Кхорну все равно

За Императора! В атаку! И пусть черный колокол звонит не зная устали!

Музыка небесных сфер

– Здравствуй, – сказал Несущий Слово, придавив нагрудник Ультрадесантника сапогом. Воин безрезультатно скреб руками по ноге Аргела Тала. – Даже умерев, ты продолжаешь драться. Ты настолько упорен, эвокат? Тебе следовало бы носить желтые цвета Дорна.

Кхарн приблизился.

– Я его прикончу.

– Нет.

Услышав отказ Аргела Тала, Пожиратель Миров покачал головой.

– Как в вас умещается столько ненависти к этому Легиону? Им переломили хребет. Они страдают так же, как страдали Вороны и Саламандры на смертном поле. Разве этого недостаточно? Ваша уязвленная гордость не отомщена?

– Ненависть? – Аргел Тал поднял взгляд. Его замешательство постепенно сменилось шутливостью. – Ты так думаешь? Кхарн, ну с чего бы мне ненавидеть Ультрадесант?

– Монархия. Ваше унижение, преклонение колен перед Жиллиманом.

В глазах Аргела Тала замерцало веселье. С каждым мигом Кхарн был все меньше уверен в собственных словах.

– Вы ненавидите Волков за то, что они набросились на вас? – поинтересовался Аргел Тал.

– Это другое дело, – осклабился Пожиратель Миров. – Нас не унизили. Волки не победили.

– Нет? А я слыхал другое. Что это Русс торжествующе выл, когда Ночь Волка кончилась рассветом.

– Ложь, - Кхарн разразился неприятным лающим смехом. – Ложь и клевета.

Какую-то секунду они глядели друг на друга, а затем на лице Аргела Тала проступил намек на улыбку.

– В Легионе были тысячи тех, кто ненавидел Ультрадесант. Когда мы уже направлялись к Калту, Лоргар приказал многим из нас собраться. Мне и прочим, кто стал командирами и апостолами Вакра Джал. Ему был нужен наш совет, как поступить с теми в Легионе, кому он более не доверял. Наш Легион постепенно очищал свои ряды на протяжении десятилетий, однако не случалось ничего вроде Исстванской бойни, которой так гордится Ангрон. Лоргару было известно, что верность Несущих Слово никогда не подлежала сомнению. Однако компетентность – это совсем другое дело.

Теперь даже Кхарн не обращал внимания на сопротивляющегося Ультрадесантника. Он молчал, и Аргел Тал продолжил.

– Лорд Аврелиан спросил, что нам следует делать с воинами, которые более не казались ему надежными. С теми, чья ненависть пылала ярче, чем здравый смысл. Таких были десятки тысяч, Кхарн. Целые роты. Целые ордена. Их ярость утратила чистоту.

– Вы их убили?

– Опосредованно. Мы дали им поручение, которого они жаждали. Они отправились с Эребом и Кор Фаэроном, чтобы со славой принять мученичество.

– Ты же не можешь говорить всерьез, – произнес Кхарн.

– Я серьезен, как пустошь, в которую превратился этот мир. Твой Легион прошел очищение на Исстване III, брат. Мой – на Калте.

– Но мы получали сообщения с Калта. Семнадцатый победил. Вы победили.

– Победа – это вопрос точки зрения, – увидев выражение лица Кхарна, он нахмурился. – Не понимаю, почему тебе так неприятно предательство. У тебя нет чести, которую можно было бы уязвить. Ты участвовал в уничтожении четверти собственных братьев по Легиону, а теперь тебе противно, что мы позволили своим убить себя в священном крестовом походе.

Несущий Слово глянул вниз, на Ультрадесантника, которого прижимал к перепаханной земле.

– Я не питаю ненависти к Тринадцатому Легиону, Кхарн. Нас заставил встать на колени Император, а не Жиллиман. Здесь и сейчас их страдание имеет символическое значение и служит высшей цели. Не больше и не меньше.

Кхарн наблюдал, как павший космодесантник царапает сапоги Аргела Тала.

– Это мучение отдает ребячеством. Что изменит в песне боль одного человека?

– Все, – голос Аргела Тала звучал отстраненно. Он пристально смотрел на воина в кобальтовом облачении. – Каждый миг агонии – это нота мелодии.

– Хватит проповедовать, брат. Побереги мистику для тех, кто носит красные цвета вашего Легиона. Просто убей несчастного.

Он ждал усталого вздоха и ворчливого отказа. Но вместо этого Аргел Тал достал алебарду. Прикосновения Несущего Слово к рукояти хватило, чтобы клинок ожил, создав ореол смертоносных молний. Воин просто ударил вниз, пронзив алебардой грудь Ультрадесантника.

Воин содрогнулся и затих, последний раз дернувшись, когда убийца вырвал оружие.

– Тебе идет милосердие, – сказал Кхарн. – Одно дело резня, другое – пытка. Оставь это своим капелланам.

– Милосердие – удел слабых, – отозвался Несущий Слово.

– Я же видел, как ты его проявлял. Кто же ты тогда?

Аргел Тал поскреб темную щеку. Там пробивался слабый намек на черную щетину. Так он еще сильнее напоминал рожденного в пустыне мальчика, ставшего воином.

– Кхарн, я никогда не делал вид, будто не слаб. Мне не нравится война, однако я сражаюсь. Мне неприятны мучения, но я их причиняю. Я не чту богов и все же служу их святым целям. Слабейшие представители человечества всегда будут цепляться за фразу «я просто выполнял приказы». Они прячутся за этими словами, делая собственную слабость добродетелью и возвеличивая жестокость как благородство. Я знаю, что к моменту моей смерти точно такое же оправдание будет сопровождать всю мою жизнь.

Кхарн сглотнул.

– Мою тоже. Как и любого космодесантника.

Аргел Тал посмотрел на него так, словно это доказывало его правоту.

Они двинулись дальше, с будничным раздражением прочесывая землю взглядами. Никому из них не нравилось это дело, но оба отказались полностью возложить его на своих людей. Ни один офицер не станет отдавать приказов, которые не готов исполнить сам.

Когда Кхарн набрал воздуха, чтобы снова заговорить, далекие крики Орфео достигли пика. Он заметил, как Аргел Тал поежился.

– Что с тобой?

– Ваш примарх безумен, – ответил Несущий Слово. – Хуже того, он умирает.

Кхарн остановился.

– Что?

Несколько легионеров обернулись, глядя на офицеров. Аргел Тал продолжил идти, зная, что Кхарн последует за ним. Разумеется, он оказался прав.

– Ангрон убивает этого капитана столь ужасным образом потому, что механический паразит замедляет функции его мозга. Мой Легион причиняет страдания, поскольку боль служит метафизической цели. Она доставляет Пантеону удовольствие. Демонстрирует преданность и просит о благосклонности. Страдания для них священны. Боль – это молитва.

Кхарн слушал. Его глаза сузились от неуместности слов.

– Ангрон не умирает, - произнес он.

– Мне нет нужды тебе об этом говорить. Ты же сам утверждал, что ему становится хуже. Скажи же, прошу тебя, каково логическое завершение этого вырождения?

– Тебе Лоргар об этом рассказал?

– Лоргар мне больше почти ничего не рассказывает. Он увлечен великой песнью. Он слышит ее отчетливее, чем наши голоса, даже когда мы стоим рядом с ним.

Пожиратель Миров вновь прищурился.

– А ты ее слышишь?

– Мелодию варпа? Нет. Я слышу Кирену, когда сплю. Каждую ночь она умирает в моих снах, но я ни разу не слышал священного гимна. Это дар одного лишь примарха. Однажды, он поделился им со мной, дав услышать фрагмент того, что слышит сам. Музыку, которая лежит в основе реальности. Звук, который издают все живущие и когда-либо существовавшие души.

На сей раз Кхарн не был склонен уходить от разговора о сверхъестественном.

– И на что это было похоже?

Аргел Тал медленно вздохнул.

– На звуки, которые сейчас издает Орфео. Только хуже.

Кхарн не стал оглядываться в направлении, откуда они пришли. Вопли Орфео все еще разносились над полем боя.

Источник: Аарон Дембски-Боуден. Предатель.

    Ныне существующий символ ордена - стилизованая сигилла Темного Князя. В концепте сигилл изображает иньекционное устройство. Орден активно использует стимуляторы разного типа. Капитаны отрядов выкрашивают поножи яркими пурпурными или черными языками пламени. Ангелы Вымирания : яркий фиолетовый доспех с серебряной отделкой. В качестве символики часто встречаются косы совмещенные с черепами. Определенной принадлежности к отдельному Богу Хаоса отследить невозможно. Однако исходя из цвета доспехов и стиля боя можно так же считать их склонными к служению Слаанеш. 

 Глава Ангелов Экстаза Уликс Очарованный (Ulix the Enthralled ) - До ереси носил имя Уликс Вернамонт. В юношеские годы был послушником в подмастерье у епископа Изайи. Служа Эклизиархии, он постоянно терпел издевательства и избиения со стороны епископа за недоученные или забытые отрывки катахезиса. Первый шаг во служение Слаанеш сделал еще тогда, когда познакомился с сестрой д’Фей, девушкой в 21 терранский год, одевающуюся в длинную черную рясу, истинным ликом которой была демоница с змеиным хвостом и сверкающими черными глазами. Обязанностью д’Фей было обходить спальные помещения базилики во время ночного цикла и проверять, что все люмены потушены до первого удара колокола. Уликс находил отраду в ее песнопениях и шести молитвах, которым сестра его обучила. Ее прикосновение мгновенно снимало всю физическую и душевную боль а обережные молитвы, которым она – а не Экклезиархия – научила мальчика, помогли ему пронести голос сестры через промывание мозгов и гипнообучение, через кровь и страдания..

 В то время как Уликс беззаботно засыпал на коленях своей спасительницы под песнопения молитв, сосед по комнате Матиас в ужасе и трясясь от страха сходил с ума. Тогда то д'Фей и стала смыслом жизни Уликса. Повзрослев он стал магистром ордена. Однако все еще на стороне империи. Он слышал песню д'Фей всегда. Во время высадки, во время оглушающей пальбы и звуков агонии битвы.И однажды он услышал ее громче всего. Случилось это на Ганиметиане, где Уликс наконец отверг ложь так называемого Империума и вырезал десять миллиардов душ во имя единственного, кто способен был понять его боль: Князя Наслаждений. В тот день Сыны Ультуна стали Ангелами Экстаза, Ангелами Слаанеш. А после они снизошли на базилику Гимея Юстикара. Хотя епископ Изайя и все, кого знал бывший послушник, давно были мертвы, это не помешало Уликсу и его братьям распять приспешников Экклезиархии на их кафедрах и спалить их ложные реликвии. Найдя позолоченный склеп Изайи, лорд Хаоса осквернил его, и всё это время сестра д’Фей пела для Уликса в его мыслях. После акта мести стал хаос лордом и чемпионом на службе Слаанеш. 

 Облачение Уликса : Доспех оттенка бледной кожи и отбитого мяса, с кружащимися и богохульно сплетающимися рунами, Края наплечников усыпаны шипами с которых свисали сотни многоцветных фетишей и полосок шелка. Над ранцем космодесантника возвышались изукрашенные звукоусилители – медные трубы, каждая из которых оканчивалась раззявленной черной вокс-пастью. Все они беспрестанно выли и стонали славословия Темному Князю. На месте рта Уликса торчал вокс-рожок, и навечно распахнутые челюсти сжимали полированную решетку динамика. После операции кожа воина стянулась, и теперь его бледное лицо в сочетании с немигающими угольно-черными глазами напоминало вопящий череп. Из оружия носил демонический меч, рукоядь которого была обернута в человеческую кожу. Демон внутри меча гордо носил имя Бар’нет. Демон в оружии спас его от прямого попадания в голову от снайпера эльдар. 

 Так же известная личность Эквис Провозглашенный (Equis the Anointed). Единственный Possessed marine (одержимый) среди ордена. Всегда мечтал захватить власть над орденом и свергнуть Уликса. Однако этого так и не случилось. Так же извесен тем, что является изобретателем множеств стимуляторов и наркотиков, использующихся в ордене.

 Zsyth the Grandiloquent - Зсит Высокопарный, член ордена, павший на Сорнаксе от рук снайпера эльдар. Какафонист, чревоугодник.

Точная численность ордена не известна. 

 Ангелы Экстаза специализируются на ловле эльдар и захвате их порталов паутины для собственных передвижений. Отправившись на своем корабле "Хвала вечная" в систему Дзиоргин, планету Сарнакс, Ради встречи с д'Фей он ыл готов на все.Спустя трехсотлетние мучения Ульрикс наконец овладел тем, чего желал. Захватив эльдар, и уничтожив отряды послушниц Кроваворукого Бога-баньши, он смог воплотить д'Фей в материальный мир на борту корабля "Хвала вечная". Корабль и ее экипаж три тысячи лет на службе Императора разрушала линейные корабли и ровняла с землей города во имя Империума Человечества. Теперь корабль был маяком проклятия, дрейфующим в океане грехов. Почтенный дух машины, обитающий в адамантиевых стенах и армированных переборках корабля, с почти непристойной поспешностью перешел на сторону Князя Удовольствий, словно заскучав от монотонных лоялистских трудов. За такое рвение он получил от Слаанеш дар речи: облегченный вой наслаждения, вечно отдававшийся не только в головах извращенных членов экипажа, но и в самом Имматериуме. Эта сладкозвучная песнь манила созданий Темного Принца за завесой реальности, и они покрывали корпус звездолета неспокойным морем искаженной, тяжко вздымающейся плоти. Одна из самых больших залов корабля была создана из десятков тысяч драгоценных вместилищ эльдарских душ, они были разбиты.. расколоты, раскрошены, истолчены и сплавлены вместе, чтобы создать кощунственный храм создания, бывшего проклятием всей расы эльдар. Сладкие клубы пурпурного дыма гуляли по широким коридорам "Хвалы Вечной", напевая о радости запретных желаний всех, кто их коснется.

Импи

А на самом то деле он просто увлекался анатомией.