Вентриллийские Аристократы

Давненько я ничего для себя не рисовал...

В виду приближающегося продолжения игры, для которой был сделан этот персонаж, я наконец получил достаточную мотивацию довести редизайн до ума. Начну с портрета, как-нибудь потом нарисую всё остальное.

Коротко о персонаже. Эн'ири - истиннорождённый потомок древнего и замшелого аристократа, который лишь каким-то чудом пережил восхождение Векта к власти. Детей у этого аристократа было дофига и умирать он не планировал, так что Эн'ири, изрядно задолбавшись закидонами отца, отправляется искать себе место получше. Поиски привели едва ли не в худшее место, которое можно было вообразить, в ковен Искателей Формы. Через полвека грязной работы Эн'ири удаётся добиться повышения до низшего ранга гемонкула. Конфликт, возникший с одним из гемонкулов, закончился концертом. Благодаря сочетанию удачи и навыков, Эн'ири удалось одолеть своего хозяина (явно временно) и сделать из его искарёженного тела арфу. Оголённые нервы играли роль струн и каждое касание отзывалось волной боли с постоянным фоном из унижения и злобы. Мушартаб, древний лидер ковена, раскритиковал недостатки конструкции, но признал вдохновение Эн'ири и поражение обращённого в арфу. За это Эн'ири получает низший ранг гемонкула и лабораторию бывшего хозяина. По крайней мере до тех пор, пока он не вернётся и не отомстит за своё унижение. Остальные гемонкулы уверены, что это случится скоро и ждут продолжения конфликта.

Орден Сoроритас Божественной Плоти хорошо помнит потери от Ереси и снисходит к любому ангелу Императора, который забудет свой почитаемый долг, чтобы плоть и кости, дарованные Его священным генным искусством, могли быть спасены от недостойных душ.

За это и любим

Фрагмент новеллы Отделённые / Severed за авторством Нейт Кроули, перевел Desperado

Сложно быть аристократом при немесоре Зандерехе

Обирон позволил себе развлечения ради поразмыслить о том, кто из присутствующих меньше всего хотел тут находиться.
***
Тогда может лорд Батрег, сидевший на восемьдесят третьем градусе стола? От его посмертной маски исходила осязаемая ярость, словно жар от звёздной пыли. Очнувшись от сна, широкий и пепельно-чёрный Батрег возмущался тем, что потерял свои привлекательность и обаяние, и очень жалел себя. Однако насколько помнил Обирон, Батрег никогда не выделялся ни тем, ни другим. А вот чувства собственного достоинства он не растерял нисколько: Батрег происходил из более знатного дома, чем даже Зандрех, и ждал того дня, когда немесор покажет себя некомпетентным. Он мечтал о том, чтобы поскорее случилась битва, в которой старый генерал совершит роковую ошибку, что позволит Батрегу занять законное место на троне Гидрима.
***
Далее Обирон обратил внимание на лорда Ахеника, сидевшего прямо напротив Зандреха и сжимавшего свой пустой кубок так крепко, что на металле появились вмятины. Тощий дворянин также считал себя истинным властелином Гидрима, но, в отличие от Батрега, не дожидался, пока ему подвернётся возможность сесть на престол, а создавал её сам. Может просто совпало, а может и нет, но в начале кампании, во время битвы за Тобос III, странным образом появились его снайперы-смертоуказатели. В любом случае Обирон, к сожалению, не смог предотвратить случайную перегрузку двигателей их транспорта, прежде чем кто-либо из них нечаянно подстрелил бы Зандреха. Сейчас Ахеник, наверное, был разгневан даже пуще Батрега, поскольку именно его декурию послали сдерживать наступление Механикус прямо перед тем, как батарея Судного дня открыла огонь, в результате чего он понёс ещё более серьёзные потери.
***
Следующий, кого заприметил варгард, — лорд Кефист, который слыл заядлым дуэлянтом. Он специально вырезал на некродермисе полученные при жизни шрамы и носил их с воинственной гордостью. С недавних пор Кефист даже не пытался скрывать свои замыслы. Обирон заметил, что тот пронёс на пир два плохо спрятанных клинка, но лорд бросил на него взгляд, который показывал, что ему всё равно, знает об этом варгард или нет.
***
По правде, все лорды за столом кипели от негодования, ведь очередной пир означал, что Зандрех снова добился почёта и славы, а они так и не смогли убрать его. Немесор, само собой, пребывал в блаженном неведении, искренне считая присутствующих друзьями и приятелями и полагая, будто на пыльном блюде перед ним лежит свежее мясо. Но в реальности симпатии к нему отсутствовали, равно как и яства на тарелках. На этом странном торжестве присутствовали только призраки.
***
В гробовом молчании взволнованные аристократы встали на ноги и подняли пустые кубки с выражением нескрываемой ненависти.