башня, гигант

Таки да

Данный опус был написан и размещён на форуме www.heresy-online.net с 2009 по 2010 пользователем под ником LordLucan. «Облик Кошмара» описывал события 50-го тысячелетия в особенно мрачных тонах. Здесь представлена двадцать четвёртая (из 27) частей. Кроме того, существует цикл "Эра Заката (60к)". Предыдущие главы вы можете найти по тэгу SoNtC .

Большинство имён переведено в соответствии со справочной литературой Гильдии Переводчиков warforge.ru.

В следующих частях будет дана столь же подробная оценка другим современникам второй Эры Раздора – в частности двадцать пятая часть, «О ВАААГХ! Паутина»

Раздел 24: Легенды об Отшельнике

В старину говорили, что человек сам создаёт себе и чудовищ, и героев. И хотя это нельзя было назвать чистой правдой в такое время, как Эра Раздора, человеческая тяга окутывать всё таинственное и невероятное покровом мифов была столь же сильна, как и всегда. Историями делились и звёздные странники, и жмущиеся друг к другу во тьме и холоде члены семей, и неисчислимые миллионы беженцев, пытающихся выжить в организованных для них лагерях. Истории передавали  пересохшими устами в уши столь же измождённых, напуганных и несчастных, чтобы найти в себе силы встретить следующий день; и историями же полнились королевские дворы богатых мини-империй, незаметными слушками разносясь во время дворцовых церемоний.

Одной из самых широко распространённых легенд является эпос об «Отшельнике», или «шести отшельниках», или «Странствующем», в зависимости от того, из какого сектора родом историю вы выберете. В различных вариациях это существо впервые появляется где-то в Сегментуме Обскурус, вплоть до бартерных миров на самой окраине, где человеческая жизнь – обычный товар для различных повелителей ксеносов. И хотя эти истории сильно отличаются друг от друга, знаменитый (а порой, и «печально известный») отшельник имеет несколько общих черт. Просторный плащ с капюшоном или ряса, скрывающие его лицо, изрядно потрёпанная одежда, пронзительный взгляд, и зачастую, наличие чудотворных, возможно, порождённых Варпом, сил. 

В Сегментуме Солар Отшельник является практически народным героем. На планете Чинайр отшельник пришёл на помощь чинайранцам, когда их повелитель, бывший инквизитор, зовущийся Мувэ*, подверг население жестоким репрессиям и гнёту. Отшельник явился, и как гласит предание, за несколько недель вся планета подняла восстание – ораторское искусство Отшельника раздуло народные угли ненависти в пламя восстания против ложного тирана. Инквизитор послал целый батальон солдат, чтобы убить Отшельника в лесную пещеру, что тот называл домом. Отшельник, использовав невероятные для простого смертного силу, скорость и навыки, уничтожил целую армию. Выжившие бежали, крича «Чёрный зверь! Чёрный зверь!», до ужаса перепуганные его обликом. На пике демонстраций, когда люди объединились против Мувэ и осадили его столицу, отчаявшийся инквизитор призвал самых закалённых своих воинов – банду из двадцати Злобных Десантников. Злые и бессердечные, десантники вырезали повстанцев сотнями, рассекая толпу, словно безумные фанатики.

И тогда появился Отшельник. Скрываясь в бурлящей толпе, он пробрался к столице незамеченным. Когда десантники готовились к последнему штурму, он рванулся в бой, вырвав громовой молот из рук лидера Астартес, и снёс тому голову с плеч, после чего принялся за остальных. Толпа, увидев, как десантники начали отступать, воспряла духом и бросилась на штурм ворот, снося их с петель, и заполняя столицу. Муве был повержен и народ возрадовался. Однако, Отшельника и след простыл.

Другой мир Сегментума Солар подвергся нападению полков Разорённых из Западного Империума Хаоса, которые сравняли с землёй их столицу и потребовали безоговорочной капитуляции. Однако, Отшельник начал проповедовать о спасении, что находилось в единстве. Благодаря этому народ отверг дьявольских захватчиков, которые за это решили покарать население. Апостол Грас, повелитель чемпиона сектора ЗИХ Калия, спустился на поле боя на своих ужасных кожаных крыльях, чтобы повести злобных кадианцев в бой за собой. Однако, население планеты было вооружено фантастическим оружием, созданным самим Отшельником, и им удалось сдержать натиск буйствующих нечестивых орд. Однако, им не под силу было изгнать Граса, который лишь смеялся, когда их огнемёты и гипер-орудия лишь пускали рябь по его демонически неуязвимой плоти. В одиночку демон вырезал несколько тысяч человек, пожав своей косой кровавый урожай для своих богов. И тогда, когда надежда, казалось, угасла, явился Отшельник. Демон и герой боролись, круша башни и не замечая ничего вокруг. В конце концов, Отшельник выпустил мощный поток пламени из своего огнемёта. Грас смеялся, пока языки пламени беспомощно отталкивались от его плоти. Однако, он и не был задуманной целью этого выстрела. Вместо этого, Отшельник расплавил адамантитовое сооружение над головой демона. И пока монстр смеялся, Отшельник сжал его в захвате и широко раскрыл дьявольскую пасть, заливая внутрь раскалённый супер-сплав. Порождение Варпа, воя, было изгнано обратно, а Разорённые, лишившись своего повелителя, выбрали бой до смерти. Отшельник их не подвёл, и вместе с защитниками планеты истребил их всех.

И так далее, истории продолжаются одна за другой, по всей территории сегментумов Солар и Пацификус. Из множества этих историй мы можем выделить несколько интересных фактов об этом «Отшельнике». Во всех историях он феноменально могуч, будучи способным бороться с демон-принцем, и даже борясь со взрослым амбуллом в одной из легенд Иннута. Ему также приписывается огромный рост, от девяноста футов в одной истории до приблизительно семи футов в другой**. Однако, в большинстве историй он приблизительно ростом с Астартес, и я сохраняю верность гипотезе, что он, вероятно, какая-то разновидность космодесантника-ренегата, чьи поступки раздула молва, как это часто бывает с народными героями. В частности, модус операнди этого «Отшельника» наводит на мысль о его родстве с орденом Саламандр. И поскольку падение Императора разнесло их практически поодиночке по всей галактике, весьма вероятно, что эти «отшельники» - отряды Саламандр, которых молва собрала в единый образ могучего героя. Частые сравнения Отшельника с «чёрным зверем» являются тому серьёзным подкреплением.

Hooded figure by Kristofmonty

Таинственный образ Отшельника резко изменяется в легендах сегментума Обскурус. В этих легендах он – злобное создание, что незримо скитается среди толпы, убивая и уродуя ведьм и псайкеров, как будто наугад. Этот факт делает его описание особенно расплывчатым. Порой его жертвы – тираны-кукловоды, угнетающие своих смертных подданных, а Отшельник – освободитель. В других описаниях, однако, он – безумный мясник, наугад убивающий невинных псайкеров и ведьм, зачастую обрекая население планет на гибель. Этот Отшельник изображается не как какой-то гигант; скорее, наоборот – в большинстве случаев это хрупкое создание, способное, тем не менее, проявлять свойства, недоступные обычному смертному, как то полное удаление удаление воздуха из помещения, чтобы сбежать от Арбитес, разывание Титана напополам (пускай титан класса «Разбойник», как намекает легенда, и был повреждён – мощь, необходимая, чтобы разрушить нечто столь огромное, должна быть феноменальной), либо просто убийство одним жестом. Я склоняюсь к мысли, что источником этой легенды может быть группа инквизиторов, крайних пуритан, которые располагают огромными ресурсами. Одно существо, конечно, не могло бы быть столь могучим?..

Сегментум Ультима тоже располагает большим количеством мифов об Отшельнике. В некоторых он вооружён, в некоторых – нет. Его капюшон разнится цветом от глубокого синего или серого до костяного белого или глубокого чёрного оттенков. Его рост разнится столь же часто, как и его цели. На юге, около Великого Сикариума и Ульфианского Конгломерата Боли Отшельник – мастер-охотник, выслеживающий злодеев с помощью охотничьего лука. Эти мифы страннейшим образом хорошо сливаются с легендами о Телионе и его ротой в капюшонах, и вполне могло быть случаем слияния нескольких историй в единый эпос-амальгаму. Сам факт того, вооружён ли Отшельник, и если да, то чем, в большинстве случаев вполне можно списать на замешательство среди свидетелей событий. Как простой смертный может различить душу Жнеца, Смотрящего-во-тьме, Павшего от скрывающих лица плащом воинов-фанатиков? Да ещё и в пылу жаркой битвы? 

Северный Отшельник описывается как убеждённый пацифист, излечивающий больных и умирающих, и проповедующий слово о «третьем пути», пути умеренности. Он\она никогда не принимали участие в каких-либо военных действиях. Северо-восточные легенды об Отшельнике рассказывают иную повесть: там Отшельник - стройная, гибкая женщина, укрытая сияющим плащом чёрного шёлка, словно вдова. Она несёт смерть любому, кто не молится о перерождении Императора. Детей пугают сказками на ночь о вдове-отшельнице, скрывающей лицо под капюшоном - старой карге севера.

Таким образом, мы можем заключить, что по всей видимости, нет одного «Отшельника», а скорее есть множество историй, смешавшихся и влияющих друг на друга, постепенно изменяющихся с каждым новым пересказом.

Однако, есть один факт, нарушающий такую теорию. Практически единогласно, в каждой истории есть элемент судьбы. Не важно, на каком местном диалекте рассказывается история, или на каком языке рассказывались истории предыдущие, каждая легенда упоминает «мир-прозванный-войной», и что Отшельник понемногу приближается к этому мифическому месту. Как столь разные культуры, многие из которых просто физически не могли вступить в контакт друг с другом из-за варп-штормов и отсутствия Астрономикона, подобрать столь точно совпадающее во множестве легенд слово, повторяющееся вновь и вновь, остаётся загадкой. Весьма пугающей загадкой. Особенно в свете событий, которые произошли на планете Армагеддон…  

* - Мувэ (фр. mauvais) - "злой". Возможно, время и пересказы не сохранили настоящего имени злодея, а может, оно было стёрто из истории нарочно.

** - от 27,4 до 2,2 метров.

85C220FDF2EEF220F7E0F120E3EEF0FF20E820E1E5E4F1F2E2E8E92C20ECEDEE

E3E8E520E3E0EBE0EAF2E8F7E5F1EAE8E520F1E8EBFB20EFE5F0E5E6E8E2E0EB

E820F8F2EEF0EC2C20F1E6E0E220F1E2EEE820E2EEEEF0F3E6B8EDEDFBE520F1

E8EBFB20E220F2E5F1EDFBE520E7E0F9E8F2EDFBE520F1F4E5F0FB20E2EEEAF0

F3E320F1E2EEE8F520EDE0F1E5EBB8EDEDFBF520EFEBE0EDE5F22E20C4F0E0EA

EEEDFCFF20C2EEEBEDE020ECEEE3EBE020EDE0EDE5F1F2E820F3E4E0F020E3E4

E520F3E3EEE4EDEE85

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" глава 4 + глава 5

1) Теперь использую для прямой речи тире, а не кавычки.

2) "Maze Undue" перевел везде, как "Непостижимый Лабиринт" (раньше был бардак). В предыдущих постах редактировать не могу, но в финальной версии будет, как надо.

Глава 1-я: http://joyreactor.cc/post/4953116

Главы 2-3: http://joyreactor.cc/post/4954326

Если хотите выразить благодарность, то мой патреон такой же, как и мой ник :)

Сообщайте о найденных ошибках - все буду вносить в основной файл.

___________________________________________________________________________

ГЛАВА 4

Беседа

Мы с наставником достигли цели нашего вечера — найти пропавшего астронома. Я подумала, не пора ли снова залечь на дно, но Эйзенхорн намеревался продолжать. Он считал, что ночь еще сможет многое открыть.

Пока мы шли за шумной группой Крукли к «Двум Гогам», Эйзенхорн рассылал быстрые психические сообщения остальным членам команды, находившимся рядом и следившим за нами. Нейлу, Медее и затаившемуся Смертоносу он дал указания не спускать с нас глаз и наблюдать за Фредриком Дэнсом, пребывавшим с Унвенсом в компании Крукли. С этого момента его нужно было отслеживать для последующего допроса. Демонхосту он послал приказ о захвате, который я полностью поняла только позже.

Затем мы пошли пешком, следуя за кликой Крукли, но держась немного в стороне во избежание подслушивания.

— Есть ли еще что-то, что можно узнать? — спросила я.

— Сомневаюсь, но мы останемся с Дэнсом, пока Нейл и остальные не подтвердят захват, — ответил он. — Думаю, будет полезно подружиться с Крукли. Он знает всех в этих кругах и может открыть закрытые для нас двери.

— Ты имеешь в виду «друга»? — спросила я.

— Эвфемистически. — ответил он.

— А… — сказала я. — Потому что мне трудно представить, как ты заводишь друзей.

— Я достаточно хорошо их завожу. — ответил он. — Просто, похоже, я не умею их удерживать. Следи за Крукли. Он одиозен и беспутен. Его ум — развратная трясина. Но он может быть полезен.

— Он знает что-нибудь о Короле? — спросила я его.

— Не больше, чем любой из них. — ответил Эйзенхорн. — Я читал это имя в его мыслях и в мыслях его окружения. Но Желтый Король, Король Орфей, — это местный миф. Я сомневаюсь, что в городе найдется хоть одна душа, которая не слышала бы это имя. Для них это фольклор. Они ни в коем случае не считают его реальностью. Крукли и его прихлебатели гораздо больше заинтересованы в полусерьезной эзотерике, которую они собираются обсудить, воображая себя просветленными посвященными в тайные знания.

— Что насчет истории с Унвенсом и Дэнсом? — спросила я. – Ошибаться с чтением мыслей для тебя нехарактерно.

— Я не могу этого объяснить. — сказал Эйзенхорн. — Возможно, мое понимание было затуманено и сбито с толку. Какое-то пси-поле, предшествующее появлению граэлей.

— А вот и серьезный вопрос. — сказала я. — Два граэля. Прямо по наши души. Как они нас нашли?

— Они и не нашли. Они нашли медиума, чтобы заставить ее замолчать. Мы не были их целью, поэтому мы все еще целы.

— Но она была шарлатаном. Наверняка...

— Согласен, Мэм Тонтелл почти или совсем не обладала психическим даром. — На его лице появилось озадаченное выражение, которое показалось мне тревожным, а его глаза вспыхнули фиолетовым светом. — Возможно, достаточно дара, чтобы сделать карьеру на мистификациях. Нет, Бета, это была одержимость. Что-то вгрызлось в нее. Оно использовало преимущество ее послушного разума, чтобы говорить с нами.

— С нами? — спросила я.

— Ленгмур был прав насчет конкретики. Она озвучила подробности, известные немногим. Больше всего — тебе. Их предоставили для доказательства правдивости послания.

— Которое так и не было завершено.

— Граэли отключили ее голос, — согласился он, — но это было послание для нас.

— Просьба о помощи? От кого?

— Я не знаю. — сказал он.

— Лилиан Чейз?

— Не глупи.

— Тогда Балтус Блеквардс, если он еще жив? Возможно, его семья? Ему было известно об особенностях книги?

— Возможно.

— Но почему? — спросила я. — Он мне не друг.

— Если только ты не имеешь это в виду эвфемистически, то в нашей сфере деятельности нет друзей. — сказал он. — И явных врагов тоже нет. Каждый может быть и тем и другим, либо всем сразу.

— Это я уже поняла, находясь в твоей компании.

Он посмотрел на меня так, словно я его отругала или как-то обидела. Если вы не знакомы с Грегором Эйзенхорном, а я не могу придумать для этого ни одной разумной причины, вам, возможно, будет трудно его себе представить. Я не имею в виду его внешность, ибо это очевидно: поразительно высокий мужчина мощного телосложения, изрядно потрепанный возрастом и травмами. Одет, как и в тот вечер, в длинное, тяжелое пальто. Его спину и ноги поддерживает металлический аугметическй экзоскелет, а другие признаки, такие как нейронные штекеры, которые тянутся вверх из-под воротника и входят в основание черепа, свидетельствуют о пережитых напастях. Он никогда не рассказывал мне, откуда у него эти увечья, и произошли ли они в один ужасный момент или были накопленным результатом долгой жизни на темном пути. Я подозреваю последнее. 

Но в основном я обращаю внимание на его характер. Он настораживает и внушает страх своими размерами, но в его мрачной, навязчивой манере поведения часто присутствует меланхолия. Не раз я жалела его. Жаль, что он вынужден быть таким, собою. По своей воле или по стечению обстоятельств, он посвятил себя жизни, которая никогда не оставит его в покое.

Видала я его и смеющимся, обычно в компании Нейла или Медеи. Это было редко, но случалось. Медея доверительно рассказала мне, что после миссии на Гершоме двадцать лет назад он иногда улыбался, чего не мог делать много лет. Она предположила, что это связано с исправлением неврологического паралича, но я чувствовала, что здесь кроется нечто большее. Что-то случилось с ним на Гершоме, в далеком мире. Что-то, что заставило его глаза сверкать странным фиолетовым оттенком. 

Я не знаю, что это было. Опять же, правда была скрыта от меня, только намеки. Но это направило его на путь к Санкуру. К тому времени он уже преследовал Когнитэ — преследовал годами, — но Гершом позволил сузить район поисков. Что бы там ни произошло, он нашел место, где скрывался Желтый Король, и связал воедино все известные нам элементы: Короля, Город Пыли, эвдемонические силы граэлей, служивших Королю в качестве миньонов, известных как Восьмерка, Энунцию и связи с Чейз, Когнитэ и их инфернальными произведениями одушевленной инженерии.

Это также привело его ко мне. К тому времени стало ясно, что силы, направленные против нас, считали нулевых, таких как я (то есть неприкасаемых или «пустых», которые по природе своей пси-инертны), жизненно важными инструментами в том Великом Труде, которым они занимались. Когнитэ действительно, под прикрытием Непостижимого Лабиринта воспитали целую школу таких людей.

Но я явно была не просто одним из инструментов. Эйзенхорн узнал обо мне на Гершоме еще до моего рождения. Он пришел, чтобы найти меня и, как мне кажется, защитить. Было установлено, что я была клоном или клонированной дочерью умершей женщины по имени Ализебет Биквин. Она тоже была нулевой и работала вместе с Эйзенхорном. Медея предположила, что они были особенно близки, возможно, даже любили друг друга, если это человеческое понятие имело хоть какое-то значение для такого безэмоционального и замкнутого человека. Эйзенхорн должен был выполнить миссию на Санкуре, возможно, последнюю и величайшую в своей жизни, и я была частью этой миссии, но также я была и другой миссией. Он намеревался присматривать за мной не потому, что я была частью Великой Работы, а потому, что это была я. 

Ранее в этом повествовании я размышляла о том, почему решила встать на его сторону, хотя было много веских причин против этого, и не в последнюю очередь его якшанье с демонами и предателями Астартес. Я была ему не безразлична. Другие также проявляли участие: Медея, бедняга Лайтберн и, возможно, Нейл. Но Эйзенхорн не заботился ни о чем и ни о ком, кроме своего долга, поэтому эта искра человечности казалась более значительной, более истинной.

Я гадала, не потому ли, что я напоминала ему его потерянную Ализебет, ведь многие отмечали, как я на нее похожа. Иногда я даже думала, не воспринимает ли он меня в какой-то мере как суррогатную дочь. Между нами не было никакой другой привязанности. Я уверена, как в синем небе, что он не видел во мне замену своей потерянной любви, своей Ализебет, чудесным образом возродившейся и вернувшейся к нему. Ничего подобного. Полагаю, на какое-то время он стал для меня самым близким отцом, хотя расстояние между ним и настоящим отцом было несколько большим, чем между Санкуром и Святой Террой. 

Моя короткая встреча с Рейвенором добавила еще один кусочек к загадке Санкура. Он утверждал, что Желтый Король пытается восстановить утраченный язык силы, известный как Энунция. Этому языку Рейвенор посвятил большую часть своей карьеры. Король хотел заполучить Энунцию, чтобы управлять самой сутью Вселенской Реальности. И, что особенно важно, он хотел узнать одно слово, которое дало бы ему непревзойденную власть: единственное, истинное имя Бога-Императора Человечества.

Иногда я задавалась вопросом, не был ли тот любопытный текст, написанный от руки в общей книге, упомянутой покойной Мэм Тонтелл, неким глифическим изображением Энунции, хотя он не походил ни на какие другие известные нам письменные свидетельства этого языка. Я подумала, не была ли это зашифрованная форма Энунции, и не скрывает ли она внутри себя то единственное, подлинное имя Его Величества Императора.

— О чем ты думаешь? — спросил меня Эйзенхорн.

— Праздные размышления. — ответила я.

— На них нет времени, — сказал он. — Тот, кто так жестоко использовал Мэм Тонтелл, был псайкером или имел псайкера в своем подчинении. Мы...

— Что насчет Рейвенора? — спросила я. — Ты сказал, что он псайкер почти непревзойденной силы, и он охотится за тобой.

— Не он.

— Не для того, чтобы выманить тебя? У него теперь есть обычная книга Чейз. Он знает достаточно деталей, чтобы использовать их. Он...

— Думаешь, это была уловка? — спросил он. — Попытка выманить меня?

— Почему бы и нет? — спросила я.

— Нет. — сказал он твердо. — Такие интриги ниже его достоинства. Я хорошо его знаю.

— Правда?

— Да. — сказал он. — Он был моим учеником.

— Ах. — произнесла я, потому что больше мне нечего было сказать. 

— Гидеон знает, что нужно держаться подальше от меня и оставить меня в покое. — сказал он. — Ибо если наши пути пересекутся, это будет конец. Он поклялся сжечь меня, а я не сдамся. Если он решит... когда он решит... выступить против меня, это будет прямо и жестко. Никаких игр и уловок.

— Приятно знать. — сказала я.

— Если граэли были посланы, чтобы помешать Мэм Тонтелл доставить ее послание, — добавила я, подумав, — это говорит о том, что послание было действительно важным. Что это была не уловка, чтобы обмануть нас, а истинное послание, которое они хотели во что бы то ни стало заглушить.

— Или чтобы не услышал кто-либо посторонний. — ответил он.

— Но послание было для нас. — сказала я, улыбаясь. – Ты сам так заявил.

— Виолетта! Дэзум! Поторопитесь! — Крукли звал нас, смеясь при этом. — Мы на месте!

Мы прибыли в «Два Гога».

ГЛАВА 5

Которая о числах

«Два Гога» — это питейное заведение в двух улицах от салона, ветхое угловое здание на повороте Фейгейт-роуд, где она переходит в Литтл-Хекати-стрит. Возможно, вы проходили мимо него, если посещали Королеву Мэб?

 Правильнее «Ягог и Магог» - заведение названо в честь мифических гигантов-демонов, разделивших первозданную пустоту и отделивших материум от имматериума, а над его дверью возвышаются две фигуры из резного дерева фепена, резные изображения близнецов-верзил, схватившихся друг с другом и ревущих. Эти фигуры, являющиеся чем-то вроде местной достопримечательности, регулярно перекрашивают, чтобы защитить стареющую древесину от воздействия стихий, хотя, очевидно, для этого используются любые излишки краски, имеющиеся на тот момент под рукой. В тот вечер они были по большей части ярко-зеленого цвета, знакомого по палатам лазарета, их конечности и клювы были несвежего синего цвета, как у корпуса баржи, а когти, зубы и плетеные кольчуги — едкого желтого. По правде говоря, я не могу представить себе ничего, что можно было бы покрасить в такой цвет, но останки краски ведь где-то взяли.

 Возможно, безумного короля?

 Когда-то они держали оружие для битвы друг с другом, или хотя бы что-то сжимали в руках, но эти предметы давно истлели и были разломаны вандалами. Сейчас Ягог сжимал в руках венок из мертвых цветов, украденный с какого-то городского кенотафа, а Магог держал потрепанную шляпу, которую, вероятно, забросили туда из спортивного интереса. Казалось, что он приветствует нас напряженным взмахом своего головного убора.

 Мы вошли. Здесь было немноголюдно, сильно пахло пролитым элем и немытыми телами. Озтин Крукли, которому явно нравилось быть в центре всех событий, громко приветствовал персонал в слишком знакомых выражениях и поторопил их принести угощение для всей компании.

 Мы заняли столики, и разговоры, начатые на улице, стали громче и оживленнее. Как и в салоне Ленгмура, я воспользовалась моментом, чтобы осмотреть помещение. У бокового бара я увидела крупного мужчину, флиртующего с двумя официантками. Даже со спины я узнала Гарлона Нейла. Он уже был на месте, и знал о нашем появлении.

 Мое внимание переключилось на остальных участников вечеринки, «банду» Крукли, разношерстную компанию из двух десятков человек, которые, очевидно, слонялись вокруг него, как небольшой фан-клуб, радуясь каждому его слову и греясь в его потускневшей славе. Я не знаю, чем он был более знаменит — своими стихами, некоторые из которых, признаю, были весьма хороши, или своей скандальной репутацией развратника, совратителя всего, что движется, сношениями с сомнительными типами и провозглашением себя мастером — магусом, не менее — оккультной практики.

 Он не был последователем Хаоса, хотя и гордился своей порочной репутацией харизматичного плута. К тому времени он был уже близок к преклонному возрасту, страдал от избыточного веса и алкоголизма, его разум и здоровье были разрушены десятилетиями употребления различных наркотиков. Он казался человеком, решившим доказать, что может все, что угодно, хотя на самом деле его звезда давно закатилась. Он цеплялся за идею себя прошлого, намереваясь никогда не отпускать ее.

 В этом, к моему стыду, он напоминал мне Эйзенхорна.

 Что касается остальных, большинство из них не имели никакого значения: подхалимы и прихлебатели, или просто одержимые наркоманией торчки, знавшие, что рядом с Крукли выпивка будет литься рекой.

 Но некоторые представляли интерес. Аулей, гравер в чернильных пятнах, был тихой душой, чьи работы принесли ему известность. Его наряд свидетельствовал об успешной карьере, но руки его дрожали, и было ясно, что он безнадежный ловелас. Его роль заключалась в том, чтобы быть постоянным подельником Крукли, и он стоически играл ее. Думаю, Крукли держал его рядом, потому что ему нравилось красоваться в компании знаменитых людей, а также Аулей был безгранично богат и оплачивал большинство вечеринок. Что касается самого Аулея, то, думаю, он просто не любил пить в одиночестве.

 Потом был Тимурлин, который был — как он всем неоднократно говорил — «тем самым» Коннортом Тимурлином, концертным клавиристом высочайшего таланта. Он отстукивал ритм пальцами на краю стола, как на клавишах своего инструмента. Это был молодой человек, тот самый, в полосатом костюме и халате, которого я видела в перепалке с женщиной в ржавом платье у Ленгмура.

Рядом с ним сидела Мэм Матичек, наставница и лингвист из Академии Гекулы. Это была суровая, вульпинистая женщина, ранее сияющая красавица, сохранившая призрачный блеск в свои немолодые годы. То ли по собственному желанию, то ли из-за отсутствия средств она ни разу не воспользовалась ювенантными процедурами. На мой взгляд, ей было не менее шестидесяти лет, а ее выразительное лицо в своих чертах ясно хранило напоминание о несравненной юношеской красоте. Она не красила волосы, а носила их, цвета первого инея на мертвой зимней траве, свободно ниспадающими на плечи. Мэм Матичек предпочитала черный креп и кружевные перчатки, и никогда никоим образом не улыбалась. Она курила палочки лхо, держа их в серебряном мундштуке и была склонна без предупреждения поправлять произношение окружающих. Когда Крукли рассказал о пути инициации, приведшего его к уровню магуса — очевидно, о долгом и покаянном паломничестве в Багровую пустыню, где к нему явились демоны-симурги Геррата и наделили дарами некуомантии, фармакии, магейи и готейи — Мэм Матичек укоряла его, что симургам следовало бы использовать эленикские термины, а не энмабские слова, и недоумевала, почему они смешивают их с халдейским термином макус — вместо магуса — и, кроме того, удивлялась, что сущности варпа так свободно владеют мертвыми языками Терры, которые стерлись из памяти людей в пыль еще до Старой Ночи.

 — Разве у них не было своих языков, у этих демонов? — спросила она.

 — У них были, мэм! — Крукли рассмеялся. — Но я не знал ни одного из них! Ни у них не было желания учить меня, ни у меня — уст, чтобы говорить на них!

 — Значит, Озтин, — заметила она, — ты свободно говорил на эленикском и старохалдейском до того, как ушел в пустыню?

 — О, дорогая Эльса, — воскликнул Крукли, забавляясь, — неужели вы не любите хорошие истории?

 — Я в восторге от них, сэр, — ответила она. — Я лишь удивляюсь, почему Санкур так наполнен останками крушений прошлого. Мне кажется, что здесь больше обломков, больше кусков старой, древней Терры, выброшенных на берег и смешавшихся воедино, чем в любом другом уголке великого Империума. Как будто мы — высокая отмель, и течение времени сметает весь мусор прошлого и сваливает его здесь, чтобы мы могли ковыряться в нем. 

 И, конечно же, был Фредрик Дэнс, объект нашего интереса. Он говорил очень мало, невзирая на шумные разговоры вокруг него, и казался спокойным в своих собственных мыслях, если в его руке была выпивка. Пожилой человек с длинными, как у паука, конечностями сидел рядом с ним. Это, как мы узнали, был Линель Унвенс, старший клерк «Судоходной Компании Геликан». Я и не знала, что судоходство все еще здесь существует.

 В салоне, хотя они сидели рядом в баре, они не признавали друг друга, но в «Двух Гогах» между ними существовали какие-то отношения, даже если они не соответствовали тому, что Крукли называл «друзьями». Унвенс следил за тем, чтобы Дэнсу приносили напитки, и даже, казалось, слушал его, хотя я никогда не видела, чтобы Дэнс вообще говорил. Иногда Унвенс поправлял свое серебряное пенсне и что-то черкал в блокноте, как будто Дэнс сказал что-то заслуживающее внимания. 

 +Интересно.+

 Эйзенхорн шипел в мой разум на самом конфиденциальном уровне псайканы. Я подняла брови.

 +Это Унвенс. Теперь я его понимаю. Он псайкер. Низкого уровня, и очень специфического типа.+

 — Правда? — прошептала я, поднимая свой стакан с джойликом, чтобы скрыть свой ответ.

 +Тип D-тета-D по классификации Ордоса на стандартной гаумонической шкале. Пассивный и однонаправленный.+

 — Как одно из грамматических правил Мэм Матичек? — пробормотала я.

 +Нет. Это значит, что он может читать, но не передавать. И, в частности, только из одного разума одновременно. Это большая редкость. Например, сейчас он не может слышать ни меня, ни мысли других людей. Его внимание полностью сосредоточено на Дэнсе. Он слушает его разум. Читает его. Отношения странные, почти симбиотические. Унвенс — это глаза и рот Дэнса. Он... записывает то, о чем думает Дэнс, как стенографист. Меня не удивит, если я узнаю, что Унвенс написал безумную книгу звезд для Дэнса под диктовку.+

 — И о чем же сейчас думает слепой астроном? — очень тихо спросила я.

 +Я не могу сказать. Унвенс настолько замкнулся на сознании Дэнса, что оно закрыто. Частный разговор. Это нелегко для Д-тета-Д. Возможно, долгое знакомство, почти зависимость.+

 — Что ж, — прошептала я, — давай выясним, что они говорят.

 Эйзенхорн резко посмотрел на меня.

 — Я слышала, вы работаете в судоходстве. — сказала я, наклонившись вперед к Унвенсу. Внизу, за столом, большинство участников вечеринки прислушивались к деталям последней пикантной истории Крукли, которую он рассказывал стоя.

 — Да, мэм, — ответил Унвенс. — Это скучная работа, я уверен, что такая прекрасная молодая леди, как вы, сочла бы ее очень нудной.

 — Я нахожу космические перелеты очень увлекательными. — ответила я. Выбраться за пределы этого мира, достичь других звезд...

 — Ну, — сказал он, — моя работа в основном связана с накладными и грузами. Это просто писанина. Сам я никогда не покидал Санкур, хотя видел корабли в доках и на низкой орбите.

— Это, должно быть, великолепное зрелище. — сказала я. 

 — Вы — та самая леди, которая вела разговор. — неожиданно сказал Фредрик Данс. Он наклонил голову в мою сторону, хотя его глаза оставались такими же невидящими, как всегда. — Вы говорили с Мэм Тонтелл во время ее сеанса.

 — Да. — сказала я.

 — Да, я узнаю ваш голос. Она погибла, как я слышал. Просто упала замертво.

 — К сожалению, это правда, сэр. — подтвердила я.

 — Она заинтересовала вас числом. — сказал Дэнс. — Один-один-девять. Сто девятнадцать. Интересное число. Я тогда так и подумал. Натуральное число, конечно, полупростое, с удивительно большим коэффициентом. Сумма пяти последовательных простых.

 — Правда? — заинтересовалась я.

 — Да. Семнадцать плюс девятнадцать плюс двадцать три плюс двадцать девять плюс тридцать один. Это четвертое число в последовательности Шепралона и наименьшее составное число, которое на единицу меньше факториала. Это...

 — О, успокойся, Фредди. — сказал Унвенс, положив заботливую руку на запястье Дэнса. Но Фредди Дэнс уже настроился говорить.

 — Сто девятнадцать — это порядок самой большой циклической подгруппы в Бенчианской мастер-группе, — продолжил он, — а также средняя точка на шкале Лейкамисса. Это число звезд в созвездии Антико и угол, в градусах, Сикакса на восходе солнца в середине зимы. Это число ступеней в башне Святого Зороаста и число железнодорожных столбов на западной стороне Парнасского моста. Это бортовой номер «Тандерболта», на котором летел в Осквернение Ипруса коммандер Дориан Казло во время Пятой Орфеонийской. Его ведомый, Виве Ларатт, совершил сто девятнадцать убийств во время той кампании. Это число, присвоенное Фантасмагору в «Бестиарии всех демонов» Глинидеса. Это возраст, которого достигла бы твоя тетя, если бы у нее был еще один день рождения. Она умерла?

 — Моя тетя? — спросила я.

 — Нет, Мэм Тонтелл.

 Боюсь, она умерла.

 — «Л» и «Ч»... это были последующие буквы. Интересно...

 — Я тоже удивляюсь, сэр. — сказала я. Вы человек цифр. Как бы вы использовали "один-один-девять" в качестве ключа, скажем, в письменном шифре?

Башня призыва

Подбили меня друзья пересобрать башню ветров магии под хаос. А я что? А мне она самой надо. 

С полостью для легкости: 

Drive me closer!

Всем доброго времени суток.

Для начала я бы хотел выразить огромную благодарность человеку с ником .alx за его титанический труд по переводу более двадцати глав "Облика кошмара, что грядет" - одного из самых лучших и продуманных фанатских проектов по вселенной Warhammer 40000. Многим, включая меня, этот проект запал в душу из-за своей оригинальности и собственной атмосферы неминуемого конца. Однако новых переводов не было уже в течение четырех месяцев. Я ни в чем не обвиняю переводчика - жизнь непредсказуема и порой возникают проблемы поважнее, чем перевод очередной главы, но сидеть сложа руки тоже не могу. Именно поэтому я осмелился облегчить труд .alx-а и перевести несколько глав до того, как он вновь будет в состоянии продолжать работу.

Я искренне надеюсь на то, что он будет не против и удалю данный пост по первому его требованию. Это все, что я хотел сказать.

Еще раз прошу прощения за фейл с редактором текста.
______________________________________

Данный опус был написан и размещён на форуме www.heresy-online.net с 2009 по 2010 пользователем под ником LordLucan. «Облик Кошмара» описывал события 50-го тысячелетия в особенно мрачных тонах. Здесь представлена двадцать вторая (из 27) частей. Кроме того, существует цикл "Эра Заката (60к)". Предыдущие главы вы можете найти по тэгу SoNtC .Большинство имён переведено в соответствии со справочной литературой Гильдии Переводчиков warforge.ru.В следующих частях будет дана столь же подробная оценка другим современникам второй Эры Раздора – в частности двадцать третья часть, «Когнат (200.M43 - 992.M48)».

Нет такой планеты, такой семьи, такого человека, на чьей судьбе не отразился бы катаклизм. Новый Пожиратель потрошил всю галактику и буквально пожинал целые квадриллионы существ, разрывая их на части в приступах чудовищного голода.

В это же время, будто по иронии судьбы Император был сброшен со своего трона. Убит или медленно умирал, что, впрочем, не было важно – итог все равно оказался бы одинаковым. Смерть Повелителя Человечества отразилась на всех, кто ощущал грандиозные перемены во всем мироздании.

Ордена Космического Десанта, как и было упомянуто ранее, в большинстве своем распались, а их остатки медленно, но верно впадали в варварство, безумие или обыкновенную анархию.

Что до Детей Баала, Кровавых Ангелов – в отличие от остальных орденов они на себе испытали все три из этих возможных исходов.

В сорок первом тысячелетии Кровавые Ангелы уже стояли напути к распаду. Темные голоса, пробивающиеся через своды их крепости-монастыря,шептали о том, что Ангел сражается с Ангелом. Дочерние ордена были моментально созваны на родной мир ордена-прародителя. Никто точно не знает, что произошло тогда, но эти события сильно сплотили всех детей крови. Они также стоили многих жизней космодесантников и сервов, оставив и без того ослабленный орден в крайне малом количестве.

Однако, когда Астрономикон потух, издав последние мерцания в вапре, Сыны Сангвиния, в отличие от многих орденов, оказались удачно близко друг к другу.Именно поэтому когда Вастинарская кристальная империя решила воспользоваться моментом и атаковать ослабленный имперский сектор, Данте и Кровавые Ангелы были готовы. Используя короткие варп-прыжки, их флоты перелетали с одной звездной системы на другую с целью вступить в схватку с демонами, что использовали свои тела в качестве смертоносных призм, фокусирующих и направляющих свет в ослепительные лучи смерти. Объединенные силы воинов в багровой броне схлестнулись с ксеносами в системе Касус, преисполненные великой ярости и гнева.

Кристаллические корабли ксеносов сталкивались с боевыми баржами Астартес, мерцающие лучи смертоносной энергии вгрызались в их корпуса.Целые корабли превращались тлеющие руины и Вастинарские колонии разлетались на тысячи мерцающих осколков. Жители мира-улья Касус-1 с едва скрываемым трепетом наблюдали за боем в небесах, более походившим на сражение Богов Войны. Но трепет сменился ужасом, когда лучи смертоносной энергии обрушились на их шпили и купола. Улицы оборачивались потоками расплавленного стекла и разрушительными плазма-штормами, целые районы мира-улья были сокрушены бомбардировками гипермощных орудий и невидимыми Вастинарскими лучами смерти. Такова была цена промахов в Небесной Войне.

Данте лично возглавил абордаж главного вражеского корабля. Золотая почетная гвардия последовала за ним, когда легендарный воин ринулся вперед,дабы атаковать ненавистных ксеносов. Его пистолет Инфернус и Топор Морталис принесли смерть огромному числу чужих. Лучи энергии разбивались о золотую броню Ангелов, шипастые конечности атаковали их со всех сторон, но ни одно оружие мерзких ксеносов не мог повергнуть Архангела и его гвардию. Однако, к этому моменту уже почти сотня космодесантников погибла в сражении. Осознав это, Данте с криком скорби стал прорубаться к центру вражеского корабля, в котором встретил странное существо. Нечто отчасти машина, отчасти кристалл, отчасти что-то неизвестное, восседало там, связанное с системами корабля. Данте бился с этим чудовищем почти три дня, не смотря на непрекращающиеся волны энергии, что плавили его ставшую черной как сажа броню и приварили посмертную маску Сангвиния к лицу Архангела. В конце концов, с финальным ревом гнева Данте расколол кристаллический мозг противника надвое. После этого пронзительный вой разнесся по всему кораблю, и он начал падать с небес, раскалываясь и разрушаясь. Карсус-1, практически полностью лежащий в руинах после битвы в космосе, был окончательно уничтожен падающими с небес горами стекла длинною во многие километры.

Ударные волны, вызванные падением огромных частей корабля и простирающиеся на целые мили, уносили с собой миллиарды жизней. Но проклятые ксеносы выжили даже после этого. В порыве ярости Данте приказал обрушить на поверхность планеты циклонные снаряды и залпы торпед, чтобы полностью очистить ее от жизни, не смотря на потери.

Вся цивилизация Вастинар была уничтожена год спустя, после месяцев операций и боев по тактике «удар-отступление» в астероидных полях системы. Семьдесят кораблей Кровавых Ангелов были уничтожены, почти сто были повреждены. Карсусский поход навсегда остался в памяти ордена как отчаянная, полная ненависти кампания, которая почти полностью обескровила Ангелов и истребила всех людей,проживающих в этой звездной системе.

Но Сыны Сангвиния так и не нашли покоя. Следующие несколько сотен лет Ангелы путешествовали по секторам, окружающим Баал Секундус. Они устраняли одну ксено-угрозу за другой, отправляли обратно в варп целые ульи демонических порождений, предавали забвению псайкерские шабаши, сводящие целые миры с ума, и уничтожали армии еретиков. Кровавые Ангелы все продолжали сражаться, но с каждой битвой росла их уверенность в том, что они остались одни. Ни одно имперское войско не пришло к ним на помощь. Ни одной благодарности они не получили от правителей секторов. Ничего. Но с каждой новой войной, с каждой еле доставшейся победой, число погибших членов ордена все увеличивалось и увеличивалось. С годами все больше и больше Кровавых Ангелов попадали в Роту Смерти. Не поддавшимся проклятию братьям осталось лишь сильнее скреплять свои сердца.

В конце концов, лишь семьсот космодесантников вернулись на Баал Секундус, опустошенные и ослабленные, ведущие за собой почти тысячу обезумевших членов Роты Смерти. Но когда они вошли в систему, они осознали, что в ней происходит нечто не столько ужасное, сколько неправильное. Батареи орбитальной защиты сверкали орудийными залпами и запускали десятки торпед. Другие планеты системы тоже были втянуты в конфликт. Но самое омерзительное заключалось в том, что нападающие использовали имперские боевые суда. Они не управлялись еретиками, но на их корпусах красовались тройне спирали - символы Тривитского мини-империума,войска которого проводили вторжение на родной мир Кровавых Ангелов. Сервы ордена отчаянно сражались за свой мир плечом к плечу с дикарями из чистокровных племен Баала. Но у предателей тоже были союзники в лице банд мутантов, подобно раковой опухоли скитающихся по планете. Все указывало на то, что война эта идет уже много лет.

Сердце Данте было окончательно разбито и переполнено яростью. Черной Яростью. Подобно праведным демонам Кровавые Ангелы обрушились на своих врагов ураганом смерти и разрушения. Выли пиломечи и рявкали болтеры. Пиласькровь и дробились кости. На протяжении всей этой кровавой мясорубки Данте,облаченный в опаленную и окровавленную броню, плакал под своей маской.

«Хорус! Хорус!» кричал Архангел, в то время как разум его воспроизводил события далекого прошлого, пока он рубил все вокруг своим топором.

Силы мини-империума были повергнуты в бегство. Они ничего не могли противопоставить закаленным в боях командорам флота Кровавых Ангелов. Судна,бывшие слишком медленными чтобы сбежать,брались на абордаж и захватывались. Сервы ордена возвращали их к крепости-монастырю для того, чтобы сделать их достойными использования Адептус Астартес.

По приказу Мефистона, являвшегося самым старшим по званию выжившим, Данте забрала с поля боя его почетная гвардия. Так Владыка Смерти стал новым магистром ордена.

Мефистон был существом странным и зловещим. Аура страха постоянно окружала Старшего Библиария, ныне - Магистра Ордена. Он был неуязвим для Черной Ярости, ибо избавился он нее силой своей воли - Мефистон проник в свой собственный разум и устранил дефект. Ни один смертный не был способен на такое,но ему удалось. Говорят, что когда он сделал это и вернулся в реальность, то уже не был тем боевым братом, которого орден знал ранее.

Ныне он смотрел на свой мир с презрением и злобой. Он был примитивен. Несмотря на всю чистоту и культуру Кровавых Ангелов, они всегда происходили от дикарей.

«Мы перевоспитаем нашу паству, дабы дикостью своей не оскверняли они наше совершенство» - с такими словами Мефистон обратился племенам,скрывающимся на токсичных пустынях Баала Секундус.

Пустыни эти вскоре покрыли многочисленные бастионы, над постройкой которых трудились миллионы. Каждый из этих бастионов был полностью огражденным стеною городом. Мрамор и изящная резьба покрывали каждый свод, каждую дверь. Поначалу племена считали эти бастионы своеобразным убежищем от кошмарных реалий жизни на Баале, но после пропаганды и речей Мефистона они стали считать эти вычурные и величественные города своим домом.

В центре каждого из них возвышались башни. Вход в них был воспрещен,а все происходящее внутри хранилось в строжайшем секрете, ибо Мефистон вместе со своими сангвинарными жрецами работал там над поиском лекарства от Черной Ярости.И преуспел. Они выяснили, что если испить кровь человека, в тело которого за несколько секунд до полного осушения был введен особый штамм геносемени, то это отсрочит впадение в Ярость. Однако постоянное питье крови неминуемо вызовет приступы Красной Жажды. Великий хищный голод и ярость давно погибшего отца позволяли им на время отсрочить приступы, вызванные психическим наследием их примарха. Иными словами, Кровавые Ангелы избавились от одного проклятия путем впадения в другое.

Тем не менее, для несчастных космодесантников, павших жертвами Черной Ярости, все еще была надежда. Мефистон выпустил этих монстров за стены города, в атомный ад, коим являлись пустоши Баала. Члены Роты Смерти и Расчленители со временем превратились в настоящих монстров. Странствуя по пустошам,они сталкивались с племенами мутантов, искаженными радиацией монстрами, не прошедшими индоктринацию неофитами и буквально превращали их в кровавый фарш. Полностью разрушенная броня жалкими лохмотьями покрывала их конечности. Они убивали все и вся на своем пути с поистине безумным Данте во главе.

Глубоко внутри городов, Кровавые Ангелы воплощали свои планы в жизнь. Поначалу они забирали жизни лишь нарушителей и преступников. Горожане стали бояться ужасных, кровожадных гигантов, но знали, что послушание сохранит им жизнь.

Мефистон увековечил хроники об эпических войнах ордена впоэзии, музыке и искусстве. Классические учения и комплекс Теологии открыто обсуждались и поэтому при свете дня на Баале царила высокая культура. Но ночью лишь ужас и жажда крови правили бал. Кровавые Ангелы отчаивались все сильнее - преступников было крайней мало, в то время как космодесантникам нужно было постоянно пить кровь для того, чтобы предотвратить впадение в Черную Ярость. В конце концов,случилось то, к чему все шло изначально – они начали охотиться на людей, всегда оставляя достаточное их количество для поддержания популяции. Никто не мог убежать, так как Астартес контролировали все космические суда, а за могучими стенами бастионов любого ждала лишь смерть от рук мутантов, монстров и кошмарных чудовищ, пораженных Черной Яростью.

Шли столетия, и Кровавые Ангелы медленно, но неуклонно менялись. Давно исчезли доблестные рыцари из древних легенд – они стали мрачными и зловещими. Многие Астартес презрели такое существование и отправились скитаться по галактике, дабы, как они выразились, «найти Империум» (что де-факто означало «найти истинное лекарство от их проклятия»). Тем не менее, большинство Кровавых Ангелов остались и со временем стали упиваться душераздирающим страхом,который внушали жителям бастионов. Многие стали придавать своей броне грозный вид,дабы походить на древних языческих богов, восставших среди людей чтобы пировать.Многие украшали свои шлемы символами черепа и всячески создавали впечатление,будто они являются герольдами самой Смерти. Некоторые встраивали в свои шлемы специальные звуковые блоки, чтобы воспроизводить ужасающий электронный вопль вовремя охоты и тем самым ввергать своих в жертв в состояние дикого ужаса.

Они забыли традиции ордена, став буквально одержимыми ими же созданной «Высокой Культурой». Сангвиний и Император все еще почитались как Боги, в то время Астартес, теперь называемые Рыцарями Крови Баала, фактически стали святыми на пару со своими генетическими прародителями.

Дабы обеспечить приток сильных рекрутов, в городах были построены специальные арены, на которых детей заставляли сражаться за свою жизнь. Мало кто выживал, но иногда встречались умелые и преисполненные ярости претенденты, что выдерживали выпавшие на их долю испытания. Из них лишь единицы переживали процесс имплантации. Именно они становились новыми Рыцарями Крови и начинали изучать «историю» их земли и свое место в ней. Говорят, что молодые Рыцари Крови были самыми худшими из всех. Они были особенно уязвимы к воздействию Красной Жажды и жадно вскрывали глотки и вены, внедряя геносемя в своих жертв с помощью комплекса нартециумоподобных устройств перед тем, как полностью осушить их и тем самым отсрочить падение в Черную Ярость примерно на месяц.

Лишь в 342.М43 они осознали, что нужны были кардинальные перемены. Мефистон, вечноживущий психический повелитель и магистр Баала, решил, что настала пора рыцарям по-настоящему восстать из пепла. Они найдут новую кровь и новых врагов. Они увидят, что пережило (если что-то вообще пережило) ужасы, вызванные появлением Нового Пожирателя, смертью Императора и потерей путеводного света Астрономикона. Пока Империум разваливался на части, Кровавые Ангелы сражались, чтобы спасти свой дом. Ныне Рыцари Крови будут сражаться, за то, чтобы возродить и перестроить его.

Ибо они жаждали как никогда ранее. Фраза «Новая кровь и новая жизнь!» стала грозным боевым кличем этих сошедших с ума дикарей, когда их корабли стали делать первые, осторожные шаги в полуразрушенном царстве ужаса, в которое превратилась галактика периода Второй Эры Раздора. Они желали только одного - утопить Мини-Империумы, еретиков, монстров и ксеносов в волне кровавой резни и разрушения. Ибо если им было суждено вечно страдать от Красной Жажды, то галактика будет страдать вместе с ними...