Лоргар и Ангрон

Вот скажите мне, ребят, почему же Ересь названа именем именно этого персонажа?
Не надо пылать тут праведной яростью, и просто подумайте вот о чем.
Во-первых, Хорус вовсе не был первым примархом, впавшим в ересь. Задолго до него в Ересь впал (просто не отсвечивал) Фулгрим, у Ангрона были свои личные счеты с "папашей", Керз фактически открыто отринул империум, уничтожив собственный мир, Лоргар давно тайно поклонялся Хаосу.
По сути, все что мы знаем о Хорусе, это то, что он был бравым полудином (то есть вармастером), верно служившим Империуму. Потом его ранили и бац! - он уже еретик. И все, пошел, как говорится, под откос.
Вот только Хорус ли руководил Ересью? Да-да, он бравый вояка и все такое, но даже у него не хватило бы соображалки так быстро скооперировать несколько легионов, почти разбить силы Империи, почти уничтожить Императора... И быть убитым без возможности воскрешения.
Нет, серьезно. Где был Абаддоша, который, как говорят, жизнь был готов отдать за своего камрада? Где был Фулгрим (который уже был демон-принцем), Мортарион (так же пребывающий в этом состоянии)? Короче говоря, как вообще допустили дуэль мелкого Хаоситского выскочки, который даже с богом-покровителем не определился, и полубожественной сущности, которая могла уничтожить его, коли б не телилась так долго? И почему боги Хаоса не выдали ему какой-нибудь уберплюшки, вроде Четырех Меток и какого-нибудь демонического клинка? И, наконец. почему его душу и тело не защитили на случай (не)возможного проигрыша?
Из громадного количества фактов вытекает лишь одно возможное решение: Хорус был лишь марионеткой в руках куда как более харизматичных и способных лидеров (Фулгрима и Лоргара). Его поставили во главу угла лишь как символ того, что даже любимый ребенок Императора предал его.
И все-таки, с кого же начинается Ересь?
Пы.Сы. уж как повелось, картинка. На этот раз - Хорус (он же Гор, он же Горус)

Отрывки из сольника про Альфария.

Диалог Императора с первым найденным примархом - Альфарием.

- Есть и другие вроде меня? - недоверчиво спросил я своего отца. Моё существование и так было достаточно невозможным: тот факт, что Он смог создать несколько таких существ, многое говорил о Его могуществе, мудрости, и знаниях.

Неужели Малкадор боялся, что моё эго не выдержит осознания того, что я не уникален? Или же у него имелись другие причины для неловкости?

- Было ещё девятнадцать других, - тихо, с грустью в голосе произнёс мой отец. - Они похожи на тебя в том аспекте, что были созданы моими руками с использованием тех же процессов, но вы не были одинаковыми. Вам всем надлежало стоять подле меня, пока я объединяю галактику и беру человечество под защиту Империума. Но вас забрали у меня. Вернулся лишь ты, но к тому времени, мне уже пришлось пустить в ход новые планы.

- Забрали? - переспросил я. - Кто забрал? - Как вообще мог какой-либо вражеский агент проникнуть в Имперский Дворец?

- Враг, природу которого я сам не до конца понимаю, - ответил отец. - Важно лишь то, что ты здесь, а они, - Он указал рукой за мою спину, на родильные цилиндры и Легионес Астартес внутри них, - в том же смысле твои дети и дети твоих братьев, в котором вы - дети для меня.

Я снова взглянул на полость. - Они рождены от нашего генетического материала?

-Так и есть, - произнёс отец. - Всего будет двадцать Легионов - по одному на каждого из вас. Твой будет Двадцатым. Они станут моими лучшими воинами, - Он сделал паузу и сделал глубокий вдох. - И не познают страха.


Про Малкадора:

Не думаю, что с самого начала у меня было много ожиданий, но справедливости ради надо сказать, я думал, что мой отец уделит мне время, чтобы объяснить кто я и откуда взялся. В этом я ошибался, потому что Император по самой своей природе часто отсутствовал. Терра ещё не была полностью приведена к согласию, и "согласие" было верным скорее в теории, чем на практике, даже в тех областях, в которых оно якобы имело место. Вместо отца меня чаще всего наставлял Малкадор, Сигиллит.
Волчий король в одном из редких приступов хорошего настроения, свидетелем которого я был, однажды предположил, что Малкадор, возможно, был частью души нашего отца, которую он сознательно отделил, чтобы позаботиться о скучных деталях. Я могу понять, с чего Русс так считал, ибо если наш отец был живой силой, не поддающейся описанию, Малкадор, казалось, был сделан из пыли, такой же холодной и сухой, как и пыль жаринамского плато, где меня нашли. В то время как знания и уменя Императора во всех областях казались Его неотъемлемой частью, Малкадор производил впечатление человека, который постиг мудрость посредством долгого обучения. Он - человек деталей, длинных, сухих и скучных деталей.
Обратите внимание, я говорю это не для того, чтобы насмехаться над ним или преуменьшать его значение. Мы пренебрегаем деталями, когда оказываемся в самых опасных ситуациях. Осмелюсь сказать, что Малкадор так же важен для Империума, как и мой отец.


Про других примархов:

Иногда я задаюсь вопросом, кто из моих братьев справился бы лучше, если бы в их жизни не появился Император.
Я думаю Лоргар был бы потерян: у меня сложилось впечатление, что он знал, что его ожидает великая судьба, и он никогда бы не успокоился, если бы она не нашла его. На самом деле из всех нас, думаю, больше всего выиграл бы Лоргар, приземлившись на Терре. Мы никогда не были близки, но я чувствую, что в его душе есть тоска, которую можно было бы излечить в гораздо более молодом возрасте, окажись он на моём месте.
Магнус нашёл того, с кем он мог бы поговорить о великих силах, которыми он способен обладать, и я не думаю, что он реализовался бы таким же образом без руководства моего отца. В том же духе Фулгрим может показаться жаждущим лишь лести со стороны окружающих, но я искренне верю, что ему было полезно найти в галактике существо, превосходящее его. Это дало ему пример для подражания и цель, к которой можно было стремиться, когда он с такой лёгкостью превосходил всех окружающих его до этого момента. И, конечно же, без встречи с нашим отцом он никогда не смог бы завести свою обескураживающую, но, очевидно, искреннюю дружбу с Феррусом.
Жиллиман и Дорн, напротив, были правителями своих владений.
Если бы Император не нашёл их, я уверен, они бы продолжали править своими подданными эффективно и, насколько можно судить, справедливо. Со временем один из них или оба вполне могли рискнуть пойти дальше, возможно, создав свои собственные маленькие Империумы.
Ангрон и Кёрз? Честно говоря, я не уверен, что их жизнь значительно улучшилась с приходом моего отца. Население Нострамо определённо не выиграло от этого.
Что касается остальных, то трудно, глядя, скажем, на Хана или Русса, думать, что они нуждались в Императоре. Можно сказать, что они обладали более свободным духом, но это не значит, что они дураки. Иногда я размышлял, рассматривает ли Джагатай Империум больше как средство добраться до звёзд, чем что-либо ещё, но меня это не особо заботило. В конце концов, любой инструмент стоит использовать, если его владелец сохраняет контроль и концентрацию.
А мы инструменты, в этом я не сомневаюсь. Я не думаю, что многие из моих братьев осознают этот факт, но Русс - один из тех, кто понимает.
Он любит меня не больше, чем Рогал - на самом деле, я бы сказал значительно меньше - но однажды я оказался рядом с ним на победном пиру, и мы обменялись парой слов. Он был пьян или казался таковым: я подозреваю, что это была низкая уловка с его стороны, поскольку сама наша природа позволяет нам без вреда усваивать все токсины, кроме самых сильных. Тем не менее, пьянство кажется более подходящим для рычащего покрытого мехом гиганта, которым является Русс, чем для аристократического благородства Жиллимана или суровости Пертурабо, и поэтому некоторые могут недооценить его.
-Ну и что ты такое?-спросил он у меня. Я лишь недавно был представлен братьям, и это был наш первый разговор.
Я улыбнулся ему.
-Я - Альфарий.
Русс фыркнул в ответ.
-Я просил "что", а не "кто".
-Не уверен, что понимаю,-ответил я.
-Сомневаюсь,- он сделал огромный глоток из того, что было фактически маленькой бочкой в его руке, от которой пахло химической смесью, которую фенрисийцы называют мьодом.-Но если ты настаиваешь, мы все являемся одним из аспектов Всеотца или определённую роль на службе. У него есть кастелян, вестник, мастер осады, управленец...- Тут Русс остановился и бросил взгляд через плечо на то место, где стоял Магнус на некотором отдалении от нас. - Колдун, - закончил Волчий Король тоном, в котором явно читалось недовольство.
Я ничего не сказал. Русс не упомянул себя в своей речи. Было мало сомнений в том, в чём заключалась его роль, по крайней мере, для тех, кто видел, как сражаются волки. В битве Русс обладал яростью, почти сопоставимой с яростью Ангрона, но он обладал большей концентрацией. Волчий король - палач нашего отца. Я подозреваю, что по крайней мере один из моих умерших братьев мог засвидетельствовать этот факт, хотя у меня нет абсолютно никаких доказательств того, что это так. Назовите это предчувствием, если хотите.
-Так что я спрошу тебя ещё раз, - сказал Русс, пристально глядя на меня взглядом, который превратил бы смертного в трепещущую развалину.-Что ты из себя представляешь?
Я снова ему улыбнулся.
-Я тот, кто хранит секреты.
На мгновение я не был уверен, как он отреагирует. Затем его лицо расплылось в широкой улыбке, которая показала его длинные клыки - единственную искреннюю улыбку, которую, как мне кажется, я когда-либо вызывал у Лемана Русса, - и он рассмеялся.
-Ха! Что ж, в таком случае я удивлён, что ты такой один.


У меня есть дар.
Он не так уж хорош, если сравнивать с другими. Мой брат Магнус может совершать подвиги, я подозреваю, что только наш отец может полностью понять. Тени - это дом для Коракса, но для меня они таковым не являются. Лоргар может будоражить сердца и умы людей одним лишь словом. Сангвиний, конечно же, умеет летать - и как я ему завидовал, и не только из-за тактического преимущества, которое могут подарить крылья.
Да, мы испытываем зависть. Я наблюдал, как летает Сангвиний, и на мгновение мне захотелось, чтобы у меня были его крылья. Но кроме того, что они знают меня всего несколько лет, мой дар к тому же менее очевиден.
Я могу исчезать.
Не так, как это может делать Коракс или, если уж на то пошло, Кёрз, если захочет. Я могу быть чрезвычайно скрытным, когда захочу, и у меня есть доступ к определённым вещам, которые могут помочь, но где я действительно преуспел, так это в способности смешиваться с окружением.
Я не могу избежать внимания как такового, но могу, если попытаюсь, избежать узнавания. Я могу сойти за кого-то другого и уйти от вопросов к деталям - нелёгкая задача, когда ты такое уникальное существо. Я обнаружил эту способность в первые дни пребывания в Императорском дворце. Без неё меня бы обнаружили много раз.
Я присутствовал при первой встрече отца с несколькими из моих братьев: зачастую замаскировавшись под воинов их собственных Легионов. Лоргар даже глазом не моргнул, настолько он был заворожён Императором. Инстинкты Льва были острее, и я почти чувствовал его уверенность в том, что что-то не так, как казалось, но он так и не понял, что это было - а если и понял, то не подал вида.
С другой стороны, немногие из нас столь же непостижимы, как Владыка Первого. Я считаю, что это одна из вещей, которая роднит меня с ним.
Меня не было, когда нашли Ангрона, и я не жалею об этом.


С моей стороны может показаться безответственным сеять недоверие и вражду между моими братьями, но поверьте мне, когда я говорю, что подобные вещи не нуждались в моих усилиях. Хорус счёл Русса вопящим дикарём, когда они впервые встретились.
Русс не очень любит ни одного из своих братьев: я бы перечислил его особые антипатии, но я думаю, что это примерно половина из нас. Если учесть, что он сражался на дуэлях против Ангрона и Льва, и Лоргару пришлось отговаривать его от того, чтобы он не вцепился в глотку Магнуса, вы получите представление о его темпераменте.
Лев, со своей стороны, считает, что он лучше всех нас: Лоргар такой же, но больше из-за любви, которую он испытывает к нашему отцу, а не из-за гордости за свои боевые способности. Пертурабо ненавидит Рогала, а Рогал едва ли относится к нему лучше. Немногие по-настоящему доверяют Хану, Мортарион - воплощение мрачности, и большинство моих братьев жалеют Ангрона, считают его действительно опасным, или и то, и другое. Феррус высокомерен, Фулгрим ещё хуже, и Жиллиман имеет тенденцию раздражать других из-за своей веры в то, что он не только решил проблемы войны, но и что он может записать всё это. Никто из нас не любит Кёрза, а он, кажется, презирает всех нас, вместе со своим собственным Легионом.
Магнус слишком сильно цепляется за использование колдовства его Легиона, и это по-прежнему лежит пропастью между моими братьями, как бдительный змей. С другой стороны, мало кто может сказать о Кораксе что-то особенно хорошее или плохое: сама его личность столь же неуловима, как и он в бою. Я должен сказать, что Вулкан и Сангвиний несут в себе отголоски благородства нашего отца, особенно Сангвиний. Он, пожалуй, самый чистый и любимый из нас.
Хорус - якобы первая и несомненно самая яркая звезда из всех нас, но, несмотря на то, что все мы признаем его стратегию и восхищаемся его мудростью и дипломатичностью, есть некоторые трения. Его считают фаворитом нашего отца, особенно те, кто считает, что честь, возможно, должна была принадлежать им, и это устраивает далеко не всех.
Иногда я задаюсь вопросом, поступил ли я с ним неправильно, позволив ему взять на себя бремя первенства, но я взял на себя собственное бремя, сделав свой выбор.


"Вооружённые силы Труллы предпочитали мощное энергетическое оружие, которое было разрушительным при попадании, но также имело тенденцию к воспламенению при промахе. Некоторые из моих братьев - Феррус, Мортарион, Пертурабо, даже Русс - приняли бы силу врага как вызов и атаковали бы его в лоб.
Некоторые из моих братьев идиоты.
Враг, который не стреляет, не является угрозой".

И еще про Альфария из сольника.

Дополнение к постам: http://joy.reactor.cc/post/4757868 и http://joy.reactor.cc/post/4754937

Альфарий про послушание Вальдора и примархов.

Вы спросите, почему я без вопросов принял объяснение того, как я и мои братья были потеряны. Это даже не было объяснением, не так ли? Но вспомните, что я сказал о том, что слово моего отца - это не просто закон, а истина. Если Он говорит вам, что что-то не важно, попробуйте с ним поспорить. Я даже не знаю, намеренно ли Он это делает.
Ладно, это ложь. Я знаю, что иногда Он делает это намеренно. 
Я уверен, что у всех моих братьев были похожие вопросы о том, как они оказались там, где они оказались. Я сильно сомневаюсь, что кто-то получил более подробный ответ, чем я. Я заметил, что со временем я стал лучше противостоять приливной волне, которую являла собой воля моего отца. Возможно, мои братья испытали то же самое. Возможно, однажды мы узнаем правду, хотя я бы не стал на это рассчитывать.
Интересным, однако, является то, что у нас могут быть желания, противоположные желаниям нашего отца. Сравните это, например, с Константином Вальдором. Он величайший чемпион моего отца и, возможно, для Легио Кустодес он то же самое, что я и мои братья для Легионес Астартес, по крайней мере, в некотором смысле. Я начал подозревать, что Вальдор не способен противится желаниям моего отца: я думаю, что это каким-то образом закодировано в самой его ДНК, как некоторая часть процесса, превратившего его из того, кем он был раньше, в то, кем он является сейчас. 
И всё же мы с братьями можем пойти против воли Императора, даже если намеревались этого делать. Если вы мне не верите, отправляйтесь в Монархию.
Но если отбросить глупость Лоргара, мне до сих пор интересно, что это значит. Является ли укоренившееся послушание Вальдора случайностью? Может ли это быть тем, что отец не смог воспроизвести в нас (и, несомненно, процесс должен был быть другим; в конце концов, он никогда не называл Вальдора своим сыном)? Было ли это неудачей с Его стороны или в процессе нашего творения? Или Он намеренно оставил нам эту свободу мысли и воли? Если да, то это тест? 
Затем я думаю о цели, которую мне дали: защитить Империум, без руководства, если это необходимо. И мне интересно, предвидел ли мой отец день, когда Его больше не будет здесь, чтобы вести нас, и поэтому никто не сможет узнать Его волю? Быть может Он даже предвидел день, когда мы, Его творения, сможем превзойти Его в мудрости, и поэтому к Его воле больше не нужно будет следовать?
Я не знаю ответа, но мне не нравится ни одна из этих перспектив.

Про убийство кустодия:

Многие люди, пытающиеся проникнуть через имперскую систему безопасности, повернулись бы и направились дальше внутрь, к самому Святилищу Империалис. Я этого не делал. Я направился обратно тем же путем, откуда прибыли контейнеры, руководствуясь врожденным чувством направления. В ста сорока метрах к юго-востоку я обнаружил ещё одну дверь, ведущую к лифту, который привёл меня сюда, а оттуда обратно на поверхность.
Должен признаться, я не ожидал облачённого в золото кустодианца на другой стороне, который направил на меня своё копьё стража. 
-Назови своё...
Остальная часть фразы была прервана, когда мой метательный клинок вонзился ему в горло.
Легио Кустодес очень живучи. 
Залаял болтер, посылая масс-реактивную взрывчатку туда, где мгновения назад была моя голова, но я ушёл вправо ещё до того, как клинок покинул мою руку. Я немедленно сократил дистанцию, потому что, хотя я и был очень быстр, я не мог перехитрить болтерные снаряды, только стрелявшего ими воина. Он активировал силовой клинок своего копья со скоростью мысли и направил его на меня, но я схватил оружие за древко и ударился в кустодианца спиной и бедром. 
Кустодианцы - большие, могучие воины, крупнее чем Легионес Астартес, но хотя этот немного превосходил меня в росте и нёс дополнительный вес своей аурамитовой брони, моей силы и рычага хватило, чтобы перебросить его через плечо, и он с грохотом приземлился на спину. 
Я вырвал копьё стража у него из рук, перевернул его и воткнул лезвие ему в грудь, прежде чем он успел среагировать. У меня не было опасений, что он поднимет тревогу, когда умрёт: мой метательный клинок, погружённый в его гортань, уже позаботился об этом. 
Моим первым убийством, лицом к лицу, стал один из элитных охранников моего отца. Я не знал имени этого воина - или, поскольку он был кустодианцем, я не знал ни одного из бесчисленного множества имён, - но он не ожидал, что найдёт врага, настолько превосходящего его по боевым навыкам, в туннелях под Императорским дворцом.
В этом и был смысл.

Есть старая терранская пословица, истоки которой давно забыты, о невозможности приготовления определенных продуктов питания без уничтожения некоторых ингредиентов.
Вы можете задаться вопросом, почему я, сын Императора, так хладнокровно убил одного из Его избранных кустодианцев. В конце концов, это был воин, которого мой отец выбрал в качестве одного из своих, генетически сконструировал его, и на которого были затрачены значительные ресурсы с точки зрения обучения и снаряжения. Вы могли подумать, что его убийство, пока он просто пытался выполнить свой долг, было не только жестоко и излишне, но и весьма расточительно. 
И в этом наше различие, у нас с вами. 
Во-первых, целью этого воина было обнаруживать и либо задерживать, либо устранять нарушителей. Ему не удалось это сделать.
Он потерпел неудачу, и тот факт, что противник превосходил его, не меняет этого. Если воину поручено удерживать позицию, а он этого не делает, то количество или качество врагов, против которых они были выстроены, имеет значение только для историй, которые могут быть рассказаны о них впоследствии. Скальды Влка Фенрика слагают великие песни о своих героях, но они, кажется, предпочитают славных неудачников скромным, умелым победителям.
Во-вторых, Малкадор был предельно ясен: я сделаю всё, что должен, чтобы сохранить то, что построили он и мой отец. Я не мог уклоняться от любого действия, независимо от его очевидной моральной окраски, если оно требовалось. Кровь одного верного слуги на моих руках была ничем по сравнению с этим долгом.
В-третьих, мне нужно было убедиться, что я сам не дефектный. Мне нужно было знать, что я могу действовать быстро и уверенно, и не дрогну от насилия, и я не мог позволить себе провести первое испытание в очень важный момент. Есть ещё одна старая терранская пословица, которая принимает форму вопроса, которая не полностью переводится на готик, но которую я лучше всего могу передать как: "Кто может по-настоящему познать себя, если они не сражались?"
Мы с этим воином испытали друг друга, и там, где он потерпел неудачу, я преуспел. 
Конечно, впереди всегда будут новые испытания.

Про Хоруса

Хорус был первым найденным примархом: его нашли на Хтонии, всего через три года после начала Великого крестового похода. Об этом говорят все записи.
И все записи врут.
Или, скорее, будет справедливо сказать, что записи отражают то, что считалось правдой теми, кто их составлял. Неужели вы думаете, что мой отец, Император, потеряв свои величайшие творения из-за уловок врагов, так громко и торжественно отпраздновал бы повторное воссоединение с первым? Это означало бы снова попасть под удар, и мой отец мог бы потерять единственного примарха, которого Ему суждено было найти - на этот раз навсегда. Нет, мой отец был намного хитрее. Я был удачным случаем, одиноким остатком Его великой работы, вырванным из пасти неудачи. Хорус был первым признаком того, что многие из нас могли выжить в глубинах галактики, и поэтому известие о существовании Хоруса может быть поставлено под угрозу. Он стал точкой сплочения, славной надеждой растущего Империума: очевидно, первым из сыновей Императора, который будет найден, и которому суждено стать величайшим и самым ярким из всех нас. Эту роль знаменосца я никогда не смог бы выполнить, но иногда я задаюсь вопросом, насколько тяжелым грузом эта ответственность легла на плечи моего брата.
Конечно я наблюдал за ним. Я наблюдал за ним, а он даже не подозревал, что я существую. Я не торопился раскрывать себя, даже когда Хорус занял место рядом с нашим отцом. Как вы понимаете, меня нашли относительно быстро; все мои братья достигли зрелости или почти достигли зрелости, насколько это можно определить для таких существ, как мы, до того, как наш отец нашёл их. Мы - то есть мой отец, Малкадор, Константин Вальдор и я - не знали, как время, проведённое вдали от дома, могло повлиять на них. Так что я смотрел, оценивал и не открывал себя.
Это была моя роль.
Но опять же, это мои записи. И все записи врут.

Альфарий и Омегон.

-Ты предполагаешь, что нас каким-то образом дублировали?
-Дублировали, разделили, - Омегон пожал плечами.-У меня нет уверенности, просто догадки. Но я знаю, что ты часть меня. Как ты говоришь, мы - одна душа в двух телах.
-Это значило бы, что наш отец о тебе не знал. Что никто о тебе не знает, кроме Легиона.
Омегон кивнул. 
-Я могу придумать, как использовать этот факт, даже когда мы раскроем себя.
Я улыбнулся. 
-Когда мы открываем себя?
-Ты собираешься скрывать меня от наших братьев? Отца? 
-Или ты будешь скрывать меня от них,-я пожал плечами, копируя его жест. В какой-то момент Альфа Легиону потребуется, чтобы их примарх был виден публично. Половина из них всё равно похожи на нас. Один из членов Легиона - примарх. Все остальные - лишь одни из многих. 
Омегон улыбнулся. 
-Так когда же одного из нас обнаружат?
Никто из нас не сможет сойти за младенца, вырасти и доминировать в обществе, как наши братья, - сказал я. -Мы могли бы поступить так же, как ты, и приблизиться к Империуму - или, возможно, найти систему вдали от линии фронта Крестового Похода и добиться там известности, хоть и в зрелом возрасте. Я хотел бы сначала найти и проверить остальных наших братьев, прежде чем кто-то из нас станет известен. Подозреваю, что у нас достаточно времени на подготовку. 
-Если мы не можем сойти за ребёнка, почему бы не спуститься в цивилизацию как воинственное божество? - предложил Омегон.
Я покачал головой. 
-Никаких богов. Я не доверяю им. Даже если они - это я. 
-И как это сработало для Империума? 
-Лоргар дурак,-твёрдо сказал я.-Он отказывается прислушиваться к утверждениям того самого человека, которого он называет божеством! Если бы я не знал лучше, я бы подозревал, что он желает, чтобы наш отец был богом только для того, чтобы сам Лоргар мог претендовать на божественность.
Омегон внимательно посмотрел на меня. Ему явно было так же странно, как и мне, наблюдать, как его собственное лицо двигается и реагирует.
-Как ты думаешь, какому брату мы должны открыться, когда придёт время? - спросил он.
Я задумался. 
-Думаю, выбор очевиден. Исходя из того, что я рассказал тебе о братьях, что подсказывают тебе инстинкты?
Омегон ответил, не задумываясь. 
-Хорус. 
Я кивнул. 
-Хорус. 
-Тогда мы договорились. Но судя по тому, что ты мне рассказал, он чрезвычайно проницателен. Ты уже видел его раньше. Я нет. Когда придёт время, думаю, я должен встретиться с ним, чтобы обеспечить более искреннюю реакцию.
Я улыбнулся. 
-Справедливо. Но я бы с удовольствием на это посмотрел.
Омегон улыбнулся в ответ. 
-Не волнуйся, брат. Я тебе всё расскажу.

Еще несколько отрывков из новой книги по осаде Терры.

Разговор Аббадона и Лайак про Хоруса.

В безымянном святилище Хоруса, где Абаддон наблюдал за своим отцом, воняло.
Как всегда Лайак и его лишённые языка слуги последовали за ним, не давая ни минуты покоя.
-Он проводит слишком много времени в своих медитациях,-сказал первый капиан.
Широко открытые глаза Хоруса смотрели в пустоту. Его рот был открыт. Хорус был похож на имбецила или мертвеца. Абаддон был рад, что другие не видели Магистра войны таким. Он и сам не хотел на всё это смотреть, но он не мог остановиться.
-Как думаешь, почему Ангрон смог ступить на Терру?-спросил Лайак.-Сила Императора слабеет, потому что Хорус противостоит ему в варпе. Без этих нападений на терранского деспота, наши союзники никогда бы не прорвались.
-Эреб приписал бы эти триумфы себе,-сказал Абаддон.
-Я не Эреб,-ответил Лайак.-Первый апостол в первую очередь служит самому себе, а во вторую - богам. Поэтому Магистр войны изгнал его. Он и Лоргар в конце концов оказались неверующими.
-Что насчёт тебя, Лайак? Ты продолжаешь верить?-пренебрежительно бросил он.
Апостол вспыхнул от злости.
-Я служу только богам,-сказал Лайак,-ибо какая польза от смертной силы перед лицом вечности?
Абаддон смотрел на Магистра войны.
-Цена слишком высока. Мы можем свергнуть Императора без Нерождённых. Мне не нравится, что эти колдовские путешествия делают с отцом, и ответственность за это лежит на тебе.
-Убей меня, и разницы не будет. Слишком поздно менять путь Магистра войны. Сделка была заключена. Демонические легионы готовы присоединиться к вам. Этого не изменить.
-Мы могли бы уничтожить этот мир.
-Тогда вы бы проиграли. Император не обычный противник,-сказал Лайак.-Убей Его тело, и он выживет. Он должен быть уничтожен, лицом к лицу, телесно и духовно.
-Тогда нам следовало попытаться сделать это своими силами,-произнёс Абаддон.-Если Хорус продолжит нападать на ложного Императора, он рискует собой. Не надо недооценивать силу Императора, Лайак. Я этого не делаю. А твои хозяева?
Лайак не ответил на вопрос Абаддона.
-Наши труды находятся под угрозой,-вместо этого сказал Лайак.-Они должны быть завершены быстро, иначе война будет проиграна.
Абаддон посмотрел на жреца в маске.
-Со стороны кого? Жиллиман ничто. Я сломаю его. Я сломаю их всех, этих лояльных сыновей. Этих примархов. Они слабы.
Шесть глаз Лайака вспыхнули.
-Ты действительно думаешь, что наступление Жиллимана единственный ограничитель отпущенного нам времени?
-Лайак, ты мне не нравишься. Ты полезен, и Хорус приказал не причинять тебе вреда, но мне и небольшого предлога хватит, чтобы проигнорировать обе эти защиты, которыми ты так наслаждаешься.
-Я скажу всё, что нужно сказать, несмотря на угрозы. Я служу богам. Моя жизнь ничего не значит.
Абаддон сжал кулаки.
-Ну если ты такой верующий, я прошу тебя сказать, и мы посмотрим, как к тебе относятся боги.
-Ты сам всё видел,-спокойно ответил Лайак.-Ты чувствуешь это. Хорус терпит неудачу. Он слишком силён, чтобы проиграть, но может оказаться так, что он слишком слаб, чтобы победить. Пантеон одарил его великими способностями, но благосклонность богов имеет высокую цену.
-Говори прямо,-сказал Абаддон.
-Душа Хоруса ярко светится от божественной мощи, но она горит. Какой бы могучей она ни была, она не бесконечна. Он уязвим как в этом мире, так и в другом. Если мы промедлим, то он будет поглощён силами, которыми командует.
Абаддон не хотел это признавать. Он не мог, но он знал, глядя на лицо своего отца, что Лайак был прав.
-Сколько времени у него осталось?
-Достаточно, возможно,-ответил Лайак.-Его воля сильна.
-Но что если она недостаточно сильна? Если он проиграет сейчас, если его душа сгорит до того, как задача будет выполнена, что случится тогда?
-Тогда, милорд, случится то, что случалось прежде,-Лайак посмотрел на Абаддона.-Появится новый чемпион Хаоса.


Прибытие демонического Морти.


Мортарион, примарх Гвардии смерти, вошёл через огромные двери двора Луперкаля. Это был не тот Мортарион, каким его запомнили его братья. Он изменился, как Ангрон, Фулгрим и Магнус, вознесён Пантеоном и одарён новым телом. Будучи одним из самых высоких примархов, он стал ещё больше. Изорванные как у моли крылья были сложены за спиной. Его коса Безмолвие выросла вместе со своим хозяином, став такой же длины, что и антенна вокс-передатчика. Мортарион выглядел больным, его лицо было изъедено болезнями, а глаза были молочно-белыми от катаракт. Жидкость капала из кратеров его грязного доспеха, пока вокруг него клубился густой вонючий туман.
Когда он прошёл мимо стражи, Юстериинцы Абаддона тяжело рухнули на пол. Чёрная жидкость потекла из уничтоженных печатей, они начали выкашливать кровавую мокроту сквозь дыхательные решётки шлемов. Звук запечтывающихся от вредной окружающей среды доспехов наполнил комнату, но это не помогло. Терминаторы страдали во власти болезней. Мортарион продолжал идти вперёд, убивая элиту Хоруса одним своим присутствием.
-Отойдите от него!-приказал Абаддон.-Опечатать помещение!
Атмосферные вентиляторы перестали вращаться. Машины запищали сигналы подтверждения. Повелитель смерти продолжал идти. Кибре начал кашлять в своём шлеме. Аксиманд сделал несколько шагов назад, его лицо начало зеленеть, пока он пытался надеть шлем. Лайак упал на колени, распевая на обжигающим уши языке своей веры, но и он с трудом мог дышать миазмами Мортариона. Из всех лишь Хорус, Тормагеддон и Абаддон не подверглись воздействию. Вонь, окружавшая Повелителя смерти, не поддавалась описанию. Человеческие чувства были не способны ощутить её в полной мере. Такой отвратительной и едкой от гнили и болезнетворных организмов она была, что у Абаддона заработала омофагия, и он почувствовал целый букет болезней. Его шокировало до глубины души, что он мог дышать. Он посмотрел на других, как они задыхаются от вони Мортариона, и всё же, когда примарх подошёл к Абаддону, он мог свободно дышать, хотя вонь потрясла его.
Мортарион остановился в нескольких футах от трона брата. Перламутровые глаза впились взглядом в карие, и те и другие пылали внутренней силой, происходившей не из материальной вселенной. Его дыхание было натужным, хрипящим в лёгких так, что каждый вздох казался последним. Облака вонючего трупного газа вырывались из маски Мортариона.
Аксиманд и Кибре отползали назад за трон как можно дальше от осквернённого примарха. Из вокс-передатчика Кибре раздались резкие звуки, когда его стошнило в шлем. Аксиманд заполз в угол, перевернулся на спину и застыл.
Повелитель смерти ударил древком косы об пол.
-Мой Магистр войны, я пришёл на твой зов!
С этими словами он опустился на колени. Даже склонившись он был такой же высоты, как сидящий Магистр войны.
Абаддон подавил усмешку. Такая слабость. Повелитель смерти променял своё положение повелителя людей, чтобы стать рабом богов.


Пертурабо про варп и себя.

Фрегаты защищали Мстительный дух от оборонительных батарей, которые Пертурабо уничтожил бы уже несколько раз, если бы брат не держал его на краю системы. История была такой же как всегда: Пертурабо изгоняли, игнорировали, использовали лишь как последнее оружие.
Он этого так не оставит. Уже став мастером материальной науки, он желал силы варпа. Он видел возможности лежащие за пределами всего, что его гений мог бы достичь, если бы он остался прикованным к материуму. Но он был осторожен. Его изыскания были тщательными. Он не последует за своими братьями в проклятие и не положится слепо на милость богов, он обманет их всех и сам станет богом.
Пока он шёл по Мстительному духу, авточувства его брони записывали всё для последующего изучения.
Мстительный дух был живым доказательством того, как не надо брать силу варпа. Во всём он изменился в худшую сторону. Скверна мутаций была на всём. Пертурабо не одобрял. Варп был хаосом. Если подходить к нему безрассудно, его невозможно было контролировать. Он ценил порядок. Пертурабо наложил бы порядок на хаос, в отличие от своих братьев. В достижении своего апофеоза Фулгрим обманул Пертурабо, но в конце концов он, как и Ангрон, стал марионеткой своей страсти. Магнус избрал эзотерический путь и упал с него. Мортарион был унижен. Лоргар был брошен существами, которых сам освободил.
Такого не случится с ним, ведь он был Пертурабо. Он мыслил логически, в то время как другие были импульсивными. Он был методичным, в то время как другие спешили. Бесстрастным, в то время как другие потакающими. Он был Повелителем железа, и он был лучше их всех.

Хорус разводит Перта.

-Дорогой брат,-сказал Хорус. Он положил свой массивный коготь на плечо Пертурабо. У Пертурабо заболели кости и зубы от исходившей от Магистра войны потусторонней энергии.-Всегда ищешь яд в еде и никогда не пируешь. Я не вызывал тебя до сих пор не просто так, и уверяю тебя, все подозрения, которые крутятся у тебя в голове, беспочвенны. Ты видишь подвох, когда на самом деле ты единственный из братьев, кому я могу доверять. Знай это. Ты не видишь моего расположения к тебе. Это оскорбляет меня.
-Милорд...-сбивчиво произнёс Пертурабо.
-Фулгрим непостоянен,-сказал Хорус.-Ангрон поглощён яростью. Мортарион упал на меч собственной гордыни. Магнусу нельзя доверять, потому что он служит только себе. Но ты здесь, Пертурабо, ты всё ещё силён. Ты не молил о милости Четвёрки. Ты видишь во мне то, что истинная сила варпа может дать,-он поднял вторую руку.-Я хозяин Пантеона, а не его раб. Другие - униженные создания, рабы тьмы. Потерянные и проклятые,-Хорус печально улыбнулся.-Они были недостаточно сильны. Они отдали себя одному небольшому аспекту варпа. Но ты, Пертурабо, ты слишком мудр для этого. Слишком умён. Ты сохраняешь свою индивидуальность, в то время как другие потеряли собственную, даже не поняв, что её не стало.
-Я ушёл от Императора, чтобы стать свободным, а не для того, чтобы стать рабом худших хозяев,-согласился Пертурабо.
Хорус усмехнулся, и на фоне этого звука послышался львиный рык.
-Четвёрка слышит тебя. Твоё высокомерие забавляет их. Они уважают тебя. Других...-он покачал головой.-Они - инструменты. Их не уважают. Не то что тебя, Повелитель железа.
Хорус на несколько шагов отошёл от трона, чтобы взглянуть на обзорные экраны.
-Ты слишком важен, чтобы тебя потерять. Твои сыновья тоже - они ценны! Зачем мне посылать тебя туда вниз, чтобы проливать кровь вместе с отребьем? Я задумал для тебя нечто более великое.
-Сыны Мортариона на поверхности,-ворчливо заметил Пертурабо.-Мы так же упорны, даже более упорны, чем Гвардия смерти. Они не подходят для этой битвы. Я должен быть там, сражаться прямо сейчас.
Хорус жестом развеял его сомнения.
-Их роль отличается от твоей. Сыны Мортариона погибнут в огромном количестве, чтобы выполнить задачу. Я же сохраняю тебя и твоих сыновей, брат, для настоящей работы.
-С каких пор тебя волнуют жизни моих сыновей или мои таланты?
Хорус с жалостью посмотрел на него.
-А с каких пор меня это не волнует? Ты лучший из них, брат! Это осада. Это осада, Пертурабо. Не будет больше такой битвы как эта. Ты лучший инженер в галактике. Я защищая свои лучшие активы. Я берегу их для подходящего момента. Ты не упускаешь преимуществ.
-Значит...значит ты наконец оценил меня по достоинству?
-Наконец? Я всегда ценил тебя по достоинству!-ответил Хорус.-Поэтому я говорю с тобой наедине. С остальными нашими братьями нужно разговаривать вместе, словно с детьми, но только не с тобой, смелый, храбрый Пертурабо. Мы можем разговаривать как мужчины. Ты и я, мы похожи больше, чем остальные. Практически равные по интеллекту и масштабам амбиций.
Пертурабо разозлился. Он оценивал свой интеллект выше всех остальных, даже Хоруса.
-Конечно твой легион справился бы лучше, чем Ордо Редуктор и лакеи Сота-Нуль,-продолжил Хорус, снисходительно улыбаясь при виде гордости Пертурабо.-Конечно же ты бы уже осаждал стены. Разве не ты нашёл слабости в щитах? Разве не ты предложил стратегию воздушного штурма? Я полагаюсь на тебя, брат.

Хан получил нурглятской заточкой от гвардейца смерти, который проник всего на 7 сантиметров и, что случилось дальше.

Его тело боролось с инфекцией от ножа. Ему становилось то лучше, то хуже, когда яд побеждал всё, что пыталась сделать его продвинутая физиология. Он снова потянулся к ножу во время боя, его тальвар пылал в воздухе, уничтожая всё больше предателей, но ему не хватало времени вытащить нож. Он засел слишком крепко и был слишком мелким для его пальцев.
Волна желчи подкатила к горлу. Он замедлялся. Враги подбирались всё ближе, словно хищники степей древней Земли окружающие крупных зверей того времени.
Его следующий удар был настолько слабым, что его отбили. Руки в зелёных латных перчатках схватили его за предплечье. С яростным криком ему удалось освободиться, и на мгновение бой прекратился, прежде чем они снова ринулись вперёд, нанося удары отравленным оружием, и повалили его на землю.
Он подумал, что Хан ханов закончит свои дни не в море зелёной травы в последней великой атаке, но поваленным и зарубленным в грязи.
Они боролись с ним, их грязные ножи чертили борозды в керамите. Они пытались добраться до сочленений на руках, паху, ногах и шее, ползая по нему словно паразиты. Он сбросил их с себя один раз, два, но на третий ему не хватило сил. Его тело пылало из-за болезни, и силы покинули его.
Существо нечистых богов - они больше не были трудами Императора - притащило огромный ржавый топор палача.
-Я - Джагатай Хан!-закричал он, сила его слов отбросила их назад.-Я - Джагатай Хан, верный сын Императора, и я был отличным наездником.
Топор достиг наивысшей точки и замер на мгновение перед падением. Он так и не опустился. Легионер, поднявший его, завалился назад, его безголовый труп увлёк вес оружия.
Реактивные мотоциклы вылетели из газового тумана, и воздух загудел от рёва двигателей и чогорийских голосов.
-Хан! Хан! К Хану!
Воин орду спрыгнул со своего скакуна, скорость его падения превратила его в живой снаряд, прошедший через сынов Мортариона. Воина прикончили, когда он попытался встать, его изрубили на части тупыми ржавыми клинками, но он сделал своё дело, его отец был свободен.
Хан выбрался из кучи гвардейцев смерти, его тальвар снова вспыхнул молниями энергетического поля. В этот раз он крепко схватил рукоять ножа, торчащего у него из ноги. В этот раз он вытащил его.
С удалением источника заражения его тело удвоило усилия по уничтожению болезни. Болезнь сражалась с ненавистью предателей, чтобы уничтожить его клеточную структуру, но свет древнего знания сиял в каждом витке генокода Хана. Поражение было неизбежным.
Всё ещё ощущая слабость, всё ещё дрожа, Хан перешёл в наступление.
-Орду! Орду! Ко мне! Ко мне! Чогорис зовёт! Ко мне!
Реактивные мотоциклы пролетели над головой, спаренные болтеры разили врагов. Гнилые органы разрывались в ржавой броне, и они падали. Лэнд спидеры заложили вираж, испаряя гвардейцев смерти мелтаганами и разнося их на куски огнём из тяжёлых болтеров.
Теперь сыны Мортариона обратили своё внимание на внешнюю угрозу. Покинув Хана они построились и открыли огонь, чья плотность достигала того, чего не могла точность. Реактивные мотоциклы сбивались в воздухе, пропахивая борозды огня и крови в орде. Воинов, вылетавших из сёдел, убивали на месте.
Хан бросил свои изящные финты и обманные маневры, направившись прямиком к стене.
Туман рассеялся.
Между ним и дворцом рота Гвардии смерти сформировала три шеренги, ощетинившиеся болтерами. Некоторые пали от болтерного огня или снарядов со стены, но на месте каждого погибшего воина появлялся новый. За ними кипело море неисчислимых проклятых смертных последователей Хоруса, большая часть которых была при смерти от газовой атаки, но ненависть вела их вперёд.
Он поднял меч, приветствуя их, и приготовился умереть.
-Попал в пасть смерти, был освобождён, чтобы броситься туда снова по собственному желанию,-произнёс он.-Я приветствую смерть с улыбкой на лице.