Стража Сангвиния

Книжные новинки. Что-то я как то поднапрягся, если на обложке не космодес то там вот как то так.

Дуэль Сангвиния и Ангрона.

Warhammer 40k меняется, я чувствую это в обсуждениях в пабликах, ощущаю в ГВшных тенденциях...вот уже подгорающими пердаками запахло.

Интернеты давно уже обсуждают последние слухи о новой редакции, а у нас такое ощущение, что темы круче смены оформления фэндома нет... Или в этом этом был хитрый план модеров?

И так что нас по слухам ожидает:

1. Стартер 8й редакции будет: СПЕЙС МАРИНЫ против ХАОС СПЕЙС МАРИНОВ (почему ГВ так ненавидит ксеносов?)
2. Рул бук будет в стиле Генерал бука из аоса (для тех кто не увлекается немного расскажу, книга разделена на 3 раздела примерно так фанплей для новичков - (бери скоко хочешь минек, дергай за бороду чтоб кастить спел), наративные компании - сюжетные миссии, отыгрыш сценариев и спортивный раздел - четкие правила, очковая стоимость. ) 
Будет компания с стиле компании АоС The Realmgate Wars (это огромная компания объединенная общим сюжетом, 10т книг что то похожее сейчас начинается в вахе зона фенриса, трейторс хейт, но там все глобальнее) 
Построение армии и очковая стоимость будет примерно как в аосе (напомню про очковую стоимость скажем юнит из 5 мужиков стоит 100 очков, за следующую 5рку кладем ещё 100 очков, но если мы хотим взять 6 мужиков то все равно платим 200 очков), а построение армии это кей ворды (ключевые слова) Скажем спейс марины темных ангелов будет иметь 3 кей ворда империя, спейс марин, темный ангел, и получится что если вся армии имперская получаем обджектив секьюр, если к тому все спейс марины то реролим 1 на ту хит, а если к этому вся армия дарк ангелов то получам скажем +к к ковер сейву. 

3. Релизнится это чюдо в июне, как аос. 
4. Там лайн будет после 13 чкп аббадона 
5. Фокус сюжет будет на противостоянии империи и хаоса 
6. Будут зреть разногласия между вернувшимися примархами 
7. Многие примархи охереют с религии и творящимся пиздецом в 40к ) 

Обсуждаем, сопереживаем, делимся своим мнением.

Сангвиний против Ка'Банда

Демон пожирал их тела и пил их кровь, как обжора, напивающийся вином, впитывая истории их жизней, высасывая силу их смертей. Вскоре даже Кровавые Ангелы бежали, отступая к Вратам или заползая в свои боевые танки, пытаясь найти способ дать отпор. Они были медленными, слишком медленными. Ка'Банда был войной воплощённой. Тех, кто бежал, он настигал или оттаскивал ударами кнута. Те, что остались, погибли на месте.
Он слышал, как они звали своего генетического отца, о какой же сладкий звук издавала их контролируемая паника. Эти сверхчеловеческие претенденты на бессмертие, красноречиво молящие о помощи своего ангельского принца… Ка'Банда обрывал их на полуслове, чувствуя, как их боль приправлена отчаянием, когда их души сливались с его сущностью.
Демон не считал жизни так, как считал бы смертный; он просто знал. Он чувствовал количество душ в своей сущности, каждая из которых становилась частью его тела, когда она отрывалась от плоти и освобождалась для варпа. Раздувшись до прежней силы, существо не замедлилось, не остановилось. Когда его добыча отступила, он бросился в погоню; он хлестал их; он рассек землю своим топором, изливая свой гнев в землю, чтобы поглотить группы привязанных к земле ангелов. В течение телесных минут после проявления существо было близко. Он чувствовал наверху глаза своего создателя и рьяную, ревнивую ненависть своих низших сородичей.
Ангел приземлился перед ним, раскинув крылья в акте театрального устрашения, бледные черты лица выражали воинственное спокойствие. Это спокойствие было почти правдоподобным, если бы не ненависть, горящая в этих прекрасных глазах. Ка’Банда был невосприимчив к маскараду совершенства примарха. Он знал страх неудачи, который струился по крови его врага, и он уже вдыхал ненависть Ангела раньше.
Их присутствие создавало притяжение, вокруг них сгущалась битва. Кровавые Ангелы, пришедшие за владыкой демонов, были разрублены на части и утащены краснокожими детьми Кхорна. Демоны, достаточно глупые, чтобы броситься на Ангела, были уничтожены фалангой Астартес, сформировавшейся вокруг их примарха.
— Демон, — сказал Сангвиний с мягкостью, в которую практически нельзя было поверить. — Тебе так не терпится умереть во второй раз?
Для взгляда демона на мир, в мазках жизненной силы и обещаниях текущей крови, Ангел выглядел обремененным усталостью. Он чувствовал запах усталости, обжигающей потную кожу Ангела. Ка’Банда улыбнулся, его собственное беспокойство рассеялось. Его язык выскользнул из раздвинутых челюстей и отполировал треснувший обсидиан зубов. Слюна нитями свисала у него из пасти.
— Ты выглядишь уставшим, маленький Ангел Трусливого Бога.
Это началось на земле. Ангел и демон сошлись, клинок к клинку, взмахивая крыльями для баланса в противостоянии.
— Я убил тебя однажды, — прорычал Ангел в нечеловеческое лицо демона.
В ответ Ка’Бандха сжал мышцы глотки и зоба, выпустив пар из наполнившихся кишок. Смеясь, демон изверг кровь убитых сыновей Сангвиния в лицо их отцу. Ангел терпел боль и позор, не отступая, что только больше радовало демона.
— И я убью тебя снова, — поклялся Девятый примарх, стараясь не уступать демону в силе. Кровь шипела и испарялась на его доспехах и лице. Она струилась по линиям его губ.
Ка’Банда оскалил зубы, ярость растаяла, сменившись насмешливой ухмылкой. Существо ожидало этих слов. Теперь они были сказаны, он приветствовал их.
— В своем высокомерии ты все еще веришь, что речь идет о нас с тобой, —Демон расхохотался, кровавая слюна брызнула из его пасти, украсив и без того окровавленные черты Ангела. — Это, о чистейший, говорит тщеславие твоего отца внутри тебя.
Демон не умел читать человеческие выражения, но что-то вроде боли мелькнуло на лице Ангела — и это тоже было прекрасно.
Ка’Банда запрокинул свою уродливую голову горгульи, нагло готовясь к удару. Ангел рванулся назад, как и желал демон, и Ка'Банда украл эти драгоценные секунды свободы, чтобы повернуться и разрубить своим огромным топором воюющих Кровавых Ангелов и Нерожденных поблизости, убивая и тех и других. Сила пронзила его судорожным жалом, и существо повернулось как раз вовремя, чтобы заблокировать клинок Ангела плоскостью его топора. И снова они столкнулись лицом к лицу.
— Я здесь не для тебя, — рот демона не был создан для человеческого языка, а его клыки были выровнены для эстетики жестокости, а не для эволюции. —Ты ничто. Мерцание в огнях времени. Пешка с красивыми крыльями, называющая себя королем.
Глаза Сангвиния были полузакрыты от напряжения. Слова были ему почти не под силу, каждая вена и сухожилие были отчетливо видны. Залитое кровью горло Ка'Банди уже охрипло от усилий человеческой речи, но сквозь улыбку, похожую на лезвие ножа, вырвалось еще больше слов.
— Ты научил меня терпению, Ангел Трусливого Бога. Ты показал мне мое место. Я зверь, который будет пировать на ваших сыновьях в грядущие века. Я — рак, который будет разъедать твой род, пока последний человек, в жилах которого течет твоя кровь, не превратится в пыль на ветру Ваалфоры.
Огонь с горящего проспекта отразился по всей длине клинка Ангела.
— Я буду уничтожать тебя, демон, каждый раз, когда ты будешь выползать из темницы ада.
Ка’Банда, стиснув зубы от напряжения, говорил, изо рта пахло кровью Астартес. Коварная чувственность приправила его тон.
—Ты не будешь вечно защищать своих детей.
Сангвиний побледнел под копотью войны, затемнившей его лицо, и Ка’Банда взревел, отбросив Ангела назад. Сангвиний изогнулся в воздухе, избегая взмаха топора, но не удара хлыста. Он едва ударил, обмотавшись вокруг одного крыла, но этого было более чем достаточно для нужд демона. Ка’Банда дернул за поводок, потянув примарха из воздуха обратно на разбитый мрамор. Сангвиний нанес удар с нечеловеческой грацией, уже пытаясь разрезать запутавшуюся плеть.
Ка'Банду это не волновало. Он бросил хлыст, прыгая и хлопая крыльями, направляясь к центру Королевского Вознесения, где находилось наибольшее скопление Кровавых ангелов. Пожиратели Миров и другие полусмертные Воителя благословляли его. Как будто их благословения имели какое-то значение для такого существа, как он, в такой момент, как этот.
Он приземлился среди десятков одетых в красное Кровавых Ангелов, вырывая их из жизни взмахами своего топора, издавая рёв карнозавра, пожирая их души и истории. Имена, лица и воспоминания, не принадлежащие ему, наполняли его, угрожая его чувствам; но тварь продолжала убивать, используя каждую драгоценную секунду.
"Еще немного…". Мысли провалившегося чемпиона были бурей беспокойной, неустроенной психики. "Еще несколько…"
Еще дважды Ангел бросался на него, рубя и кромсая. Еще дважды демону удавалось вырваться на свободу, отбиваясь или отбрасывая примарха в сторону.
Ка’Банда снова сбежал, взмыв ввысь, и на этот раз Ангел был над ним в воздухе. Оба рухнули на землю едва ли через две секунды после того, как покинули ее, стройная золотая фигура перекатилась на демонического гиганта, поднимая свой меч и направляя его вниз.
Демон отшвырнул Ангела в сторону при помощи топора, теперь отчаяние погружалось в его сущность. Это было быстрее, чем их битвы на Сигнус Прайм, лишенные красоты и мастерства, сводившиеся к неуклюжей жестокости драки. Он поднялся, ревя, рыча на противников, бросаясь на ближайших Кровавых Ангелов и разрывая их на части. Их болтеры плевали в него, их мечи вонзались в него, и они умирали, демонстрируя бесполезную ярость.
Ангел снова ударил его, на этот раз с такой силой, что сбил его с копыт. Примарх был охотничьим ястребом, со всеми крыльями и режущими кромками, бьющимся против демона, пытающегося освободиться. Ка’Банда прикрыл лицо свободной рукой слишком поздно. Он зарычал , когда серебряное лезвие вскрыло его лицо до кости и лишило одного глаза. Это было не больно в том плане, как смертные чувствуют боль, но стыд и ярость жгли по-своему, так же яростно.
Ка’Банда слепо потянулся одной рукой, и удача позволила ему сомкнуть кулак на одной из ног Ангела. Он ударил примархом, как хлыстом, впечатав его в одну из статуй, стоящих вдоль Вознесения, не оборачиваясь, чтобы увидеть, насколько ранен Ангел, не заботясь, кроме того факта, что наконец свободен. Он мог бы убить еще нескольких жалких детей Ангела и отправиться к открытым Вратам… Бог Войны вознаградит его, вернет ему благосклонность…
Он взмахнул крыльями, взмывая в небо, швырнул свой топор в Гибельный Клинок легиона. Орудие пронзило ядро танка, взорвав его, шлейф пламени дымился свежими душами.
"Еще немного…"
Демон уклонялся от не имеющих значения лучей лазпушек и ракет. Безоружный, если не считать когтей, он нырнул к ближайшим к Вратам Кровавым Ангелам. Его когтей будет более чем достаточно.

Зефон был одним из тех, кого отбросило в сторону потоком разбивающегося керамита, когда демон отшвыривал Кровавых Ангелов со своего пути. Его кровоточащие крылья были оборванным знаменем, провозглашающим его марш к Вратам Вечности. Когти длиной с копье пронзали красную броню и разрывали драгоценное мясо под ней. Каждая вырвавшаяся на свободу душа оживляла существо, ускоряя его атаку. Ему нужны Врата, и ему нужна кровь защитников Врат. Зверь отказался сражаться с Ангелом в воздухе, где Сангвиний обладал всеми преимуществами ловкости.
Они бросались на него с мечами, которые разрывали шкуру зверя, и стреляли из оружия, которое отрывало куски его тела, совершенно не замедляя существо. Он царапал и резал, цеплялся и извивался. Керамит поддавался, кровь текла рекой. Ни разу в своей убийственной ярости существо не оставляло стражей Врат. Деяния и действия танков, титанов и примархов были бессмысленны. Это был его последний шанс.
Зефон, держа клинок двумя руками, вонзил его в икру существа. Это было все равно, что воткнуть меч в скалу, и генератор в рукояти дал сбой, вспыхнул и вышел из строя. За две секунды Зефон вонзил меч в цель, но не смог ранить существо и был отброшен в сторону ударом огромного крыла. Он перекатился по последней ступени плато Вознесения к самому краю. Одна из его глазных линз была разбита. Его ретинальный дисплей завизжал, предупреждая о разрыве скафандра и мышц. Как будто он уже не чувствовал этого.
Он поднялся на ноги, потянувшись к упавшему клинку на камнях поблизости, готовый снова бесполезно броситься на существо вместе с остальными братьями.
Сангвиний был сгустком золота и серебра, преследующим демона сверху. Существо попыталось проигнорировать Ангела, затем отбросить примарха в сторону, затем — потерпев неудачу, терпя раны, нанесенные клинком Ангела — демон был вынужден замедлить свой натиск, выплескивая свою боль и разочарование в ещё одном реве.
Он цеплялся за примарха, но не для того, чтобы растерзать Ангела, а чтобы повергнуть его на землю. С третьего раза демону удалось это сделать, стащив Сангвиния и швырнув его на треснувший мрамор под его ногами. Зефон никогда не видел, чтобы два существа с таким огромным достоинством и силой опускались до такой яростной драки. Они вместе катились по плато Вознесения из бесценного инопланетного камня, выцарапывая друг другу глаза и впечатывая кулаки в бронированные тела.
Каждый раз, когда Ангел вырывался на свободу, демон снова втягивал его в драку. Когда демон оказывался сверху, через полвздоха Ангел уже был на нем; белокрылый сорокопут, кружащий над существом и осыпающий серебряными ударами. Рев Ка’Банды превратился в вой, а затем в звериные взрывы гнева и боли.
Демон потерял глаз; Зефон увидел, как Великий Ангел раздавил его в кулаке и швырнул образовавшуюся жижу в сторону. Когда Зефон столкнулся с несколькими своими братьями, Сангвиний напряжённым голосом по воксу приказал им уйти.
— Пожиратели Миров, — прошипел примарх. — Сдержите их.
Демон и Ангел схватили друг друга за горло: первый, чтобы задушить жизнь в другом, второй использовал свою хватку только для того, чтобы ударить врага затылком о мраморную землю. Сангвиний, побагровевший от удушья, с нитями слюны, свисающими с зубов, тянул голову демона вверх и вниз, снова, снова, снова, сначала раскалывая мрамор наковальней черепа Ка’Банды, затем разбивая его. Камень сломался, а голова зверя отказалась; тем не менее, этого было достаточно. Когти существа ослабли настолько, чтобы Ангел вырвался на свободу. Зефон увидел, как его сир взмыл в небо.
Демон был либо не в состоянии игнорировать этого врага, либо был слишком ранен и в бешенстве от крови, чтобы отпустить его. С брызгами вонючей крови из раненых крыльев Ка’Бандха бросился в погоню.
Позже он пожалеет об этом.
Позже он поймет, что отравил свой последний шанс на свою угасающую победу в тот момент, когда отказался от охоты за душами Девятой родословной, когда позволил гневу и страху затмить его взор.
Позже будет слишком поздно, чтобы иметь значение.
Зефон был свободен достаточно долго, чтобы стать свидетелем окончания схватки. Он видел, как Сангвиний спускался, когда демон поднимался. Примарх обнажил и копье, и меч, и Ангел метнул копье, закричав от усилий. Копье попало демону в грудь, пронзив броню и тело, и погрузилось в него, как будто было неотъемлемой его частью. Воины на земле разразились громоподобными возгласами, среди них послышался голос Зефона.
Следующий рев демона был совершенно звериным, криком вырвавшегося разочарования. По правде говоря, раненый, он изо всех сил пытался подняться, лихорадочный, почти испуганный в своей потребности поймать своего мучителя.
Сангвиний дал раненому зверю то, что он желал. Зефон смотрел, как его примарх сокращает дистанцию, его белые крылья блестели за спиной. Ангел схватил существо, когда оно набирало силу в своем восхождении, уворачиваясь от протянувшихся когтей демона и нанося удар сзади силой гнева Императора.
Он ударил его между крыльями, его меч вонзился в позвоночник существа, сломав его спину и вырвавшись из нагрудника Ка’Банды. Острие клинка зашипело от дыма украденных душ, просачивающегося из раны, и демон повис в воздухе еще на мгновение, вопреки законам смертных. Он захрипел, и из его раскрытой пасти хлынула масса не переваренных душ.
Ка’Банда рухнул, существо врезалось в стену Санктума, оставив при падении пятно демонической крови. Его крылья больше не бились. Его конечности были неподвижны. Сангвиний нырнул следом за телом, схватив демона за шею сзади и рукоять меча, воткнутого в его позвоночник.
Он мог позволить существу упасть. Зефон всегда будет думать об этом в последующие дни, годы, десятилетия, когда он будет носить черное и сражаться за Империум, который он больше не понимал. Сангвиний мог позволить демону упасть, ударившись о землю перед Вратами Вечности.
Но Ангел закричал, этот звук был наполнен яростью, как любой другой звук, когда-либо вырывавшийся из горла демона, и швырнул умирающего монстра через Королевское Вознесение. Он врезался в наступающую орду и бесформенной массой скатился вниз по мраморным ступеням. Памятник провалу ярости.
В последний раз Зефон видел Ка’Банду, когда стаи низших демонов роились над телом, пожирая его словно падальщики. В этом не было ни утешения, ни оправдания. Это слишком напоминало старые ритуалы IX легиона. Он не хотел признавать никакого родства между своими сородичами и демонами.

В прошлых постах было собрание примархов предателей, теперь же у лоялистов.

— Братья, — поприветствовал собравшихся Дорн. — Генерал-капитан, лорд Малкадор.
 — Ситуация ухудшается, — константировал Сангвиний.
 — Так и есть, — хмуро согласился Дорн.
 — Последние очаги сопротивления на Луне пали два дня тому назад. Все наши орбитальные форты и звёздные крепости либо захвачены, либо уничтожены. Хорус полностью контролирует космическое пространство вокруг Терры. Мы отрезаны от остального мира.
 — Полагаю, ты позаботился об орудиях фортов перед тем, как их захватили, — то ли полувопросительно, то ли полуутвердительно произнёс Малкадор.
 — Выведены из строя моими Имперскими Кулаками и Ангелами Сангвиния. В некоторых случаях враг вынужден был отказаться от идеи захвата и сам уничтожил их.
 — Но это заняло слишком много времени, — добавил Сангвиний. — И в ходе этой операции мы потеряли слишком много сынов.
 — Потери приемлемы. Теперь они не могут вести по нам огонь, — ответил Дорн.
 — Как жаль, что нельзя было повторить тот план, что был успешно реализован при битве за Уран, — сказал Малкадор. — Полагаю, нам просто повезло, что Хорус клюнул на хитрость.
 Дорн в ответ лишь покачал головой.
 — Он не клюнул. Успехом мы обязаны заносчивости и высокомерию Пертурабо, — возразил он и в этот момент, когда он упомянул столь сильно ненавидимого им Повелителя Железа на его сосредоточенном лице промелькнула тень эмоций. — Но это правда, — продолжил он. — Второй раз на подобный трюк они бы не купились.
 — Но и у врага уловки закончились, — произнёс Джагатай-хан. — Больше никаких манёвров, отступлений и прочих ухищрений. Пришло время стали и камню сказать решающее слово.
 — Тебе словно не терпиться ринуться в бой, — заметил Сангвиний.
 — Даже ветру может наскучить неспешный полёт, — возразил Хан.
 — Камень и сталь скажут своё веское слово, — сказал примарх Имперских Кулаков. — Армии Хоруса… — начал было он и вдруг замолчал, словно не до конца веря в факты, которые собирался озвучить. Тень неуверенности промелькнула в его глазах, но он всё же продолжил:
 — Они практически не поддаются исчислению. В системе Солар сосредоточены практически все силы легионов-предателей. Под его началом тысячи полков, сотни рыцарских домов, десятки легионов титанов. И хоть их количество и уменьшилось после Бета-Гармона, их численность по-прежнему превышает имеющиеся в нашем распоряжении силы. Не говоря уже о том, что ему на подмогу спешат силы Тёмных Механикум. Мы осаждены со всех сторон.
 — Положение безнадёжное. Хорус может с лёгкостью нас уничтожить, — сказал Сангвиний. — Он может обрушить на Тронный мир комету, устроить бомбардировку астероидами или же вести концентрированный огонь из всех орудий. Любой из этих способов, также как и дюжина других, могут гарантированно обратить Терру в пепелище.
 — Ему это не нужно, — возразил Дорн. — Если бы Хорус хотел разнести этот мир на атомы, он бы это уже сделал несколько недель тому назад. Терра не является его целью, для него она лишь поле боя. На протяжении всей этой войны мне не давал покоя один-единственный вопрос: к чему такая спешка? Почему Хорусу так не терпится сразиться с нами? Будь я на его месте, я бы отложил решающее сражение. Слишком много преданных нам сил он оставил позади. Его первые удары на Истваане и Калте оказались полной неожиданностью и изрядно ослабили лояльные легионы. Тем не менее, в нашем распоряжении по-прежнему находятся миллиарды солдат и сотни тысяч нетронутых войной систем. Он слишком мало времени уделил укреплению своих завоёванных территорий. В его так называемых Тёмных Согласиях наблюдается определённая закономерность – он атаковал только те миры, которые могли бы обеспечить ему скорейшее продвижение к Терре. Наверняка этому есть логичное объяснение, однако если бы он действительно хотел занять место нашего отца, единственным правильным решением была бы затяжная война. Первым делом ему бы пришлось завоевать и укрепить свои позиции на востоке галактики, затем захватить Сегментум Солар и, тем самым, окружить и изолировать Терру. Пока мы оправлялись от предательства, он мог всеми своими силами расправиться с Жиллиманом. Лоргар с Ангроном с задачей не справились, и теперь Робаут дышит предателям в спину. Но даже с учётом всего этого, ему, тем не менее, стоит отдать один-единственный приказ и он победит в этой войне. — Дорн немного помолчал. — Но он этого не делает.
 — И не будет этого делать, — ответил Малкадор. — Он должен сойтись в бою со своим отцом. Это его истинная цель.
 Примарх Имперских Кулаков согласно кивнул.
 — Я так и думал. И недостаточно сильная бомбардировка Дворца это подтверждает.
 Дорн бросил взгляд на Имперского Регента.
 — Речь идёт о варпе?
 — Да, — ответил Малкадор. — Хорус ведёт войну не только в материальном мире. В этой войне есть факторы, недоступные вашему пониманию.
 — Всё же постарайся их пояснить. Хорус постоянно использует колдовство, и каждый раз это ставит меня в тупик. Я не могу вести войну, не зная с чем имею дело.
 — Мой мальчик, — устало отозвался Малкадор. — Ты не сможешь это понять, потому что твой отец не наделил тебя нужными для понимания психических явлений способностями. Я могу очень долго говорить на эту тему, но ты ничего не поймёшь из моих объяснений. Неужели ты думаешь, что если бы это было возможно, я или твой отец не рассказали бы вам об угрозе варпа с самого начала?
 — Я очень сильно сожалею, что вы этого не сделали.
 — Поверь мне, последствия были бы катастрофическими.
 — А последствия утаивания будут, возможно, ещё хуже, — возразил Дорн.
 — Неужели? — тихо произнёс Малкадор. — Ну хорошо, вот возьмём, например, тебя. Ты был рождён командовать миром материальным, и нет в нём ничего, чего бы ты не мог постичь. Но понимание варпа сбило бы тебя с пути. Будучи человеком, желающим досконально во всём разобраться, ты бы с головой окунулся бы в его изучение. И это стало бы причиной твоего падения. Ты можешь сопротивляться таящимся во тьме ужасам, но полным иммунитетом не обладает никто. Лишь один из вас изначально имел стойкость сопротивляться нашептываниям богов. Его в этот вопрос посвятили.
 — Кто же это был? — удивился Дорн. — Я думал эти знания скрывали от всех нас.
 — Кто об этом был осведомлён? — задал вопрос Сангвиний. — Джагатай?
 — Это был не я, — покачал головой Хан. В отличии от своих братьев, он не выглядел особо расстроенным фактом скрытия информации о природе варпа.
 — Столько боли можно было бы избежать! — воскликнул Сангвиний.
 Малкадор вперил в Сангвиния тяжёлый взгляд и словно бы вырос:
 — Не смей даже думать, что то, что тебе довелось пережить, могли облегчить знания о варпе. Я знаю, Сангвиний, какие испытания тебе пришлось выдержать. В преисподней богов всегда найдётся место ещё одному красному ангелу.
 Примарх Кровавых Ангелов побледнел, и это встревожило Дорна.
 — Малкадор, — невозмутимо произнёс он. — Это уже слишком.
 Имперский Регент глубоко вздохнул и снова словно бы уменьшился в размерах.
 — Прошу меня извинить. Настали времена испытаний, и даже у моих сил есть предел. Вы все мне как сыновья, и я просто хотел донести до вас свою точку зрения. Простите меня.
 — Понимаю, — сказал Сангвиний. — Не будем ссориться, дядя.
 — Кого поставил в известность Император уже не так уж и важно. Даже сейчас будет лучше, если это знание будет скрыто от вас, — продолжил Малкадор. — Стоит только озвучить имена сил в эмпиреях, как они тут же обратят на вас внимание. Само это знание ведёт к порче, и это всё, что вам нужно знать сейчас, и нужно было знать тогда.
 — Я всё же по-прежнему считаю, что некоторая информация могла бы нам помочь, — не согласился Дорн. — Если бы я знал, с чем нам придётся иметь дело, я бы никогда не стал бы распускать институт библиариев. Я, получается, зря упрекал Русса в его нежелании следовать Никейскому эдикту. И присутствующий здесь Хан тоже удостоился моих не совсем лестных слов.
 — Отец тоже может совершать ошибки, — тихо произнёс Джагатай.
 — Он говорил лишь то, что должно, — сказал Малкадор.
 — Возможно, — отозвался Хан. — Но возможно также и то, что Он должен был доверять нам и относиться к нам не только как к инструментам воплощения Его замысла. Как отцу, ему следовало бы уделять нам больше внимания.
 — Вы же видите, как некоторые отплатили ему за великодушие. Сейчас решаются судьбы мира, и войны в варпе, Паутине и реальном мире являются лишь эпизодами великого противостояния. Твоему брату это хорошо известно.
 — Да, известно, — ответил Сангвиний, в голове которого при этих словах возникли неприятные воспоминания о Давине и Сигнусе, где ему пришлось противостоять Хаосу в столь многих воплощениях. — Вне зависимости от того, совершил ли наш отец ошибку или нет, мы по-прежнему участвуем в войне, где сражаться предстоит не только в мире материальном.
 — Но я не знаю, как вести такие войны, — сказал Дорн. — Эти пришедшие извне создания, эти кошмары, что преследуют простой народ… Как я могу учитывать эти факторы?
 — Ты не можешь, но войны пуль и клинков не избежать, точно так же как и не избежать противостояния душ и колдовства, — произнёс Малкадор. — Ты должен выполнить свой долг. А я исполню свой, когда придёт время. Каждому из вас в этом величайшем противостоянии отведена соответствующая роль, — печально улыбнулся он, глядя на Сангвиния. Ангел в ответ лишь отвёл взгляд в сторону. — Это не те роли, что изначально задумывал для вас отец, но вы, тем не менее, прекрасно для них подходите – Ангел, Преторианец, Боевой Ястреб. — Теперь он смотрел на них с отеческой гордостью. — Три чемпиона. У меня и Императора нет ни малейших сомнений, что вы справитесь.
 Примархи некоторое время помолчали, а затем Дорн нарушил тишину:
 — Одной веры недостаточно. Наши вокс-коммуникации ненадёжны. Возмущения в варпе из-за разлома делают невозможной астротелепатию. Мы теперь совершенно одни. Чтобы ни произошло на орбите Луны, нам это будет неведомо. Согласно последнему донесению, полученному от адмирала Су-Кассен, на окраине системы собрались остатки уцелевших кораблей. Этот флот, по моим подсчётам, сможет продержаться несколько месяцев. В его состав входит и множество кораблей твоего Соколиного флота, Джагатай.
 Хан кивнул.
 — Нужно было оставить «Фалангу» у Терры, — заметил Сангвиний, имея ввиду гигантский флагманский корабль Имперских Кулаков, ныне оказавшийся в распоряжении адмирала Су-Кассен и являющийся ядром окраинного флота. — Она одна существенно могла бы повысить обороноспособность планеты. С её помощью мы могли бы нанести Хорусу чувствительный удар.
 — И потеряли бы её, как и все остальные корабли и защитные укрепления на орбите Терры, — возразил Дорн. — У нас не было достаточно сил, чтобы противостоять армаде Хоруса в космосе. Поэтому я и отослал свой флагман вместе с остальными кораблями к окраине системы. Когда придёт время нанести удар, «Фаланга» поведёт их в бой.
 — Но ты руководствовался не только этими соображениями, — заметил примарх Кровавых Ангелов.
 — Я принял решение, и менять его не собираюсь.
 — Ладно, но я не уверен что замысел использовать «Фалангу» для эвакуации Императора может сработать, — ответил на это Сангвиний.
 — Даже если Тронный мир падёт, Император должен остаться в живых, — сказал Дорн. — Мы все знаем, что целью Хоруса является Император, а не Терра. Только с помощью «Фаланги» мы можем рассчитывать на успешный исход операции по Его эвакуации. Только мой флагман имеет шанс пробиться к планете, а затем с Императором на борту покинуть систему. Пока же, пока не появится Жиллиман, флот будет держаться в стороне. Пертурабо и его ублюдки наверняка захотят возвести некоторые оборонительные укрепления в пределах системы с целью задержать Ультрамаринов. Флот Су-Кассен не даст им этого сделать.
 — Какими силами располагает Жиллиман? Если сведения о том, где он сейчас находится? — задал вопрос Хан.
 — Нет. Нам остаётся только надеяться на то, что он продолжает пробиваться к Терре и что его флот не сильно поредеет. Железные Воины наверняка заминировали все возможные пути, и кроме того, ему предстоит одолеть оставленный у Бета-Гармона арьергард сил Хоруса.
 — Он справится, — уверенно заявил Сангвиний. — Хорус привёл сюда практически все свои армии. Под началом Жиллимана собраны довольно внушительные силы. Когда я покидал его, он отправил в Ультрамар и Сегментум Ультима приказ о полной мобилизации. Кроме того, по пути к нему будут присоединяться дополнительные войска, включая остатки легионов Коракса и Вулкана. Когда он сюда прибудет, его армия будет сравнима с армией Хоруса.
 — Что насчёт остальных? Есть весточки от Волка или Ворона? — задал вопрос Джагатай. — Живы ли Русс и Коракс?
 Дорн, услышав имя примарха Космических Волков, презрительно скривился.
 — Неизвестно, — ответил Сангвиний. — Последний раз я слышал о Лемане во время кампании на Бета-Гармоне. Подлые воины Абаддона и сыны Альфария загнали его в угол на Яранте.
 — Но попал ли он в плен? Или ему удалось выскользнуть из расставленных сетей? — снова спросил Хан. — И жив ли Ворон?
 — Нельзя сказать наверняка, но мне кажется они живы. В последнее время моя душа стала очень чувствительной, — тихо произнёс примарх Кровавых Ангелов.
 — Тогда это отличные новости! — воскликнул Джагатай.
 — Живы они или нет, нам они помочь точно не смогут, — возразил Дорн. — Как и Лев.
 Малкадор устало вздохнул и встал со стула:
 — Лев делает всё, что в его силах.
 — Его атаки на миры предателей являются ничем иным, как необдуманной и опрометчивой местью, — ответил Дорн. — Он должен быть здесь.
 — Ты не видел того, с чем мне довелось иметь дело, — не согласился Сангвиний. — Я знаю, что несколько дней тому тебе довелось сражаться с демонами на борту «Фаланги», но всё остальное время от ужасов галактики тебя защищали стены и пушки. Ты столкнулся лишь с малой толикой чёрной магии. Эта война превратилась в битву колдунов, это не то, с чем мы имели дело во времена Великого Крестового похода. Каждый зачищенный Тёмными Ангелами предательский мир является чувствительным ударом по планам врагов.
 — Символическим ударом, — фыркнул Дорн.
 — Символы обладают мощью, — возразил Малкадор. — Видишь, Рогал, ты не в состоянии этого понять.
 — Где же Лев сейчас? — спросил Дорн. — От него не было никаких вестей с момента уничтожения Барбаруса.
 — Кто ж знает? Если нам неведомо, то наверняка и предатели не обладают этой информацией, — вмешался в разговор Хан. — А Сангвиний прав, мне доводилось сталкиваться с Нерождёнными. Они не подчиняются логике материального мира, они дикие и необузданные. Флот Мортариона ещё не прибыл, и, возможно, в этом есть заслуга Льва. Если удача нам улыбнётся, Гвардия Смерти может вообще не появиться.
 — А может Мортарион и вовсе изменил свои взгляды? — вслух задумался Сангвиний. — То, что некоторые из наших братьев заключили с демонами союзы меня не удивило, но вот про Мортариона я бы такого никогда не подумал – вы же знаете как он ненавидит варп.
 Дорн нахмурился. При этих словах он сразу вспомнил об Альфарие. Когда двадцатый примарх проник в систему Солар, им довелось поговорить, и некоторые его речи можно было принять за раскаяние. Но Дорн не стал слушать и просто убил его у Плутона. Он до сих пор скрывал этот факт от своих братьев.
 — Никто из них не способен измениться, — возразил он. — Они погрязли в порче и предательстве. Все они. Мы спасти их не в состоянии, да они и не заслуживают этого.
 — Я говорил с Мортарионом на пепелище Просперо, — признался Хан. — Его ненависть к Императору пустила слишком глубокие корни. Он одержим идеей убить отца, так что он наверняка будет здесь.
 — Значит, нашим братьям не суждено измениться, — произнёс Сангвиний. — Кстати, где они?
 — Нам известно, что Пертурабо вот здесь, — начал Дорн, указав на точку гололитической карты. — Он участвовал в битве за Уран и после этого не покидал пределы Первой оборонительной сферы. Если он не изменяет своим привычкам, то наверняка сейчас со своими воинам будет укреплять Хтонические и Элизианские врата. Думаю, это ему не по душе, и зная, как он меня ненавидит, можно смело утверждать, что рано или поздно он прибудет на Терру дабы лично проследить за тем, как падут возведённые мною стены, и заявить о том, что он лучше меня.
 — Ангрон находится вот здесь, — продолжил примарх Имперских Кулаков, переместив палец на миллиард километров. — Возле «Духа мщения», на тёмной стороне Луны, где сосредоточена половина сил предателей. По поводу «Гордости Императора» поступают противоречивые донесения. Но Фулгрим наверняка примет участие в грядущей битве. Скорее всего, сейчас он с Хорусом. Местонахождение Альфария неизвестно. — Дорн проигнорировал красноречивый взгляд Малкадора. От Регента ничего нельзя было утаить. — Магнус, предположительно, мёртв. Однако появление в системе варп-разлома явно не обошлось без его колдовства.
 — Магнус жив, — произнёс Малкадор.
 — Откуда тебе это известно? — спросил Дорн.
 — Его душа сияет слишком ярко, её нельзя не заметить. Императору известно, что его сущность существует, поэтому это известно и мне. Я не сомневаюсь, что он выступит против нас вместе с Магистром войны.
 — Плохие новости, — сказал Сангвиний. — Я надеялся, что если он выживет, то воздержится от участия в конфликте.
 — Он тяжело воспринял наказание, — ответил Малкадор.
 — По крайней мере нам точно известна судьба Кёрза, — вставил Хан. — Сангвиний выбросил его в открытый космос.
 — Но его сыны здесь — флагман легиона был замечен в системе в сопровождении дюжины капитальных кораблей.
 — Что насчёт Лоргара? — спросил Хан. — Его легион велик, однако здесь присутствует лишь его часть.
 — Неужели он тоже отсутствует? — задумался Сангвиний.
 — Не стоит принимать во внимание неподтверждённые факты, — заявил Дорн. — Если он сейчас отсутствует, то это не значит, что он не появится позже. Он вполне может готовить ловушку для Жиллимана. Мы должны быть готовыми к его прибытию, так же как и появлению Мортариона. Ну а пока давайте считать что нам повезло, что сейчас их здесь нет.

 — Давайте подытожим, — предложил Дорн. — Фулгрим, Пертурабо, Ангрон, Магнус и, конечно же, наш дорогой братец Хорус. Пять примархов, и шестой вот-вот будет здесь.
 — Шестеро против трёх, — промолвил Сангвиний. — Наши лояльные братья?
 — Со Львом нет связи, Робаут Жиллиман в пути, — продолжил Дорн. — Местоположение Коракса неизвестно, так же как и нашего своевольного и глупого братца Русса. Феррус Манус мёртв. Вулкан – мёртв.
 — Значит, шестеро против троих, — повторил Сангвиний. — И двое в пути.
 — Вас больше, чем вы думаете, — сказал Малкадор.
 Вальдор, доселе погруженный в собственные мысли, вскинулся и бросил на Регента пристальный взгляд.
 — Вулкан жив.
 Довольный произведённым на всех трёх примархов эффектом он улыбнулся словно фокусник, чей трюк произвёл на зрителей впечатление.
 — Что, простите? — произнёс Дорн.
 — Что ты имеешь ввиду, Малкадор? — спросил Сангвиний. — Я своими собственными глазами видел его мёртвое тело на Макрагге. Его сыны увезли Вулкана домой на родной мир.
 — Труп Вулкана несколько отличается от обычных мертвецов. Да, Саламандры отвезли его на Ноктюрн, и там успешно вернули его к жизни. Вулкан обладает… определёнными способностями, как и вы все, — пояснил Малкадор. — У тебя, Сангвиний, есть крылья и дар предвидения. Джагатай наделён острым и пытливым умом. Дорн строг, благочестив и обладает гениальным даром ведения пустотных боёв и талантом к строительству.
 — Вулкан был кузнецом, — заметил Хан.
 — Не только.
 — Значит, он всё-таки жив? — потрясённо воскликнул Сангвиний.
 — Замечательно! — рассмеялся Джагатай.
 — Где же он? — требовательным тоном задал вопрос Дорн. — Когда он к нам присоединится?
 Вальдор с Малкадором посмотрели друг на друга, а затем генерал-капитан медленно произнёс:
 — Он уже здесь. Он вышел из Паутины незадолго до прибытия Сангвиния и теперь обороняет её.
 — Что? — спросил Дорн, побледнев.
 — Но это же случилось несколько месяцев тому назад. И вы только сейчас решили поставить нас в известность?
 — Что? — снова переспросил Дорн.
 — Да, с тех пор он находится там. И он жив, — сказал Вальдор.
 — Почему же он с нами не встретился? — задал вопрос Хан.
 — Как и для каждого из вас, для него уготована особая роль, — пояснил Малкадор.
 — Почему же я тогда не ощущаю его присутствия? — вопросил Сангвиний.
 — Потому что ваш отец своими силами скрывает это, — ответил Малкадор.
 — Тогда почему нам не сообщили? Так же как и про Паутину и про работу Императора? — не унимался Сангвиний.
 — Чем меньше посвященных — тем лучше. И это не связано с доверием, — поднял руку Имперский Регент, обрывая собравшегося было запротестовать Сангвиния на полуслове. — Враг может добыть интересующую его информацию множеством разных способов. Поначалу мы держали проект в секрете дабы о нём не прознали недоброжелатели, а теперь о нём не следует распостраняться из-за угрозы, которую он представляет.
 — Что ты имеешь ввиду? — спросил примарх Кровавых Ангелов.
 — Отец не смог завершить проект, — пояснил Дорн.
 Вальдор начал объяснять подробней:
 — Когда Его работа уже подходила к концу, случилось непоправимое. Ваш брат Магнус был лоялен, но слишком самоуверен. В своём высокомерии он решил использовать колдовство дабы предупредить Императора об измене Хоруса. Чары, которыми ему было запрещено пользоваться, уничтожили защитные обереги и открыли путь для вражеских орд. Император лично приказал мне не распространяться о произошедшем.
 — Получается, Император наказал Магнуса без веской причины? — спросил Сангвиний.
 — Причина была, однако наказание не должно было быть таким жестоким. Мы отправили Волка доставить Магнуса на Терру и осудить за нарушение Никейского эдикта. Однако Хорус переиначил приказ.
 — Ещё одна тайна, что привела к катастрофе, — произнёс Сангвиний.
 — У Императора есть веские причины держать свои замыслы втайне, однако в этом случае, Сангвиний, ты прав. Характер Лемана только всё усугубил и мы лишились двух лояльных легионов. Один переметнулся на сторону врага, а другой оказался обескровлен. Подобного позора Русс стерпеть не смог и в одиночку отправился сразиться с Хорусом.
 — Никто из вас не знает, — продолжил Малкадор. — Что Император стал заложником машины, которую он же сам и создал дабы держать открытым мост в Паутину. То была временная мера, дабы дать Механикум время решить проблему. Однако сделать этого они не смогли – плоды их труду были уничтожены. Если Он сейчас встанет с Трона, врата в варп распахнуться и орды Нерожденных захлестнут Терру.
 — Я думал он занимается починкой машины… Ситуация, на самом деле, оказалась гораздо хуже, — тихо произнёс Дорн.
 — Увы, это так, — согласился Малкадор. — Император могуч, но и у его сил есть пределы. Вулкан стоит на страже врат на случай, если Император потерпит поражение.
 — Неужели это возможно? — вопросил Дорн.
 — Возможно, — подтвердил Малкадор.
 — Что может сделать один примарх против всего варпа? — воскликнул Сангвиний.
 — Действительно, что? — пожал плечами Имперский Регент. — Поэтому вам троим лучше победить в этой войне. Вы трое – наш план. Теперь вы знаете всё, что вам положено знать. Ваш отец ведёт войну в другом измерении, вам же нужно одержать победу здесь. Фигуры расставлены. Больше никаких недомолвок. Вы должны удержать эти стены из камня так же, как Император удерживает психические барьеры. Сражайтесь свои оружием, сражайтесь вместе со своими сынами и мудро используйте ваши дары, сыны Императора. Выиграйте время для вашего брата и отца.