самый сильный примарх

Император Человечества

– Мы все были чудовищами. Я знаю, что я им был. Но мне просто нравилось играть. У меня была склонность к генетике и биомеханическим системам. Я придумывал вещи, просто, чтобы увидеть, куда они пойдут. Иногда это ужасало людей, и я заслужил печальную репутацию. Но что бы я ни делал, я не планировал завоевывать планету. Я никогда не ставил задачей объединение. У меня не было великого плана. Я просто играл.

Он посмотрел на Киилер.

– Я сбежал с Терры, когда увидел, что Он творил. Вы либо становились частью Его плана, либо вас устраняли. Мне жаль… просвещенных. Мне не понравилось ни то, ни другое.

– Вы сбежали с Терры, потому что вас бы наказали за ваши преступления, – сказал Амон

– Да. Несомненно, на Его условиях. Потому что единственным законом был Его закон. Я видел к чему все идет. Он бы объединил планету, так как обладал для этого силой, а отсутствие самокритики позволяло не ставить под сомнение свои намерения или средства. Меня назвали чудовищем из-за моих созданий, но посмотрите, что создал Он.

– Империум, – сказала Киилер.

– Возведенный на плечах генетических транслюдей, – пояснил Фо. – Приведенный к согласию… а, есть другое примечательное слово… отродьями, гораздо худшими, чем те, которых я когда-либо изобрел. Трансчеловеческие отродья, способные сжечь галактику. Не верите? Выгляните наружу.

– Это бессмысленно, – сказал Амон.

– Ты говоришь так, воин, – яростно заявил Фо. – Потому что ты – это Он. Часть Него, Его разума, Его воли. Я мог бы точно так же говорить с Ним, лицом к лицу, а Он никогда – я имею в виду никогда – не принимал критику. В нем никогда нельзя было сомневаться. А ты, дорогая девочка, смотрящая на меня этими пытливыми глазками, такая же. Часть Него. Ты не создана такой, но ты наполнена Его силой. Ты позволила этому случиться. Ты считаешь Его богом.

– Я знаю, что Он… – она осеклась. – Я знаю, что я знаю.

– Ты знаешь то, что Он хочет, чтобы ты знала, дорогуша.

– Император отвергал каждую попытку, – осторожно сказала она, – обожествить Его.

– Позволь мне поделиться секретом с тобой, Эуфратия, – сказал Фо, наклонившись вперед и подзывая ее. – Богов нет. Это, во-первых. Если бы они были, они бы действовали в безмолвной и безмерной тайне, их пути слишком возвышенные, что бы могли их постичь. Но есть те, кто хочет, чтобы ты верила, что они – боги. Кто, я бы сказал, хочет быть богами. И каков их первый шаг к этой цели? Они отвергают себя. Они принимают смиренную позу и заявляют «Я – не бог… даже если вы так думаете». Это психологический путь к воспитанию веры. Я видел, как он начинал все эти годы назад. Я знал, что однажды Его провозгласят богом. Он, в сущности, обладает безмерной силой. Он станет богом, нравится ему это или нет. Божественность – это абсолютный инструмент контроля. Это вершина тирании. Ваших последователей влечет вера. Слепая вера. Вам больше не нужно быть разумным, больше не нужно оправдывать ваши действия. Вы слепо следуете. Если вам, как и Ему, безразлична критика и сомнения, это желанное состояние.

– Он отвергал… – не отступала Киилер.

– Ты все еще веришь! Об этом я и говорю! Чем больше он отвергает божественность, тем больше ты веришь! Ты не оцениваешь тот факт, что Он, по сути, человек, ты принимаешь отсутствие факта, потому что слепая вера устраивает тебя. Скажи, Он говорит тебе, любому из вас, в чем заключается Его план? Его замысел?

– Нет.

– Ну, вот видишь. Потому что тогда ты поймешь. Все, что достаточно просто для понимания недостаточно могущественно для поклонения. История религии должна была показывать вам это.

– Император другой, – сказала она.

– Только в том, что Он больше, Эуфратия, – сказал Фо. – Могущественнее чем любая версия той лжи, что появлялась ранее.

Он устало вздохнул и натянул грязное одеяло на ноги.

– Человечество, по моему опыту, – сказал он, – и думаю, мы можем, по крайней мере, признать, что у меня опыта больше, чем у большинства… Человечество доказало свою патологическую неспособность учиться на собственных ошибках. Оно беспечно помнит свидетельство истории, но не применяет знания, полученные от нее. Эпоха Раздора была жутким временем, вызванным борьбой человека с человеком. Те немногие из нас, кто прожили и пережили ее, независимо от сыгранной роли и совершенных преступлений, мы все смотрели на нее последние годы того ужаса и говорили «никогда больше». Никогда больше мы не сделаем такое с собой. Но, всего несколько столетий спустя, Терра на грани падения, Терра и галактика с ней, от рук спроектированных людей, обратившихся против своего создателя. Эта осада, ваша война, вызвана внутренними причинами.
Он опустил голову.

– Нам следовало быть лучше, – тихо сказал он. – Но мы никогда не учились.

Спойлер к 6 книге Психического Пробуждения "Сага о Звере"

Короче, всё плохо. Орки поднимают голову, собираются вместе. Многие из них новое время после открытия Разлома воспринимают как самое клёвое время для драки. Зеленокожие стали драться со всеми и повсюду. С демонами, юдишками и тд.

Многие нырнули в Цитатрикс Маледиктум, некоторые из них пропали, и больше их никто не видел, другие выскочили из варпа в неожиданных местах, там, где их никто не ждал. И там автоматически начиналась жопа.

Космические Волки почуяли опасность, что с зеленокожей угрозой надо разобраться. Сперва Рунные жрецы словили много жутких приходов, ужасных кошмаров и пророчеств о страшной угрозе. Все роты, ведомые пророчествами Волкопсайкеров, прыгали от одной варзоны к другой, разя врагов - мятежников, хаос, ксеносов, демонов. Но самое страшное видение беспокоило Волков - зеленый костер, который распространяется среди звезд. Жрецы долго обсуждали это видение и пришли к выводу, что орки собираются в одну единую силу. Этого нельзя допустить. Поэтому Космоволки решили сфокусироваться на этой угрозе. Они связались со всеми своими союзниками в Карауле Смерти и Инквизиции, и узнали о Газике. И Астартес стали готовиться к его ликвидации, собирать силы, и в итоге стали постепенно фокусироваться на точках скоплений зеленокожих. Тем самым ослабляя орков, и открывая путь к Газику, на которого началась охота. Их в этом деле поддержали братья-десантники из орденов: Драконьи Копья, которые были связаны были с Волками клятвами братства, и Ночные Рапторы, которые испытывали давнюю жгучую ненависть к зеленокожим. Они появятся в одной истории (см ниже).

Первая история.

Как-то раз рота Эрика Моркаи и Рагнара зарамсила с орками на мире Ceibhal, который был покрыт горами и джунглями. Эта планета была домом ордена Обсидиановых Ягуаров. Но на этих космодесов напала орда Гоффов. Космодесантники проиграли, флот был разбит на орбите, сами мары были вырезаны. Орден погиб. Космические Волки не возлагали больших надежд, что смогут победить, но они желали стремительно напасть и ударить побольнее. Волчары также предполагали, что хранилище генного семени Ягуаров уцелело. Его надо было спасти. Они спланировали, что рота Рагнара и часть воинов Моркаи будет отвлекать орков, выманит их подальше от захваченной крепости-монастыря Ягуаров. Другая часть воинов Моркаи — волчьи скауты и примарисы авангарда — втихую проникнут в крепость, по стелсу всех вырежут по пути, эвакуируют генное семя и дестабилизируют реактор. Монастырь взорвется, раскидает обломки на мили вокруг, причинит огромный вред зеленокожим. Победа.

Все прошло по плану, хоть и были трудности, и неплохие замесы. Только оказалось, что хорошая часть геносемени была уничтожена. Волки сумели столько спасти генетического наследия, сколько осталось. И также сумели подорвать реактор. Взрыв они уже наблюдали с орбиты. Волки победили.

История вторая.

На другом мире Лекид, где бурлила энергия, а также дули сильные ветра, которые разносили камни и стекло - последствия давней апокалиптической войны - сошлись в бою со Злыми Солнцами воины трех Великих рот - Железные Волки, Волки Смерти и Морские Волки. Их туда привел ордо Ксенос. Уже дюжина миров пала от рук этих Злых Солнц, причем очень быстро. Орков было настолько много, что они генерировали бешеное количество Вааагх!-энергии, которая позволяла им телепортировать их огромную рать на огромные расстояния. Да и сами зеленокожие были ориентированы на скоростное передвижение. Баги, боевые фуры и тд. Возникло предположение, что к этим «тилипортам» приложил руку Газик. И что, возможно, имперцы, наконец, напали на след Маг Урук Траки (но это не так). Волки ударили по ним быстрым бронированным клином. Причем мощно. А потом пошло маневренное сражение на технике.

В ходе битвы у орков вступила в бой боевая крепость, которая представляла из себя залутанный бэйнблейд, только очень модернизированный. Он был усилен несколькими танками, став "БОЛЬШЕ и КРУЧЕ". К этой крепости было присобачена дюжина орочьих псайкеров, которые стали накапливать энергию, а также усиливать орков поблизости. + стали лупить космодесов варпом, уничтожая танки. Рунным жрецам пришлось хуже всего. Их охватила агония, и их головы повзрывались. Танкисты Волков уже было заряжали свои орудия, хотели зафокусить чудил, но орочьи псайкеры успели накопить энергию — произошла зелёная вспышка, и все орки исчезли. Телепортировались.

Волчары остались с хером в зубах среди горящих обломков и трупов на ядовитых песках Лекида. Сыны Русса потерпели неудачу.

Следующая, третья заруба произошла на планете Гайвос, на прометиевые заводы которой напали Кровавые Топоры. Эти ушлые орки были изначально наняты разобраться с другими орками, но они кинули своих работодателей. И когда топорики увидели богатства Ворийской системы, то решили прибрать её себе, сперва порешав конкурентов. Захватив большую часть миров системы, они напали на столицу - Гайвос.

Услышав отчаянные мольбы о помощи, туда прибыли Волки Смерти, Убийцы Змиев и рота Огненного Воя. Подсектор сильно зависел от поставок из этой системы, и поэтому главной задачей Космоволков было отбить крупнейший очистительный завод прометия. И если наладить оттуда поставки, то на остальных участках фронта на планете станет воевать чуточку полегче. Завод был размером с город, с множеством огромных труб, с колоссальными выхлопными башнями и огромными баками-хранилищами.

Волки высадились, выбили орков из завода, которые, кстати, умели в камуфляж и тактику. Зеленокожие отступили в прилегающие рядом загаженные густые леса. (На планете, к слову, были кислотные дожди, которые тут же разъедали краску доспехов Волков, как только те высадились). Космодесы двинулись за орчатиной следом. В лесу им пришлось нарушить строй и разделиться на небольшие группы. Этого зеленокожие и добивались, они выманили Волков из завода, а в лесу стали исподтишка нападать. Однако десантников это не остановило, они стали всё дальше и дальше наступать.

Кром Драконий Взор выучил уроки прошлого (замес на Аларихе на Святом Пределе он запомнил надолго), и не кинулся вглубь леса за зеленокожими очертя голову, как сделал бы это раньше, вместо этого, он стал аккуратно продвигаться вместе с фенрисийскими волками, которые обнюхивали местность. Благодаря чему его воины засекли много засадных точек орков. Кровавые когти с заступниками, работая в унисон, поснимали всех зеленокожих. Кровавые когти сближались и вырезали цепными мечами, а заступники из своих винтовок прикрывали.

Но вскоре Волки Смерти и Убийцы Змиев услышали звуки жесткого боя. Воины Огненного Воя, которые действовали не так тактикульно, попали в окружение, в котел. Они сражались спина к спине, а вокруг наседали тысячи орков. Волчья стража билась с нобами. Вокруг жесткое хтх, кровь, кишки, разлетающиеся конечности.

Однако это оказалось ловушкой для орков. Воины Огненного воя стали наковальней, а Волки Смерти и Убийцы Змиев - молотом. Подкрепления вышли на позиции и открыли огонь в спины зеленокожим. Сотни убитых и сотни раненых первым же залпом. Но орки быстро переключились на нового врага и бросились в атаку. Подкрепления достали лезвия и тоже пошли в хтх. Ясен пень, Волки победили. Зеленокожие в лесу толком не смогли реализовать свое численное превосходство. Да и их три роты прессовало. Но несколько десятков космодесов все же погибло. Как только их генное семя Волчьи жрецы извлекли, Волчьи лорды спланировали дальнейшие шаги, сели на свои штурмовики-перехватчики и полетели к следующей цели. На Гайвосе еще для них было много работы, еще много мест предстояло очистить от орков.

Можно сказать, победа, но война не окончена.

Следующая, четвертая история про Великую роту Мрачнокровных, которая преследовала огромную космическую армаду орков, состоящую из залутанных кораблей дюжины рас. Зеленокожие направлялись к вервям Эвраадийской системы. И чтобы их остановить, Волки укрепились у рифа Гнарион.

Десантники с имперским флотом уже давно пытались остановить орков, но не получалось. Они были не более маленькой помехой, которая раздражала колоссальный конгломерат залутанных судов. Тут и были булыги - астероиды с двиглами, и захваченные имперские крейсеры и фрегаты, и таусятские кораблики, а также эльдарские звездолеты. И вся эта флотилия была покрашена в цвета Смерточерепов.

Имперцы каждым своим нападением пытались отвлечь орков от верфей Евраадийской системы, но все было безрезультатно. Эти верфи могли бы оркам за очень короткий срок создать поистине безумно огромную армаду, которую было бы уже никак не остановить. С каждым столкновением флотилия имперцев уменьшалась, как орочья продолжала расти. В Порте Вулл целая эскадра имперского флота была побита и захвачена зеленокожими. В туманности Zagriusz группа имперских кораблей, когда уже капитально проигрывала - самоуничтожилась, дабы не повторить участь предшественников. Даже прибывшие подкрепления космодесов из орденов Ночных Рапторов и Драконьих Копий не заставили зеленокожих поменять курс.

Волчий лорд Кьярл Мрачная Кровь просчитал все исходы, но все они подвергали под угрозу десятки систем. Поэтому он решил собрать все доступные имперские корабли и укрепиться на рифе Гнариона, где астероиды станут прикрытием для его кораблей. Этот риф имел протяженность в тысячи миль. Там же волчий командир расставил ловушку. Многие суда, брандеры, стали приманкой. И когда орки подлетели очень близко, и те стали мародерничать, имперские корабли открыли огонь. А потом, когда настало время, подорвали себя, тем самым еще больше нанеся урона армаде орков. После из астероидного пояса вышла флотилия космодесов трех орденов. Они ударили по крупнейшим звездолетам зеленокожих. Затем Астартес пошли на абордаж, пытаясь сломать изнутри те корабли, которые извне сломать очень трудно. На стороне имперцев был эффект неожиданности. Но вскоре орки стали приходить себя, контратаковать и сами идти в абордаж. Началась жесткая заруба. Кьярл поклялся не отступать. Он будет биться пока не победит и орочий флот полностью не будет разбит. Мрачная Кровь и его братья много часов бились, но даже сейчас исход не ясен, все висит на волоске.

Короче, финал открытый. Заруба идет, пока еще никто не победил. Паритет.

Пятая история - осада Готтгаарда.

Готтгаард - мир-крепость, которая охраняла регион космоса, известный как Акры Изобилия, который имел 1 стабильный проход через варп-шторм. Мир-крепость стояла неприступно. Но орки Плохих Лун покусились на богатства региона. Они напали на Готтгаард, имперцы должным образом ответили. Люди знали, что если крепость падет, то прочие миры тоже. А те, которые нет, будут голодать. Там были сотни полков ИГ, прецептории Сороритас и силы из десятков орденов Десанта, среди которых были развернуты силы Великой роты Логана Гримнара. Великий Волк понимал, что это не просто оборонительная миссия, а что на Готтгаарде можно устроить триумф Империума. Сделать крепость наковальней, о которую разобьются зеленокожие, а имперские силы станут молотом, который сможет полностью уничтожить орочий Вааагх!. Это ослабит позиции зеленокожих в Галактике и предотвратит объединение этой орды с Газиком - т.е. предотвратит появление мегаваагха!

Чемпионы Фенриса (Великая рота Гримнара) сражалась несколько недель на Готтгаарде, защищая бастион Ланесгарта. Они победили все орочьи волны, отчего испытывали душевный подъем. Но передышка была недолгой. Логан получил известия, что барбикан Святого Гермесинда почти пал. Он приказал выдвинуться туда своей роте, а другие же займут бастион Ланесгарта в их отсутствие.

Волки ворвались в битву. Началось мощное мочилово. Гримнар вскоре понял, что орков слишком много, и он не сможет одолеть врага одной лишь грубой силой. Поэтому надо применить хитрость и тактикульность, чтобы победить. Что Волки и сделали, ушли в укрытия, стали заманивать в ловушки и огневые мешки зеленокожих. Однако на поле боя вышли орочьи стомпы, которые стали херачить по руинам. Волки стали погибать. Под огнем огромных шагоходов десантники превращались просто в кровавый туман. Маневренная и легкая техника гибла. Но тут в бой со стомпами вышли "Лэндрейдеры" и "Репульсоры", которые стали лазками фокусить шагатели. И один за другим стомпы стали дохнуть. А потом Волки жахнули противопехотными ракетами. Всех орков разорвало на куски.

Космические Волки победили, это была славная битва и еще более славная победа, но за триумф они заплатили большую цену. Много десантников погибло, а также они потеряли техники. Но не время было унывать и отдыхать. Чемпионы Фенриса перегруппировались и вскоре отправились на другие участки фронта, так как уже в других местах орки, то прорвут оборону, то пробьются за стены, то захватят бастион. Повсюду бушевала война.

Последняя, шестая история - зачистка Брахуто.

Кластер Мрачный прилив окутан вечной тьмой. Звезды слабые, тускло святят, повсюду пылевые облака. В общем, звезд на небе не видно. Туда прилетели Змеекусы, которые заценили уязвимость этого региона, а также тем, что там много плоти, которую можно захавать. Они напали на миры, стали людей сгонять в бойни, осквернять города, захватывать ресурсы.

Туда прилетели Космические Волки - Красные Луны и Кровавые Пасти. Они пролетали мимо, направлялись в Готтгаард, чтобы присоединиться к Чемпионам Фенриса. Но решили остановиться, чтобы пополнить припасы на мире Брахуто, который как-раз находится в кластере Мрачного прилива. И что они увидели! Пиз**ц! Война! Орки повсюду, лютуют, жрут людей. Волчьи лорды Бран Красная Пасть и Гуннар Красная Луна, конечно, не могли оставить просто так такой беспредел.

Волки узнали, что Змеекусы захватили главный гидрофакторум главного города на планете, тем самым отрезав от запасов питьевой воды людское население. Астартес повели массированную высадку на этот объект на своих штурмовиках-перехватчиках, корабли же на орбите вступили в бой с флотом орков. Внутри гидрофакторума уже повсюду виднелись следы зеленокожих. Всякая плесень, грибы, люминесцентная зелень, пожёванные человеческие кости, какашки и прочая срань. Орки скоро прочухали, что к ним пришли незваные гости, и они атаковали Волков. В бой поперли также всякие сквиги, причем некоторым удавалось отгрызать конечности десантникам. Но космодесы, конечно же, победили, и восстановили водоснабжение.

Они сделали гидрофакторум своей отправной точкой, откуда стали пробиваться к центру управления. Десантники стали зачищать туннели. Секцию за секцией. Не все шло гладко, но зачистка шла полным ходом. Также орки маленько пакостили, расставляли "ловушки" - горшки, в которых что-то жужжало. Волки их старались уничтожать, ведь когда горшки раскалывались, оттуда вываливались всякие твари (разновидности сквигов). Они доставляли массу неприятностей. Когда десантники добрались до центра, то увидели, что сотни сервиторов все еще живы и работают, сам центр работоспособен, только его слегка переквалифицировали зленокожие. Там дурдоки и прочие "спецы" варили какое-то дерьмище в огромных чанах, которое затем сливали в трубопровод гидрофакторума. Все это дело охраняли орки, крупнее которых даже волчьи лорды в жизни не видели. Они были накачены чем-то, отчего были просто бешеными.

Началось рубилово. Многие трубы не выдержали махача, и дерьмище стало разливаться. Но это не помешало хорошей драке. Волки, конечно, снова превозмогли. Железные жрецы еще несколько дней приводили все в порядок, чтобы восстановить гидрафакторум. И еще потребовалось больше недели, дабы очистить его от порчи ксеносов. Но эту работу Волки спихнули на других. На Брахуто все еще шла война, и космодесантники требовались в других местах. Да и вообще, не барское это дело, какашки убирать.

Удовольствие и отчаяние

– Те рассказы, что я услышал, не вселили в меня восхищение, – объявил Ченгрел своим угрюмым гостям на следующий день. – Под знаменем Магистра Войны мы прошивали шкуру лживого Империума от Кадии до Калта и обратно. Как так вышло, что теперь легионы присылают ко мне таких маленьких заблудших овечек? Эммеш-Аийе из легиона Фулгрима, я знаю, что у тебя есть особая причина желать предлагаемого мною. Предстань передо мной и докажи это.

На этот раз Эммеш-Аийе пришел не один. К его плоти были приколоты два длинных шнура, сплетенных из кожи, и к ним крепились ошейники, надетые на двух искалеченных и голых близнецов – брата и сестру, которые уже много лет были рабами Эммеш-Аийе.

Эммеш-Аийе ослепил мальчика и лишил слуха девочку, а потом отрезал им руки по плечо. Таким образом, они всегда знали о присутствии друг друга, но не могли ни поговорить, ни обняться. Иногда хозяин позволял им сидеть вместе и неуклюже пытаться поддержать друг друга своими изрезанными и покрытыми шрамами телами, неспособными на объятья, и при этом он хихикал и дрожал, восторгаясь страданиями, которые им причинял.

Неспособный выговаривать слова своим изуродованным языком, Эммеш-Аийе мычал, взвизгивал и щелкал удлиненными пальцами, создавая какофонию, которую мальчик был обучен интерпретировать – обучен тщательно и жестоко. Теперь, гордо расхаживая по центру площади, Эммеш-Аийе начал щебетать и хлопать руками. Когда он делал паузу в своих ужимках, мальчик переводил, а девочка, неспособная слышать слова брата, разглядывала то Ченгрела, то остальных присутствующих.

– Эммеш-Аийе, чьи слова я говорю, выражает свою признательность, – сказал господин голосом своего раба. – Эммеш-Аийе, чьи волю и намерения я с великим удовольствием исполняю, говорит, как рад приветствовать своих товарищей по поклонению и служению Силам Источника.

Ходир и Кхров переглянулись, лицо Ченгрела стало каменным, но Драхмус кивнул и помешал дымящуюся золу в своей чаше.

– Эммеш-Аийе предстает перед вами, дабы вы могли восхититься сим отважным, утонченным, изящным господином из числа подданных Слаанеш. Эммеш-Аийе преподнесет свой дар и рассказ в уверенности, что оба вызовут восторг, равный тому, как всех нас восторгает наше служение Великой Погибели. Теперь Эммеш-Аийе обращается напрямую к присутствующим господам, и приказывает, чтобы мой голос говорил в точности как его собственный, пока он излагает историю своих деяний.

В такой манере, странной и пронизанной тщеславием, Эммеш-Аийе начал свой рассказ.

– Очевидно, что нет более высокого призвания, чем искать восторга, – говорил мальчик-близнец, – и нет восторга выше, чем припасть к стопам Слаанеш, что дарит сокровища наслаждений, подобных которым не сыскать в этой холодной и ограниченной вселенной. Разве можно поведать историю прекрасней, чем рассказ об избавлении от тяжкой рутины и вознесении к вершинам экстаза? Или это не идеальный дистиллят самой концепции победы?

Все мы, все члены Девяти Легионов, знаем о том единственном легионе из нашего числа, что отвернулся от удовольствий. Те, кто не просто позволил своим живым чувствам ускользнуть сквозь пальцы, но разжал руку и дал им упасть во прах, – жесты Эммеш-Аийе передразнивали его слова, и шесть его пальцев с шестью суставами на каждом медленно разжались. – Ты, Кхров, слуга Великого Заговорщика, можешь в этом поручиться! Они враги тебе, равно как и мне. Последователи Нургла. И вот что я отвоевал у них.

Я и мои придворные танцевали, празднуя разорение девственного мира Этуараин, когда до меня дошел слух, что Тифус, эта озлобленная душонка, собирает свой зачумленный флот для какого-то великого предприятия. Новость заколола мой разум, раскрыла предо мной горизонты. Какой триумф! Какую победу я мог положить у ног Принца Экстаза! Какие новые двери могли открыться для моего сознания в награду за нее!

– Эммеш-Аийе, чьи слова я говорю, выражает свою признательность, – сказал господин голосом своего раба. – Эммеш-Аийе, чьи волю и намерения я с великим удовольствием исполняю, говорит, как рад приветствовать своих товарищей по поклонению и служению Силам Источника.

Ходир и Кхров переглянулись, лицо Ченгрела стало каменным, но Драхмус кивнул и помешал дымящуюся золу в своей чаше.

– Эммеш-Аийе предстает перед вами, дабы вы могли восхититься сим отважным, утонченным, изящным господином из числа подданных Слаанеш. Эммеш-Аийе преподнесет свой дар и рассказ в уверенности, что оба вызовут восторг, равный тому, как всех нас восторгает наше служение Великой Погибели. Теперь Эммеш-Аийе обращается напрямую к присутствующим господам, и приказывает, чтобы мой голос говорил в точности как его собственный, пока он излагает историю своих деяний.

В такой манере, странной и пронизанной тщеславием, Эммеш-Аийе начал свой рассказ.

– Очевидно, что нет более высокого призвания, чем искать восторга, – говорил мальчик-близнец, – и нет восторга выше, чем припасть к стопам Слаанеш, что дарит сокровища наслаждений, подобных которым не сыскать в этой холодной и ограниченной вселенной. Разве можно поведать историю прекрасней, чем рассказ об избавлении от тяжкой рутины и вознесении к вершинам экстаза? Или это не идеальный дистиллят самой концепции победы?

Все мы, все члены Девяти Легионов, знаем о том единственном легионе из нашего числа, что отвернулся от удовольствий. Те, кто не просто позволил своим живым чувствам ускользнуть сквозь пальцы, но разжал руку и дал им упасть во прах, – жесты Эммеш-Аийе передразнивали его слова, и шесть его пальцев с шестью суставами на каждом медленно разжались. – Ты, Кхров, слуга Великого Заговорщика, можешь в этом поручиться! Они враги тебе, равно как и мне. Последователи Нургла. И вот что я отвоевал у них.

Я и мои придворные танцевали, празднуя разорение девственного мира Этуараин, когда до меня дошел слух, что Тифус, эта озлобленная душонка, собирает свой зачумленный флот для какого-то великого предприятия. Новость заколола мой разум, раскрыла предо мной горизонты. Какой триумф! Какую победу я мог положить у ног Принца Экстаза! Какие новые двери могли открыться для моего сознания в награду за нее!

Мои видения говорили, что «Терминус Эст» летит перед флотом Тифуса, покинувшим причалы, и мы полетели, как дротики, чтобы опередить их. Мы нашли обреченного проповедника, прежде чем это сделал он, и приступили к работе.

Видите ли, этот человек решил стать отшельником. Он приказал, чтобы реклюзиам на вершине его храма замуровали, оставив внутри его самого и горстку выживших в том крестовом походе. Он понимал, что, вернувшись из темных мест, принес с собой заразную болезнь, и намеревался молиться и бить поклоны аквиле, пока Император не вознаградит его рвение тем, что выжжет рой из тела. Но, похоже, тот остался глух к его мольбам, и когда рой вылупился, его вопли, обращенные к богу на золотом троне, утонули в воплях паствы, пожираемой вокруг него.

Но подлинное спасение было уже близко, и нес его я.

Я приготовил изумительный псайкерский аромат, который мы вдохнули в цветы, растущие вдоль храмовых дорог. Теперь благоухание заманивало души пилигримов в сторону от серой однообразной колеи, проложенной шагами Императора. Мои придворные распустили шепотки, витавшие среди кающихся, так что их бичи и клейма вместо того, чтоб умерщвлять чувства, только распаляли их, – теперь Эммеш-Аийе не вышагивал, но сгорбился и мягко ступал, как будто крался среди теней. Лязгу бронированных сапог о камень аккомпанировал шорох цветастых лоскутов, свисавших с его лодыжек. Капля розовато-белой жидкости просочилась из одного разрыва в языке, скатилась до болтающегося продырявленного кончика и разбилась о землю.

– О, никто не узнал об этом, ибо мы были коварными призраками, закутанными в хитроумные плетения варпа, – продолжал он устами раба, – но шелудивые псы, что стерегут жующее жвачку имперское стадо, увидели, что толпа становится неуправляемой, и попытались побоями и поучениями вернуть ее к послушанию. Бесполезно! Бесплодно! Пожар распространялся. Мы открыли умы и теперь вскрывали тела, чтобы стадо увидело своих овчарок расчлененными и разбросанными под жарким пурпурно-белым солнцем. Они возликовали, чувствуя, как ярчают их чувства, и заметались, стараясь превзойти друг друга в новых способах затопить ощущениями свои нервные окончания. Тогда мы показали себя – я и мой двор – и танцевали среди них на скользких от крови дорогах, а шпили вспыхивали и сгорали вокруг нас.

И наконец, когда сама форма камней и цвет неба начали меняться, и даже ветры и цветы стали петь, танцевать и убивать, прибыл чумной флот Тифуса.

На этих словах, при воспоминании о шутке, которую он разыграл, Эммеш-Аийе охватил приступ смеха, и он согнулся пополам и затрясся так, что упал на колени. В тот же миг оба раба тоже преклонили колени, чтобы повторить его позу, но Эммеш-Аийе не обращал на них внимание. Его мутированная гортань издавала столь пронзительные взвизги, что слепой мальчик-раб стонал от боли, которую они причиняли слуху, и столь глубокий хохот, что на несколько мгновений даже Ченгрел почувствовал, как этот нечеловеческий шум с гудением пронизывает густой раствор жизнеобеспечения и проникает в остатки его органов. Наконец припадок прошел, и космический десантник-предатель взял себя в руки.

– Когда «Терминус Эст» появился в ночном небе, – сказал он, – своим присутствием он притушил звезды вокруг себя, и его гнетущая аура засветилась, как холодная гнойная язва над нашими головами, пожирая жизнь в пространстве вокруг себя, чтобы подтянуть за собою остальной флот. Это были скелеты кораблей, чьи экипажи ютились на палубах, прогнивших до дыр и снова залатанных пластинами обшивки, содранной с захваченных ими судов, и их двигатели горели жаром смертельной лихорадки.

О да, мои братья и товарищи, именно такая лихорадка овладела Тифусом, когда он увидел, что стало с его добычей! Он повел свою зловонную забитую колонну к доктринополису, где мы бегали, резали себе кожу и громко смеялись. Он впечатал свои сапоги в широкий проспект, ведущий к шпилю доктринополиса, и заговорил голосом, похожим на звук, с которым скоблят кость. От этого голоса потускнела и растрескалась дорога, на которой он стоял, что раньше была пыльной мостовой, а теперь стала ярким стеклом.

В гневе Тифуса не было величия. Он не воздевал клинок к небесам и не призывал громовым криком возмездие. Своим больным и хриплым голосом он потребовал имя того, кто содеял это оскорбление. Я ответил на зов, танцуя на звенящем благоуханном стекле дороги перед ним. Он зашипел, ругая меня, замахнулся на меня клинком, послал в полет жирных и сочащихся влагой тварей своего роя, чтобы они жалили и кусали меня. Я уходил от него прыжками, ускользал и манил его за собой.

Когда Тифус устремился следом, истекая слизью из швов брони, его воинство начало сражаться с нами. И пришло в смятение! Потерпело неудачу! Ибо мы настолько полно овладели этим местом, что, когда рабы Нургла попытались запятнать его, оно изменило их самих! От обновленного города ожили давно мертвые нервы, изморозь на сердцах оттаяла. Пехотинцы, те, на ком не было Знака их господина, но только знаки утомительного служения ему, кричали и корчились, когда навеянное нами исступление пробудило их чувства так, как они никогда не чувствовали. Тифус привел с собой демонов, созданных из чистейших снов о разложении, обретших плоть в Источнике, но их встретили изящнейшие из зверей и извергов моего повелителя, и когда они поняли, что враги не будут плясать с ними, то преисполнились жалости к этим существам, неспособным к восторгу, и развоплотили их.

Что до самого Тифуса, то жажда мести застлала ему глаза, и видел он только меня, своего врага, танцующего спиной вперед.

Удлиненные пальцы Эммеш-Аийе щелкали и свистели в воздухе, то дирижируя хором безумных демонов, которые пронизывали его воспоминания, то воспроизводя поединок с чемпионом Нургла. Лицо Ченгрела, смотрящего сверху вниз, скривилось от отвращения, но Ходир, из всех зрителей самый сведущий в работе клинком, заметил, что за буффонадой Эммеш-Аийе было скрыто нечто иное: скорость и равновесие, тонкие нюансы парирования, молниеносные смены баланса и угла выпадов. Ходир погрузился в раздумья, и его рука вновь потянулась к рукояти ножа.

– Я подстрекал и подманивал его, о, я завел его в наш город. На просторных перекрестках, под сводом собора, чьи контрфорсы сходились в полумиле над нашими головами, мы фехтовали – он в безмолвии, я же смеялся от восторга, когда мои боевые железы впрыскивали в жилы все более необыкновенные опьяняющие жидкости. Наконец гнев Тифуса заставил его заговорить.

«Как ты смеешь? – вопросил он. – Этот город, этот мир и все его богатства – мои, во имя Дедушки-За-Оком. Они должны быть моими, так же, как и его. Кто ты такой, что отважился отнять принадлежащее нам? Разве ты не понимаешь, с чем борешься?

«Борюсь? – переспросил я, ибо это было давным-давно и мои лицо и язык еще не были переделаны так, как видите вы сейчас. – Никакой борьбы, только радость! Здесь нет никакой грубости или оскорбления, только чистая, бесконечная песнь обнаженных и ободранных нервов и сновидений!»

И я широко простер руки, приглашая Тифуса обратить свои чувства вовне и узреть то блаженство, что мы создали. Но он увидел в этом лишь приглашение атаковать меня снова.

«Почему ты терпишь такое обращение от своего дедушки? – спросил я, вновь скрещивая клинки. – Этот дедушка, если ты настаиваешь на таком обращении, ибо твоим дедом, безусловно, является родитель твоего примарха, возложил на твои тело и душу зловонную мантию и сказал, что это хорошо! Проклятье твоего деда – не чума и не гниль, а оцепенение, леность, которая разъедает твои страсти и чувства и превращает их в унылое отчаяние или тяжкую кабалу! Тот, кто причиняет подобное – не друг тебе, господин Тифус! Давай я покажу тебе! Дай мне снова обратить тебя к внешнему миру! Смени угрюмый застой своего деда на пылкие восторги моей госпожи!»

Но Тифус был непоколебим, такова была горечь той чаши, что он испил до дна много лет тому назад. «Дедушка? – ответил он и взмахнул косой с новой силой и яростью. – Эта сломанная игрушка во дворце на Терре мне не дед. Его кровь была слабой, как вода, и его сыновья переняли слабость. Посмотри на себя! – он сопроводил слова взмахом клинка, который был умопомрачительно близок к тому, чтобы вспороть мое тело. – Они пытались стать победителями, но так и не поняли, что на самом деле значит победа. Истинная победа – не в поражении противника. Истинная победа – в отчаянии. Истинная победа отнимает не только жизнь, но и волю к жизни. Я умерщвляю желание врагов выжить, впускаю гниль отчаяния в их души, и, оседлав это отчаяние, устремляюсь к господству. Но ты, скачущая марионетка... – и с этими словами он шагнул назад, воздел свой клинок для защиты и осмотрел меня с головы до ног. – Щенки Фулгрима так никогда и не поняли этого, несмотря на все свои бахвальства о том, как они отпирают двери своих умов и познают все. Земля Кемоса не взращивает ничего, кроме пустозвонов».

И тогда я снова засмеялся. «Заблуждение на заблуждении, – сказал я ему, глядя, как маленькие существа вылупляются из его улья и роятся в воздухе, только чтобы падать без чувств к его ногам от прикосновения моих парфюмов. – Я не дитя Кемоса. Исстван, Талларн, Терра и даже потерянный Скалатракс стали воспоминаниями к тому моменту, когда Дети Императора призвали меня в свои ряды. А победа? Чего она стоит? Какое дело восторженному разуму до победы, когда его ждет экстаз? Ты думаешь, что, отняв веру у этого серенького миссионера, добился очередной победы? Дай я покажу тебе, что мы ему доказали! Дай я покажу, чем он стал, когда с него сняли цепи смертного восприятия!»

И тогда я пропел команду голосом, от которого раскололись все остекленевшие камни мостовой под нами, и Тифус поднял взгляд и увидел двух рапторов из ополчения моего двора, которые несли вниз пассажира со шпиля собора. Его волосы, которые прежде свисали до пояса и слипались от гноя и пота в уединенной келье, были вымыты, надушены и заплетены в косы, и каждая коса была намотана на запястье одного из рапторов. Они сжимали его плечи когтями.

И Тифус узрел, что этот человек, проповедник и крестоносец, столь высокопоставленный член Экклезиархии, теперь не его добыча, но наша. Он увидел знаки, услышал тончайшее пение варпа, которое окутывало подергивающееся тело, учуял, даже сквозь собственную сверхъестественную чумную вонь, что плоть проповедника начала источать варп-мускус. И он увидел, что стало с той инфекцией, с яйцами, которые его рой внедрил под кожу и чье вылупление привело в действие и мои, и его планы.

Личинки разрушителя, поселившиеся в плоти священника, едва не отдали его в объятья Нургла, но мы наложили на него слишком много заклятий Слаанеш, чтобы это случилось. В теле проповедника рой Нургла преобразился. Тучи блестящих клещей роились у его лица, и были они так малы, что походили на разноцветный дым. Пауки пробивались наружу из тела и растягивали края раны яркими красно-золотыми лапками, чтобы мясо внутри чувствовало прикосновения ветра. Изящные черви великолепной контрастной окраски ползали под кожей и проклевывались наружу, чтобы плеваться друг в друга искрами и духами. Глаз у проповедника больше не было, но лицо расплывалось в улыбке восторга, а не страдальческом оскале.

Этого последнего унижения Тифус не выдержал. Он выкашлял боевое проклятье из воспаленного горла и ринулся вперед, собираясь уничтожить свидетельство своего поражения, но рапторы разверзли пасти своих двигателей и утащили человека в небеса. Тифус взревел голосом псайкера, призывая гнилое дыхание своего дедушки иссушить нас, и послал рой-разрушитель пожрать проповедника заново, но все это место уже было слишком глубоко затронуто нашим Принцем. Рой рассыпался по земле, не двигаясь и уже постепенно мутируя, а варп-зов заглох, задавленный песнями нашей госпожи.

Я рассмеялся над ним, и засмеялся еще, и он преследовал меня до сердца моего воинства. Тогда он начал хрипеть, клокотать и бить направо и налево, пока не увидел вокруг себя лица собственных солдат. Некоторых одолело то, что мы им показали, и они танцевали среди нас. Те, кто сражался с освобождением, превратились в обрубки, головы и конечности, которыми теперь кидались, жонглировали и пинали ногами. И среди всего этого я снова предстал перед ним, готовый сражаться с Тифусом один на один, пока дуэль не завершится смертью одного из нас. Но Тифус долгий миг пристально смотрел на меня, а затем нахлынула тошнотворная вспышка телепорта, и он исчез. В течение часа я получил от своих провидцев весть, что «Терминус Эст» покинул орбиту и прокладывает путь к прыжковой зоне. Куда подевался этот утомительный невежа после того, как увидел наши чудеса, я не знаю.

Источник: Мэттью Фаррер. Делайте ставки, господа

Salamander save the day