Шрамы лета

После многочисленных сообщений о смертельном ранении Кирило Буданов наконец появился на публике

И снова к спойлерам Сатурнина:

-Ариман находится рядом с Мортарионом, ожидая прибытия Магнуса. Ариман глубоко в душе радуется тому, что стало с Мортарионом. Теперь примарх Гвардии смерти похож на пьяницу, который после длинной попойки проповедует умеренность. Теперь Бледный король это воплощение лицемерия и позора, и Ариман наслаждается этим. Хорус манипулировал всеми, Русс был инструментом, но Мортарион был подстрекателем. Самый ярый и праведный критик, который разжёг огонь, спаливший Просперо. Все обвинители Тысячи сынов были сломлены и наказаны, но Мортариону пришлось хуже всех. Он даже не смог постоять за свои принципы. Его сила не имела значения. Он поддался варпу и стал одним из них. Ариман смаковал бы страдания Мортариона каждую секунду.
-Ариман слышит голоса собирающихся демонов: Ка'Банда, Ку'Гат, Н'Кари, Самус, Ротигус и др.
-Появляется Магнус и начинает разговор с Мортарионом. Алый король говорит Бледному королю, что хочет забыть о вражде. Магнус прощает Мортариона. Магнус говорит, что теперь они оба являются тем, что Мортарион ненавидит. Боль должна быть невыносимой, но она даёт ему силу. Подчинение Мортариона не было его слабостью. Это не позор. Магнус всё понимает и не осуждает Мортариона.
-Мортарион какое-то время обдумывает всё это, а потом тихо говорит, что ненавидит то, чем стал. Магнус говорит, что всё понимает. Алый король подходит ближе и кладёт руку на плечо Мортариона. Он говорит, что носит дары дольше, поэтому может научить Мортариона, как справляться с ними. Затем Магнус использует свои силы, чтобы облегчить боль Мортариона.
-Мортарион озадачен добротой Магнуса. Магнус же просто отвечает, что у них теперь один враг - Лжеотец. Мортарион соглашается и отправляется в битву. Когда Мортарион уходит, Магнус говорит с Ариманом. Оказывается всё, что сказал Магнус было враньём. Магнус использует своих братьев и их легионы, чтобы пробить стены дворца и забрать то, что принадлежит ему. Он помог Мортариону просто потому что боль мешала способностям Мортариона.

-Джагатай Хан, Вальдор, Ралдорон (и соответственно Белые шрамы, Кустодии, Кровавые ангелы и имперская армия под их началом) сражаются против Гвардии смерти у стены Гигантов. Вальдор подобен полубогу, а Ралдорон ангелу. Два воина сражаются по обеим сторонам от Хана, и никто не может устоять у них на пути. Лоялисты сминают первые эшелоны Гвардии смерти, но внезапно предатели расступаются. Не в страхе, и не для того, чтобы отступить. Они расступаются, чтобы пропустить вперёд восемь огромных демонов, каждый из которых не меньше титана класса Гончая войны. Демонов вызвал Ариман и другие колдуны Тысячи сынов.
Джагатай чувствует, что сабля в его руках - ничто, такая же слабая и бесполезная, как льдинки, тающие на его доспехе.
Джагатай Хан чувствует истинный страх.
-Грозовые провидцы Белых шрамов призывают силы природы, чтобы противостоять более мощной магии Тысячи сынов. Шторм валит нескольких демонов. Вальдор и Хан пользуются этим и проводят контратаку на нерождённых и титанических демонов. Кустодианцы могут причинить демонам истинный вред. Неестественные тела демонов не имеют защиты от клинков кустодианцев. Даже титанические демоны погибают под копьями Когтей Императора. Демонов сметают с поля боя.
-Вальдор, убивая демонов, получает знания о них благодаря копью Императора. С каждым убитым демоном Вальдор понимает Хаос всё лучше.
-Когда Белые шрамы добираются до колдунов Тысячи сынов, те исчезают. Битва заканчивается. Стена Гигантов была успешно защищена. Великий Хан победил. Магнус был недоволен этим поражением, но сказал, что время на стороне предателей. Это не провал. Магнус получил то, зачем пришёл и всё идёт по плану. Магнус и Ариман уходят, чтобы подготовиться к следующей части плана.

Последний полет Сигизмунда

Однако, если сейчас мы должны сделать перерыв в нашем допросе, позвольте мне сказать кое-что напоследок. Это даст вам лучшее представление о моем легионе - о его благородной дикости и мрачных кодексах чести - а также, возможно, позволит понять узника, которого вы видите скованным перед собой. Этим мы поделились со всем человечеством, но подозреваю, даже ваши повелители в Инквизиции могут вообще не знать о том, что случилось.

Сирока, позвольте мне рассказать вам, как мы на самом деле объявили Долгую Войну.

Это было сделано не злобой пушек "Мстительного духа" и не искаженными воплями в воксе о пылающих кораблях и павших аванпостах. Нет, я говорю о формальном её объявлении, о котором даже в Девяти легионах не знает никто, кроме собранного при Абаддоне Экекариона.

Видите, при всей нашей хваленной злонамеренности, мы все же соблюдаем формальности. Войну необходимо объявлять.

Эту обязанность возложили на Сигизмунда. Казалось правильным, что именно он донесет наши слова обратно в Империум, до самого Тронного Мира, и вокруг его трупа устроили торжественное собрание.

Абаддон вручил мне клинок Сигизмунда - не Меч Верховных маршалов, исчезнувший в руках уцелевших Черных Храмовников, а любимый клинок Сигизмунда: пробивший доспех самого Абаддона Черный Меч. Мой повелитель попросил меня вырезать объявление вдоль клинка, так я и сделал при помощи острия своего ритуального кинжала-джамдхары и прикосновения психического пламени, похожего на ацетиленовое.

Закончив с этим, мы положили остывающий клинок на тело Сигизмунда и сомкнули его руки на эфесе. Никто не пытался скрыть убившую его рану или же замаскировать искореженный керамит или окровавленные лохмотья табарда. Подбородок короля–рыцаря также был омыт кровью — Абаддон стер большую ее часть с бородатого лица старого воина с заботливостью, которая бы поразила любого увидевшего бы ее имперца.

Абаддон коснулся пореза на своем лице, отметки, оставленной клинком Сигизмунда, которую Абаддону предстояло носить на себе много последующих веков. Этот шрам у него и по сей день — напоминание об одном из самых достойных врагов, с кем нам доводилось сражаться, и о моменте, когда Великий крестовый поход подошел к концу по–настоящему.

Выбранный нами корабль был легким эсминцем «Доблестный обет». Название казалось мне почти что приторным, однако приходилось признать, что оно хотя бы подходило. Мы снабдили его экипажем из сервиторов и приносимых в жертву рабов, а также позаботились, чтобы в базы данных была закачана вся доступная информация о Первой битве при Кадии — от нашего прорыва из Ока до сокрушения Черных Храмовников, вплоть до нашлемных трансляций ранения Абаддона и смерти Сигизмунда. Мы ничего не стали придерживать, залив все объективные и бессловесные данные вместе с гололитическими записями, дабы «Доблестный обет» доставил их обратно на Терру.

С мостика «Мстительного духа» мы наблюдали, как небольшой и быстрый корабль отворачивает от флота, пробивает дыру в реальности, а затем ныряет в варп для долгого путешествия домой. Включенные нами на борту аварийные маяки внезапно смолкли, равно как и цикличная запись активного передатчика. Ей предстояло сообщать название корабля и его ношу, пока ее не уничтожат. Мы смотрели, как он исчезает, затягиваемый в миазматический прокол во вселенной, и надеялись, что он доберется до места назначения.

Много, очень много лет спустя мы узнали, что «Доблестный обет» действительно достиг Терры. Переданное нами послание было доставлено лично Верховным лордам, хотя и не сообщается, сколь многие услышали его до этого, и что они поняли по появлению «Доблестного обета».

В собственных фантазиях мне нравится представлять, как лакеи Верховных лордов высаживаются на борт корабля на переполненной орбите Терры и движутся от зала к залу, от коридора к коридору, с каждым шагом приближаясь к откровению. Они наверняка перебили сервиторов и рабов, которых мы оставили в роли экипажа. Да будет так. Над их участью я не лил слез.

Но что же подумали эти первые имперцы, глядя на устилающие командную палубу трупы, пока дула их оружия остывали, а цепные мечи работали вхолостую? Что приходило им на ум, когда они приблизились к упокоенному телу Сигизмунда, гниющему в доспехе, но принявшему почести от тех, кто его сразил?

И как расценили наше объявление сами Верховные лорды? Баюкал ли кто–то из них первый Черный Меч в руках? Касался ли кто–то моей надписи голыми пальцами? Вернули ли они Сигизмунда его обескровленному ордену, или же он лежит на Терре, погребенный на той же планете, что и Император, которому он столь пылко служил? Смотрели ли они ошеломленно на данные, записанные в архивах «Доблестного обета»?

А если они поверили кадрам и гололитическим записям, то испытали ли грусть или сожаление, что не верили Сигизмунду при его жизни, когда сочли нас мертвыми и сгинувшими и оставили его единственным часовым в лучах Ока?

Послание, которое Абаддон приказал мне выжечь на стали Черного Меча, не было длинным. Возможно, вы подумаете, что это была похвальба, мелочное превознесение одного военачальника над другим, или же злобная угроза после освобождения.

Ничего подобного. Послание состояло всего из двух слов. Я выжег их на Черном Мече с тщательностью мастера–оружейника, во время работы ощущая на своих плечах груз истории.

И своим мысленным взором я вижу Верховных лордов в ту смутную и давно забытую эпоху — как их невооруженные глаза щурятся, а заменившие их бионические линзы вращаются и наполовину прикрываются, когда они также ощущают опускающийся на них гнет истории при виде двух высеченных мною слов.

Вы знаете, что это за слова, не так ли, инквизитор Сирока? Это ведь улыбку я слышу в тихом движении ваших влажных губ? Что ж, думаю, да.

Этими двумя словами мы провозгласили Долгую войну. Словами, которые со временем стали рваться из наших глоток боевым кличем Черного Легиона. Словами, вместившимися в себя все, чем были, и все, чем стали.

Мы вернулись.

Источник: Аарон Дембски-Боуден. Черный Легион.

Небольшой пост вопроса.

У меня есть легкие подозрения, что я уже давно стал рабом Темных Эльдар которые ловят кайф с моих страданий при переводе текстов ГВ вместо них. Однако не важно. Сегодня у нас немного свежего бэка новой редакции.

Те из вам кто знаком со вселенной Вархаммер 40000 (гв думают, что их уже читают кучу новичков? прим. пер.) и кто видел новую галактическую карту заметили по крайней мере одно существенное изменение.

Великий Разлом (ориг. The Great Rift) это шрам, который по сути делил Империум пополам. ("И попереееек" прим. пер.) Его появление стало сотрясающим галактику событием, которое погрузило Империум в хаос и положило начало новым войнам почти во всех мирах Империума. Из всех варп-штормов, распространенных по галактике, наибольшим из которых было Око Ужаса, этот шторм оказался настолько более мощным, что большинство законов физики, такие как время, трещали по швам. Одни миры чувствовали, что столетия проносятся за мгновение, другие наоборот почти застыли во времени, в то время как третьи постоянно испытывали временные колебания.

Никто в полной мере не понимает причин происхождение Разлома - хотя существует множество теорий: прорыв Кадианских Ворот, колдовство одного Демон-Примарха, разрушение части Паутины или же массовые кровопролития и пожары в Дамокловом Заливе. Возможно всё способствовало этому. (Многоходовочка Дзынча? Прим.пер.) Разным культурам галактики этот Разлом известен как: Багровый Путь, Устье Разрушений, Дефедиан, Ухмылка Горка (the Crimson Path, the Mouth of Ruin, the Warpscar, the Dathedian, Gork’s Grin ориг.) и тысячи другим имен. У Империума это Cicatrix Maledictum или просто Великий Разлом. Для тех, кто находится на одной галактической стороне с Террой это шрам, пересекающий небо. Для других это много хуже...

В то время как мы видели только лишь появление этого Шрама в событиях Надвигающегося Шторма, в истории Нового Вархаммера 40000 мы видим как Робаут Гилиман, Лорд-Командующий Армий Империума смотрит на Руины Империи своего Отца и решает собрать новый Великий Крестовый Поход с целью освободить те миры, что были сражены Хаосом и освободить тех, кого окружают хищные ксеносы, которые приблизились к ослабленным мирам Человечества. (фуф, пафос аж из ушей потек. Прим. пер.)

Вот так. Новой информации крайне мало, и та не шибко интересная. Напоминаю, что завтра у нас статья про Батл-Форджи.