писанину

На златом крыльце сидели

Воот, настрочил вторую часть. вроде времени прошло много, поэтому глаза тех немногих кто читал, надеюсь, успели зажить.

С придумыванием отдельного названия для блокировки что-то туго, поэтому просто кидайте минусы.

Ссылка на 1 часть: http://wh.joyreactor.cc/post/1840979

Теперь надо рассказать о немногочисленной команде, залутанной вместе с кораблем.Ее костяк составляли пара меков, постоянно кучкующихся у гиперфорсированных движков.Никто толком не знал, чем они заняты:то ли они следили за тем, чтобы вся эта конструкция не полыхнула сверхновой в реалиях варпа, то ли они на ходу дорабатывали конструкцию двигателя, не взирая на его сверхактивное состояние.Далее шли несколько десятков гротов, выполнявших всю грязную работу на всех палубах, и один старенький runtheard, имя которому было Гардруп .Не известно, сколько ему было лет, как давно он жил на этой посудине и как ему удалось так долго прожить.Однако, гонять гротов он мог лучше всех, а его выговоры/побои ( он был несговорчив и компенсировал это частойтой ударов) были слышны сквозь шум движков даже на противоположном конце кораблика.Далее следовал стандартно безмуный пейнбой,любящий выпить и которого все звали Ножовкой.Прозвали его так за умение отсоеденить от вас ненужную, по мнению доктора, конечность во время операций любых сложностей: будь то замена поврежденной культяпки протезом или банальное наложение швов.Список странных личностей, подлежащих учету и описанию, замыкается бравым пилотом, непонятно как угнаным из клана Злосолнц.Да, вы не очитались, его именно УГНАЛИ.Ввиду разнообразности орочьей жизни, этот парень,Крукк, лишился нижних конечностей, которые в последствии были заменены целым байком-протезом.Однако этот факт не помешал Спактру затащить его в кабину,а мекам впаять его в панель управления.Но он был, черт побери, лучшим  в своем деле: вбросить десант в небольшую брешь во вражеской цитадели, протаранить корабль противника любого размера и прочности без критических повреждений для своего,пропутешевствовать под днищем другого корабля будучи незамеченным? Да как раз плюнуть! Поэтому складывалось впечатление, что Крукк родился сразу весь в синей краске.

Далее я попробую описать эту небольшую, но очень гордую посудинку, резво бороздящую в данный момент незабываемые пространства Варпа.Известно всем, что орочья техника в большинстве своем представляет собой несколько куч мусора, связанных между собой изолентой и надеждой.Меньшенство же предстовляет собой все те же кучки мусора, но уже неравномерно размазанные по технике, некоторым образом позаимствованной у других представителей 40го тысячелетия.И да, на этом моменте Омниссия плачет, ведь орки не брезгуют и имперскими вундервафлями.Но с нашим корабликом все обстоит иначе.Изящная конструкция,взысканная у эльдар (а теперь время плакать КЧ),еще попросту не успела обрасти "полезными" модификациями, как обзаводится юный хаосит лишними, или не лишними, если вы за бога наслаждений, конечностями в Оке Ужаса, поэтому единственные новшества, привнесенные в изначальную конструкцию, были призваны лишь залатать дыры в обшивке.Эллипс корпуса заканчивался раньше, чем планировали костопевы: нос был отсрелен в ходе приватизации.Коротенькие крылья,распологающиеся в задней части, были усилены двумя широкими шпалами, способными сохранить взаимосвязь движков и остального корабля.Пожалуй, единственным серьезным вмешательством меков была установка спаренного орудия под днище,светивщегося неуютным зелено-кислотным цветом, способным напугать даже самых героичных комиссаров Империума, и интегрирование наилучшей системы маскировки - весь корабль был выкрашен в фиолетовый цвет.Внутреннее убранство соблюдало строгий стиль минималистической анархии, то есть пространство корабля было не до конца обжито, а все предметы, относящиеся к интерьеру, были неравномерно распределены между первыми лутазами, попавшими на борт еще при набеге.Пространство это размещалось в 4 палубных плоскостях, соединенных лифтом, отчаяно не хотевшим работать как полагается: он или застревал, или включался закрывающий путь на свободу кинетический барьер, или вообще пассажиров начинало неплохо так потрясывать от переодичных разрядов электричества. Поэтому у всего экипажа выработалось стойкое нежелание покидать свою палубу. Вот только у гротов никто не спрашивал, а Спактру приходилось навещать своих "специалистов" для раздачи улучшающих производительность затрещин по долгу службы - босс, как-никак.

Ищу разную писанину про эльдарских эскортниц на кораблях империума.

Empress of Mankind

Решил попытаться в имитацию бронзы

Отправил её на полку к BLядской писанине, этажом ниже кукла-жены.

P.s. Если вы видите что-то кроме статуи маскулинного гачи-Императора, вероятно вы скоррапчены Слаанеш и вам необходимо срочно обратиться в ближайшее отделение Инквизиции.

Эхо Смерти

Глаза Ангела открыты.

Они смотрят, но на что? На растраченное прошлое, на застывшее настоящее, на украденное будущее? Трудно сказать. Во взгляде нет осуждения, скорее шок, первый миг удивления.

Конечно же, в отличие от физиогномики, читающей лица живых, искусства чтения лиц мертвецов не существует. По глазам мёртвых можно узнать только то, что они пусты. Что бы ни пытались поведать эти глаза, это не более чем миф.

Глаза Ангела неподвижны и расширены. Точки петехий на конъюнктивах похожи на веснушки. В несфокусированном взгляде видна пустая незрячесть смерти. Глаза открыты не чтобы видеть, а лишь потому, что они не закрыты. Подобно рубинам-кабошонам на ресницах висят бисеринки крови, но Ангел не моргнёт, даже если они упадут на роговицу.

Если бы он мог видеть, то узрел бы лишь плёнку крови. Но он не видит ничего – ни вариаций и конфигураций, потому что их не осталось, ни даже грёз и видений, что покинули его вместе с дыханием и теплом тела.

Его грёзы, его видения, ныне бесполезные и больше не принадлежащие ему, разлетаются во все стороны. Словно шрапнель, они летят прочь, и подобно шрапнели, они остры и смертоносны. Осколки остры его болью, его надеждой, его сожалением, его гневом. И хотя он этого не хотел, вред, нанесённый ими, будет велик и долог.

Где бы они ни оказались, куда бы ни попали, они причинят вред.

Уже второй раз за этот не-час по искореженному царству Терры проходит сияющая ударная волна. Но это не потрясший мироздание астрономических масштабов выдох почти божественной силы в тот момент, когда была отвергнута мантия Тёмного Короля.

Это больше похоже на стремительную вспышку осколочной бомбы.

Немногие смогли её заметить. Осознать. Немногих она затронула. Её почувствовали нерождённые. Они морщатся, вздрагивают, иные даже гибнут, но большая часть всё равно смеется. Подобная смерть редка и сладка, и ею должно насладиться, даже если она убьёт их самих.

Но что насчёт сыновей Ангела? Взрыв задел их всех до единого.

Сердца Ралдорона останавливаются на восемь ударов. Его кровь застывает, а затем воспламеняется. Спазм пронзает его с ног до головы, словно щелчок кнута, где кнутом стал он сам. Он опадает на чёрные адамантиевые двери Большого Атриума – двери, которые за мгновение до этого пытался открыть.

Боль столь внезапна и столь абсолютна, что Ралдорон не в силах задуматься о тайне её происхождения. Он сползает по дверям, кончики пальцев оставляют царапины на чёрном металле. Икасати и Хорадал бросаются к нему. Когда они переворачивают Ралдорона, то, видя незрячие глаза и беззвучное напряжение челюстей, опасаются худшего: неведомого убийцы, незамеченного врага, яда, болезни, приступа недуга.

Затем «худшее» настигает и их. Они падают в конвульсиях, как и их Первый капитан, корчась и задыхаясь. По всему Большому Атриуму «Мстительного духа» Кровавые Ангелы из роты Анабасис, все сыновья Сангвиния, падают на выщербленный пол, сражённые общей болью словно масс-реактивным снарядом. Они корчатся и извиваются, бьются о разбитую палубу. Оружие случайно стреляет. Поражённые судорогой руки выпускают штандарты и знамёна.

Их крики наполняют, а затем раскалывают воздух.

Ралдорон не видит этого. Он видит агонию, огромным красным мешком заполняющую его зрение. Он чувствует утрату словно воздух, что не может войти в его легкие. Муки видятся разящим клинком. Горе ощущается когтями, смыкающимися и режущими его плоть.

Он видит горящий бастион. Он видит вечно горящее небо. Он видит своего лорда Сангвиния, насаженного на шип демона, приколотого лицом вверх, словно бабочка-экспонат. Он видит несметные количества алой крови, его крови и крови его владыки. Она вызывает жажду.

Он видит ярость. Ярость черна.

Тервельт Икасати видит кровь на ресницах. Если моргнуть, она не исчезает. Он лежит лицом вниз. Он смотрит, потому что не может не смотреть. Он кричит, потому что он может лишь кричать. Он видит, как его Светлый Владыка падает на колени под ударом шипастого фальшиона, как кишки взлетают в воздух. Он видит, как нечистый клинок поднимается вновь, чтобы разрубить коленопреклонное тело на части. Всё красное становится чёрным. Всё чёрное становится яростью.

Зрение Сародона Сакре взрывается. Он узрел видения своего повелителя, и те обжигают глаза. Словно осколки стекла, боль разрывает его. Он видит мрачную башню Потерянных, башню, полную рёва и воя. Он видит имя «Амарео», написанное кровью. Он видит Роту Смерти, облачённую в чёрное, с кровавым крестом на плечах. Он видит их жрецов и слышит пение их Морипатрис. Вместо лиц черепа. Они раскрывают объятия, приветствуя его.

Как и их одеяния, его ярость черна.

Хорадал Фурио видит, как переменчивые боги разрывают Сангвиния на части. Эти боги огромны, сгорблены и тучны, полускрыты бесконечной ночью, из которой были призваны. Они размером с континенты, луны, солнечные царства. Они сидят и рвут крошечную золотую фигурку на части, откручивая конечности, чтобы грызть их словно птичьи голени. Они хихикают и зубами обдирают мясо с костей. Их пиршество неизбежно. Это было предвидено и предопределено в снах и видениях. Хорадал чувствует боль своего господина в ртах богов, он чувствует кровь своего господина на их губах. Он вкушает черноту ярости.

Он становится яростью.

В Большом Атриуме его силовой кулак сжимается на горле Ралдорона.

Удушающая, кровожадная, неугасимая ярость всё разрастается. Она овладевает каждым в IX легионе. Это изъян их геносемени, наследие инсангвинации, подобная жажде всепоглощающая страсть, скрываемая ими к своему стыду. Но это больше, чем жажда, больше, чем порча модифицированных генов, больше, чем сильнейший голод гиперактивной омофагии, больше, чем наследие рождения на мутагенном, радиоактивном Ваале. Это безумие, вызванное смертью Сангвиния, эмпатическая мука, промелькнувшая перед их глазами картинами его жизни и его убийства так, что они разделили его воспоминания, его сбывшиеся и несбывшиеся мечты, его реализованные и нереализованные видения, его кошмары.

Разделили каждую вариацию его боли. Каждую конфигурацию его судьбы. Каждую крупицу его страданий.

Разделили сейчас и навсегда.

Кровавые Ангелы извергают ярость по всей истерзанной Терре. Их ярость неудержима. Они превращаются в бессмысленных тварей, лишённых разума и полностью потерявших контроль над собой. В головах внезапно вспыхивают явленные им мучительные видения, и они обрушиваются на всех вокруг.

Все Кровавые Ангелы IX легиона находятся на полях боя. Где же им ещё быть в этот судьбоносный, решающий час? Когда на них обрушивается ярость, почти каждый из Ангелов уже сражается с войском предателей. Враги становятся добычей. Навыки, приёмы, тактика и даже оружие отброшены. Изысканное боевое мастерство, которым славится Девятый, исчезает за мгновения. Бездумные и одичавшие, они уничтожают всё вокруг, руками и зубами убивая предателей, которых за мгновение до этого сдерживали мечом и щитом.

В своем безумии Кровавые Ангелы больше не способны отличить друга от врага. Льётся не только кровь предателей.

Ангелы кричат. Крик заполняет весь мир. Крики Ангелов – это то, что не должно слышать ни одному человеку.

Источник: Дэн Абнетт. Конец и Смерть, Том 3. Warpfrog. Гильдия Переводчиков.

1я книжка серии Осада Терры.