Если бы слова императора те

Пока GW терла преждевременно всплывшую страничку предзаказа "кодекса" кустодес, такая же всплыла и для Сестер

Небольшая инструкция: Как правильно вести себя с Темными Ангелами

1. Не разговаривайте с ними.
Темные Ангелы настолько увлечены боем, что у них просто нет времени отвечать на ваши вопросы.

2. Будьте осторожны со вспышками телепорта 
Во время боя следите за телепортными вспышками и старайтесь не находиться поблизости, когда те будут активны.

3. Не пытайтесь задокументировать их деятельность. 
Мы понимаем, что некоторые из вас, возможно, пожелают сделать сентиментальные записи и снимки этого события, но нам сообщили, что для Темных Ангелов настоятельно необходимо работать в уединении. Вместо этого наши храбрые художники битвы рискуют жизнью и конечностью, чтобы нарисовать несколько спекулятивных картин, изображающих, как мы думаем, битву в ближайшие дни. 

Фрагменты романа «Сатурнин». Перевод by Кирасер

— Как? — спросила Эрда.

— Мне нужно найти способ проникнуть внутрь. Во Дворец.

— С этим я тебе не могу помочь.

— Ты самая могущественная из своего рода, — сказал он. — Ну, не считая Него.

— Никто из нас никогда не был столь могущественным как он. — ответила она. Она села на горку из подушек и откинулась назад, глядя на шелковый навес, висевший над ней подобно королевскому балдахину. — В этом-то всегда и была проблема. Он не просто более могущественный. Он — совсем другая величина. Урод.

— Серьезно? — это сравнение вызвало у него улыбку.

— Отклонение даже по меркам рода Вечных, который сам по себе уже отклонение. Ты спросил, почему мы так никогда и не объединились вместе, чтобы остановить Его или просто пленить. Причин много: большинство из них пустяковые или личные, но главная же состоит в том, что даже вместе, единовременно, Вечные и близко не могут сравниться с Его силой. У нас много талантов, много сил. Мы есть то, что мы есть — вознесшиеся смертные, которые подчас влияли на ход людской жизни и достигали великих свершений. Мы были наставниками и штурманами, пилотами и учителями, иногда для целых наций, целых народов. Но Он — нечто абсолютно иное. Двигатель перемен, источник силы.

— Бог? — спросил он.

— Совсем нет. В сердце своем, он человек. У него есть личность. У него есть свои черты характера и недостатки. Но все эти черты в нем горят, конечно же, гораздо ярче. Он, на самом деле, просто невероятен. Добрый. Смешной.

— Правда?

— Правда. Смешной. Остроумный. Страстный. Разумный. Умный за гранью любого гения. Харизматичный. Верный. Истовый. Решительный. С самых ранних дней своей жизни Он делал то же, что и мы все. Он увидел свою силу и пытался её использовать. Пытался направить человечество к лучшему будущему. Пытался поднять человеческую расу к новым высотам, дабы она достигла своего потенциала.

***

— Однажды, я расскажу об этом. Это было очень давно, — она, задумавшись, опустила взгляд. — Конечно, были и те, кто не хотел играть эту роль. Олланий — отличный тому пример. Думаю, что он старейший из нас. Он всегда был человеком веры, рожденный в эпоху, когда боги казались реальными. Он так никогда и не смог избавиться от религиозности своей родной культуры. Олланий считал, что Вечные не должны вмешиваться в дела людские. Он верил, что направлять человеческую расу — работа лишь самого бога. Поэтому он отошел в сторону и просто проживал свою жизнь, снова и снова, так никогда и не принимая во всем этом участия.

— А Император?

Эрда поморщилась.

— Знаешь, я ненавижу это слово. Оно воплощает все аспекты Его высокомерия.

— А какое у него другое имя?

— Много имен. За прошедшие тысячелетия Он сменил множество имен, и ни одно из них не было Его. Я даже без понятия, было ли у Него когда-то настоящее имя. Но я знала Его как Неота.

— Неот? Так его зовут Неот? — Джон задумчиво покачал головой. — Как-то убого. Это большое разочарование.

— Нет. Просто я знала его под этим именем. Так Он назвал себя, когда я повстречала Его. Мы были более-менее сверстниками.

— И когда это было?

— Во времена Первых Городов. Он даже тогда был военачальником. Королем. И делал в точности то, что делает большинство моих сородичей. Он стал направлять человеческую расу. Он понимал вселенную лучше любого другого: такова была Его сила. Он видел опасности варпа, хрупкость человечества, повторяющиеся слабости нашего вида… легковерность, гнев, следование ложным идолам, подчинение своим желаниям. Когда я Его повстречала, Он уже начал свой путь к наставлению человечества в сторону более светлого будущего, — она посмотрела на Джона. — Джон, я верила в него. Обожала его.

Именно то, что написанно на упаковке...

Дар веры

– Драхмус! – прогрохотал Ченгрел, когда его телохранитель, согнувшись, уполз обратно в тень дредноута. – Драхмус из Несущих Слово! Твой легион известен своей выдающейся историей. Не сомневаюсь, что ты принес роскошную дань и великолепный рассказ, чтобы состязаться за мое сокровище. Говори, Драхмус, и делай свою ставку.

Несколько мгновений Драхмус продолжал сидеть, глядя в чашу с пеплом у себя на коленях и прислушиваясь к бесу на плече, декламирующему Литургию Нечистейшего Благословения. Наконец он, видимо, увидел в прахе нечто, что его удовлетворило. Несущий Слово бережно поставил чашу на камни и пошел в центр полукруга. Горгулья склонила голову и перешла на шепот, но так и не прекратила говорить, и Драхмус возвысил голос, заглушая ее.

– В восьмой главе «Предостережения Белокринскому крестовому походу» Лоргар говорит нам, что «те достойны презрения, кто ищет самоотречения в подчинении трансцендентному», и сейчас вы услышите, как я и мои братья истолковали эти слова посредством храбрых деяний, силы духа и войны, которую мы принесли на мир Эхол Терция.

Как жалок был этот наиболее отдаленный мир в скоплении скоплении Эхол, когда мы прибыли туда! Терция была миром человечества с незапамятных времен и платила дань Великому крестовому походу и его самопровозглашенному Императору. Но с течением тысячелетий тень Империума ослабела, хватка мертвой веры в аквилу начала разжиматься. Скопление Эхол утратило стабильность. Один из его миров пал жертвой четвероруких мародеров, предвещающих появление флотов-ульев, и только тогда Империум снова показал нос в систему, чтобы уничтожить заразу. Но этим он не завоевал любви Эхола, и вскоре Эхол Терция открыто отделилась и нашла пристанище в стане других ксеносов – амбициозных, стремящихся к господству тау, которые хотят не истребить другие расы, но подчинить и навязать им свой порядок под знаменем «Великого Блага», чьим именем они, как утверждают, правят.

Но во «Всестороннем Варигоне» Лоргар утверждает, что «мутное око не может руководить сильной рукой», и вы увидите, что глаза тау были действительно замутнены. Их вице-короли обещали Эхолу справедливую и надежную власть взамен требовательного и нерадивого Империума, но, взяв бразды правления Эхола, эти существа не смогли удержать их в руках.

Тау не понимают воздействие варпа так, как люди. Они не могут чувствовать течения божьего моря и отвечать на них, они никогда не разделят нашу связь с первородным. Эти слепцы не знали, как вести себя, когда на мире, который они «освободили», чтобы править им, начало подрастать новое поколение. Дети выросли. Выросли их дети. Выросло число псайкеров. А тау не понимали, что происходит. Они насмехались над имперскими традициями, считая их сказками про ведьм, слухами, распускаемыми проповедниками для разжигания гнева и усмирения паствы, чтобы ею можно было эффективнее управлять. И так Эхол Терция была затронута варпом.

В «Шестидесяти четырех первичных медитациях» Лоргар пишет, что «дары божьего моря никогда не должны ускользать от понимания», и когда мы узрели судьбу Эхола, то воздали хвалу словам примарха. То был мир в междуцарствии, сорвавшийся с поводка ксеносов, но еще не вернувшийся под сень аквилы. Мир, готовый принять более глубокое, великое и поистине божественное служение.

Когда мы пролетели над широкой полосой суши, лежащей высоко на полярном круге планеты, словно наплечник доспехов, мы обнаружили припорошенные инеем галечные равнины, крест-накрест рассеченные железными дорогами и усеянные шахтами для запуска грузов в космос. В дни расцвета Эхола тау загружали ракеты кварцевыми песками и ценными биокультурами планеты и отправляли на орбиту, где грузовые суда перехватывали их и увозили к их собственным изначальным мирам. Когда тау ушли из системы, прибыли группы людей, спасавшихся от кровопролития в южных регионах, и превратили полуразобранные стартовые комплексы в убежища. Некоторые из них еще держались, другие были заброшены, в третьих появились дети-псайкеры, и их постигла гибель или еще худшая судьба.

На экваторе, далеко друг от друга, находились два из континентов Эхола. Первый материк, изломанный и исковерканный, был разбит двумя тектоническими швами, щетинился горами и постоянно содрогался от землетрясений и выбросов лавы. Люди, обитающие здесь, были примитивными созданиями без всякого человеческого достоинства, которые шарились по развалинам выстроенных тау городов. Зимой они собирались в огромные караваны и отправлялись продавать свою добычу в уцелевшие города на умеренном побережье. Эти собиратели высоко ценили детей-псайкеров и добровольно шли на риск, взращивая их, чтобы сделать оружием против своих соперников.

Второй экваториальный материк был низким, плоским и пестрел морями и лесами, где жили и сражались выжившие. Здесь появилось поверье, что массовая активность псайкеров вызвана тем, что тау покинули этот мир, а не наоборот, и поэтому они превратили старые пескодобывающие платформы ксеносов, находившиеся в мелких внутренних морях, в капища. Здесь они устраивали собрания согласно календарю церемоний, ритуально вешали тех, кого подозревали в псайкерстве, и поклонялись брошенным артефактам тау, умоляя своих старых хозяев вернуться и спасти их. Другие аборигены, обитавшие между великими озерами, стали служить прямо противоположной идее: они чествовали расплодившихся псайкеров как спасителей. Из обрывков старой памяти об имперской вере они сплели фантастические истории о святых и ангелах и окутали ими безумных и одержимых существ, которых сделали своими царями и пророками.

И на последнем континенте, среди разрозенных островов и базальтовых рифов, безумие воистину воплотилось в реальности. Тау устроили там карантинные лагеря для тех, кого считали повстанцами или сумасшедшими, и сослали туда первых псайкеров, которые появились среди их подданных, еще когда ксеносы пытались сохранить власть. К тому времени, как мы приземлились на этой земле, черные скалы и заросли лишайника стали раздольем для затронутых варпом во всем их безумии и полной свободе. Когда мы вышли из посадочного модуля, нас приветствовал бескожий торс с головой, который шел к нам на паучьих ногах, созданных из молний, и выкрикивал наши имена. За ним на переплетенных конечностях ползла тварь, состоящая из четырех людских тел, и земля, над которой она прошла, превращалась в кровоточащую плоть.

Но во второй книге «Трактатус Энтропиа» Лоргар говорит, что «для одних Сил мы должны быть учениками, для некоторых нам предписано быть солдатами, но для других, как мы знаем, мы повелители, а для некоторых, как мы должны понять, мы наместники». Так я проповедовал своим братьям, прежде чем мы приземлились, чтобы наполнить их твердостью перед нашей миссией. Мы прибыли как наместники, как строители, как распорядители и генералы, и народ Эхол Терция, познавший величие Хаоса, для нас был как дети, как ученики, отданные под наше руководство.

Мы выискивали их, этих дикарей, которые собирались в стаи или шабаши или бродили по одиночке. Они были неприручены, даже те, что выделялись мощью, одичалы и нетренированы, и мы пленили их и заставили повиноваться, показали им значение и великолепие их природы. Другие были безумны или полностью поглощены тем, что проникло в них извне, ибо их нераскрытые таланты ярко сияли в имматериуме. Мы нашли такие места, где расстояния и измерения были истерзаны и смяты из-за какой-то катастрофической одержимости, пожравшей свое вместилище дотла. Мы видели участки, выжженные варп-пламенем до полной стерильности или разодранные как будто чудовищными руками или когтями, хотя нам ни разу не попались одержимые, чей облик бы соответствовал этим отметинам.

Некоторых мы усмирили плетью, других связали оберегами и письменами. Некоторых нельзя было подчинить, и тогда с молитвами и отпущением грехов мы разбивали сосуд из плоти и позволяли чистой сущности снова раствориться в варпе. Некоторых мы использовали для оккультных машин или вплавили в металлических зверей войны. И когда эта земля стала нашей, мы снова двинулись на север.

На континент с морями мы пришли и как завоеватели, и как освободители. Мы покоряли племена силой, рвением и вдохновением. Собравшись огромными толпами вдоль берегов, они смотрели, как мы штурмуем старые платформы тау и вырезаем там их врагов. После этого они не преклонились перед нами, как рабы, но с радостью устремились за нами, как послушники, и молили всякого Несущего Слово, что попадался им на глаза, поучить их, или благословить, или помолиться за них, ибо, как пишет Лоргар в «Четырех просьбах к Кьюш-Бегхану», «разрушение отмершей верности – вот то, что ведет к преображению и вознесению». Мы приставили их к работе, чтобы они перестроили города на платформах в крепости, храмы и арсеналы. Потом снова пустились в путь.

Мы прибыли на побережье огромного изломанного континента, покрытое городами. Это были не высокие ульи, но мегаполисы, состоящие из полных насилия трущоб, огороженных районов, где обитала порочная и высокомерная знать, и башен или ям, где необученные псайкеры собирались, дрались или размножались. Каждому городу мы объявили о своем присутствии и провозгласили, что пришли учить их вере, более могучей, чем прокаженная ложь Империума или безжизненная болтовня тау о «Великом Благе». Некоторые города приняли нас и впустили учить и проповедовать. Другие не осознали, кем мы являемся, и стали сражаться, и мы сожгли их, чтобы дым устремился в небеса, как знамение для правоверных.

В конце зимы мы отправились на вулканические равнины, и к середине лета все кланы собирателей встали под знаменем Несущих Слово, и их вожди присягнули нам в верности. Когда настала следующая зима, мы не позволили им сбежать в умеренные широты, нет – мы заставили их доказать нам, чего они стоят. Они воздвигли вереницу городов-храмов, тянущуюся через сердце континента, потом подготовились к войне и устремились через море на север. Там они сражались под лютыми ветрами и в конце концов завоевали для нас последний континент Терции.

Мы могли заставить людей Эхола маршировать двадцать четыре часа без передышки, сражаться, словно демоны, автоганом и клинком или просто зубами и ногтями, выкрикивать клятвы Четырем Силам в прекрасном унисоне, будь их хоть десять, хоть десять тысяч. Каждый вождь мог назвать заглавия всех работ Лоргара и процитировать писания о духовном руководстве, верном служении, религиозном рвении и ненависти к Империуму. Каждый обычный житель Эхола кланялся и проговоривал правильные благословения и обеты, когда мимо проходил Несущий Слово, и все псайкеры теперь были связаны и служили великой конгрегации Хаоса или же поплатились жизнью за непокорность. Мы приняли Эхол как обитель бесполезного отребья и сделали из него общину, достойную любого храма от Миларро до дворца самого примарха.

Так мы преобразили этот мир. Каждый город был перестроен, их центрами стали святилища, и мы начали производить в кузнях своего боевого скитальца то, что было необходимо: оружие, снаряжение, все, начиная от икон до клейм, которыми на плоть наших новых солдат наносились изречения Лоргара.

Ибо мы знали, что грядет. Наши толкователи знамений увидели крылья орла, распростертые среди звезд, и их посетили пугающие видения того, как они преклоняют колени перед алтарем Четырех Погибелей, который превращается в золотой трон под крики и грохот молотов. Мы знали, что Империум идет к нам.

И они были сломлены! Сломлены, братья мои! Коготь аквилы сломался о камень, который мы создали! Флотилия боевых кораблей, два огромных транспортника Имперской Гвардии, трубный корабль, приписанный к сестринству Экклезиархии, и всем им не удалось пошатнуть наше учение на Эхол Терция! Солдаты изливались на поверхность миллионами, уверенные в легкой победе, но мы выманили их на мерзлые равнины, мы изводили их засадами и налетами, пока они пытались захватить укрепленные храмы у подножий вулканов, мы заставили их заплатить сотней жизней за каждый лазерный луч и осадный снаряд, который они выпустили в города на платформах, что поныне высятся во внутренних морях!

Сестры Битвы шли в авангарде имперцев, желая заставить Эхол вновь поддаться власти Трона и орла, но наша паства показала нам, чему научилась. Они маршировали, воздев собственные хоругви, Восьмеричные Стрелы и иконы четырех величайших исполинов божьего моря. Имперцы проливали кровь на снег, сжигали наши танки под пепельными облаками и даже сражали братьев, Носителей Слова, в наших крепостях... но они не смогли заставить наших обращенных усомниться в верности. Они не смогли посеять измену среди наших стад.

Гвардия сражалась, пока наши контратаки не заставили их отступить, измотали и наконец сокрушили. Сестры проповедовали и жгли костры, пока эхолийцы не обратили на них пламень ярости и не уничтожили их. Прибыли даже инквизиторы, двое старых ученых глупцов с пышными свитами, которые, как нам говорили, хвастались тем, что могут ослабить власть Хаоса даже над самыми посвященными умами. И головы обоих висели, привязанные за волосы, на моем «Лэндрейдере», когда мы шествовали в триумфе через вулканические равнины! Все их знания, все их неистовство. Все это не породило ни единого предательского слова. Эхол Терция осталась бастионом Восьми Благодатей Хаоса и предана истинной вере по этот день.

Вот чего может добиться вера, господин Ченгрел! Вот сила, даруемая поклонением! И разве Лоргар не отдает ей должное в Пентадикте, и в Книге Лоргара, и в Кодексе де Баратра? И теперь, во имя благ, которые мы можем получить путем поклонения, я преподношу свой дар. Скажи лишь слово, и я спущу со своего корабля в небесах бесконечный свиток, заряженный варпом, который будет висеть в воздухе над тобой и делиться словами из всех и каждого писаний Лоргара, подстраиваясь под твои мысли и ситуацию, для просвещения и укрепления духа. К нему я предлагаю шестьдесят четыре Молельщика Плоти – лишенные глаз и конечностей тела врагов Хаоса с вычищенными разумами, которые могут лишь выть молитвы и псалмы Хаосу. Все они сильны, все могут долго кричать, прежде чем умрут, и при этом они также цитируют все основные моления и благословения из нашей доктрины. Кроме того, я обещаю тебе четыре орбитальных святилища-шпиля, которые выстроят лучшие мастера из моей паствы. Каждый станет для тебя личной кельей для поклонения и медитаций, каждый будет посвящен одной из четырех Сил, основных манифестаций той предельной и божественной Погибели, которой служим мы все. Они будут освящены в твоем присутствии и отпущены крутиться вокруг этого мира, чтобы и ты, и твои воины всегда знали, что боги варпа присматривают за вами.

Что скажешь, Ченгрел из Железных Воинов? Принимаешь ли ты нашу плату?

Источник: Мэттью Фаррер. Делайте ставки, господа!

История про подвиг Калдора Драйго

Новый цикл рассказов о Волках. Прошлый такой цикл завершился выходом кампейна Проклятье Вульфена.

Они бы сделали его своим господином. Повелителем зверей. Волчьим сердцем. Диким королём. Они бы короновали его жестокостью и облачили в голод. Он отказался. Он был не похож на них. Ещё нет. Эта истина причиняла ему боль, он не мог этого отрицать. Было что-то внутри, что-то внутри у них всех, что невозможно было приручить. Когда огонь в очаге затухал, оно хотело охотиться на снегу, когда оружие откладывалось, оно бы предпочло вонзить клыки в плоть добычи. Даже те, кого он знал дольше всех, поддались этому. Скарпелт и Харок, Хагмунд и Олфар. Длинные клыки и серые шкуры - все поддались Внутреннему зверю. Они все говорили одно и то же, каждый из них. Час Волка грядёт. Нужен лидер. Присоединится ли он к ним? Это был не его путь, напоминал он себе снова и снова. Дикость была, да, но она была холодной, просчитанной, освобождаемой только в нужный момент. Дикость, которой были одержимы другие, горела ярко, она была слепа к доводам разума. Это была голодная ярость, которая вела волка в ловушку охотника. Они опоздали. Варп выкидывал свои обычные трюки, пытаясь запутать и разозлить их. Ярость делала Зверя сильнее. Она заставляла больше его воинов превращаться. Они были связаны с системой Фенрис казалось целую жизнь. Другие Великие роты уже были там, уже сражались, уже умирали, уже писали свои саги на Мидгардии, Свеллгарде и Фростхейме. Мысль подтолкнула его ещё ближе к краю. Он сделал глубокий, прерывистый вдох, пытаясь очистить голову. Скоро они будут дома. В обличии зверей или людей, он не знал. Уверенность была лишь в одном. Он заставит всех, кто осквернил Фенрис, заплатить.

-Приветствую, Верховный великий магистр,-произнёс де Монрэй, когда его паланкин пересёк мостик, громыхая мимо рядов когитаторов. 
-Вы посмели привести эту мерзость на борт Скалы?-спросил Азраил, глядя на арко-флагеллянта. 
-Мы все исполняем Волю Императора,-ответил де Монрэй.-И я держал бедного VX Девять-восемнадцать неактивным в течение нескольких лет. Ему не помешает проветриться. 
-Ваше появление как всегда неожиданно,-бесстрастно заявил Азраил.-И нежелательно. Зачем вы здесь, де Монрэй? 
-Появление любого, кто носит знак инквизиции, должно быть внезапным, Верховный великий магистр. И нежелательным лишь в том случае, если вам есть, что скрывать. 
Несмотря на то, что он оставался безмолвным, Азраил чувствовал гнев Асмодея, исхоящий словно холод пустоты, окружавшей их. 
-Вы не ответили на мой вопрос. 
-А, но я думал, что задавать вопросы это моя прерогатива. Я буду говорить прямо. Во-первых, на планете внизу всё ещё находятся лояльные подданные Императора. На планете, которую вы собираетесь сжечь.
-Массовая эвакуация невозможна,-ответил Азраил.-Население нужно будет отправить в карантин и просканировать на наличие варп-заразы. У нас явно нет ни времени, ни места для проведения таких действий. 
-В то время как потери гражданского населения являются прискорбным фактом,-заявил де Монрэй, глядя на Асмодея.-Я имел в виду сжигание целой Великой роты союзных Адептус Астартес. 
-Бомбардировка Мидгардии не повредит подземные поселения. И это было последнее известное местоположение Гримнара. Если милостью Императора он всё ещё жив, ему ничего не угрожает. 
-И когда он выберется на поверхность, то окажется на токсичной пустоши. 
-Если у вас альтернативные предложения, Лорд инквизитор, поспешите ими с нами поделиться. Я-то думал, что вы, как член Его Святого Ордоса, были бы рады массовому уничтожению темнейших врагов человечества. 
-Не сомневайтесь, ничто не радует меня больше,-ответил де Монрэй.-Но в меньшей степени, если победа достанется ценой жизни одного из величайших лидеров Империума. 
-Никогда бы не подумал, что доживу до того момента, когда инквизиция восхваляет Логана Гримнара. 
-Времена меняются, Азраил. Как и тема разговора. Что вы делали на Нюрадах? 
Челюсти Азраила сжались. 
-Мы очищали один из имперских миров от демонической скверны. 
-И сколько же демонов вы изгнали там? Волки вам хоть кого-нибудь оставили? Целая ударная группа Меча Льва была развёрнута, чтобы искоренить скверну, которая была уничтожена несколькими днями ранее. 
-Это допрос, или просто возможность для мерзких оскорблений? Ваша злопамятность не делает вам чести, де Монрэй. У меня нет ни желания, ни времени веселить вас. 
-Что вы искали в полярных развалинах, Азраил? Что охраняли ваши скауты? 
-Этот отряд был послан вперёд наших основных сил. Если у вас есть настоящие вопросы, де Монрэй, я предлагаю начать спрашивать у Волков, как они умерли. 
-Нет доказательств, что Волки атаковали имперских граждан. Можно ли то же самое сказать о вашем ордене, Азраил? 
-Эти чудовища растерзали отряд моей десятой роты,-выплюнул Азраил, его терпение наконец лопнуло.-У нас есть пикт-запись. 
-Жаль, что у вас нет записи того, как пропал единственный выживший в той бойне. Да ещё и в недрах этой самой крепости-монастыря. Что-то здесь не то, чем кажется,-взгляд инквизитора скользнул по мостику, задержавшись на рубке связи, где Мендаксис нагнулся, чтобы поднять катушку данных. 
-Тщательно подбирай следующие слова, де Монрэй.
-Я чую вонь варпа здесь, Азраил.
Рядом с ним Азраил почувствовал, как Асмодей вздрогнул от обвинительных слов инквизитора. Азраил повернулся и успокоил его жестом. 
-Аудиенция окончена. Убирайтесь с моего мостика. 
-Ты не можешь закончить аудиенцию с инквизицией, Азраил,-ответил де Монрэй.-И твой мостик это такая же часть владений Императора, как и любая другая в Империуме. Нет такой юрисдикции, не для того, кто носит мой знак. 
Азраил повернулся. Движение не было ни резким, ни жестоким, но явно скрывало в себе угрозу. Он сделал шаг вперёд, так что даже паланкин с престарелым инквизитором показался карликовым по сравнению с бронированной фигурой Ангела. Мостик внезапно затих. 
-Я устал от твоих игр,-мягко сказал Азраил.-Твои предрассудки насчёт моего Ордена хорошо известны. Миссия, которая привела нас сюда не только совершенно оправдана, она жизненно необходима для судьбs Империума. Мы можем обойтись без ваших жалких обид. 
-Я составлю собственное суждение на этот счёт. Мы поговорим вновь, скоро, не сомневайтесь. 
-Если будет необходимость,-мрачно ответил Азраил. 
Когда Инквизитор и его свита удалилась, голос Мендаксиса прозвучал в ухе Азраила. 
-Сир, мы получили новые данные с Мидгардии,-последовала пауза. 
-Продолжай. 
-Оказалось, что Логан Гримнар...-Мендаксис снова замолчал.
-Что? Говори. 
-Сир, Логан Гримнар мёртв.

Прозрел.