Путь архонта

Ржавая Клешня

Закалённые, крепкие и привыкшие выживать особи из Ржавой Клешни гораздо уютнее чувствуют себя на открытых пустошах, чем в тесных закоулках имперских подульев. Они — первопроходцы, кочевники и старатели среди гибридов.

Представители таких выводков постоянно перемещаются. Они процветают на окраинах имперского общества, а не в его потаённых недрах, поскольку в них воплощено стремление династии расширяться и основывать новые колонии там, где человеческие города способны поддерживать геносекту или целую инфестацию. Сама готовность особей странствовать по наиболее враждебным для жизни уголкам Империума указывает на их поразительные стойкость и выносливость. Хотя выглядят культисты Ржавой Клешни как оборванцы, любой из них — грозный противник, способный неделями обходится без еды или воды, неустанно работать под палящим солнцем или сражаться после пулевого ранения до конца дня, не замедляясь ни на секунду.

Зародилось это братство в полупустынях Новопласта, планеты на восточных рубежах Сегментума Ультима. Шахтёры, трудящиеся под её корой, ежедневно добывают сотни тонн драгоценного металла из рудных жил. Омерзительно богатые обитатели поверхности не дают горнякам сохранять даже крошечную долю от плодов их труда и уж тем более торговать ими.

Такие запреты вызывают пылкий гнев у местных жителей, которые до изнеможения размахивают кайлом на благо равнодушных господ. В оплату за изнурительные смены они получают только жидкую кашицу, питательную пасту и право на несколько часов сна. Правда, надзиратели Новопластовской горнопромышленной сервитории физически не в состоянии уследить за всеми работниками, поэтому часть самородков тайком выносят. При этом пойманных контрабандистов подвергают автопорке плетьми, казнят через повешение и затем выжигают на трупах клеймо вора в душеспасительное назидание остальным.

Обозлённые люди из нижних слоёв общества стали плодотворной почвой для кредо, развившегося на Новопласте. Когда-то в прошлом небольшая бригада пробила кирками корпус ушедшего в грунт звездолёта, и забравшиеся туда исследователи невольно вывели аз анабиоза живого генокрада. Так началось сползание планеты в пропасть. Впоследствии местное изыскательское управление совместно с партнёрами из числа вольных торговцев начало перебрасывать шахтёров в другие приграничные миры, и при каждом такое расширении в путь отправлялись особые первопроходцы, хранящие жуткий секрет.

Многие культы опираются на фундамент смирения, однако Ржавая Клешня исповедует такое ярое пренебрежение к материальному имуществу, что её гибриды ожесточённо отказываются признавать ценность чего угодно, включая их самих. Все они — нигилисты, которые видят себя жалким нестойким веществом во вселенной повсеместной энтропии, и верят, что смогут стать чем-то большим лишь после того, как их души и тела обновят непознаваемые сущности, почитаемые династией. До наступления того дня им суждено оставаться ходячими отбросами, скоплениями плоти, костей, рваного тряпья и ржавеющего металла. Любого, кто думает иначе, они считают глупцом, нуждающимся в освобождении от иллюзий.

Учитывая подобные воззрения, а также непростую жизнь старателей, неудивительно, почему особи Ржавой Клешни выглядят настолько потрёпанными и неряшливыми. По их мнению, уделять слишком много времени уходу за собой, украшательству или чистке снаряжения — недостойное и, в конечном итоге, бессмысленное потакание слабостям. Материальные объекты нужны гибридам только если приносят пользу. Все их личные вещи функциональны, и с ними не жалко расстаться, в точности как с плотью, которая в скором времени сгниёт, и останется только бессмертный дух.

Странствующие члены династии поклоняются ненасытной космической пустоте, что пожирает всё — даже металл. В тусклом налёте, что пятнает каждую монетку, и коррозии, что разъедает любую машину, особи видят проявления божественной энтропии, принесённой в их мир благословенным патриархом, и приветствуют её тлетворное распространение. Гибриды нисколько не сомневаются, что все творения Империума, разлагающегося телом и духом, однажды обратятся в пыль, и тогда оставшееся на их месте ничто обретёт истинный смысл и долговечность. Культисты знают, что в один день они тоже вольются в небытие за гранью мира, но до тех пор им надлежит любыми средствами ускорять распад всех цивилизаций. Лишь после того как деспотия «верховников» окончательно развалится, адепты Ржавой Клешни сумеют беспрепятственно нести свою пагубную религию «во все четыре стороны» галактики. И по прошествии времени вся ложь мира исчезнет, сменившись истиной — чистой и бесплодной пустотой.

Своё название династия получила не просто так: как правило, снаряжение и машины её особей находятся в плачевном состоянии и требуют ремонта. Мало того, прикосновение некоторых представителей культа вызывает коррозию — их красновато-коричневые отпечатки пальцев возникают на всяком металле, вплоть до адамантия. Существуют пикт-записи того, магусы генокульта превращали имперские танки в ржавые остовы, просто возложив на них руки. Согласно теории агентов Ордо Ксенос, наблюдавших данный феномен, наиболее чужеродные организмы выводков обладают наносимбионтом, который, возможно, переселился на них с чистокровных тиранидов. Этот металлофаг, невидимый и ненасытный, способен за считанные минуты проесть даже взрывозащитную дверь. Сами гибриды, конечно же, рассматривают эту способность как чудесный дар свыше.

Обычно в каждой геносекте династии рождается келерморф — специализированная биоформа, встречающаяся в рядах широко раскинувшейся Ржавой Клешни намного чаще, чем в других культах. Эти стрелки из пистолета быстро становятся народными героями для своих товарищей: они проводят и возглавляют рискованные операции против ключевых личностей правящей верхушки пока угнетённые массы не объединятся вокруг освободителей. Поскольку генокульт, в основном, состоит из кочевых выводков, в нём также высока доля Аталанских ездоков, крупные моторизованные банды которых мчатся под беспощадными солнцами приграничных миров. Они носят кожаные плащи и широкополые шляпы, якобы для защиты от стихий, но в первую очередь одежда скрывает их мутации от любопытных глаз.

Шпионы, диверсанты и разведчики Ржавой Клешни отправляют доклады военачальникам при помощи устройств комм-связи и даже по орбитальным каналам передачи. Благодаря этому примас и его помощники могут действовать незаметно — исподволь влиять на ход кампании, а не руководить войсками на передовой. Магус геносекты также находится в глубоком тылу и направляет своих рабов псионическими командами. Очевидно, что гибридов, играющих роль мозгового центра растущей династии, не так просто заменить, как келерморфов, которые живут в ожидании неизбежного мученичества.

Одно из таких существ, причисленное к лику новопластовых святых под именем Золотого Когтя, первым из сородичей окунуло лапу в расплавленный драгоценный металл, взятый из дворца торговли. Тот символический акт осквернения послужил весомым напоминанием о том, что власть рудоначальников не продержится вечно. Как бы руководство ни угнетало шахтёров, рано или поздно генокульт заберёт всё, что пожелает, и ничто его не остановит. Хотя особи Ржавой Клешни пренебрегают богатствами, ставя души и тела выше чего-то эфемерного вроде материальных благ, они всегда рады показать владыкам заражённых миров, что могут вырвать побрякушки и безделушки из их слабых рук. Точно так же и подчинённый им человеческий скот легко отобрать у нынешних хозяев и поставить на службу высшим целям, одарив единственным «поцелуем генокрада».

Песнь созидания, вечности и красоты.

Приветствую вахактор, хочу поделиться с вами одним отличным отрывком из книги «Фабий Байл. Прародитель». Наверно самая сильная сцена из всей этой, безусловно, одной из лучших книг по вселенной, этакий печальный\прекрасный хэппиэнд в нашем мрачном сеттинге. Момент перед началом штурма Детьми Императора эльдарского мира-корабля Лугганат.

Он быстро работал вместе с остальными апотекариями, прикрепляя нейросеть, выращенную из материала псайкеров и эльдаров, на поверхность изуродованного мозга Элиана. Благодаря мутациям шумодесантника можно было не беспокоиться об отторжении и неправильной работе.
— Когда мы закончим, твой голос, Элиан, пронзит самое сердце пустоты, — сказал Байл.
— Слаанеш услышит меня, — прошептал Элиан.
Байл не понял, вопрос это или утверждение, и решил не отвечать. Элиан все равно его не услышит. Шумодесантник между тем начал дергаться, а из рваного рта пошла пена. Он выкатил глаза, схватился за горло. Вокс-каналы заполнились шумом. Арриан выругался, когда из носа и ушей у него пошла кровь. Цимисхий отшатнулся, держась за голову. Олеандр отвернулся, борясь с тошнотой. Байл продолжал работать. Этого следовало ожидать.
Звук становился громче с каждым соединенным нервом и каждой заменой старых передатчиков на новые. На более сильные. Аугментированные легкие Элиана наполнились невиданной до сих пор силой, а в мозгу забушевала мощь, отнятая у сотни средних псайкеров. Ткани эльдаров проникли в мозг, словно стремительный рак, образуя связи там, где их раньше не было. Вскоре они расцветут и заполнят весь череп шумодесантника наподобие смертоносного сорняка. Раньше его крик мог убить. Теперь же он превзойдет все виды оружия.
Шумодесантник вдруг выпрямился, так что изуродованный мозг сместился со своего положения в усиленном черепе, и закричал. Пульс Байла подпрыгнул, но хирургеон тут же отреагировал, введя ему успокоительное. Байл взял Элиана за плечо.
— Успокойся, — крикнул он, пытаясь пробиться через усиливающийся шум. Один вокс-динамик взорвался и выпал из стены. Машиножрецы испуганно верещали, посылая друг другу сигналы с кодом, — Держи силу под контролем, брат, или она сожжет тебя дотла прежде, чем ты достигнешь крещендо.
Крик Элиана обратился в стон, измученный и сдавленный. Достигнув высшей точки, шум прекратился. Шумодесантник обмяк. Байл глубоко вдохнул, наклонился вперед, быстро поставил на место снятые кости, череп и спаял края. По лицу и шее Элиана лилась кровь, исчезая в мешанине кабелей и проводов. Он выпрямился, не дав Байлу зашить изорванную кожу.
— Этого достаточно. Пора, главный апотекарий. Я чувствую, как песнь набирает силу. Долго я сопротивляться ее зову не смогу.
Он забрал свой шлем у Саккары и с влажным звуком надел его.
Арриан взглянул на Байла:
— Если все оставим как есть, у него разовьется инфекция.
— Вряд ли успеет, — ответил Байл, — Идем. Пора с этим покончить. Гостеприимство Блистательного начинает меня утомлять. — Он потер грудь, оставив на сморщенной поверхности плаща кровавые отпечатки. — Элиан… Начинай.
Плоть ядра внутри костяно-металлической рамы задрожала. Переподключенные системы стабилизировались, и по содрогающейся поверхности побежали искры. Элиан забился в конвульсиях, когда в его тело хлынула энергия, выгнул спину и начал кричать. Звук проникал во все вокс-каналы зала, а лампы опять замигали.
Байл почувствовал, как воздух сгустился и похолодел. Способности шумодесантника имели одновременно психическую и физическую природу и нарушали реальность на всех уровнях.

В реакторном зале «Кваржазата» Элиан Пакрит, бывший сержант Девятой роты, почувствовал тяжесть приближающегося момента и понял, что скоро умрет. Каждая клетка его тела горела диким огнем от песни Слаанеш, которая билась в теле, пытаясь вырваться, и он трясся, потеряв контроль над собой. Кабели давно вылетели из гнезд и хлестали вокруг, а оставшиеся вокс-динамики испускали диссонирующий шум. Вокруг валялись еще подергивающиеся тела машиножрецов, чьи мозги вскипели от силы его голоса. Он и себе сжег все внутренности дотла. Но песня продолжала стучать в голове, сердце и душе, а тело продолжало жить. Оно не умрет, пока ему еще было что предложить.
Он отдался песне добровольно и даже радостно. С тех пор, как он впервые услышал ее на каком-то давно забытом поле боя, он мечтал лишь о том, чтобы стать с ней одним целым. Где это было, на Истваане? Он не помнил. Память ничего не хранила подолгу, эмоции притупились, от них остались лишь осколки. Всякий раз, когда он обращался к воспоминаниям, видел лишь обрывки чего-то ужасного и прекрасного. Только песнь имела значение.
Никогда еще Элиан не чувствовал себя так одиноко, как сейчас, под светом звезд. Вокруг него танцевали демоническое силуэты, изящные и притягательные, но он едва замечал их. Фрейлины Слаанеш следовали своей природе, летя на его пение, как мотыльки на огонь, и вскоре целые сотни плыли по залу, распевая вместе с ним. Ему казалось, что воздух переливается всеми цветами, что он кристально чист, что он сияет, как солнце, обращается в пляж из золотых зубов и в море темного вина. Лампы горели так, что жгло глаза, а звуки пульсировали в гипнотическом ритме, подчиняясь темпу его голоса. Стена перед ним была гигантской пастью, и она говорила что-то, но поврежденные барабанные перепонки ничего не улавливали. На фоне пасти чернело пятно. Пятно было миром, который ослепила его песнь. Он ясно видел его через пропавшие стены корабля. Сенсоры «Кваржазата» были его глазами, вокс был его голосом.
Элиана ждала достойная смерть. Он превратился в чистый шум и ярость, пока еще запертый в распадающейся оболочке, и смотрел перед собой, уговаривая себя продержаться еще немного. Он хотел, чтобы эльдары услышали его во всем его величии, чтобы его партия пронеслась над ними прежде, чем ее унесет космический ветер. Пятно разрасталось, уродуя совершенную негармоничность имматериума.
Рукотворный мир был так огромен, что мог двигаться лишь с досветовой скоростью. Его окружал флот из кораблей поменьше, которые жались к нему, как косяки рыб к тени левиафана. Мир населяли миллионы, и совсем скоро эти миллионы услышат зов Слаанеш. Его братья поднимут свои инструменты и двинутся вперед, неся песнь к самому сердцу вражеского мира. Они заставят саму психокость рыдать от ее красоты и обучат безбожных эльдаров новым способам кричать, наслаждаться и убивать.
Они освободят ксеносов от оков и откроют им вечный мир чудес и славы. Не обращая внимания на спазмы в спине и ногах, Элиан выпрямился, раскинул руки в стороны и собрался с последними силами. Его партия подходила к концу, но сама песнь никогда не умрет. И после его смерти она будет литься вперед, набирая силу. Она накроет всю Галактику — и тогда все познают божественный восторг, который дарила любовь Слаанеш.
Рукотворный мир приближался. Элиан чувствовал пульсацию вокс-частот флота и нетерпение «Кваржазата», завидевшего добычу. Корабль трясся, как пес на охоте, а его двигатели оглушительно пыхтели..
Он протянул руки, словно мог схватить далекий корабль, и замки на броне в конце концов не выдержали. Раскалывающийся череп усиливал все звуки до грома. Главный апотекарий наделил его огромной силой, и не раз. Мозг, пронизанный нечеловеческой плотью, вскипал, и он слышал голоса псайкеров и ведьм, которым она раньше принадлежала. Он слышал крики, с которыми они отдавали свои силы его песне, обращаясь в прах на ветру музыки. Элиан заставил их петь вместе с ним.
Его песнь расколола космос, сложила вдвое и скрутила, открывая путь «Кваржазату», за которым следовал остальной флот. Он чувствовал, как задрожал корпус, когда выдвинулись орудия. Он слышал, как воют сирены, как возбужденно кричат члены экипажа на своих постах.
Он слышал пение.
Внутри разгоралась боль. Его голос слабел. Теперь он остался по-настоящему один, и уже ничто не могло его спасти. Броня сползала с распадающихся конечностей, разваливающегося туловища, раскалывающейся головы. Демонетки растворялись в воздухе, напоследок проводя когтями по его броне со сладостной горечью прощания. Или, возможно, желая показать ему, что он прожил достойную жизнь и спел достойную песнь.
Война началась, и Элиан Пакрит, бывший сержант Девятой роты, рассыпался в пыль. Но песнь разрушения продолжала катиться вперед, становясь только сильнее.