косплей кхорн
»demon Khorne Chaos (Wh 40000) Skulltaker склеил сам я сумел в длиннопост! Miniatures (Wh 40000) Warhammer 40000 фэндомы
Рассказывают, что, когда Кхорн создал демона У'Зула, первое, что сделал этот Кровопускатель, это отрубил голову первому же существу, которое он встретил - другому Кровопускателю. Так началось бытие обезглавливания, наводящее ужас на смертную и бессмертную вселенные. Когда У'Зул взял свой восемьсот восемьдесят восьмой череп, Кхорн помазал его как своего Священного Палача, а У'Зул получил титул Собирателя Черепов.
В процессе бойни, будь то убийство воинств других богов или опустошение миров смертных, Собиратель Черпеов всегда ищет самого сильного из вражеских воинов. На Армагеддоне он сражался рядом с примархом Ангроном, убив четверть всех Братьев-Капитанов Серых Рыцарей. На Агрипинне-6 он убил вожака орков Гримснага Урка после того, как разделал всю его бронированную гвардию. Семнадцать эльдарских экзархов пали от его ударов в битве за Хараншемаш. У каждой расы есть свои легенды о Собирателе Черепов, и все они исполнены ужаса.
Восседая на своем Джаггернауте, с причудливо зазубренным клинком в руках, он являет поистине устрашающий вид. Собиратель Черепов прорубается сквозь кипящий бой к выбранному противнику, чтобы вызвать того на одиночный поединок. Тех, кто пытается убежать, он, не задумываясь, убивает, так они и не достойны ничего большего; тех же, кто по глупости пытается сражаться, ждет медленная смерть. Являясь непревзойденным дуэлянтом, Собиратель Черепов плетет своим клинком кровавые узоры, отрубающие и перерезающие, но не убивающие. И только когда его противник лежит на земле безрукий и безногий, Собиратель Черепов дарует ему избавление. Он хватает его голову и, произнося восемь Слов Жертвоприношения, окутывает ее магическим пламенем, сжигающим всю кожу и плоть и оставляющим лишь голый череп. Диким рывком он вырывает череп, отламывая его от позвоночника и поднимая его высоко в воздух, чтобы все могли его видеть. После такой гневной демонстрации Собиратель Черепов убирает свою добычу в заплечный мешок к другим трофейным черепам, добытым в бою. Затем он прорубает себе путь к следущей жертве и проводит точно такой же ритуал, снова и снова, до тех пор, пока на поле битвы еще остаются достойные противники.
Когда Собиратель Черепов возвращается в Медную Цитадель, он преподносит новые трофеи своему господину. Большую часть Кхорн забирает себе, насаживая их на медные пики, украшающие стены его твердыни. Несколько черепов тех, кто достойно сопротивлялся, Кхорн позволяет Собирателю Черепов оставить себе. Кровавыми сухожилиями У'Зул вшивает их в свой плащ, присоединяя его к другим победным трофеям. Очень скоро его кровожадность просыпается снова, и Собиратель Черепов садится на своего Джаггернаута и отправляется на поиски новых жертв.
Chaos Space Marine Chaos (Wh 40000) plague marine Nurgle Warhammer 40000 фэндомы
Отличный комментарий!
- Ну у тебя будет голова вместо руки.
- И?
- Всё. Незачто.
2. Не чувствуешь боли. Совсем.
3. Регенерация такая, что рваная рука, нога или застрявший в черепе топор — для тебя проблемами не будут, отрастёт прямо на глазах.
4. Кашляни разок — и в радиусе 25 метров от тебя все не улучшенные враги заболеют и умрут. Заразить целый космический корабль для тебя тоже не проблема.
5. Вечная жизнь. Пока не убьют. Но скорее всего не убьют, как бы не пытались. Главное на Титаны не нападай.
6. Если вдруг умрёшь — будешь сычевать в саду.
7. Не самые высокие, тут всё от тебя зависит, но шансы стать Князем Демонов.
Librarium Wh Past Chaos (Wh 40000) Word Bearers World Eaters Chaos Space Marine Khorne Angron Primarchs Warhammer 40000 фэндомы
Мессия и жизнь после смерти
— Ты чувствуешь то же, что и я? За последние несколько часов что-то изменилось в воздухе. Некое присутствие рядом.
Апотекарий не ощущал ничего, кроме игл в глубине мозга. И не постеснялся сказать об этом.
— Твой отец здесь, Каргос. Я чувствую его священный гнев. Он ведёт за собой орду. Мы лишь паломники в его тени.
Ангрон. Здесь.
Как давно Каргос не видел того, во что превратился его отец? Воин постарался удержать эту мысль, но она ускользнула из головы, не сформированная и не высказанная.
— Там. — Инзар прервал его размышления, указывая на небо. — Видишь?
Над далёкими стенами сияла одна-единственная звезда. Едва Каргос взглянул на неё, она приковала его взор, и по коже пробежала холодная дрожь. Гвозди укусили чуть сильнее, но боль притупилась — почти облегчение.
— Ты тоже чувствуешь, — кивнул капеллан.
— Я вижу мерцание огня в небе. Ты веришь, что это Ангрон?
— Я знаю, что это он. — Несущий Слово заворожённо смотрел на далёкое пламя. — Нерождённые поют о нём за завесой. По правде говоря, это песня зависти. Они завидуют славе его возвышения. Они были созданы бессмертными. А мы, и даже наши примархи, смертны и должны бороться за вечную жизнь. И благодаря священной ярости Ангрон победил, Каргос. Твой отец прошёл этот путь — и о, как они любят и ненавидят его за то, что он преуспел!
— Путь, — повторил Каргос.
Воин словно снова услышал последние слова Кхарна.
«Мы идём по Восьмеричному пути. Мы идём по Пути к славе».
Кровь в жилах заледенела. Ему пришлось унять дрожь.
— По мне, так это просто очередные нудные колхидские стишки.
— Неужели? — В голосе Инзара не было ни капли обиды на тон Пожирателя Миров. Капеллан шагал рядом с гладиатором, обратив глазные линзы к небу. — Я говорю это ради твоей души, друг мой. Я здесь, чтобы вести тебя вперёд, как Лоргар вёл Ангрона. Ни у кого из нас нет выбора, Каргос. Теперь мы все идём одной тропой.
— Бессмертие, — апотекарий выплюнул слово с насмешкой.
— Бессмертие, — согласился Инзар. — Либо вечная агония.
— Я уже в агонии, — ухмыльнулся Каргос. — И ты научишься так жить.
— Нет, друг мой. Ты испытываешь боль. Слова не могут выразить пропасть между известной нам смертной болью и агонией без конца, что ожидает всех нас.
На востоке прогрохотали шаги титана типа «Разбойник». Он сотрясал разорённую землю, и Каргос смог разглядеть крадущийся вперёд гигантский сгорбленный силуэт. Пока богомашина приближалась к стенам, множество фигур, которые могли быть людьми, а могли и не быть, двигались за ней по пятам. Космодесантник слышал их стайный вой. Слышал шёпот, слишком далёкий, чтобы достичь его ушей. Воин почувствовал, что крепче сжимает топор, и снова посмотрел на капеллана.
— Не шути со мной, проповедник.
— Каргос, меня вряд ли можно назвать шутником.
Что правда, то правда. По какой-то причине мысль заставила Гвозди зудеть, и Пожирателю Миров пришлось рычать сквозь стиснутые зубы, сдерживая внезапный приступ непрошеного смеха:
— Ты действительно знаешь, что произойдёт с нами после смерти?
Впервые язык тела Инзара выдал его удивление. Апотекарий услышал, как у собеседника на миг перехватило дыхание и коротко щёлкнули сочленения доспеха. Таэр не ответил сразу, а вместо этого устремил взгляд в небо, наблюдая за тем, что, по его словам, было звездой гнева Ангрона.
— Теперь ты решил игнорировать меня? — Каргос рассмеялся, на сей раз по-настоящему. Кровь Императора, как это приятно!
Инзар наконец опустил взгляд с небес.
— Твой отец преподнёс великий дар вашему легиону. Гвозди Мясника стали маяком, освещающим путь. Лоргар наделил наш легион таким же даром. Он дал нам истину.
Каргос позволил своему взгляду устремиться вдаль. Не на звезду — она ощущалась как колючий жар на коже, несмотря на броню, — а на силуэты и тени орды вокруг. Он наблюдал за ними: за своими братьями, за существами, что притворялись его братьями, и за людьми, порабощёнными всеми ими. Успокаивающий голос Инзара словно отбивал гипнотический ритм.
— То была уродливая истина. Когда он узнал, что реальность — всего лишь ненавистная ложь, тонкая оболочка, под которой клокочет и скалится проклятие, это едва не сломило его. Ты можешь себе представить, друг мой? Быть первым живым существом, которое узнало — и по-настоящему осознало, — что каждого мужчину, женщину и ребёнка после смерти ждёт растворение в океане кипящего ужаса?
Каргос крепко стиснул зубы, чтобы то, что скапливалось в горле, не воплотилось в звук. Воину казалось, что его сейчас стошнит смехом и, если тот вырвется наружу, он потеряет контроль над своими конечностями. Как будто веселье Гвоздей каким-то образом овладеет им, и неизвестно, надолго ли.
— Опять дерьмовая поэзия, — пробормотал апотекарий, сам не веря собственным словам.
— Напротив. Я говорю настолько ясно, насколько могу. Слабые души будут пылать недолго — лишь мгновения агонии, прежде чем сгорят дотла и станут частью варпа. Но более сильные души, души псайкеров, могут рассчитывать на вечность…
Капеллан запнулся. Замолчал. И начал снова.
— Мы все стоим перед простым выбором. Никакая вера в ложного Бога-Императора не может спасти душу. Самых слабых из нас ожидает забвение. Мучения перед окончательным уничтожением станут наградой для сильных. Боги за завесой — удивительные существа, мой друг. Но они гневливы и, по любым человеческим меркам, безумны. Да, Несущие Слово воспевают Пантеон и поклоняются ему. Но в нашей вере есть прагматизм. Мы — легион, первым нашедший нечто достойное поклонения за пределами реальности. Но мы также первыми нашли то, чего стоит бояться.
Каргос почуял запах крови, затылок тошнотворно жгло. Гвозди кровоточили, горячая влага скапливалась в шлеме. Он чувствовал, как его жизнь каплями стекает по шее. Воин попытался заговорить, но ничего не вышло.
— Лоргар видел всё это. Он подвёл Ангрона к пропасти и дал твоему отцу шанс на бессмертие. Глупцам при взгляде на него мерещится чудовище. Зрячие же видят всё, что он преодолел. Он — Красный Ангел. Он — сын бога войны. Человек, что отказался принять смерть и агонию подземного мира. Ему была противна мысль о возможном забвении. Вместо этого… он решил жить вечно, чего бы это ни стоило.
Силуэты и тени вокруг них принялись выть и рычать. По коже Каргоса побежали мурашки; ему стоило огромных усилий не присоединиться к ним с таким же звериным рёвом. Голос Инзара теперь звучал, словно боевой барабан, как настойчивая проповедь и братское утешение.
— Ты ненавидишь Ангрона за то, что он сотворил с тобой, за грех, сделавший вас сильнее в обмен на способность мыслить? Друг мой, отец даровал гораздо больше. Он дал вам выбор, которого лишены многие другие. Вы можете умереть как смертные, страдать как смертные — или идти по этому пути и жить вечно.
Несущий Слово в тот миг сделался оком бури, единственным оплотом спокойствия. Шаги титанов сотрясали землю вокруг. Мужчины, женщины, демоны и мёртвые выли. Таэр поднял свой крозиус, указав им на одинокий светоч.
— Посмотри на своего отца, Каргос. Ибо в первую очередь он дал своим сыновьям пример для подражания.
Высоко над стенами Авалона с небес низвергалась пылающая звезда.
— Он дал вам мессию.
Источник: Аарон Дембски-Боуден. Отголоски вечности.
Отличный комментарий!