперского здания. Пламя и дым застилали разрушенные парапеты, а земля тряслась так, словно планета была во власти жестокой лихорадки. Слышны были приглушенные удары артиллерии, а загрязнённое выбросами небо странным образом рассекали инверсионные следы выпущенных ракет. За руинами поднималась огромная стена огня, который растекался вокруг, завораживая взгляд.
Рацелус рассмеялся:
- В этом нет нужды, - сказал он, кивнув в сторону Антроса. – Мы не там и не тогда.
Он взобрался на лицо обезглавленной статуи и сделал знак, чтобы Антрос следовал за ним.
Несмотря на слова Рацелуса, Антрос не мог не вздрагивать от бившей вокруг артиллерии. Когда рядом ударила ракета, уничтожив арку и разбросав во все стороны осколки, Антрос даже прикрыл руками лицо, когда рядом с ним пролетел обломок стены размером с танк. Однако тот пролетел через него и упал через несколько футов от него. Библиарий взглянул на свою броню и увидел, что она осталась неповрежденной.
Заинтригованный, он попробовал толкнуть ногой камни перед собой и обнаружил, что это невозможно. Его ботинок прошел через землю, словно через воду. Библиарий был призраком.
- Иллюзия повторяет физику реального мира, - объяснил Рацелус, продолжавший карабкаться через завалы. – Твоему разуму будет проще справиться с этим так. Мы могли бы просто пройти через все эти камни, но наши умы имеют раздражающую любовь к неудобствам материального мира, так что они позволяют нам думать, будто мы должны карабкаться и пробираться через «настоящий» улей Гадес.
- Улей Гадес? – воскликнул Антрос, осматривая окружавшие их разрушенные шпили. Он неожиданно узнал силуэты на фоне разорванного войной неба. Войны за Армагеддон были легендарны своей жестокостью, а улей Гадес обладал особой значимостью для Кровавых Ангелов. – Почему мы в улье Гадес? –прокричал он, пытаясь быть услышанным через взрывы и грохот рушащихся стен.
- Послушай, неофит – ответил Рацелус, в то время как Антрос старался догнать его. – Я уже сказал тебе, что мы не там и не тогда: мы на Ваале, под убежищем Диурнал, как идиоты кричим в пустоту Химических Сфер.
Они прошли мимо упавшей опоры и оказались посреди настоящей мясорубки. В кратере под ними лежали трупы десятков ксеномонстров – массивных и тупых зеленокожих, одетых в грубую броню из отдельных пластин и сжимавших собранное из мусора оружие. Их низко посаженные головы напоминали кабаньи, а нижние челюсти усеивали огромные клыки. Если бы они были живы, то представляли бы собой ужасающее зрелище. Теперь же они выпотрошены и истекали кровью, собирая мух на запекавшиеся на солнце внутренности.
Тот, кто сидел на опрокинутом столбе, был совершенно особенным зрелищем. Это был Кровавый Ангел, одетый в черные цвета Роты Смерти. Церемониальная броня, помеченная красным Х, однозначно определяла его как одного из тех храбрых боевых братьев, что потеряли разум из-за проклятья геносемени Ангелов. Берсеркеры Роты Смерти могли послужить ордену только одним способом – заслужить смерть на поле брани столь достойную, сколь это было возможным. Сидеть спокойно на камне для этих проклятых душ невозможно – они с боевым кличем шли в атаку и убивали до тех самых пор, пока смерть не настигала их среди трупов поверженных врагов. Антрос все понял, когда увидел лицо Кровавого Ангела. Это был Мефистон, но такой, каким он должен был быть – физически совершенным, как и любой Кровавый Ангел.
- Калистарий, - пробормотал Антрос. Это был момент перерождения Мефистона.
С выгодной позиции на вершине обрушившейся арки Антрос мог видеть, что к месту, где сидел Калистарий, через руины стекались десятки зеленокожих. Он уже собирался окрикнуть брата, когда Рацелус положил свою руку ему на плечо и покачал головой:
- Помни свои тренировки, лексиканий, - сказал он, кивая на подсумки на поясе Антроса. – Записывай и освещай, брат, записывай и освещай.
Смущенный, Антрос покачал головой. Вся ситуация была слишком сюрреалистичной, но он сделал так, как было приказано, достав мнемостилус и планшет, после чего принялся делать заметки.
- Ты сказал, что это тюрьма, - сказал он, шепча, хотя знал, что зеленокожие его не услышат.
Рацелус кивнул:
- Мефистон создал Химические Сферы, чтобы заключить там наше самое опасное оружие – себя самого. Ему нужно было безопасное место, где можно изучить, что он такое.
- Что он такое? – Антрос силился понять.
Рацелус кивнул в сторону приближающихся зеленокожих:
- Смотри и записывай. Поговорим потом.
Библиарий старался не реагировать на то, что орки, учуяв присутствие Калистария, ускорились. Они торопливо пробирались через руины, неуклюжие и похожие на обезьян, выкрикивая команды на своем отвратительном гортанном языке. Их лидер был на целую голову выше остальных, закованный в покрывавшую все тело броню из ржавого и гнутого металла. Даже его огромная голова была спрятана внутри шлема, где спереди находилась решетка, гремевшая о плохо подогнанные доспехи. Эта тварь больше напоминала машину, чем орка. Давя куски рокрита своими квадратными металлическими ботинками, вожак пробивался через обломки стен и остатки колючей проволоки. Огнемет с протекавшим прометиумом, был прикреплен к его левой руке, а другая заканчивалась огромным механическим когтем. Увидев Калистария, орк взвыл от восторга и направил на космодесантника огнемет. Первый же залп превратил кратер в озеро огня.
Когда пламя погасло, Каллистарий все так же спокойно сидел, изучая теперь уже почерневшее сердце, которое держал в руках. Он осмотрел смыкавшееся вокруг кольцо зеленокожих, но не дал ни малейшего намека, будто собирался поднять силовой меч, лежавший на коленях.
Вожак зеленокожих поднял силовой коготь и снова зарычал, брызгая кровью и слюной сквозь решетку шлема. Остальные его сородичи бросились вперед, наполняя кратер своими закрытыми броней телами.
В самый последний момент, Калистарий встал и отступил в сторону. Первым взмахом меча он обезглавил ближайшего к нему орка. Движение было столь легким и плавным, что выглядело скорее как танец, нежели чем удар оружия.
Обезглавленный монстр впечатался в стену кратера, выбив из нее еще один кусок гранита.
Орки пытались продолжить свою атаку, но первые из них лишь били по тому месту где только что был Калистарий. Остальные же взвыли от разочарования, увидев, как тот продолжал двигаться. Калистарий скрылся между шасси нескольких сгоревших танков, откуда выпрыгнул на предводителей орков.
Монстр попытался повернуться, чтобы выстрелить, но его тяжелая броня замедляла движения. И, до того, как орк успел поднять свое оружие, Калистрий словно сорвался с небес, мечем пробив его шлем сквозь решетку забрала. Стоило мечу погрузиться в плоть ксеноса, как лезвие вспыхнуло багровым пламенем, и голова орка взорвалась, превратившись в кровавый туман.
Когда тварь упала на землю, Калистарий освободил сияющий меч, и, встав на труп орка, использовал его как трамплин для следующего прыжка. В тот миг, когда он оказался над орками, твари открыли огонь, но Калистарий слился с перекрытием из черного огня (и исчез из виду, в следующий миг снова возникнув на камне, откуда сделал свой первый шаг .
- Их слишком много, - прошипел Антрос, привлекая внимание Рацелуса к огромной толпе зеленокожих, спешивших к кратеру, привлеченных пламенем и стрельбой.
- В этом весь смысл, - ответил Рацелус, кивнув на стилус Антроса. – Записывай и освещай.
Антрос снова сосредоточился на происходящем и увидел, что Калистарий теперь стоял на сломанном столбе, его меч был поднят, а плазменный пистолет поднят для стрельбы по приближавшимся оркам.
Заряды голубой плазмы пролетали сквозь поднимавшийся дым, врезаясь в тяжело бронированных орков и опрокидывая их. Калистарий стрелял со сверхъестественной скоростью, заполняя кратер светом и искалеченными телами. Орки вбегали в кратер во все большем числе, давя друг друга из-за безумного желания убивать, и наконец, из-за перегрева от яростной стрельбы, пистолет Калистария заискрился и отключился. Он отбросил его и спокойно шагнул вперед, дабы сразится с ними в ближнем бою, продолжая рубить, колоть и парировать с такой томной простотой, что, казалось, все происходило в тренировочных клетках на Ваале.
К тому моменту кратер был завален мертвыми зеленокожими. Они заставляли Калистария отступать только из-за своего невероятного количества, продолжая орать и реветь, в бесплодных попытках одолеть единственного врага.
Все еще не демонстрируя ни малейшего признака обеспокоенности, Калистарий сделал шаг назад, взял меч двумя руками и вогнал пылающий клинок в землю. Полосы огня вырвались из земли под ногами орков, кратер наполнили тягучие звуки раздираемой плоти, и тела ксеносов взрывались брызгами кипящей крови. Дымящаяся жидкость была повсюду, когда ряд за рядом зеленокожие взрывались внутри собственных доспехов.
Все вокруг Калистария попадали с насыпи, присоединившись к кучам мертвых сородичей. Калистарий высвободил меч и начал пробираться через изувеченную плоть к тем, кто смог выжить.
- Рацелус, - прошипел Антрос, когда увидел то, что Калистарий не мог. Пока Мефистон готовился уничтожить остатки орков, один из выживших поднял за его спиной свой странный пистолет.
Рацелус покачал головой, так что Антрос мог лишь наблюдать в немом ужасе, как пистолет вспыхнул синим светом и выстрелил.
Калистарий уже рубил уцелевших орков, но словно почувствовал выстрел еще до того, как тот был произведен, попытавшись уйти в сторону. Предвиденье спасло Кровавого Ангела от того, чтобы его голову снесли с плеч, но заряд все равно ударил в плечо с яркой голубой вспышкой. Космодесантник отлетел его в сторону и врезался в основание сломанного столба.
Калистарий вытянул вперед руку с растопыренными пальцами, и монстр изогнулся от боли, прежде чем упасть мешком из размозжённых костей и перемолотой плоти. Еще один орк воспользовался замешательством, чтобы выстрелить в Калистария, в этот раз из большого двуручного гранатомёта. Выстрел из того оружия на столь близком расстоянии был чистым самоубийством. Кратер исчез в колонне из пыли и свистевшей шрапнели.
Когда пыль осела, Антрос увидел, что Калистария вдавило в кирпичную кладку, словно игрушку в мягкую глину. Его черная броня сияла от подпалин и горящих углей, его силовой меч был искорежен до неузнаваемости – клинок был оплавлен до бесполезной массы металла.
Калистарий высвободил себя из камня и стряхнул пыль с лица. Вспышка взрыва привлекла еще большую толпу врагов. Сотни зеленокожих теперь собирались вокруг кратера, ухмыляясь своими огромными, наполненными бивнями ртами и направляя целый лес оружия на покрытого пылью космодесантника внизу.
Калистарий остановился от шока, но не от количества зеленокожих, а от вида собственного уничтоженного меча.
От невероятной ярости, наполнившей его голову, у Антроса перехватило дыхание. Рацелус схватил его до того, как тот упал и уставился на него.
- Что… - начал было он, но в этот самый момент воздух разорвал оглушающий рев, заглушивший даже звуки артиллерии и самолетов.
На руины пала тень, словно нечто заслонило солнце, и Антрос посмотрев кратер, чтобы обнаружить, крик исходивший из горла Калистария. Так же, как и тогда на Термии V, Калистарий был изменен неконтролируемой яростью. Все так же крича, он поднял руки к небесам будто молил облака о помощи.
Все, что мог сделать Антрос в благоговении наблюдать за тем, как небеса ответили на призыв Калистария. Кружившиеся над ним токсичные облака сформировались в огромный кусок серого камня и рухнули с небес.
Когда огромное копье упало на разрушенный город, Антрос закрыл лицо ладонями. От силы удара при падении все вокруг содрогнулось, обрушилось несколько уцелевших башен, поднимая новые стены пыли и огня. Антрос вскарабкался на крыло обрушившейся статуи и посмотрел на улей Гадес. Большая его часть оставалась скрытой от взгляда шлейфами пыли и дыма, но что-то он еще мог разглядеть. Со всех сторон град из камней уничтожал орочьи орды. Однако этот дождь не видел разницы между орками и людьми. Антрос видел, как целые колонны имперской тяжелой техники исчезали под подавшими обломками. Каменный дождь сбил даже отделение Штормовых Воронов.
Вместе с тем, как подобный кошмар рос в своей ярости, рев Калистария становился все громче. Но теперь ярости в нем чувствовался и ужас. В то время, как Калистарий выл в кипящее небо, Антрос почувствовал, как в его разуме расцветают чужие мысли. Это была агония Калистария.
- Сейчас! - сказал голос в его голове. - Сейчас!
Шум в голове Антроса сливался с какофонией снаружи до такой степени, что он больше не мог терпеть. Его рев присоединился к реву Калистария.
Затем, так же неожиданно как началась, сцена исчезла. Антрос споткнулся, упал на пол и увидел, что он снова стоял в Химических Сферах. Ничего из находящегося снаружи крипты рассмотреть было нельзя – он находился внутри купола. Вот только стены больше не были цвета слоновой кости. Замысловатые красные линии пересекли всю сферу, и из них постоянно сочилась странная жидкость. А когда Антрос поднял голову, сильный алый дождь омыл и его лицо. Чтобы снова прозреть, ему пришлось сморгнуть кровь с бровей.
Мефистон был напротив. Он сидел на высоком медном троне, поверхность которого была изборождена тысячами крохотных картушей. Его лицо снова изможденное и смертельно бледное, а одет он в свою обычную багровую броню и робу. Мефистон смотрел на потолок сферы, а один из шприцов у него на броне был снят и лежал у его ног. Емкость была пуста, а глаза Мефистона закатились в орбитах, он обвис на троне словно труп. Антрос подумал, что Главный Библиарий мог и в самом деле умереть. Он весь был покрыт падавшей всюду кровью, густые капли которой попадали и на мерцавший белый пол.
- Главный Библиарий, - прокричал Антрос, вскакивая на ноги.
Рука на плече остановила его.
Библиарий-ветеран кивнул в другую сторону сферы. Антрос увидел, что там материализовался еще один, покрытый точно такими же странными символами, медный трон. Когда тот появился из эфира, на полу проступили узоры из глифов, линий и цифр, растекавшиеся по плитам, словно их нарисовал кровью невидимый писец – багровая сеть, связавшая два стула.
Антрос заметил, что, когда он шел, багровые символы изменялись и следовали за его шагами, изменяя рисунок в ответ на его шаги.
Рацелус пошел в обратном направлении и сел на третий трон, появившийся для него. Пол теперь покрывала сложная сеть из багровых линий и эллипсов, связывавшая три места, словно они были небесным созвездием на звездной карте.
Антрос и Рацелус сидели в тишине, наблюдая за поникшей фигурой старшего библиария. Единственным источником звука оставался кровавый дождь, брызги от капели которого образовывали багровые звезды на мерцавшем полу.
Антрос уже хотел заговорить, но в его разуме пронеся поток видений. Он увидел улей Гадес, но в этот раз он был придавлен огромным весом, и, несмотря на невероятную ярость, текшую в его венах, неспособен шевелиться.
+Всегда одно и тоже, и вместе с тем разное,+ - сказал Мефистон в его голове. Антрос посмотрел на Старшего Библиария, но тот все еще был без чувств. - +Всегда Армагеддон. Но каждый раз я, изменяю детали, пытаюсь узнать значение моей силы, ища истину моего рождения – истинную свою природу+
- Я не понимаю, - сказал Антрос.
+ Нет, ты понимаешь, Лексиканий. У нас в крови есть благородство. Такое благородство. Кровь Ангела. Божественность. Она наполняют наши сердца. Бежит по нашим венам. Наш отец был самым чистым из сыновей Императора, и мы все еще продолжаем его род. Я знаю, ты ощущаешь это, Лексиканий, – веру и ярость, честь и голод, горящие в тебе, так же как и во всех сыновьях Ангела.+
Стены купола разошлись, открыв стену из наполненных кровью глаз: их были десятки и все смотрели на него.
+Кроме меня, конечно же. Я вырвался из проклятья. Истории не лгут. Какой бы яростной не была битва, обычный голод не преследует меня – мои сердца более не бьются вместе с этим ужасающим вожделением. Я избежал рока нашего ордена. Я освобожден и наконец могу доказать наше благородство. У меня есть сила, что бы обратить нависшую над нами мрачную участь – этот медленный, терзающий упадок, эту постепенную смерть.+
Глаза закрылись и стены снова стали гладкими. Когда гротескные изображения исчезли, разум Антроса снова наполнили картины разрушений, показывавшие руины улья Гадес.
+И все же, я возвращаюсь сюда, верный как ход времени, постоянно переписывая момент своего рождения из смерти. Видишь ли, я вырвался из одного проклятья, только для того, чтобы обнаружить другую, более жестокую пытку. Видишь ли, увиденное тобой тогда на Термии было отголоском первой резни в улье Гадес. Но вместо того, чтобы утихать, оно усиливается после каждого повторения. Каждый раз, когда я даю выход своей силе, она становиться более дикой, более опасной. Ее сложнее остановить. Вначале я мог использовать ее как оружие, но, после того, как оружие становиться хозяином, когда я снова становлюсь самим собой, то не помню ничего из содеянного. Все что я знаю – что эту резню устроил я.+
С лязгом керамита Мефистон сел прямо. Его лицо словно веснушки покрывали капли крови, а его волосы приклеились к липкой коже:
- Но я должен контролировать ее, Лексиканий, - сказал он вслух. – Если я смогу обуздать силу, что растет во мне, я стану живым воплощением того, чем может стать Кровавый Ангел. Я стану доказательством того, что мы можем победить проклятье. Ты понимаешь? Если я смогу приручить дар, я могу спасти нас. В варпе нет силы равной той, что дана мне. Это не похоже на те дисциплины, которые мы познаем через изучение. Она не практикуема. Она не изучаема. Она дика и великолепна. Это высвобожденная кровь Сангвиния. Это сила… - его слова растаяли, и он посмотрел на залитый кровью пол. – Я так близок к судьбе, которой лишили Ангела, но если я не смогу обуздать это… Если я не смогу контролировать эту силу, если она продолжить расти в своей ярости, а я не смогу посадить ее на поводок… - он покачал головой, а голос его был наполнен болью. – Тогда лучше бы я умер как Калистарий под теми завалами. Вместо того, чтобы спасти нас, я стану последним похоронным звоном по сынам Ангела.
Мефистон замолк и Рацелус заговорил. Он видел удивление в глазах Антроса и его обычный, сардонический тон исчез:
- Десятилетиями, в этих скрытых камерах я наблюдал за Старшим Бибилиарием. Смотрю за его агонией, когда он снова и снова ставит себя на грань уничтожения, пытаясь найти ключ к своему дару, - он встал со своего стула и пересек комнату, покрывая пол новыми разводами из кровавых знаков. – Но каждый раз нас ожидал провал.
Когда Рацелус достиг стены сферы из рябящей белизны возник медный постамент, высотой по пояс библиария. На легантном постаменте, лежала книга прекрасной филигранной работы: толстый кожаный блокнот, закрытый на металлические застежки. На обложке не было названия, но на ней была оттеснена крылатая капля крови. Рядом с книгой лежали перо и чернильница.
- Я все записываю, - сказал Рацелус. – Каждое слово и действие, которое подводит Старшего библиария к грани, и когда он вот-вот потеряет рассудок… - он кивнул на кровавый шприц на полу, - я возвращаю его.
- Но тогда у вас есть контроль, - глядя на пустой шприц, сказал Антрос.
Мефистон покачал головой:
- Каждый раз мне все сложнее услышать зов Гаюса, - он придвинулся вперед, его глаза изменили цвет, совпадая с сапфировым сиянием в глазах Рацелуса. – Если я высвобожу всю силу что храниться во мне, ничто не будет способно вернуть меня. Так что я привязываю себя словно пса. Всегда сдерживаюсь, – он принялся ходить по камере. – Но эта сила исходит от Ангела! Отрицать это невозможно. И неправильно. Я должен найти силу, чтобы высвободить его полную мощь. Я так долго сдерживал ее, что она начинает поглощать меня изнутри.
Он остановился и посмотрел на Антроса: его глаза пылали, его маска безмятежности забыта.
- Стал бы Ангел показывать мне столь величественную судьбу, но не давать при этом способа обрести ее? Какие испытания он приготовил для меня? Невероятная сила лежит в пределах моей досягаемости, - он вцепился пальцами в воздух, от чего тот запульсировал и закипел. – И я не могу ей воспользоваться.
Он посмотрел в пустоту, и его глаза были полны надежды:
- Но теперь я вижу шанс. Я услышал тот же призыв, что преследует Зина. Кто-то зовет меня на Дивинус Прайм. Что-то ожидает меня там. Что-то, что даст мне ответ. Что-то, что Зин считает не вижу. Но пока я не могу понять, что.
SoNtC Wh Alternative writefaggotry Перевод Warhammer 40000 фэндомы
Данный опус был написан и размещён на форуме www.heresy-online.net с 2009 по 2010 пользователем под ником LordLucan. «Облик Кошмара» описывал события 50-го тысячелетия в особенно мрачных тонах. Здесь представлена двадцать четвёртая (из 27) частей. Кроме того, существует цикл "Эра Заката (60к)". Предыдущие главы вы можете найти по тэгу SoNtC .
Большинство имён переведено в соответствии со справочной литературой Гильдии Переводчиков warforge.ru.
В следующих частях будет дана столь же подробная оценка другим современникам второй Эры Раздора – в частности двадцать пятая часть, «О ВАААГХ! Паутина»
Раздел 24: Легенды об Отшельнике
В старину говорили, что человек сам создаёт себе и чудовищ, и героев. И хотя это нельзя было назвать чистой правдой в такое время, как Эра Раздора, человеческая тяга окутывать всё таинственное и невероятное покровом мифов была столь же сильна, как и всегда. Историями делились и звёздные странники, и жмущиеся друг к другу во тьме и холоде члены семей, и неисчислимые миллионы беженцев, пытающихся выжить в организованных для них лагерях. Истории передавали пересохшими устами в уши столь же измождённых, напуганных и несчастных, чтобы найти в себе силы встретить следующий день; и историями же полнились королевские дворы богатых мини-империй, незаметными слушками разносясь во время дворцовых церемоний.
Одной из самых широко распространённых легенд является эпос об «Отшельнике», или «шести отшельниках», или «Странствующем», в зависимости от того, из какого сектора родом историю вы выберете. В различных вариациях это существо впервые появляется где-то в Сегментуме Обскурус, вплоть до бартерных миров на самой окраине, где человеческая жизнь – обычный товар для различных повелителей ксеносов. И хотя эти истории сильно отличаются друг от друга, знаменитый (а порой, и «печально известный») отшельник имеет несколько общих черт. Просторный плащ с капюшоном или ряса, скрывающие его лицо, изрядно потрёпанная одежда, пронзительный взгляд, и зачастую, наличие чудотворных, возможно, порождённых Варпом, сил.
В Сегментуме Солар Отшельник является практически народным героем. На планете Чинайр отшельник пришёл на помощь чинайранцам, когда их повелитель, бывший инквизитор, зовущийся Мувэ*, подверг население жестоким репрессиям и гнёту. Отшельник явился, и как гласит предание, за несколько недель вся планета подняла восстание – ораторское искусство Отшельника раздуло народные угли ненависти в пламя восстания против ложного тирана. Инквизитор послал целый батальон солдат, чтобы убить Отшельника в лесную пещеру, что тот называл домом. Отшельник, использовав невероятные для простого смертного силу, скорость и навыки, уничтожил целую армию. Выжившие бежали, крича «Чёрный зверь! Чёрный зверь!», до ужаса перепуганные его обликом. На пике демонстраций, когда люди объединились против Мувэ и осадили его столицу, отчаявшийся инквизитор призвал самых закалённых своих воинов – банду из двадцати Злобных Десантников. Злые и бессердечные, десантники вырезали повстанцев сотнями, рассекая толпу, словно безумные фанатики.
И тогда появился Отшельник. Скрываясь в бурлящей толпе, он пробрался к столице незамеченным. Когда десантники готовились к последнему штурму, он рванулся в бой, вырвав громовой молот из рук лидера Астартес, и снёс тому голову с плеч, после чего принялся за остальных. Толпа, увидев, как десантники начали отступать, воспряла духом и бросилась на штурм ворот, снося их с петель, и заполняя столицу. Муве был повержен и народ возрадовался. Однако, Отшельника и след простыл.
Другой мир Сегментума Солар подвергся нападению полков Разорённых из Западного Империума Хаоса, которые сравняли с землёй их столицу и потребовали безоговорочной капитуляции. Однако, Отшельник начал проповедовать о спасении, что находилось в единстве. Благодаря этому народ отверг дьявольских захватчиков, которые за это решили покарать население. Апостол Грас, повелитель чемпиона сектора ЗИХ Калия, спустился на поле боя на своих ужасных кожаных крыльях, чтобы повести злобных кадианцев в бой за собой. Однако, население планеты было вооружено фантастическим оружием, созданным самим Отшельником, и им удалось сдержать натиск буйствующих нечестивых орд. Однако, им не под силу было изгнать Граса, который лишь смеялся, когда их огнемёты и гипер-орудия лишь пускали рябь по его демонически неуязвимой плоти. В одиночку демон вырезал несколько тысяч человек, пожав своей косой кровавый урожай для своих богов. И тогда, когда надежда, казалось, угасла, явился Отшельник. Демон и герой боролись, круша башни и не замечая ничего вокруг. В конце концов, Отшельник выпустил мощный поток пламени из своего огнемёта. Грас смеялся, пока языки пламени беспомощно отталкивались от его плоти. Однако, он и не был задуманной целью этого выстрела. Вместо этого, Отшельник расплавил адамантитовое сооружение над головой демона. И пока монстр смеялся, Отшельник сжал его в захвате и широко раскрыл дьявольскую пасть, заливая внутрь раскалённый супер-сплав. Порождение Варпа, воя, было изгнано обратно, а Разорённые, лишившись своего повелителя, выбрали бой до смерти. Отшельник их не подвёл, и вместе с защитниками планеты истребил их всех.
И так далее, истории продолжаются одна за другой, по всей территории сегментумов Солар и Пацификус. Из множества этих историй мы можем выделить несколько интересных фактов об этом «Отшельнике». Во всех историях он феноменально могуч, будучи способным бороться с демон-принцем, и даже борясь со взрослым амбуллом в одной из легенд Иннута. Ему также приписывается огромный рост, от девяноста футов в одной истории до приблизительно семи футов в другой**. Однако, в большинстве историй он приблизительно ростом с Астартес, и я сохраняю верность гипотезе, что он, вероятно, какая-то разновидность космодесантника-ренегата, чьи поступки раздула молва, как это часто бывает с народными героями. В частности, модус операнди этого «Отшельника» наводит на мысль о его родстве с орденом Саламандр. И поскольку падение Императора разнесло их практически поодиночке по всей галактике, весьма вероятно, что эти «отшельники» - отряды Саламандр, которых молва собрала в единый образ могучего героя. Частые сравнения Отшельника с «чёрным зверем» являются тому серьёзным подкреплением.
Hooded figure by Kristofmonty
Таинственный образ Отшельника резко изменяется в легендах сегментума Обскурус. В этих легендах он – злобное создание, что незримо скитается среди толпы, убивая и уродуя ведьм и псайкеров, как будто наугад. Этот факт делает его описание особенно расплывчатым. Порой его жертвы – тираны-кукловоды, угнетающие своих смертных подданных, а Отшельник – освободитель. В других описаниях, однако, он – безумный мясник, наугад убивающий невинных псайкеров и ведьм, зачастую обрекая население планет на гибель. Этот Отшельник изображается не как какой-то гигант; скорее, наоборот – в большинстве случаев это хрупкое создание, способное, тем не менее, проявлять свойства, недоступные обычному смертному, как то полное удаление удаление воздуха из помещения, чтобы сбежать от Арбитес, разывание Титана напополам (пускай титан класса «Разбойник», как намекает легенда, и был повреждён – мощь, необходимая, чтобы разрушить нечто столь огромное, должна быть феноменальной), либо просто убийство одним жестом. Я склоняюсь к мысли, что источником этой легенды может быть группа инквизиторов, крайних пуритан, которые располагают огромными ресурсами. Одно существо, конечно, не могло бы быть столь могучим?..
Сегментум Ультима тоже располагает большим количеством мифов об Отшельнике. В некоторых он вооружён, в некоторых – нет. Его капюшон разнится цветом от глубокого синего или серого до костяного белого или глубокого чёрного оттенков. Его рост разнится столь же часто, как и его цели. На юге, около Великого Сикариума и Ульфианского Конгломерата Боли Отшельник – мастер-охотник, выслеживающий злодеев с помощью охотничьего лука. Эти мифы страннейшим образом хорошо сливаются с легендами о Телионе и его ротой в капюшонах, и вполне могло быть случаем слияния нескольких историй в единый эпос-амальгаму. Сам факт того, вооружён ли Отшельник, и если да, то чем, в большинстве случаев вполне можно списать на замешательство среди свидетелей событий. Как простой смертный может различить душу Жнеца, Смотрящего-во-тьме, Павшего от скрывающих лица плащом воинов-фанатиков? Да ещё и в пылу жаркой битвы?
Северный Отшельник описывается как убеждённый пацифист, излечивающий больных и умирающих, и проповедующий слово о «третьем пути», пути умеренности. Он\она никогда не принимали участие в каких-либо военных действиях. Северо-восточные легенды об Отшельнике рассказывают иную повесть: там Отшельник - стройная, гибкая женщина, укрытая сияющим плащом чёрного шёлка, словно вдова. Она несёт смерть любому, кто не молится о перерождении Императора. Детей пугают сказками на ночь о вдове-отшельнице, скрывающей лицо под капюшоном - старой карге севера.
Таким образом, мы можем заключить, что по всей видимости, нет одного «Отшельника», а скорее есть множество историй, смешавшихся и влияющих друг на друга, постепенно изменяющихся с каждым новым пересказом.
Однако, есть один факт, нарушающий такую теорию. Практически единогласно, в каждой истории есть элемент судьбы. Не важно, на каком местном диалекте рассказывается история, или на каком языке рассказывались истории предыдущие, каждая легенда упоминает «мир-прозванный-войной», и что Отшельник понемногу приближается к этому мифическому месту. Как столь разные культуры, многие из которых просто физически не могли вступить в контакт друг с другом из-за варп-штормов и отсутствия Астрономикона, подобрать столь точно совпадающее во множестве легенд слово, повторяющееся вновь и вновь, остаётся загадкой. Весьма пугающей загадкой. Особенно в свете событий, которые произошли на планете Армагеддон…
* - Мувэ (фр. mauvais) - "злой". Возможно, время и пересказы не сохранили настоящего имени злодея, а может, оно было стёрто из истории нарочно.
** - от 27,4 до 2,2 метров.
85C220FDF2EEF220F7E0F120E3EEF0FF20E820E1E5E4F1F2E2E8E92C20ECEDEE
E3E8E520E3E0EBE0EAF2E8F7E5F1EAE8E520F1E8EBFB20EFE5F0E5E6E8E2E0EB
E820F8F2EEF0EC2C20F1E6E0E220F1E2EEE820E2EEEEF0F3E6B8EDEDFBE520F1
E8EBFB20E220F2E5F1EDFBE520E7E0F9E8F2EDFBE520F1F4E5F0FB20E2EEEAF0
F3E320F1E2EEE8F520EDE0F1E5EBB8EDEDFBF520EFEBE0EDE5F22E20C4F0E0EA
EEEDFCFF20C2EEEBEDE020ECEEE3EBE020EDE0EDE5F1F2E820F3E4E0F020E3E4
E520F3E3EEE4EDEE85
Отличный комментарий!