Символ Кхорна

Керамит захрустел между его зубами, разбитый и измельченный настолько, что его можно было проглотить. Вкус мяса IX Легиона придавал пикантность каждому куску бронированной плоти. Каждая смерть была убийством бесчисленных путей: воин, который не добьётся первенства в будущем, легионер, который больше не убьет детей богов, офицер, который никогда не станет героем. Всё это служило Пантеону в его кратком и хрупком единстве, но мало волновало Ка'Банду. Демон собирал души Кровавых Ангелов и проливал их кровь в качестве искупления. 

Дворы Четырех Богов позаимствовали большую часть своей сущности от древней человеческой аристократии. После Сигнус Прайм Ка’Банда, истекая кровью, подполз к Трону черепов, ожидая смеха Бога войны. Он мог бы стерпеть насмешки, отметив имена своих сородичей, которые громче всех смеялись в тени своего создателя, и добавив их в мясницкий список, как только это позорное время пройдёт. Каждая насмешка и ухмылка придавали бы ему мотивации. Но Ка’Банда не был готов к отвращению Бога Войны. Повелитель Крови не насмехался над ним, как низшие создания при дворе, и не наказывал его в ярости, как это случилось с Бескрылым, изгнанником Скарбрандом, за идиотский грех, когда тот поднял свой топор против самого Кровавого Бога. Кхорн, закованный в рунические доспехи и высокий, как опутанное цепями небо, смотрел на своего поверженного чемпиона, принесшего смрад неудачи в это священное царство в самых глубинах варпа. 

Никакого наказания. Никаких насмешек. Ка'Банда распростёр своё израненное тело перед Троном Черепов, чувствуя на себе взгляды своих бывших подчиненных, подобные зуду паразитов. Там, перед придворными в облике тысячи зверей и монстров, Кровавый Бог отпустил своего неудавшегося храмовника щелчком бронированных костяшек. 

Реальность вокруг него растаяла, и когда она снова обрела форму, он был далеко от Двора Медного Лорда. 

Ярость, которая поддерживала его и формировала большую часть его личности, была холодной и медленно разгоралась. Он прятался от своих бывших подчинённых в самых дальних уголках царства Кровавого Бога, на краях, где тень и бесформенный варп сливались воедино. В Бесформенных Пустошах он выживал за счет жалких душ постыдных смертей и смертей, лишенных последствий. Он не мог переделать себя без благосклонности Бога Войны. Он был безоружен, его доспехи были разорваны, а крылья слишком изуродованы, чтобы взлететь. Прятаться от себе подобных имело болезненный животный смысл. 

Иногда они охотились на него. Стаи их прорывались через Бесформенные Пустоши, когда-то равные ему демоны подстрекали стаи их более слабых сородичей. Ка’Банда прятался в руинах воспоминаний забытых городов-храмов, съеживаясь от погони и познавая вкус смирения. А вместе с этим пришло и новое оружие, в котором ранее было отказано существу, полностью полагавшемуся на силу своей ярости. Ка'Банда научился быть хитрым.

Он охотился на охотников. Сначала он перемещался по воспоминаниям мертвых цивилизаций и выбирал самых слабых из своих сородичей. Когда-то поедание его низших сородичей было бы таким же постыдным, как борьба человека с бродячей собакой за кость без мяса, но он был настолько ослаблен своим уничтожением на Сигнус Прайм, что даже порции стервятника было достаточно, чтобы постепенно восстановить его. 

Прошло безвременное время в царстве, где время — это всего лишь история, рассказанная существами, которые не могут понять его. Ка’Банда взращивал остатки своей силы и собирал оружие, брошенное его добычей. Это медленное возрождение стало смыслом его существования.

Он в одиночку проделал долгий путь обратно ко двору своего создателя, всегда осторожно перемещаясь незамеченным по краям и темным местам истерзанного войной царства Кхорна.

Его младшие и бывшие равные — по правде говоря, многие теперь занимали более высокое положение — издевались и угрожали, когда он стоял перед троном, где когда-то служил чемпионом. В тот день его доспехи представляли собой лоскутное одеяло из лат, украденных у других демонов, которых он убил, и хотя это были жалкие трофеи, он бросил вниз клинки и черепа, взятые у тех, кто охотился на него в Бесформенных Пустошах. Он взошел к трону не ползком после поражения, а с пылающим в сердце охотничьим смирением.

Демон не ожидал другого шанса и не умолял о нем. Он потребовал дать ему второй шанс. 

—Я проглотил неудачу и познал её горечь. Теперь позволь мне искупить свою вину или уничтожь меня там прямо на этом месте, ибо я съел достаточно позора, что хватит и на вечность. 

Кровавый Бог выслушал его и поставил перед ним задачу, как некогда смертные короли перед своими рыцарями-чемпионами.

Пятьсот душ.

— Пятьсот душ из родословной, которая опозорила тебя.

Это не было испытанием. Он мог достичь этого за день. За час, если его силы вернутся достаточно быстро. Злобная надежда вспыхнула в сердце демона.

— Пятьсот душ, — продолжил Бог Войны, — из родословной, которая опозорила тебя, собранных в присутствии Ангела Крови.

Взял у Art of War