Бог машины

И снова к спойлерам Сатурнина:

Одними из героев книги являются историк из ордена Зиндерманна Гари Гарр и солдат имперской армии Олимпос Пирс или просто Олли Пирс. По сути это комедийный дуэт, но через их взаимоотношения и истории раскрываются ужасы войны, с которыми сталкиваются солдаты, и как они с ними справляются. Один из способов - рассказывать истории. Зачастую эти истории содержат ложь, которая скрывает уродливую правду войны и воодушевляет других солдат.
По воле судьбы Олли Пирс и Гари оказываются в рядах защитников Вечного порта, который осаждают пожиратели миров во главе с Ангроном. Когда Гари записывает историю одной из последних битв, Олли Пирс просит его изменить пару деталей. Вместо того, что Пирс защищал знамя с изображением Императора, написать, что он защищал самого Императора. И не от пожирателей миров, а от самого Хоруса. И получается история о храбром Олли Пирсе, который встал между Императором и Хорусом, готовый отдать свою жизнь за Повелителя человечества. Гари смотрит на Пирса и говорит, что никто в это не поверит. Олли отвечает, что никто и не должен в неё верить. История должна воодушевлять. Гари размышляет над этим и начинает записывать историю.
К сожалению они все погибнут, когда пожиратели миров захватят порт.
Последним защитником останется Олли Пирс. Он встанет под знаменем с изображением Императора. Ангрон увидит его и бросится к нему.
Храбрый Олли Пирс не отступит и до последнего будет стрелять в Ангрона из своего оружия, посылая в демона один луч за другим. Но Ангрон убьёт и его. Убив последнего защитника порта, окровавленный Ангрон поднимет руки, расправит крылья и издаст громогласный рёв.
Забрызганное кровью знамя с изображением Императора упадёт на землю.

Некроны и варп. Варп и некроны.

Данный опус был написан и размещён на форуме www.heresy-online.net с 2009 по 2010 пользователем под ником LordLucan. «Облик Кошмара» описывал события 50-го тысячелетия в особенно мрачных тонах. Здесь представлена десятая (из 27) частей. Кроме того, существует цикл "Эра Заката (60к)". Предыдущие главы вы можете найти по тэгу SoNtC.
Большинство имён переведено в соответствии со справочной литературой Гильдии Переводчиков warforge.ru.
В следующих частях будет дана столь же подробная оценка другим современникам второй Эры Раздора – в частности одиннадцатая часть, «Титан: Последний Бастион системы Сол»

Раздел 10: Новый Пожиратель

Великий Пожиратель, жуткая звёздная саранча, уже в М41 совершила множество нашествий по всей галактике, пожирая целые скопления систем в миллиардах челюстей, переваривая вместе с их ещё кричащими, непокорными защитниками. 

Один инквизитор по фамилии Криптманн совершил множество попыток погубить мерзкий рой, пришедший из межгалактической пустоты. Вирусы, огненные штормы, бомбы с чумой, экстерминатус. Все изощрённые попытки провалились. Этот свирепый зверь приспосабливался ко всему. В конце концов, в последние десятилетия сорок первого тысячелетия он применил свой последний, окончательный гамбит.

Тираниды, великая чума, была обращена против другой, столь же безнадёжно неуничтожимой расы этой галактики – Орков. Генокрады были засеяны по всей орочьей империи Октавианского* Архидьявола, привлекая Великого Пожирателя, словно мотыльков к кузнечному горну. Размах войны был немыслим. Чем больше тиранидов наводняло миры, тем яростнее сражались орки, становясь всё сильнее в горниле войны, и привлекая туда всё большее число своих сородичей при помощи незримого психополя, свойственного всей орочьей расе. В свою очередь, это дало тиранидам ещё больше количество биомассы лучшего качества, и они тоже стали значительно сильнее от этой затяжной войны. В этом конфликте обе стороны сподвигли друг друга к новым высотам, и ко всё большей численности. Миры Октавианского сектора превратились в искорёженные пекла, где споры и примитивная и экзотическая машинерия орков извивались и сражались с огромными шпилями из кости и хитина со злобно вьющимися полуорганическими лозами. Урожай смерти всё рос, и трупы покрывали целые миры настолько плотными слоями, что планеты увеличивались в размерах. Миры коллапсировали под массой такого количества тел и машин, но даже бесформенные груды камня удерживались воедино скользкими отростками и не прекращающими сражаться машинами. Булыги и космические скитальцы при поддержке целых орочьих флотов прыгали сюда со всей галактики.

Какое-то время казалось, что положение дел в галактике идёт на лад. Орки начали покидать захваченные ими миры, ибо почти каждый живущий представитель расы оркоидов направлялся в кипящий котёл войны под названием Октавианская Империя. Империум и ксеносы не преминули воспользоваться такой возможностью и начали заселять освободившиеся миры, и начало казаться, что Империум всё-таки не был обречён.

Однако, тщетны были их надежды. Ибо схлестнувшиеся в схватке биосистемы Орков и Тиранидов были столь вирулентны и фундаментальны в своей хватке за местную экосистему, что начали сражаться друг с другом на биологическом уровне. Споры орков мутировали, чтобы заразить тиранидов, которые, в свою очередь, заражали орков яйцами генокрадов и телоточцами. Споры Тиранидов боролись со спорами Орков, как карнифексы и биотитаны сражались с гаргантами и стомпами в эпической, бесконечной войне.

Никто не знает точно, когда он появился, но Новый Пожиратель быстро начал действовать. Он создал новый вид, состоявший в родстве с Орками и Тиранидами одновременно, но в то же время, не принадлежащий ни к одному из них. Он обратился как против Орков, так и против Тиранидов, поглощая их биомассу, чтобы создать свой улей-ваагх. Эти создания получились массивными, мускулистыми и покрытыми мерзкими отростками и оружием. Корабли-ульи, покрытые диковинной орочьей машинерией с признаками биологического влияния оркоидов в соединении с гиперактивной эволюцией и биоморфами тиранидов, отправились за пределы Октавианской системы. Орки ничего не смогли сделать с этой новой силой. Воины Нового Пожирателя были огромными созданиями, гораздо крупнее большинства и быстрее любого орка. Над системой размножения спорами был захвачен контроль, и эти монстры стали размножаться с ужасающе огромной скоростью: новые порождения пробивались из земли буквально за считанные часы после засеивания от любой твари Нового Пожирателя. Каждый монстр мог породить тысячу потомков буквально за день, каждый из которых был готов идти в бой в тот же момент. Регенеративные способности Тиранидов и Орков были улучшены и искажены до неузнаваемости, и теперь раны начивали заживать ещё до того, когда оружие, нанесшее удар, только заканчивало свой удар. Их невозможно было остановить, не то что убить. Наследственные знания о технологии, доставшиеся от оркоидов, позволили им слить воедино технологию и биотехнологию, создавая полумеханических порождений за гранью жутчайших кошмаров самых безумных Мекбоев.

Тираниды тоже не могли победить Нового Пожирателя. Даже когда Флот-Улей пожирал представителей Нового Пожирателя, корабль-улей, который поглощал эту биомассу, сам заражался Новым Пожирателем, и становился частью разрастающейся психической сети этого нового кошмара. Разум улья, подобно медведю, выдёргивающему лапу из огня, отозвал выжившие флоты из Млечного пути. Большая часть расы Тиранидов находилась за пределами нашей галактики. Однако, на каком-то уровне, титаническое сознание Разума Улья понимало, что оно не может поглотить тот ужас, что родился в этой галактике. Таким образом, Тираниды отвернулись от нашей галактики, и обратили свой взор на другие галактики, полные более лёгкой добычи.

Орки, которым был неведом страх или ужас, просто решили погибнуть в бою. Поскольку это был единственный оставшийся путь, достойный настоящего орка. Ваздакка возглавил внезапное нападение в самое сердце улья Нового Пожирателя, идя в атаку через своё наполовину готовое супер-варп-шоссе. Он вёл за собой великое войско численностью около квадриллиона Орков в величайшее сражение в истории нашей галактики. Они нанесли удар прямо в гнилое сердце физической и психической сетей Нового Пожирателя. Боевой клич триллиона бойзов сотрясал воздух и плавил бронзу, такова была его мощь. Гарганты и стомпы не прекращали стрелять, и небо озарилось оранжевым от такой концентрации огня. Миллиарды ракет и бомб взрывались ежесекундно, испаряя всё в радиусе поражения. Крузеры и скитальцы таранили корабли-ульи Нового Пожирателя, а их пилоты вопили «ВААААААГХ!!», словно воздух им для этого был уже не нужен, и бежали через свои корабли, чтобы сражаться со своими врагами в открытом космосе голыми руками.

И этого было недостаточно. Орки не смогли убить Нового Пожирателя. Ничто не могло. Новый Пожиратель уничтожил всех нападавших орков до единого, после чего пошёл в наступление и разделался с оставшимися орками, которые, несмотря ни на что, с упоением продолжали сражаться с его ордами. Однако, известно, что орки возненавидели этого противника, называя их «машенниками» и «жуткаватыми переростками». В отличие от них, Новый Пожиратель не использовал язык в нашем понимании этого слова, не считая непрерывного, пронзительного вопля гипер-бестий(самый распространённый рядовой юнит Нового Пожирателя). Орки, воющие и несломленные, практически вымерли, как вид.

Лишь одно Ваагх! Пережило этот конфликт. Оно возглавлялось орком с болтерным ранением в голову. Он говорил, что слышал голос Ваагхраза Гхарра, существа, которое, как он утверждал, было «батяней Горка и Морка». Это новоявленное божество приказало этому варбоссу прорваться в хлипкую эльдарскую «паутиновую страну» и ждать «дальнейших анструкцый». Никто не знает, что стало с этим Ваагх после этого.

Разумеется, Новый Пожиратель на орках не остановился. В первые столетия сорок второго тысячелетия, эта мерзкая чума прошлась по всей галактике, направляемая неким искажённым подобием Ваагх-психополя, и управляемая всеобщей императивой синаптической сети Нового Пожирателя. Имперские блокады были бесполезны. Парламентёры Тау были убиты. Целые военные кампании прихлопывались, как назойливый комар. Ордена Космодесанта поглощались целиком титанических размеров флотами биомеханических кораблей-ульев. Как минимум половина кораблей-миров Эльдар была раздавлена и высосана досуха; их флоты, их воспоминания, их надежды – всё раздавлено. Целые цивилизации были сожраны либо разорваны на части, и миллионы миров были абсолютно, подчистую обглоданы. По самым примерным подсчётам, почти половина всей жизни в галактике погибла в эти несколько сотен лет.

Единственным спасением от Нового Пожирателя было сбежать, либо увернуться. Единственное, в чём Новый Пожиратель был хуже Тиранидов, было отсутствие тени в варпе. Миры успевали получить предупреждения и флоты могли прийти на выручку достаточно быстро. И хотя сбежать от Нового Пожирателя было просто, остановить его было невозможно.

На самом деле, история второй Эры Раздора могла бы тут и окончиться, если бы что-то за пределами нашей галактики не отвлекло Нового Пожирателя. Что-то происходило вдали от Млечного Пути, и тонкое психическое чутьё Нового Пожирателя это учуяло. Что-то двигалось, глубоко за пределами. Новый Пожиратель полностью покинул галактику, и в течение трёх лет от них не осталось и следа. Оно отправилось сражаться с чем-то более… великим. Чем-то… иным. Так или иначе, что бы это ни было или есть, это абсолютная загадка для жителей этой галактики. Небольшую подсказку даёт находка одного астролога, живущей в Офелийской империи. Она обратила свой телескоп на дальнюю галактику под названием Аркос Вош, названную так в честь её отца. Она обратила внимание, что медленно, прямо во время просмотра, свет, идущий от той галактики, начал тускнеть. Пока что ни один учёный любой расы не может объяснить этот феномен. В общем-то, большинство не хочет и пытаться…

Конечно, с чем они сражались, нас не касается, ведь главное, что нашей галактике вновь, едва-едва удалось пережить полное уничтожение. Однако, как видно из предыдущих разделов, эта пост-апокалиптическая галактика являла собой тысячи выпотрошенных, израненных и больных миров. Галактика превратилась в гнойную рану гражданских войн, жестокости, убийств, геноцида, невежества и ненависти. Существовать в такой галактике значило заставить страдать другого, и каждая раса, населявшая её, следовала этому негласному правилу. Жуткой была жизнь в эти времена. Но, по крайней мере, это была и в самом деле жизнь. В мире столь жестоком, как наш, следует быть благодарным даже маленьким радостям, не важно сколь они горьки…




* Сохранена орфография автора. Вероятно, имеется в виду Октарийская орочья империя. В пучине времён Египет становится Гиптом, так что небольшие ошибки летописцев неудивительны, учитывая, сколько лет прошло со времён описываемых событий. (прим.перев.)

416F4436302E34390D0AC3F3F0EEED20F3EBFBE1EDF3EBF1FF3B20E5E3EE20EBE8F6EE
20F7E0F1F2E8F7EDEE20EEF2F1EBEEE8EBEEF1FC20EEF220F2E0EAEEE3EE20EDE0EFF0
FFE6E5EDE8FF2E2022D3E6E0F1EDEE20E2FBE3EBFFE4E8F2E52E2E2E20ECEEE920EFEE
E2E5EBE8F2E5EBFC2E2E2E2220EFF0EEF1EAF0E8EFE5EB20EEED20F120E8E7E4E5E2EA
EEE92E0D0A3C44454C455445443E20EFF0EEECEEEBF7E0EB2C20EFF0EEE4EEEBE6E0FF
20F8E0E3E0F2FC20E2EFE5F0B8E42C20EDE520EEF2F0FBE2E0FF20E3EBE0E720EEF220
C3F3F0EEEDE02E0D0A4433453245304536453045354543464245353230463045354546
450D0A4546314632453546304642323132304435454546324643323046463230453832
304544450D0A3532304646453245424646464546314643323045304532463245454630
454545433230460D0A4446324545453345453230463245354541463146324530324332
304544454532433230450D0A4145304541323045464535463045354532454545344637
453845413243323045464630450D0A4546384633323046304530453745434535463945
304632464332304631463146424542450D0A4146333230454445303230454546304538
453345384544453045423243323045414530450D0A4132304545463045384533453845
444530454245303243323046324530454132304538320D0A3045464535463045354532
454545344530324530443041343236353733373432303732360D0A3536373631373236
3437333243323032453631373836433230

Necrontyr

Как Тау и Империум за проклятую планету воевали. Часть 2.

Первая часть

III.

Шас’уи не сразу осознал, что пейзаж вокруг успел поменяться, пока он отвлёкся. Над водой поднимались завитки тумана, однако река почему-то посветлела и казалась намного более широкой. Словно и не река вовсе, а…

Тал’ханзо зашипел от удивления. Деревья пропали, как и берега по обеим сторонам. Посмотрев вверх, он впервые за много дней увидел открытое небо. Впрочем, этот серый простор, затянутый облаками, очень походил на воду, разве что через тучи проникал тусклый свет. Скоро стемнеет.

Почему эта мысль встревожила его?

«Я думаю как гуэ’ла, — пожурил себя воин огня. — Их нелогичность заразна».

Повернувшись на месте по кругу, шас’уи оглядел окрестности через оптические сенсоры, меняя режимы обзора в попытках пробиться сквозь мглу, но так и не увидел суши. За хвостом конвоя не оказалось ничего. Четыре баржи всё так же двигались по две в ряд: сам Тал’ханзо и Джи’каара впереди, Ниотал и Рхо’нока позади. «Пираний» он не видел с полудня, чего и следовало ожидать, поскольку они проводили разведку, однако «Рыба-дьявол» шас’вре оторвалась так далеко, что ему это не понравилось. Бронетранспортёр напоминал тёмное пятно в тумане, и оно быстро уменьшалось.

«Надо предостеречь её», — подумал Тал’ханзо, зная, что не станет. Иболья всё равно бы не послушала.

— Вы почувствовали, шас’уи? — спросил один из янычар-гуэ’веса, стоящий сбоку.

Т’ау не помнил, как зовут этого крупного мужчину с бородой. Людям-помощникам Прихода Зимы выдавали облегчённый комплект снаряжения воинов огня, в том числе шлемы без лицевых пластин и более лёгкую броню, что соответствовало их статусу подчинённых. Он видел, что гуэ’веса пучит глаза — характерный признак страха для их расы. 

— Что именно? — раздражённо отозвался Тал’ханзо.

— Момент, когда… мы… — Янычар сбился, потом повесил голову, и из носа у него закапала кровь. — Ничего, шас’уи.   

«Ничего?» — мысленно повторил т’ау. Шарки ответил примерно так же. Указывает ли это на что-либо? Нет, просто нелепость. Он снова думает как гуэ’ла, выискивает связи там, где их нет.

— Вернись к исполнению обязанностей, янычар, — приказал Тал’ханзо и снова перевёл взгляд на озеро. Оно выглядело бескрайним. Почти как океан. 

— Плохо место, — пророкотала Коралина, огромная янычар-о’гринн, говоря на языке т’ау. Речь пяти каст в её исполнении звучала грубо и примитивно, но более точно, чем у почти всех иных гуэ’веса. — Много плохо.    

«Да», — безмолвно согласилась Джи’каара.

На Фи’драа вообще не попадались «хорошие» места, но некоторые оказывались хуже других, и шас’уи опасалась, что это пустынное озеро — одно из самых скверных. Хотя в планетарных джунглях повсюду встречались такие водоёмы, ни один из них не должен был находиться здесь, да и вообще вблизи от области, которую пересекал конвой. Значит, их группа попала… в другое место.

«Это снова произошло, — рассудила Джи’каара. — Искажение».

Она почувствовала тот момент, когда конвой скользнул из одного потока в иной, покинув русла реки и разумной реальности. Её рассудок ненадолго застрял позади тела, отказываясь идти за невежественным соратником в неизведанное, а потом резко дёрнулся следом, когда привязь натянулась слишком сильно. Хотя шас’уи уже испытывала такое мимолётное, но почему-то кажущееся нескончаемым ощущение переноса, раньше оно настигало её только в самых коварных и отдалённых землях Фи’драа. Неужели тот порченый регион каким-то образом дотянулся сюда? 

«Чтобы забрать меня обратно?»

— Мы соскользнули, — прошептала Джи’каара своей спутнице, зная, что Коралина тоже это почувствовала. Наверняка и многие другие гуэ’ла ощутили переход. Особи их расы гораздо более чутко ощущали такие поругания естественного порядка вещей, чем сородичи шас’уи. И всё же она сама разделяла восприимчивость людей. Что это говорило о её истинной сути?

— Во как, — хмыкнула о’гринн. — Роза есть.

«Роза». Клубок Долорозы — название, которое отдалённым краям Фи’драа дали гуэ’ла, но Джи’каара уже давно переняла его, уловив, насколько правильно термин передаёт всю прожорливую неправильность того края.

— Да, похоже на то, та’лисс, — произнесла она.

Другие воины огня оскорбились бы, услышав, что Джи’каара называет так одну из гуэ’ла, однако любое другое обращение принизило бы связавшие их узы. Они наткнулись друг на друга в Клубке Долорозы два года назад, когда обе оказались последними выжившими бойцами своих подразделений. Встретились они как враги, израненные и измождённые до мозга костей, но не желающие сдаваться. Заряд в винтовке Джи’каары давно уже иссяк, поэтому она вышла против великанши с ножом, наконец смирившись с гибелью, ведь ей никогда бы не удалось одолеть такого неприятеля в рукопашной схватке. Однако же вместо того, чтобы напасть, существо смерило т’ау поразительно вдумчивым взглядом и спросило: «Ты найти путь наружу, синяя?»

«Мы нашли его вместе, — вспомнила Джи’каара. — Но Клубок, или Роза, так и не отпустил нас». 

В её шлеме раздался сигнал коммуникатора, потом прозвучал гнусавый голос:

— Шас’уи, приём?

— Приём, шас’вре, — отозвалась она.

— Данное озеро не отмечено на наших картах, — сообщила Иболья. Судя по тону, этот факт оскорблял её. — Почему вы не предупредили меня о таком расхождении?

— Не могла знать, шас’вре.

— Но ранее вы уже пересекали данную область.

— Да. Много раз. Никакого озера здесь не было.

Джи’каара ждала продолжения, однако Иболья не отвечала. Шас’уи представила, как командир конвоя пытается разобраться в противоречии. При других обстоятельствах это даже повеселило бы Джи’каару. Старший офицер была удручающе плохо подготовлена к подобным загадкам: с момента своего прибытия она лишь изредка покидала прибрежные базы кадра, где скверна планеты ощущалась слабее всего, и никогда не углублялась в джунгли. На текущем задании шас’вре удобно устроилась в герметичном пузырьке — корпусе своей «Рыбы-молота», отделяющем её от смрадного разложения снаружи.

Как будто он защитит Иболью.

«Ты цепляешься за ложь, шас’вре, — с грустью подумала Джи’каара. — Как и столь многие из нас».

Её сородичи никогда не постигнут подлинную сущность этой планеты, как и суть более распространённых ужасов, намеки на которые содержались здесь. Т’ау слишком уравновешенны. Слишком вменяемы. Вот почему гуэ’ла настолько опасны: они преуспевают в безумии. 

На то, чтобы выбраться за пределы рифа, Шенъюл потратила больше времени, чем предполагала. Дымка сгустилась, преобразившись в плотный липкий туман, и шас’ла приходилось двигаться медленно, но всё равно казалось, что неправильны не её расчеты, а само расстояние. Уже опустилась ночь, когда она вернулась на открытую воду, однако облегчение продлилось недолго. Пилот совершенно не понимала, где находится. Даже не знала, на какой она стороне острова.

«Он слишком большой, — подумала Шенъюл, пристально глядя на громадную массу, окутанную мглой. — Почему мы не увидели его раньше?»

Отбросив беспокойство, шас’ла попробовала связаться с конвоем, но не услышала в ответ ничего, кроме всё того же медленного стука. Насколько же сильно отстали все прочие? Несомненно, они…

Над водой пронёсся раскатистый гортанный рёв, звучащий словно бы отовсюду сразу. Шенъюл развернула скиммер, ища источник шума. Бесполезно — фары «Пираньи» почти не пробивали мутный мрак. В их бледных лучах ползали завитки тумана, будто черви-паразиты. Что, если от света инфекция перекинется на неё?

«Действуй, шас’ла!» — подстегнула себя Шенъюл, стремясь раздавить нелогичную мысль.

Между тем рёв перерос в ритмичное металлическое громыхание. Какой-то мотор? Да, но совсем не похожий на сбалансированные механизмы её народа. Двигатель издавал сиплый, сердитый, злобный шум.

Шум, полный ненависти… 

«Враг», — сообразила шас’ла, ощутив укол страха. Но как такое возможно? Данный регион уже умиротворили.

— Действуй, — пробормотала она.

«Предупреди остальных».

Слева от неё вырвался из тумана размытый тёмный объект. Приблизившись, он приобрёл чёткие очертания и оказался бронированным кораблём. «Пиранья» выглядела крошечной рядом с этой канонеркой, клёпаный железный корпус которой нависал над машиной, будто изогнутая чёрная стена. На палубе судна неподвижно стояли какие-то фигуры, чьи силуэты удлинялись и искривлялись в тумане, словно их выкручивала невидимая нетвёрдая рука. Из носа корабля торчала увесистая пушка, управляемая двумя тенями. Издав стон, её ствол ожил, завертелся и наклонился в сторону Шенъюл.

«Действуй!»

В тот же миг, как шас’ла вдавила педаль газа, на её скиммер обрушился шквал снарядов, которые пробили корпус и детонировали внутри. Загоревшись, «Пиранья» потеряла управление и закрутилась, извергая дым в туман.

«Прости меня, Дал», — скорбно подумала Шенъюл, сгорая. Её мучили страшная боль и ещё более ужасное чувство вины, но, к счастью, вскоре исчезло и то, и другое.

Когда подтвердилось уничтожение цели, Капитан закрыл глаза и обратился мыслями внутрь, а потом вниз, окунаясь в озеро, отыскивая отголоски, что струились под ним… Алкая того, что неминуемо случится следом.

«Кровь взывает к крови!»

И действительно, как только обугленная плоть подношения смешалась с водами, Капитан ощутил, что аватара Бога-Императора пробуждается. Не тело, — для такого потребовалась бы куда более весомая жертва — но его дух, борющийся с оковами нежеланного сна. Он жаждал большего. Лишь кровопролитие способно разбить его цепи.

— Ты получишь оное, владыка, — пообещал Капитан, погружаясь всё глубже, пока его судно рассекало волны наверху.

Он освоил приёмы прозревания, пока пребывал в блаженном чистилище, — восстановил свой дар, которого прежде сторонился, считая греховным. Вот так он отведал беспокойных грёз создания, хотя первое время мало что понимал, только внимал им и верил с самого начала. Несомненно, Спящий-под-Водами привлёк «Полифем» к озеру именно ради него, выбрав этот корабль среди всех прочих потому, что на его борту находился будущий пророк.

— Преданный и покинутый, потопленный неверующими во тьме, потом забытый, — прохрипел Капитан, — но ничего не забывший.

Эту молитву он когда-то выловил из недр вместе с яростью, воплощённой в ней. Пока Капитан говорил, его лёгкие свело жуткой судорогой, и последний стих псалма он произнёс, задыхаясь:

— Вечно непрощающий, как и велит Бог-Император!

Даже сейчас, после бессчётных лет служения, он не вполне разбирался в природе Спящего, за исключением присущей тому святости. А древность существа… Какая грозная, размалывающая душу древность! Глубина грёз, испробованных Капитаном, измерялась эпохами, вымоченными в муках и праведной ярости. Порой он мельком улавливал сцены из той затерянной эпохи и хватался за них, как за откровения, пусть они и казались почти бессмысленными. Неважно. Ему не нужно понимать. Кроме того, он сознавал свою роль в таинстве Спящего, а этого достаточно.

— Я всё исправлю!

Всплыв в своё тело, Капитан подался вперёд, чтобы свериться с пророчеством, извергнутым на иллюминатор вместе с его словами, хотя уже знал, что обнаружит там. Судьбу не обманешь — она сама не позволит. Сегодня аватара Бога-Императора будет пировать! 

Откинувшись в пилотском кресле, шас’вре Иболья попробовала углубиться в медитацию. Бесполезно. Ей не удавалось очиститься от раздражения, вызванного тем, что Джи’каара, эта рецидивистка со шрамами, завела конвой не туда.

— Мне здесь не место, — пробормотала офицер.

Эту жалобу она уже истаскала до дыр. Шас’вре так выражала недовольство с тех пор, как начались её мытарства на Фи’драа, хотя редко возмущалась вслух и никогда — при других воинах огня, опасаясь, что на неё донесут шас’элю. Однажды, вскоре после прибытия, Иболья уже доверилась ему…

— Шас’вре, вы подразумеваете, что Империя совершает ошибки? — несколько удивлённо спросил тогда старший офицер. Иболья могла дать ему только один приемлемый ответ.

— Никак нет, шас’эль, — покорилась она, видя ловушку, но не имея возможности вывернуться.

— Верно. Вы здесь потому, что это способствует Высшему Благу. — Затем командир заговорил более жёстко. — И ещё потому, что вы ущербны. Непоправимо ущербны. — Его глаза неприятно потемнели. — Как и все, кто служит тут.

Те слова до сих пор уязвляли её. Они подтверждали слухи, ходившие о Фи’драа: назначение сюда называли «билетом в один конец» во всех смыслах. Иболья полагала, что это разумно в отношении недееспособных старикашек и горячих голов под её началом, но ведь послужной список самой шас’вре безупречен. Ну… за исключением того инцидента на Кол’хооси, однако она же всё уладила, разве нет? Так или иначе, ей здесь не место.

— Да, это ошибка, — упрямо произнесла Иболья, смакуя свою непокорность.

Она сидела в бронетранспортёре одна, если не считать дрона-водителя, которому не хватало интеллекта даже для того, чтобы уделить внимание её претензиям, не говоря уже о том, чтобы доложить о них. Устройство сосредоточило свой скудный разум на пилотировании «Рыбы-дьявола». Одновременно оно обновляло прискорбно неточную карту их кадра. Добавляло ошибок!

Иболья фыркнула. Казалось, её конвой ползёт по этому отталкивающему озеру уже несколько часов. Насколько же вообще оно велико? Неохотно включив экран над пультом управления, шас’вре вызвала видеопоток с носовой камеры. С тех пор, как она осматривалась в прошлый раз, изображение ухудшилось: оно дёргалось и сбоило так, что затянутый туманом водоём превращался в абстрактную картину. Сенсоры тоже барахлили, выдавая полнейшую чепуху. На дне наверняка располагался какой-то источник помех — возможно, крупная жила магнитной руды? Она не особенно разбиралась в подобных материях. Ими занималась каста Земли.

— Доложить обстановку, — велела Иболья.

Дрон, закреплённый в интерфейсном углублении у неё над головой, не отреагировал.

— Доложить обстановку!

В замкнутой кабине её голос прозвучал очень громко. Опасно громко. 

Озадаченная подсказкой своей интуиции, шас’вре нахмурилась — сузила носовые щели. В её бронетранспортёр могло поместиться десять бойцов, но она предпочла одиночество. Почему?

«Потому что ты презираешь своих спутников».

Иболья знала, что это правда, однако не понимала, откуда пришёл ответ: изнутри или снаружи. Ей почудилось, что заговорил кто-то позади неё. Кто-то, затаившийся в полутьме, куда не достигал свет от монитора. Кто-то, кому нравились тени.

«Что же ты не обернёшься и не поглядишь, шас’вре?»

И снова Иболья засомневалась, действительно ли мысль принадлежала ей самой. В ней звучала знакомая, но чужая насмешливость. Пока шас’вре ворошила воспоминания, стараясь определить, откуда ей известен этот тон, она вдруг сообразила, что дрон по-прежнему не ответил на запрос. Больше того, устройство не издавало ни звука. Это неправильно. Работающие кор’веса постоянно испускали низкое журчание, когда выполняли свои расчёты. Когда же оно прекратилось?

Усилием воли Иболья заставила себя поднять руку и дотронуться до диска. На ощупь тот оказался неподвижным, привычная вибрация пропала. Дрон не функционировал. Кто же тогда пилотирует «Рыбу-дьявола»?

«Никто».

Эту мысль пронизывала такая боязнь, что шас’вре не усомнилась, кому она принадлежит. Существо, думающее в тенях, не знало страха, — только раздавало его, щедро, но не бесплатно, — тогда как сама Иболья водила с ним постыдно близкое знакомство.

«Ущербная, — так постановил шас’эль. — Непоправимо ущербная».

Внезапно Иболья узнала тот язвительный внешне-внутренний голос. Это же шас’эль Аавал! Наблюдает за ней из теней, осуждает её.

— Нет! — огрызнулась шас’вре. — Мне здесь не место.

Коммуникатор на её пульте управления издал сигнал — чистый звук, подобный спасательному тросу, брошенному с корабля здравомыслия. Простонав, т’ау схватила прибор и включила связь.

— Говорит шас’вре Ибо…

Из приёмника хлынули помехи, окатившие её почти осязаемой волной. Иболью едва не вырвало от мерзкой вони, источаемой шумом — ошеломляющей, непоправимо нечистой. Она пыталась отключить звук, сдержать напор, но пальцы не слушались. 

«Ты слаба, — приговорил Аавал. — Совсем не пригодна к службе».

— Нет… — возразила шас’вре. Тут же она вздрогнула, увидев на мониторе, как из тумана выплывает тёмный силуэт и, устремляясь вперёд, заполняет собой весь экран. Какой-то корабль. Он пришёл за ней, в точности как орда бе’гел пришла за ней на Кол’хооси, вот только теперь бежать некуда. И спрятаться не за кем. 

«Ты струсила».

— Да, — призналась Иболья и закрыла глаза, когда её палач открыл огонь.

— Мой дрон отключился. Сенсоры тоже, — объявила Джи’каара на командной частоте, обращаясь ко всем воинам огня. — Нас атакуют.

«Опять она руководит», — мрачно подумал Тал’ханзо и сам удивился своему возмущению.

— Перейти на прямое управление, — продолжала его соперница. — Построение «гён’шу».

Помехи искажали её голос, однако не уменьшали его властности.

— Вас понял, — отозвался шас’уи, извлекая свой дрон из пульта.

С других барж также прозвучали подтверждения, настолько же исковерканные шумом в канале. Неужели эти помехи каким-то образом вывели из строя их дроны? Пожалуй, для Империума подобное оружие слишком изощрённо.

Контролируя антигравы одной рукой, Тал’ханзо замедлил ход, а две арьергардные баржи вплыли в просвет между лидерами, образовав ряд из четырёх судов.

— Держать позиции, — приказала Джи’каара. — Пусть враг придёт к нам.

Здравая стратегия. Антиграв-баржи не предназначались для боёв, поэтому обеспечить максимальную огневую мощь, объединив их экипажи — разумное решение. И всё-таки Тал’ханзо негодовал из-за необходимости подчиняться.    

— Приближается корабль противника.

Вскинув импульсную винтовку к плечу, шас’уи взглянул вдоль ствола, и прицел автоматически связался с оптическими устройствами наведения в шлеме. Тал’ханзо тут же выругался, увидев, что метки на дисплее бешено трясутся.

— Значит, по старинке, — прошептал он, отключая систему.

Шас’уи всё ещё видел зорко, пусть его глаза и утратили редкую остроту лхаат элеш. Воин неожиданно ощутил приятную дрожь: возможно, здесь он снова обретёт эту особенность.