милая ваха

Здравствуй дорогой реактор. Решилась обратиться к тебе с вопросом. Дело в том, что на досуге я балуюсь переводами отрыков книг из вахи и в мою темную голову забрела мысль, а не выкладывать ли их тут?

Ну и собственно один из таких отрывков из недавнего Фулгрима:

Фулгрим вздохнул, когда его внимание привлек испуганный визг. Кто-то подошел слишком близко к Касперосу и легионер сбил смертного с ног. У смельчаков из толпы была неразумная привычка стараться дотронуться до богато украшенной брони гигантов. Возможно, чтобы убедиться в их реальности.
Тельмар возвышался над пораженным человеком, не более чем юнцом, и судя по всему намеревался закончить начатое.
- Успокойся сам, Касперос, или я сделаю это за тебя, - прошипел Фабил, схватив другого легионера за плечо. – Он не собирался навредить тебе. Им просто любопытно. Как и было бы нам, будь мы на их месте.
- Им стоит держать свои руки при себе, - сказал Тельмар, сбросив руку апотекария. – Как и тебе, Паук.
Фабий отступил на шаг, подняв руки: - Я не хотел тебя оскорбить, брат.
- То, что ты хочешь, и то что выходит зачастую совершенно разные вещи, - сказал Тельмар. – Тебе стоило остаться в своей паутине, Паук. Ты осторожно говоришь о них, но посмотри вокруг. Ты пугаешь их сильнее всех нас.
- Довольно, - сказал Фулгрим, его голос был подобен тихому грому. Толпа замокла. – Это не прилично, сыновья мои. Разве вы дети, чтобы ругаться перед посторонними?
- Мой повелитель, Паук… - увидев выражение лица Фулгрима, Тельмар заколебался. – Апотекарий Фабий оскорбил меня. Я требую удовлетворения.
Его рука упала на рукоятку меча и Фулгрим вздохнул:
- И как же он оскорбил тебя?
- Сравнив меня, нас, с этими… приматами, - сказал Касперос, посмотрев на Тхорна который кивнул. Фулгрим нахмурился.
- А почему бы и нет? – Фулгрим осмотрелся, отмечая настроение толпы. Они были на гране бегства. Неожиданная вспышка насилия от Тельмара напугала их и потрясла до глубины души. Трепет превратиться в страх. Страх в негодование. Негодование в сопротивление. Он видел подобный сценарий, до тошноты повторяющийся на десятках миров.
Фулгрим всегда предпочитал любовь страху. Любовь была сильнее. Страх можно завоевать, но любовь никогда. Она ослабевала и снова вспыхивала, но никогда по-настоящему не исчезала. Он завоевал любовь на Кемосе, и сделает тут так же.
Примарх опустился на колено и протянул руку, чтобы помочь жертве Тельмара подняться на ноги. Мужчина смотрел на него со смесью страха и благоговения, его рот беззвучно шевелился. Фулгрим улыбнулся и встал.
- Я пришел из неоткуда, - его суровый взгляд остановился на сыновьях. – Я рылся в ямах карьера и самых глубоких шахтах, неся корзины на плечах, ведь у подъемника сорвало прокладку. Я ломал ногти о твердую руду и покрывался волдырями от жары и труда. Вы смотрите на них сверху вниз и вы слепы к красоте их борьбы. Слепы к тому, чем они могут стать, стоит кому-нибудь лишь стереть грязь с их лиц.
Он присел и посадил ребенка себе на плечи. Девочка рассмеялась и захлопала в ладоши, несмотря на то, что ее мать расплакалась. Фулгрим указал на толпу. Его голос заставил многих приклонить колени.
- Посмотрите на них, мои сыновья. Вы на вершине, а они внизу. Это ваш долг поднять их высоко, так высоко как они смогут. Меньшее недостойно вас.
Тельмар и Тхорн склонили головы. Фабий колебался, но затем и он склонился. Удовлетворенный, Фулгрим вернул ребенка плачущей матери и повернулся к Коринту. Советник посмотрел на него, его выражение не читаемо. Фулгрим спросил: - Продолжим?
Он услышал выстрел до того, как почувствовал его. Он увидел, как раскрылся рот Коринта, словно тот собирался прокричать предупреждение. Его рука направилась к рукояти Огненного Клинка, и он развернулся, одновременно выхватывая меч. Он почувствовал удар пули о край меча – кончик пули был со взрывчаткой. Созданный для пробития брони, хотя он и сомневался, что столь примитивная вещь пробьет его доспех. Два раскалённых кусочка металла упали на мостовую, когда меч завершил свою дугу.
- А должны были бы уже понять, - во внезапной тишине задумчиво проговорил Фулгрим.