пробуждение феникса

Внезапный несюжетный выпуск.

Centurio Ordinatus, Ordinatus Majoris

В Империуме есть огромные боевые машины чудовищной разрушительной мощи Центурио Ординатус.
На всем протяжении Империума Адептус Механикус имеют дело с технологиями любого уровня, начиная с обычных мусороперерабатывающих заводов на мирах-ульях и заканчивая боевыми танками «Хищник». Конструирование и техническое обслуживание абсолютно любых устройств долг этой могущественной организации. Но главным их вкладом остается формирование и содержание Легионов титанов и Стражей технологий – армий, которые являются наибольшей ценностью в пропитанном кровью 41-м тысячелетии. Но среди всех их творений особенно выделяются могущественные орудия Ординатус.

Центурио Ординатус 

Эти невероятные машины разрушения не принадлежат ни к одному из Легионов титанов или полков Скитарий, они находятся под контролем подразделения, известного как Центурио Ординатус. Именно оно решает, какие из этих уникальных узкоспециализированных машин можно направить в сражение, так как многие экземпляры невероятно стары или сохранились только в единственном экземпляре. Для пробуждения духов этого оружия требуется невероятное количество приготовлений и ревностное обслуживание.
Сами по себе орудия Ординатус - самые странные и несуразные боевые машины, разработанные Адептус Механикус. Едва ли не все из них были построены для какой-то определенной битвы или кампании, и многие с тех пор так ни разу и не включались. Одним из самых ярких примеров такого рода служит «Ординатус Приам». Эта огромная машина-тунеллепрокалдчик была создана во время Ереси Гора, когда шла осада Приама, города, захваченного ордами предателей. Пройдя сквозь раскаленную мантию планеты, незаметный ни для каких средств обнаружения, он позволил четырем элитным ударным ротам Имперской Гвардии вырвать из рук опешившего противника городской Генератум Вулканис. С отключением энергии, а значит и с отключением большинства защитных сооружений, еретики были обречены. Сам «Ординатус Приам» получил непоправимые повреждения из-за отказа нескольких теплоотводов.
В хранилищах Ординатус есть орудия и приспособления, на первый взгляд кажущиеся менее экзотическими и более востребованными, но несмотря на это, Ординатус дают разрешение на использование своих сокровищ только в важнейших битвах Империума и исключительно для конкретных операций. Со времен восхождения Императора на Золотой трон имена Ординатус вселяли благоговейный ужас в сердца врагов человечества, видевших ужасающие возможности их детищ .
В кулуарах Культа Механикус Ординатус почитаются, как живые воплощения Бога Машины, а их творения даже в Адептус Механикус считаются верхом совершенства и технической мысли. И по сей день их сокровища ждут своего часа в огромных хранилищах, аккуратно упакованные, испещренные святыми рунами, смазанные лучшим маслом, отполированные до блеска и благословленные Лордом Центурио Ординатус. Их экипажи – лучшие из лучших Стражи Технологий, воины-фанатики, служащие живым богам.

Технологии Ординатус 

Боевые машины Ординатус несокрушимы, их мощь ужасающа, они безжалостно прокладывают свой путь сквозь полчища врагов, оставляя за собой горы трупов и покореженного металла.
Все они оснащены плазменными генераторами, которые снабжают энергией их двигатели и орудия, несмотря на то, что у этих генераторов есть один существенный недостаток - они очень нестабильны и в случае уничтожения, орудие Ординатус взрывается, превращаясь в огромный шар перегретой плазмы, сметающий на своем пути и своих и чужих.
Непробиваемой защитой Ординатус служат мощные силовые щиты, называемые также рассеивающими полями. Осколки, энергетические заряды и болты отражаются от поля, не в состоянии причинить вред машине. К несчастью, духи, управляющие этими полями требуют такого невероятного количества энергии, что в конце концов неминуемо перегружают генераторы. Случись такое вовремя боя, одно это может изменить исход сражения.

Голгофа 

В погоне за своим смертельным врагом, орочьим военным вождем Гхазкуллом Траккой, пытавшимся скрыться после своего поражения на планете-улье Армагеддон, Комиссар Яррик попал в мир Скватов Голгофа.
Несмотря на помощь Яррика, сопротивление сил планетарной обороны было сломлено ордой орков, возглавляемой Гхазкуллом, а сам Яррик был взят в плен. Пытаясь унизить своего заклятого врага, Гхазкулл он оставил Комиссара в живых в качестве своего узника.
Через некоторое время Яррик, проявив чудеса изобретательности, сбежал из позорного плена и вернулся на Голгофу уже вместе с подмогой - карательной экспедицией Стражей технологий и Титанами. С самого начала кампании армии Империума терпели поражение за поражением из-за ошеломляющего численного превосходства орочьих орд. В попытке сломить орков в захваченных мастерских Скватов они сконструировали "Голгофу", машину, разметавшую проклятые орды орков по всей планете устрашающими залпами своих ракет "Адский огонь" за одну неделю. Так орки были изгнаны из родного мира Скватов, а Ординатус Голгофы и по сей день сражается на передовых рубежах всех битв Империума, где враг пытается одержать победу числом.

Ракеты Адский огонь 

Адский огонь - собирательный термин, обозначающий мощное многокомпонентное кислотно - вирусное оружие Адептус Механикус. Его смертоносная начинка с одинаковой легкостью прожигает и броню и плоть. Существует мнение о том, что лучше умереть от взрыва ракеты, чем выжить после удара, настолько разрушителен ее эффект. "Голгофа" может нести всего шесть ракет этого типа и сделать всего один - два пуска в час.
При помощи всего одной ракеты, несущей несколько кассетных боеголовок, можно зачистить огромную площадь. Благодаря отличной системе наведения ракеты могут быть обрушены на любую точку поля боя в радиусе, намного превышающем, зону прямой видимости "Голгофы" с идеальной точностью. Подсветка цели необходима "Голгофе" только при ведении заградительного огня.
Враги, застигнутые врасплох залпом Голгофы даже не успевают понять, что с ними случилось, до того как их плоть полностью сгорает и стекает с костей…

Армагеддон 

Ординатус Армагеддона приняли первый удар сил Хаоса во время войны за Армагеддон. Множество городов были стерты с лица планеты машинами разрушения Хаоса - Владыками боли Кхорна, Лордами битв и демоническими орудиями Хаоса до того, как гений Адептус Механикус Геронимус Андерсен нашел способ остановить эти машины разрушения с помощью Ординатус. Андерсен решил установить мощное орудие, снятое с космического корабля, на шасси, и таким образом, имперские силы получили возможность с легкостью уничтожать любого противника, не взирая на размер и толщину брони.
Конечно же, в 41-м тысячелетии уже сложно придумать абсолютно новое техническое решение, и этот проект тоже не стал исключением. Прообразом машины стал знаменитый Циклоп - скватский Убийца Титанов. Достоверно известно, что в битве за улей Тартарус было уничтожено, по меньшей мере, четыре Титана Хаоса и два отделения демонических орудий. Лишившись поддержки этих машин, штурмовые войска хаоситов бессильно разбились о двухкилометровые стены улья.
Ординатус Армагеддона, участвовали в войнах со всеми без исключения врагами человечества и показали, что их боевые машины действительно лучшие из лучших.

Орудие "Нова"

Принцип орудия "Нова" аналогичен, используемом у в Плазменном Аннигиляторе, установленном на Титанах класса "Император". Однако, есть и одно существенное отличие - в момент расширения первичной плазмы при выстреле, "Нова" может четко фокусировать и управлять энергией взрыва, что позволяет расчету вести огонь тремя разными способами:
подавать плазму в расширительную камеру небольшими порциями, и таким образом, вести огонь длинными очередями или закачивать всю плазму в камеру одновременно и произвести один сокрушительный залп. К тому же, с помощью такого невероятного количества энергии можно произвести выстрел плазменным лучом, который одновременно выжигает обширную площадь.

Марс 

Во время Ереси Хоруса на Марсе, родном мире Адептус Механикус, разразилась гражданская война. Армии предателей под предводительством магоса Соломона Аббадона восстали против власти Императора и предприняли попытку свержения законных властителей планеты. Империум, естественно, принял ответные меры и выслал космическую армаду, чтобы уничтожить нечестивых пособников Абаддона и сравнять с землей его собственную цитадель - Иерихон, служившую базой для сепаратистов во время атак на заводы и базы сил, лояльных Императору.
Эта задача оказалась практически невыполнимой, и все попытки имперцев уничтожить крепость мятежников заканчивались провалом из-за могущественного древнего артефакта, найденного во времена Великого Крестового Похода, защищавшего Иерихон. Генератор вихревого поля, по некотором предположениям созданный таинственными К`тан, делал бесполезными любые атаки с орбиты. Любой корабль, приближавшийся, на расстояние атаки мгновенно разрывался на куски и отправлялся в варп. Но однажды, совершенно случайно, во время боев в горах в нескольких километрах от Иерихона выяснилось, что вихревое поле защищает крепость только от атак из космоса.
Кастеллум Иерихон, как еще называли цитадель, считался неприступной крепостью и был защищен стенами толщиной в полмили, вершина которых утопала в облаках. Центральный бастион был изготовлен из самого высокопрочного металлического сплава, известного человечеству.
Когда все известные методы штурма были испробованы и ни один из них не принес результата, стало ясно, что для взятия крепости необходимо некое нестандартное решение. Решение было найдено Адептус Механикус. С помощью уникальной технологии Ординатус Марса создали акустическое резонирующее оружие. Первым ударом звуковой волны стены цитадели были превращены в пыль, а печально известная башня согнулась и смялась, словно кусок фальги, наполнив окружающее пространство пронзительным воем разрываемого метала. Так мерзкий Иерихон был сметен с лица Марса, а отступник Соломон Абаддон был жестоко наказан за свое предательство.

Акустический разрушитель 

Не только здания уязвимы к волнам Акустического разрушителя. Эффект звуковой волны во многом напоминает действие мощных взрывных волн. Постоянно меняя частоту излучения, орудие разрушает здания и уничтожает живую силу врага и технику. Повреждения, наносимые этой машиной поистине жуткие - звуковые волны пронзают барабанные перепонки, срывают кожу с тел жертв, а кости, суставы и внутренние органы просто разрываются, вся электронная техника взрывается или выходит из строя, а силовые и вакуумные поля отключаются, делая технику, укрепления и всех их защитников новыми жертвами акустического удара.
Только тяжелая броня Титанов, укрепленные стены цитаделей, леса или иные укрытия дают некоторую защиту от акустического воздействия этого страшного творения Ординатус.

Предлагаю обсудить судьбу Фулгрима, т.к. читая бэк можно раскрыть многие спорные моменты как например о том что его заточили в картине. И так начнем. С момента смерти Ферруса Мануса и до трагического момента с картиной.

И тут такой Импи прилетает...

Всевечные Столбы. Часть 3.

В этот раз - описание двух именных персонажей некронов Вопящего Вихря - лорда/оверлорда и криптека. Причём последний - прямо таки разрыв шаблона с говорящим именем.


Первоисточник: Black Crusade - The Tome of Fate

Автор перевода - Desperado




ЭТЕК НАБЛЮДАТЕЛЬ.



По мнению различных учёных, работающих в Вихре, за всю наблюдаемую в местном регионе активность некронов ответственен некто по имени Этек Наблюдатель. Появление его легионов механической нежити очень трудно или вообще невозможно предугадать, и единственные кому это по силам – Хор на горе Кью'сала. Почему именно провидцы Хора в состоянии увидеть передвижения Этека, неизвестно, но вполне возможно, что есть какая-то связь между некронами и этим колдовским миром.


С какой целью Этек устраивает налёты, пока никто не может сказать. Ходят слухи, будто он иногда взаимодействует с последователями Хаоса; такое поведение весьма озадачивает тех ясновидцев и исследователей варпа, что имеют знания о расе некронов. В нападениях Этека не прослеживается какой-либо закономерности, и он не проявляет никакого интереса к завоеванию территорий, хотя тому может быть причиной слишком сильная насыщенность миров Вопящего Вихря энергиями варпа. Если так, значит, у Этека должна быть какая-то иная цель. Некоторые полагают, что он что-то ищет, неотступно следуя какой-то выверенной логической схеме, которую пока не удаётся разгадать. Нельзя также исключать вероятность того, что Этек попросту собирает ресурсы в ожидании некоего значимого события в будущем, возможно даже формирует опору собственной власти в надежде свергнуть какого-то вышестоящего представителя некронской аристократии, которому ещё только предстоит показать себя. Но, наверное, самой тревожной можно назвать мысль о том, что Этек прощупывает оборону миров Вихря, подготавливая крупномасштабное вторжение, которое случится, как только полностью пробудятся его армии, спящие под Всевечными Столбами. Как бы то ни было, никому пока не удалось установить, где обустроил свою цитадель Этек. Иронично, но те, кто знает о некронах больше остальных, похоже, не принимают во внимание идею о том, что войска Этека могут базироваться где угодно в Вихре, ссылаясь на презрительное отношение некронов к варпу.





РАУНЕК КА,  ДЕРЖАТЕЛЬ КЛЮЧЕЙ.


Криптеки составляют отдельную касту некронов, занимающуюся поддержанием древних технологий и разработкой новых. Будучи поголовно мудрыми учёными и профессиональными технологами, каждый из них специализируется в какой-то одной области техноколдовства, будь то геомантия, хрономантия или какая-нибудь эзотерическая дисциплина. Криптек по имени Раунек Ка, как и многие другие представители его школы, озабочен проблемой обратного биопереноса и возвращения времён плоти, однако по какой причине он этим занимается, никто не знает: от искреннего желания вновь стать живым существом или из чистого научного любопытства. Тогда как его собратья в далёких мирах вроде Зантрагоры с одержимостью изучают структуру нервных тканей, органы и кости, Раунек Ка сосредоточен на том, что, как он считает, является определяющей особенностью нынешнего состояния некронов: душе, а если точнее, её отсутствии. По мнению Ка, подлинной трагедией биопереноса стала не утрата болезненных плотских тел, а потеря души. И пока остальные криптеки с отвращением затрагивают эту тему, Раунек Ка прекрасно понимает присущую душам связь с варпом.


По пробуждении от Великого сна Раунек Ка быстро осознал, что его мир-гробница теперь находится в идеальных условиях для проведения его исследований: на грани между Имматериумом и реальным пространством. Впрочем, его радость вскоре сменилась большим разочарованием, когда он узнал, что планету наводняют порождённые варпом ужасы.


Раунек Ка направил все свои ресурсы и технические приспособления на изучение потоков Эмпиреев, течений Вопящего Вихря и взаимосвязь физического тела с трансцендентной душой. Однако то обстоятельство, что он по своей природе – бездушная машина и представитель расы, лишённой псайкеров, создаёт определённые преграды в его изыскании. Раунек Ка, похоже, в курсе об этом и признает, что низшие расы могут предложить ему уникальную информацию, какую ни за что не получить при отстранённом изучении. Он заключает соглашения с обитателями Вихря, чтобы получить тома с запретным знанием или сведения из первых рук о природе варпа и души. Разумеется, он также захватывает как можно больше псайкеров всякий раз, когда отправляется в рейд со своим господином Этеком Наблюдателем. Как его советник, Раунек почти всегда сопровождает Этека в ходе налётов и нападений, хотя его первоочередная забота – собственные исследования. Однако даже низшие представители знати, составляющие двор Этека, не знают, разделяет ли их повелитель мысли криптека о варпе и обратном биопереносе. Точно известно, что Этек по всем вопросам прислушивается к советам Раунека, если это не идёт в разрез с его собственными тайными целями. Возможно, что люди до сих пор существуют на Всевечных Столбах лишь по той причине, что Раунек Ка постоянно нуждается в притоке новых испытуемых.


Раунек Ка существенно продвинулся в постижении загадок варпа и использовал приобретённое знание для усовершенствования и внесения небольших изменений в технологию нуль-поля и других антипсайкерских устройств. Так среди его изобретений значится пустотный посох – оружие, создающее сфокусированное нуль-поле, которое разрушает мозг псайкеров, и эфироскоп – сложный сканнер, предназначенный обнаруживать варп-активность. Ещё одним примером уникальной работы Раунека Ка могут послужить похожие на скарабеев, но меньшие по размерам создания, называемые каноптековой саранчой. Внутри каждой саранчи находится генератор загадочной энергии, которая нарушает варп-активность в непосредственной близости, из-за чего псайкеры теряют контроль над своей силой. Однако эти конструкции представляют собой не просто пси-глушители с крыльями, программой в них заложено всегда в первую очередь атаковать псайкеров. Как правило, при Раунеке всегда находится хотя бы один рой саранчи, который скрывается где-нибудь в его теле, пока не появится необходимость для его высвобождения.


Как и другие криптеки, Раунек Ка отличается от своих собратьев-некронов длинным сегментированным хвостом и единственным крупным глазом, но даже мудрейшие провидцы и самые сведущие ксенофилы не могут сказать, отражает ли это различия в физиологии древних некронтир.

З.Ы. ксенофилы - не опечатка. В оригинале - "xenophiles".

Перезалив, пытался исправит косяк с текстом.

Только что прочитал превью к книжке Пожиратель от Джо Паррино. Кто не в теме, это еще одна книжка приуроченная к компании Щит Баала.
Марины убивает Некронов, Анракир убивает капитанов, Некроны-лесбиянки(очень жирные намеки). Приятного чтива.



Перевод: Desperado


Блестя на солнце, человеческая кровь медленно стекала по скелету Анракира Странственника, покрытого ею с головы до ног. Он и сейчас слышал стоны и крики умирающих, которые умоляли о пощаде и звали на помощь. Они вслух возносили молитвы какому-то божеству, в пустую тратя силы и последние мгновения своей жизни, ведь после смерти ничего их не ждало. Анракира не трогали ни их мольбы, ни просьбы. Без тени жалости его бесстрастная маска взирала на этих существ, пока они истекали красной органической жидкостью, а их глаза стекленели.
Анракир Странственник — так называемый владыка некронов — обрушился на Келрантир губительным вихрем. С собой он принёс

упорядоченность. Определённость. Планета подхватила болезнь. Она была заражена серыми постройками серого народа.

– Что за безмозглые создания, живут в собственной грязи, — задумчиво протянул Анракир, но никто не отреагировал на его высказывание. Те некроны из его войска, что обладали интеллектом, находились далеко, изливая свой гнев на обитателей мира. Кругом были только неразумные воины, шагающие по улицам и проспектам города. Некронские фаланги шли напролом сквозь строения и толпы разбегающихся людей. Трупы ковром устилали дороги там, где проходили роботизированные солдаты, стреляя из гаусс-оружия. Всюду горели пожары, от которых в бирюзовое небо поднимался чёрный дым.

Очаги сопротивления вспыхивали неуверенно. Отдельные группки вели огонь из примитивных лазерных винтовок по стальным легионам. Понемногу, однако, решимость укреплялась. Машины, похожие на бронированные коробки на колёсах, выкатывались из укрытий и давали слабые очереди по колоссальным монолитам, откалывая кусочки обсидиана, но в целом не нанося какого-либо существенного ущерба.

Войска некронов спускались по широким проспектам местного поселения, круша брусчатку. Параллельно продвигались вражеские солдаты.Лязгая металлическими ступнями о камень, Анракир помчался к ним и подобно копью метнул в корпус одной из боевых машин своё холодное оружие. Когда актиничные энергии разорвали находящихся внутри людей на куски, Странственник залился замогильным смехом. Страшная ярость боевой косы соприкоснулась с какими-то боеприпасами, и танк разворотило на миллион раскалённых частей, отчего Анракира откинуло назад. Врезавшись в одно из серых зданий, своим весом он пробил стены и упал рядом с плачущими и завывающими животными, что нашли там прибежище.

Владыка поднялся на ноги. Откуда-то снаружи доносился глубокий рёв, регистрируемый на низких частотах человеческого голоса.

Анракир не обращал внимания на органиков, которые с криками убегали от него вглубь здания, внутренние стены которого были исписаны различными рисунками и пиктоглифами, изъедены ржавчиной и испачканы грязью.

– До чего отвратительные твари, — с этими словами Анракир пошёл обратно на свет, звеня юбкой из металлических пластин. Встав у бреши, он выглянул на солнце и огляделся. Некроны-воины, подчиняясь слабым проблескам инстинкта любопытства, проникали внутрь человеческих строений. Из их сжатых челюстей слышался треск статики.

Снаружи стояли три триархических преторианца, которые прибыли вместе со Странственником.

– Космические десантники, — сказал Хатлан, а Доветлан добавил: «Уже здесь».

– Откуда информация? — спросил Анракир. Ответа не последовало. Все трое с чопорным видом хранили молчание.

– Вот же одиозные конструкции, — прошипел он.

И снова тишина. Шпионы Безмолвного Царя представились Пиррийскому владыке посланцами своего повелителя и уверили его, что служат интересам некронской расы. Быть может, так и есть, но в чем, по их мнению, заключаются эти интересы?

Только Анракир ступил на землю, как из-за спины опять раздались крики. Для устранения выживших в проделанную в стене дыру полезли воины. Кругом горела техника, от которой в ярко-голубое небо поднималась густая завеса дыма. Фаланги некронов-воинов и парящих. Уничтожителей что-то разглядели сквозь эту пелену и теперь ждали с терпеливостью самой смерти. Внезапно в строй некронов полетели какие-то цилиндрические предметы. Уже на бегу Анракир скомандовал солдатам рассеяться, но оказалось слишком поздно. Рядовые солдаты, лоботомизированные по соглашению с К'тан, отреагировали чересчур медленно. Прогремели взрывы, и во все стороны разлетелась шрапнель, превращая в металлолом расходящихся воинов и разумных командиров. Разорвались очередные гранаты, и последовали новые жертвы в лагере некронов.

Тут из смога обрушился град пуль, заколотивший по телам древних. В ответ заговорили гаусс-винтовки, стреляя в покров тьмы, а над головой с рёвом расчертили небосвод «Ночные саваны», отчего дым завихрился. Бомбардировщики сбросили смертосферы туда, где находился неизвестный враг. Боеснаряды с антиматерией поглотили дым, уничтожив углеродные частицы и пробив дыру в реальности.

Странственник высоко поднял боевую косу, приказывая своим разбросанным и дрогнувшим войскам двигаться вперёд. Неумолимые, как горный поток, фаланги перестроились и перешли в наступление. Сквозь дым по опустошённой земле стремительно приближались мясные создания, причудливо облачённые в броню. Элитные солдаты человечества.

– Космодесантники, — сплюнул Анракир. Преторианцы оказались правы.

Неприятель ударил по некронским порядкам с гудящим и воющим оружием в руках. Остриё атаки глубоко вонзилось в передние фаланги Анракира. Разрывные снаряды разносили сражающихся воинов на мелкие детали, а жужжащие мечи выбивали из тел некронов снопы искр, отсекая конечности.

Вражеский клин уткнулся в группу гигантских Бессмертных — высоко ценимых солдат армии Анракира и последних выживших с покинутой Пиррии. Они скрепили порядки некронов и ослабили давление противника на фаланги воинов. Их гаусс-бластеры прошивали доспехи насквозь и распыляли плоть под ними. Люди спотыкались и падали, истерзанные в клочья скоординированным огнём. Тесла-карабин в руках у одного из громадных воинов испепелял сразу по несколько жертв, пуская скачущую по телам живую молнию.Неожиданно с неба явилось отделение космических десантников, из сопел заплечных ранцев которых выбивался огонь, и на Бессмертных обрушились удары силовых топоров, пробивающих тела и ломающих металлические кости. Анракир бросился к их позиции, зная, что, если Вековечные проиграют, тогда остальным его воинам придётся очень туго. Странственника охватило разочарование. Расчётливыми движениями Анракир поднимал и опускал боевую косу, раскалывая зелёную бронированную оболочку противников, но прежде чем он успел достичь Вековечных, на поле боя показался предводитель людей. Он был облачен в витиевато украшенный доспех зелёного цвета с золотистыми деталями, на всех пластинах которого повторялось изображение черепа со звездой. Изо рта органика вырвалась невнятная речь, длинные скучные проклятия и непонятные слова, сильно отличающиеся от «готика», на котором обычно говорили эти животные. Подчиняясь вложенным протоколам, некроны-воины предоставили владыке свободное пространство для боя, и вокруг двух командиров наступило затишье.

На красноватом лице космодесантники ярко блестели глаза. Животное улыбнулось и затем воздело меч в некоем подобии приветствия. Анракир проигнорировал этот жест, продолжая стоять молча и без движений. Глупые побуждения этих существ ничуть не трогали его. Противник сделал обманное движение мечом, одновременно стреляя во владыку из своего грубого огнестрельного оружия в другой руке.

Точными взмахами боевой косы Анракир отразил пули, и они отскочили с резким, пронзительным звоном. И всё же оказалось не так-то легко убить этого паразита. Сражение длилось часами под нежно-голубым небом Келрантира. Часами они бились в самом центре бушующей вокруг них битвы. Анракира подпитывало отчаяние, гнев за полученный от судьбы отказ. Он прибыл на

планету, ожидая найти мир-гробницу, на который смог бы распространить своё влияние. Вместо этого он обнаружил людскую заразу. И теперь изливал на противника всё своё недовольство и злость.

К чести космического десантника, он бился куда дольше, чем можно было ожидать. Из прорезей меж пластин тёмно-зелёного доспеха капала алая кровь. Перерубленные трубки искрили. Анракир же казался суровой стихийной силой. На его оболочке виднелись только немногочисленные вмятины и щербины.

– Сдавайся, — потребовал Анракир. — Подчинись порядку. В ответ животное только громко фыркнуло. Оно что-то гневно болтало своим дряблым органическим языком, отчего черты лица подёргивались, сокрытые под потом, кровью и броней из золотого и зелёного цветов. Анракир вконец устал от этого создания. Когда оно стало тяжело дышать, владыка до позвоночника вогнал ему в живот боевую косу, а после поднял в воздух и вперил свой бессмертный взор в умирающие глаза.

– Ты – грязь, — пробормотал он и отшвырнул израненного человека, оставив его валяться на земле. Тут же подбежали любопытные криптеки, движимые желанием изучить анатомию Астартес. Со смертью командира сопротивление людей на Келрантире было подавлено.

Оно пробудилось в полной темноте. Попыталось сделать вдох. Ничего. Кислород не поступал. Облегчения не наступало. Движение

отсутствовало. Дрожащее дыхание существовало лишь как звуковой фрагмент, кусочек искусственного шума. Паника. Волнение стало скрести по стенкам рассудка. Сознание зашевелилось и объединилось вокруг физической формы.

Кулаки поднялись и заколотили по саркофагу, что удерживал, сковывал. Кругом находились обсидиановые стены. Выхода не было.

Движения тоже. Из стен в направлении тела шли длинные кабели, исчезающие в интерфейсных портах и идущие вдоль конечностей до самого кончика позвоночника. Оно было вездесущим. Его сознание было единым целым с саркофагом, кабелями и скелетом. Оно смотрело на мир через сенсоры своего тела, но было дезориентировано одновременным пребыванием в саркофаге, в собственной оболочке и в каком-то смысле в схемах всего мира-гробницы.

Оно ощущало многокилометровые кабели и кристаллические решётки, протянувшиеся в глубинах Келрантира, и смутно догадывалось о сородичах, которые бродили сейчас по поверхности заражённого жизнью мира и постепенно изгоняли эту болезнь.

За один короткий миг перед глазами промелькнул весь шестидесятимиллионный цикл неизменного постоянства, который едва сохранился в памяти. Шестьдесят миллионов лет нерушимой тишины и редких перемен. Затем видение исчезло, врезавшись в подсознание. Цепь событий стала складываться вместе, явленная по кабелям, подключённым к металлическому телу. В поле зрения попала клубящаяся вокруг дымка. Мигнули зелёные огни. Стремительно зачирикали индикаторы, требуя к себе внимания.

Рот раскрылся в беззвучном крике. Оно заёрзало, пытаясь вытянуться, сломать темницу из металла и камня. Понемногу самосознание возвращалось, по капле перетекая из подключённого питающего устройства. Имя. Существование. Жизнь.

Личность. Валнир. К имени прибавились воспоминания. Информация текла по её членам, отгоняя панику. Особь женского пола. Она была женщиной, когда ещё имели место быть биологические различия во времена Плоти, предшествовавшие биопереносу. Когда её раса ходила под звёздами в телах из мяса и костей. До того как их обманул Мепхет'ран, Вестник, златоустый звёздный бог.

Смех. Пронзительный безумный хохот вырвался из неё, преобразованный вокализатором в искусственный звук, что служил ей голосом. Звук отдавал непостижимым голодом, безысходностью и страхом.Воздух. Кислород. Валнир более не испытывала в них нужды. Эти потребности оставлены несчётные тысячелетия назад. Она бы улыбнулась, если бы только её череп мог отобразить подобное выражение чувств. Тревога ушла. То было кратковременное помрачение рассудка после пробуждения. Где-то на краю сознания зудели полузабытые картины приготовлений и теоретические построения.

Волнение. Беспокойство. Эти эмоции текли по её конечностям, отчего мозг готов был вот-вот перегреться. Недостаток ясности мыслей заставлял её паниковать так, как не заставляла нехватка воздуха. Боязнь смерти, разрушение личности: так вот как оно начинается? Валнир задрожала. Подобный страх пронизывал каждый шаг, что делала её раса. Ужас смертности, удушающая зависть обойдённых вниманием и недооценённых. Вместе с гордостью всё это подтолкнуло их к войне со старыми расами. Вынудило отказаться от самой жизни. Близкие настроения привели её в это место и время: месть и страх перед смертью. Последнее всё же оказало большее влияние, пусть горделивые некронтир и не признавались в этом так просто. Слабость и смертность. Легко попавшиеся на обещания проклятых звёздных богов, они отдались в объятия высокомерия и стали лёгкой жертвой для льстивых речей ложных богов-вампиров. В конце концов, это развеяло их славу. Отняло энергию живых созданий. Род Валнир стал косным. Она задумалась о том, что же привело её сюда. Обдумывала, как обернулась её жизнь. Её преследовали нечёткие воспоминания о смертной жизни, намёки на личность, с которой она не желала больше знаться. Саркофаг затрясся. Древняя коробка застучала по инерции под порывами внезапно нахлынувшего ветра. Лицевая стенка стала полупрозрачной, и тут же забрезжил зловещий зелёный свет. Взору предстала кварцевая пещера с проглядывающими металлическими элементами, смотрящимися на каменной поверхности будто плесень.

Индикаторы переключились с красного на зелёный. Раздался звуковой сигнал, и Валнир выключила его мысленной командой. Тяготение изменилось. Её собственный вес стал давить на скелетные ступни. Со свистом вырвался пар, и с едва различимыми щелчками крышка её гроба сдвинулась. Внутрь ворвался стерильный воздух келрантирской гробницы с привкусом пыли бессчётных эпох. Атмосфера совершенно безжизненная и безмятежная. Идеальная.

Валнир, верховный криптек келрантирских династов, ступила из саркофага на обсидиановый пол, едва не растянувшись на нём. Она

погрузилась в Великий сон с достоинством, в светлой камере, украшенной богатой резьбой. А проснулась в той же камере, но теперь обращённой в руины. Стены частично обрушились от землетрясений. Запущенность, практически осязаемая в застойном воздухе, проникла всюду. Склеп походил на тусклый королёк металла, зажатый в холодной скале.

Валнир посмотрела вниз на протянутые руки. Она походила на скелет с костями из живого металла, покрытого едва заметной рябью. Странная перемена. До Великого сна такого не наблюдалось. Она сделала выдох, и облачко пара вырвалось из её сжатых челюстей. По всему помещению, обделанному обсидианом, шли глубокие трещины, из которых росли кристаллы кварца, слабо сияющие в темноте. Помимо них во мраке светились начертанные дуги и линии, в совокупности обозначающие древние молитвы, обращённые к К'тан. В виде иероглифов были записаны обрядовые слова, эпитеты и клятвы верности, которые некроны давно нарушили. Её внимание сосредоточилось на символе Дракона Пустоты, создания, которому когда-то поклонялась Валнир.

– Больше никогда, — произнесла она. Слова повисли в спокойном воздухе; звуковые вибрации можно было увидеть чуть ли невооружённым глазом. Её стало глодать странное чувство, поднявшееся из самых глубин её естества. В поле видимости Валнир показался обслуживающий каноптековый паук, парящий за счёт антигравитационных полей. Его голова, похожая на большой блок с мягко светящимися линзами, наклонилась в сторону. Конструкцией управляли энграммы любопытства, вложенные в программу эры назад. Сенсоры замигали, и робот внимательно уставился на криптека. Вытянулись щупы для взятия пробы воздуха и изучения электромагнитных полей, генерируемых её скелетообразной оболочкой.Валнир нужно было воскресить знать: владыку и своих сородичей. В этом заключалось её назначение. Она хотела сдвинуться, но неожиданно в нейронной сети вспыхнуло острое ощущение. Рот открылся, но никаких звуков не последовало. Криптек сложился вдвое и врезался коленями в камень. Это походило на приступ, заставляющий мышцы непроизвольно сокращаться. Чувства притупились. Валнир слышался тихий гул. Всё прошло столь же внезапно, как и началось, а после с задворок сознания донёсся какой-то шёпот. Шли мгновения, и ею овладевала паника. Она ненавидела отсутствие контроля, пугалась эрозии личности. Беспокойство нарастало, проходя по синаптическим кабелям её тела. Зрение затемнилось. Следом за припадком возник вопрос.Великий сон явно завершился, но что послужило причиной пробуждения именно сейчас? В голове пронеслись неясные образы некронов, шагающих по Келрантиру, но, в какой это промежуток времени это происходило, было неизвестно.То же незнакомое ощущение вспыхнуло с новой силой. Криптека согнуло пополам, и он вцепился пальцами из живого металла в недвижимого каноптекового паука. Чёрная пелена совсем затянула зрение. Валнир полностью потеряла контроль над двигательными функциями. Единственной реакцией роботизированного создания, служившего ей сейчас опорой, стало неспешное вращение головой. Оттуда, где находились жвала, высунулись датчики, и Валнир отшатнулась. Из её челюстей вырвался тревожный шум помех. Рассудок затуманился. На него словно давили. Голод. Она испытывала голод. Несмотря на растущий ужас, Валнир снова встала на ноги и рядом с собой услышала слабое жужжание.


- Нет! — скомандовала она.Получив отказ в проведении диагностики, машина отплыла в сторону и стала ждать дальнейших указаний, будто наказанная. Каноптековые пауки, наделённые такой степенью автономии, какая редко встречалась у некронских конструкций, заботились о своих создателях, пока те дремали в своих склепах. Обладающие невероятной прочностью и устойчивыми процессорами, они даже имитировали независимый интеллект.

Валнир поблагодарила машину за её старания точно так же, как человек поблагодарил бы неодушевлённый инструмент, но, если в ходе её пробуждения случился какой-то сбой, она предпочла бы разобраться лично, чем положиться на сканирующие системы паука. Для лёгкой корректировки не требовалось вмешательство заложенной в каноптековую конструкцию программы, которая случайно засекла аномалии и в качестве единственного возможного решения предлагала искоренение. К Валнир закралось беспокойство насчёт природы этого сильного приступа, но она отмела плохие мысли, сославшись на побочный эффект от процесса воскрешения.

Двери из полированного обсидиана открылись, и Валнир покинула камеру, шагнув в тихий мир-гробницу, а следом за ней и каноптековый паук. Она оказалась в помещении, в разы просторнее, чем то, где проснулась. На обсидиановых стенах, сверкающих неувядшим великолепием, маршировали фаланги легендарнейших героев Келрантира, вырезанные мастерами её давно мёртвого народа. Легионы грозных скелетообразных некронских воинов воевали с изящными эльдар. Стилизованные изображения, окутанные сейчас непроницаемыми тенями, поражали своей красотой и служили свидетельством славной истории гордых келрантирцев. Оплот силы в Войне в небесах, заступник мёртвых и погибель для живых – такую репутацию в далёком прошлом заработал себе мир-гробница Келрантир.

Стены в этой усыпальнице выглядели нетронутыми: за их чистотой до сих пор следили шустрые скарабеи. В отличие от камеры

пробуждения Валнир, энтропия почти не коснулась их. Но царящая здесь вязкая тишина навевала тоску. Напоминала об утраченных эпохах, о времени, которое утекло из памяти позабытым и неоплаканным. Об одеяле сне, которое целиком накрыло Келрантир. Валнир остановилась в большом круглом зале, на стенах которого в сумме насчитывалось двенадцать фриз с воинами. Валнир подошла к одной из фигур и провела рукой по скуле её черепа.

– Шаудукар, — прошептал криптек. Имя помогло развеять смятение. Затем Валнир отошла и направилась в центр. Каноптековый паук в это время безмятежно парил над самым полом.По металлическим костям криптека прошёл инфразвуковой гул, который исходил от электросхем, пронизывающих стены. Раздался треск, ииз новообразованных разломов забил пар. Однако в этот раз здесь не были замешаны силы природы. Валнир приняла расслабляющую позу и стала ждать. Секции стены, каждую из которых отмечало стилизованное изображение воина, одновременно отделились от обсидиановых панелей и поплыли в сторону. В полу открылись отверстия под них, и блоки полетели в глубины Келрантира. Пар усиленно зашипел, и сквозь белые испарения показались крестообразные очертания и гробы, похожие на тот, из которого она сама недавно вышла, с начертанными на них

изображениями тех, кто покоится внутри. Жестом левой руки она показала, что улыбается, в то время как правой стала изображать приветствие. Как того подобает, первым открылся саркофаг Шаудукар – лич-стражницы, что была подругой Валнир ещё до биопереноса. Закованная в толстые бронепластины и с позвоночным столбом, торчащим над головой, Шаудукар излучала угрозу. Следующим отворился гроб Поблааура, а затем и остальных десяти некронов, пока криптека наконец не окружали все лич-стражи. Они провели эпохи сна подвешенными в позе распятых. К телам каждого тянулись кабели и трубки, бегущие по металлическим костям. Рядом с пробуждающимися в дыму мигали зелёные огоньки. Каноптековый паук позади неё чирикнул и настроился на частоту пробуждения. Тела задёргались в своих колыбелях. Валнир с возбуждением ожидала возвращения своих стражей. Она наблюдала за воссоединением, жаждая услышать их голоса и мысли. Тесные узы, связывавшие их вместе, сплелись в беспокойные дни войны против коварных и ненавистных эльдар и только укрепились при трансформации. Внедрённые протоколы лояльности частично переписали личности лич-стражей, что гарантировало абсолютную преданность, на какую они не были способны при жизни. Эти воины были хранителями Валнир, подаренными ей аристократией.

Зелёные огни сменились дугами электричества, которые забили меж конечностей и вдоль позвоночников лич-стражей.

В глазницах Шаудукар вспыхнул изумрудный свет, сигнализируя о запуске программы интеллекта. Она пробудилась первой. Шаудукар —самый старый и верный друг криптека Валнир — являлась предводительницей её лич-стражи. Она выпала из гроба и твёрдо приземлилась на ноги. За ней последовали другие. Некоторые упали на колени. Шаудукар стукнула себя кулаком по нагруднику, салютуя. Секунду спустя то же сделали и все остальные, кроме Поблааура. Шаудукар ничего не говорила, пока её сознание восстановляло контроль над телом, борясь за это право после Великого сна. Она потянулась за оружием, висящим позади гроба, и достала боевую косу и щит. Никаких лишних телодвижений и суеты, как и при жизни. Валнир ощутила облегчение, видя, что она не изменилась за шестьдесят миллионов лет сна. Поблааур же потухшим взором глядел на стену.

– Моя госпожа, — произнесла Шаудукар и посмотрела на свои руки. Валнир подошла к ней и встала до неловкого близко. Для некронов, в культуре которых удерживаемая дистанция зачастую обозначает занимаемое положение и степень уважения, подобный жест можно было расценить за проявление глубокой привязанности.

– Шаудукар, — прошептала Валнир. — Как я рада, что ты проснулась.

Пробуждение

          

       

-Самым первым ярким ощущением стала боль расколовшегося зуба, неожиданно пронзившая верхнюю челюсть. Это случилось во время очередной трапезы, когда Шеола механически вгрызалась в безвкусную плоть клубня, как делала бесчисленное количество раз, когда хотела поддержать свою жалкую жизнь и избавиться от сосущей пустоты внутри живота. Ощущение оказалось настолько внезапным и острым, что она остановилась и осторожно извлекла из пережеванной кашицы небольшой осколочек кости, который долго вертела перед глазами, позабыв ненадолго о голоде. Это было то, о чем бледная тень, условно могущая называться девочкой, вспоминала довольно долго, ведь бесцветная жизнь с холодом, ветром, дождем и монотонным трудом содержала в себе не так много того, что стоило бы запоминать. Никто не заметил ту короткую вспышку боли. Кроме того, за отсутствием поводов для веселья, она никогда не улыбалась, а потому и скол зуба оставался незамеченным. Заглядывать же кому-то в рот не пришло бы в голову даже тем, кто произвел на свет саму Шеолу. Сам процесс зачатия, который не был ни для кого тайной за семью печатями, выглядел так же серо, как и все вокруг, а заканчивался еще быстрее, чем шкуры для починки юрты. Так появлялись все уже живущие в этом проклятом месте, и подобным же образом предстояло зародиться еще бесчисленным поколениям обреченных. 
Сырость и ветер были постоянными спутниками жителей этих мрачных мест, ежедневно ощущавших на себе всю тяжесть божественной немилости. Каждый день до тошноты напоминал предыдущий, а унылое существование растворялось в сером болоте безвременья, покуда случай или немощь не обрывали этот замкнутый круг: подъем, сбор дождевой воды, поедание клубней по вкусу напоминавших ту же воду, работа на полях под непрерывно хлещущими ледяными струями, такое же скудное питание, короткая охота разнообразная лишь степенью успешности, починка постоянно протекающих юрт из всего, что подвернется под руку, перекус пресным мясом или теми же клубнями, а после - бездонная яма сна. 
   Как и другие, Шеола не видела никакой иной судьбы, но резкая боль заставила посмотреть на все под другим углом. Некоторое время было трудно жевать из-за того, что от верхней челюсти будто острейшая игла входила прямо в мозг. Боль словно запускала какие-то малопонятные процессы в голове Шеолы, пробуждая тем нечто, кроме осознания собственной ничтожности, но потом все ушло. Стало таким же серым и невыносимым, как и раньше, пока новая вспышка, пришедшая в виде алых капелек крови из небольшого пореза на ладони не натолкнула Шеолу на весьма занятную идею. Твердо знающая, что сияющий бог карает их вечными страданиями за преступления предков, она не видела никого, кто пытался бы хоть как-то вымолить прощение. Все смирились со своей судьбой, продолжая вести ежедневную борьбу за существование в эмоциональном болоте. Лишь когда свирепые ветра доносили откуда-то со стороны величественных горных вершин дикие вопли, то в глазах людей появлялось нечто, отличное от тупой покорности судьбе. Чаще всего – страх. После чуткое ухо улавливало за шумом дождя сбивчивый шепот о демонах, крадущих тех, кто оказался за пределами поселения. Пусть выступившую кровь быстро смыли струи дождя, но это было самое яркое, что Шеола видела в своей не слишком долгой жизни. Стоило ей прикрыть глаза, как все вокруг заполонял этот невероятный цвет, который хотелось увидеть еще хоть раз…
Как-то очень быстро руки, ноги и торс покрылись порезами разной степени длинны и глубины, а подрастающая девчонка не расставалась с небольшим костяным ножом и иглами, которыми обычно зашивали вечно дырявые юрты. Вырывая из головы толстые темные волосы и вдевая их в небольшое ушко, она старательно соединяла вместе расползающиеся под напором града и дождя шкуры, применяя по мере возможности то же самое и к собственной коже, скрепляя вместе края особенно глубоких порезов. Боль от этого только расширялась, награждая Шеолу появлением несвойственных ей раньше чувств. Ей становилось тесно среди других обитателей селения, смирившихся с убогой жизнью без всего того, что могла только предложить боль. Шеола не знала ничего другого, пробуждавшего бы её чувства также сильно, потому пользовалось доступными ей инструментами – иглой и ножом, и если бы на планету распространялось тлетворное влияние Владыки Разложения, то подобные манипуляции несомненно стали бы фатальными. А так… Теперь грубо зашитые раны и насечки заживали гораздо дольше, что-то сдвигая в голове Шеолы одним своим видом. Постепенно из беспорядочно нанесенных увечий начали складываться прекрасные узоры, а на лице стали проявляться отблески творившихся внутри перемен. Вопрос изгнания из поселения для таких был лишь делом времени, но для Шеолы все закончилось, когда её застукали в углу юрты с интересом осматривающей собственные изуродованные руки. 
   К камню, вокруг которого на небольшом расстоянии прилепились обиталища людей, она шла сама, смутно понимая, чего именно хотят те, кого еще недавно она могла называть своими сородичами. Сейчас они казались Шеоле существами даже более низкими, чем зверьки, имеющие несчастье делить с людьми этот неприветливый мир.
Прихотливая вязь сплетающихся в загадочном танце символов была словно выжжена на темной и шершавой поверхности, а сам камень на ощупь оказался неожиданно теплым, будто живым. Прикоснуться к нему было вовсе не страшно, только вот ощущения, до этого едва теплившиеся в глубине разума, резко усилились, из-за чего лицо Шеолы превратилось в переходящую смесь безумных гримас, которую сама девочка не могла контролировать. Скалясь и подвывая, как зверь, она беспрепятственно вышла за пределы убогого поселения и направилась вникуда по однообразной пустоши, продуваемой всеми ветрами и щедро поливаемой непрекращающимся дождем. 
Теперь ей никто не мешал, потому Шеола резала себя на ходу, понимая, что отметины на её теле действительно сплетаются в узоры, похожие на те, что красовались на свидетеле проклятья жителей этого мира. Прочесть она бы их не смогла, ибо не знала, как это делается, но передаваемое из уст в уста позволяло судить о том, насколько сильно их предки рассердили сияющее божество. 
Она просто шла вперед, не совсем понимая, сколько это длиться и есть ли какая-то цель, к которой стоило бы стремиться. Поглощенная новыми ощущениями, Шеола плакала и смеялась, терзая свою плоть ножом и иглой. Она то падала на колени и начинала истово копать руками рыхлую землю, впиваясь обгрызенными ногтями так, словно хотела разорвать саму плоть этого мира на мелкие кусочки, то выла и вырывала себе волосы, раскачиваясь на месте и созерцая разноцветные круги боли перед глазами. Остановиться у неё не получалось, хотя холод и сырость постепенно брали свое. Шеола старалась находиться в непрерывном движении, позволяя себе испытывать голод и жажду, покуда конечности не замерзли настолько, что перестали её слушаться. Упав на землю и слабо содрогаясь от вороха некрупных ледяных шариков, замолотивших по ней с тем же равнодушием, что и дождевые капли, она кое-как всадила своего костяного помощника в свое же бедро и медленно поворачивала, стараясь оставаться на грани зыбкого чувства полуреальности, раскрашенной алыми оттенками боли. Дурой Шеола не была и понимала, что сейчас вместе с алой влагой из неё в проклятую землю утекает и жизнь. Лишь бы только задержаться подольше на краю небытия… Провалиться туда окончательно у неё не вышло: резкая боль, сильнее чем все, что она когда-либо испытывала, ухватилась за каждую косточку в её теле и принялась трясти. Шеола снова вернулась под дождь и ветер, правда к этому теперь добавилось еще кое-что: липкие прикосновения горячих пальцев с небольшими металлическими крючьями на концах. 
  - Какая занимательная работа… Не слишком умелая, но энтузиазм просто поражает, – голос шипел и скрипел, вызывая в черепе неприятные ощущения, - И тут еще есть чем заняться. 
Темные пятна расступились, открывая взору высокую фигуру в длинной кожаной одежде. Безносое лицо было украшено выжженными смутно знакомыми символами, а лоб и щеки выставляли напоказ блестящие украшения из металла, продетые сквозь плоть в составе причудливого узора. Несколько рук, пальцы которых также оканчивались небольшими крючьями, неторопливо ощупывали тело Шеолы, сорвав прикрывающие его лохмотья. Они переговаривались между собой и лица их были необычайно подвижны в сравнении с теми, что видела она у жителей поселения. Пугающие рассказы о демонах, крадущих одиночек в пустошах, обрели плоть, только вот ни один из визитеров не походил на обитателя Эфира. Из плоти и крови, лишь более… разнообразные. Шеола не увидела среди прибывших никого с одинаковыми украшениями или отметинами и это увлекало. Заметив её интерес, тот, что первым наклонился к ней, продемонстрировал крупные заостренные зубы и помог ослабевшей девчонке приподняться, а затем два крюка, размером с ладонь, впились в плоть на её спине, заставляя встать и хоть как-то тащиться по ненасытной пустоши к близким предгорьям. Теперь она по-настоящему была среди себе подобных.
-Ты пробуждаешься, - шипящий полушепот снова отозвался в голове уколом боли, но страшно Шеоле больше не было, - и выбрала верную дорогу сладостных страданий. Слаанеш не просто прощает, но одаривает своей благосклонностью тех, кто сумеет пройти по ней до самого конца. Ты не пожалеешь, что отправилась с нами. Мы столько всего можем тебе показать…

Голливудский блокбастер по вселенной бесконечной войны.

Всем добрый день, сегодня хотелось бы поговорить о возможности воплощения нашей любимой вселенной в кино. Думаю никто не будет возражать, что в Вархаммере есть все составляющие для мегаблокбастера: эпичные запоминающиеся персонажи, масштабные события, бесконечный простор для экшена, да и вообще, вселенная дает неограниченную свободу для написания сюжета. Осталось продать права известной киностудии и умаслить жирным бюджетом. В общем - пиши, снимай, греби бабло. Но тут мы подходим к двум палачам которые в зародыше убивают адекватный фильм по Вахе: это во-первых сам мир, который имеет огромный порог вхождения для стороннего зрителя, специфические термины и множество отсылок к событиям прошлого (Ересь Хоруса, ТЭТ, Падение Эльдар), что тут говорить, если даже люди больше десяти лет интересующиеся темой, до сих пор имеют вопросы по бэку, то есть, чтобы ввести зрителя в курс дела, надо все сильно упростить или скомкать, надеясь, что и так сойдет (короче ни фанатам ни неофитам). И второй палач - мировая жадность со стремлением из любого проекта сделать деньговыжималку, а кто несет основную часть денюжков киношникам? Подростки. И как следствие рейтинг PG-13, а мрак далекого будущего с детским рейтингом - это мрак. Как представлю, так вздрогну, уж лучше анимэ по Вахе. Итак, ваше мнение, голосуем.