Про второй бой Кхарна и Сигизмунда. by Кардинал Бухарис с Warforge
Он всегда молчал. Всегда. На протяжении всей схватки Чёрный Меч не произнес ничего.
Чудовище. Призрак. Мёртвая оболочка.
Что может быть хуже этого? Какая смерть может более абсолютной, чем эта? Какое разочарование, какое отчаяние может быть тяжелее?
Кхарна поглотила ярость от этого. Он завыл в бешенстве, бросаясь на Сигизмунда снова и снова, не обращая внимания на раны. Он хотел вернуть прошлого воина. Того, у кого в жилах была хоть капля жизни. Ему хотелось вновь разжечь тот самый запал. Высечь хотя бы небольшую искру - что угодно, кроме этой железной, бритвенно-острой суровости.
Когда-то, они смеялись вместе, вдвоём. Они бились в бойцовых ямах, отсекая целые куски плоти друг от друга, а в конце всегда падали на настил, утопая в крови и соломе, и громко смеялись. Даже Гвозди не забрали эти воспоминания, ведь в бою Гвозди всё ещё показывают истинную суть вещей.
Потому что убить можно только живое. Нельзя убить призрака, только взмахнуть топором сквозь него. А здесь не было ничего, лишь разочарование, лишь пустое цикличное безумие.
Гвозди подстегнули его. Кхарн стал сражаться сильнее. Быстрее. Его мышцы рвались на куски и мгновенно срастались. Его кровеносные сосуды лопались, не выдерживая давления, и вновь были целы. Кхарн чувствовал, как по его телу разливался такой огонь, такой немыслимый жар, горячее и белее любого пламени, которое он когда-либо и где-либо испытывал.
А Чёрный Меч отринул все это, сражаясь безмолвно, неумолимо, лишь распаляя неистовство Кхарна. Это было все равно, что противиться тепловой смерти Вселенной. Ничто не могло поколебать веру перед ним. Он был слеп ко всему, кроме самого себя, эгоистичен, как расхититель драгоценностей, стоящий в богатой сокровищнице.
Цепной топор Кхарна вревел с яростью, равной ярости броска, что отправил его в полет. Она была так сильна, что поджигала возхух с прометием на своем пути, и заставляла кровь не течь, а хлестать. Она была так сильна, что позволила нанести наконец удар, ранить призрака. Он заставил его пошатываться, вынудил жадно хватать воздух. Неистовое пламя бушевало внутри него, ускоряя сердца. Он услышал жестокий шёпот Великого Бога Крови в своих изорванных ушах.
+Сделай это. Убей его. Во имя меня.+
Призрак снова обрушился на него, высокий и чёрный, в ореоле молний, его броня пожирала сам свет, как и клинок в руке.
Перед лицом этого, Кхарн возвысился. Насилие, которое он учинил, было похоже на хор бесконечной радости. Само основание под ними не выдержало, и они рухнули вниз, несясь в облаках обломков. Даже когда они камнем падали в пропасть, противники продолжали сражаться. Они раскачивались и метались вокруг друг друга, уничтожая абсолютно всё в пределах взмаха меча или досягаемости топора.
"Я не …", - выпалил он, чувствуя, как волна усталости затопляет даже наполненные силой бога конечности.
И тогда он осознал, что на самом деле произошло. Находясь в апофеозе своего безумия, даже когда Великий Бог изливал себя в его изуродованное тело, Кхарн понял, что за трансформация свершилась.
Они всегда говорили себе, особенно после Нуцерии, что Империум создал Пожирателей Миров. Это их вина. Несправедливость и насилие выковали то вожделение конфликтов, бесконечных повторений старых гладиаторских игр, словно некие религиозные службы давно и заслуженно мёртвым богам. «Это их вина!» служило оправданием каждому зверству, каждому акту бессмысленно-жестокого смертоубийства.
"Я не..."
А сейчас Кхарн увидел - круг замкнулся. Он увидел, что семь лет тотальной войны на уничтожение сделали с Империумом. Он видел, во что превратились эти воины. И в тот момент, в разгар самой напряженной и захватывающей дух битвы, из всех где он участвовал, он увидел будущее.
Тысячи воинов в черной броне безмолвно маршировали из бездонно-черных крепостей, каждый из них такой же непреклонный, мертвым в душе фанатиком, как Чёрный Клинок. Они никогда не сдадутся, но не потому что они сражаются во имя веры в какую-то там идею. Совсем нет, они просто забыли, что это вообще значит "отступить".
И тогда Кхарн увидел, насколько мощным это может быть, и как долго это может продолжаться, и какие новые страдания это принесет всей галактике, уже сотрясающейся под молотом безграничной агонии, и тогда он, даже он, даже Кхарн Верный, содрогнулся до самой глубины своей души.
"Я не ..."
Кхарн продолжил сражаться, теперь уже из-за дикого отчаяния, потому что этому нельзя было позволить случиться, нельзя было не противостоять. Нельзя было просто смириться. Все ещё существовало удовольствие, всё ещё пылал жар, была честь и наслаждение от хорошо исполненного убийства, но всё это утонет в этом хладном потоке, если не остановится здесь, на Терре, где впервые был создан их вид и где началось великое представление непомерного высокомерия.
Кхарн обязан выстоять. Он обязан сопротивляться, ради человечности, ради самой жизни, прожитой со страстью, ради великолепного пульса боли, ощущений, ради чего ни будь.
"Я не ...", - он тяжело дышал, зрение начало подводить, а руки стремительно разжимались, -" сломан".
Чёрный Меч обрушился на него, снова и снова. Это было просто непостижимо, немыслимый стиль боя - слишком совершенный, слишком бескомпромиссный, без капли жалости и без крупицы сожаления. (NO PITY! NO REMORSE!)
Кхарн даже не увидел смертельного удара, острие меча вошло в него со всем весом пустоты, скоростью вечности, столь величественный в своем нигилизме, что даже Великий Бог внутри него мог только лишь наблюдать.
Так был сражён Кхарн.
Он сложил голову в безмолвии, брошен на землю с ледяным презрением, зарублен и втоптан в прах цивилизации, его горло раздавлено, череп расколот, а грудная клетка проломлена. Кхарн сражался, даже когда его конечности стали лишь окровавленными обрубками, продолжал биться, даже когда реактор, в его полном варпом доспехе, остановился, бился и дергался до самого конца, но к тому времени этого уже было недостаточно.
Последнее, что Кхарн увидел, по крайней мере, в этом мире, был огромный чёрный профиль его убийцы, чёрного храмовника, заносящего клинок и готовящегося закончить последний бой двух бывших друзей.
"Не сломан", - только и сумел выдавить Кхарн, находясь в агонии, большей, чем когда-либо могли устроить Гвозди, но с куда более правдивым пониманием нелепой жестокости Вселенной, - "как ты"
А затем меч обушился, и бог оставил Кхарна мёртвым среди руин его древнего дома.
Подробнее
«»■ЯП» ** f;Vk тжу ft ^Sr i// y. -Æ \ 1 "•riíieír 1Л аЖ t / -. “2S^ j^^rÂ7 f< >,'^%. • *íív ' ч' \ i г . Г » V ^v^rj Д jL Jr \\ l® !^r *V ~ j, Дi улЩСм^Е 1 ?}^ЧВНкуЗ 1 г( Д j| fBa - \ 'Т . С7 Г Г1' ^ ^г ж Щ1г -•> ; Л
Warhammer 40000,wh40k, warhammer 40k, ваха, сорокотысячник,фэндомы,Horus Heresy,Ересь Хоруса,Wh Past,СПОЙЛЕР,Wh Other,Sigismund,kharn the betrayer,World Eaters,Siege of Terra,Wh Books,Chris Wraight
Еще на тему
"Увеличив изображение, Корфикс узрел массивного воина в закопченном кроваво-красном доспехе, прорывающегося сквозь толпу электрожрецов. Ослепительные заряды Движущей Силы срывались с ладоней электрожрецов, когда те метали молнии в алую фигуру, но с каждый взмахом цепного топора воин в алом разрывал их, словно фарфоровые куклы.
Багровые туман стелился позади воина, не оставляя никаких сомнений относительно его природы. Эмпирические сенсоры магоса-эферикуса лишь подтвердили очевидное.
– Нарушение целостности материума, – монотонно пробормотал он. – Пагубный спектральный диссонанс. Всем отрядам, приказываю уничтожить этого воина, схема «санктис редуктум».
Как один, сервиторы и слуги Корфикса обратили свое оружие на окровавленного берсерка. Энергетический шторм поглотил и его, и электрожрецов, с которыми он сражался. Плазма, фосфорное пламя, лазеры, гальванические заряды – все обрушилось в нижнюю точку храма, вынудив Корфикса уменьшить кратность изображения оптики, дабы избежать выгорания сенсоров.
– Прекратить, – приказал Корфикс, проведя статистический анализ, согласно которому шансы цели выжить равнялись нулю. – Возобновить работу подпрограмм по поиску целей на платформах телепортариума.
Красный туман поднимался вверх, скручиваясь и сливаясь в вопящие лица, цепляющиеся за реальность эфемерными когтями. С кровожадным ревом из тумана вырвался воин в алых доспехах, обожженный и израненный, но все же живой. За ним, подобно плащу, струился алый туман, в тени которого корчились ужасы варпа, сжимающие черные дымящиеся лезвия".
>Ну и плюс, чаще всего молчал в бою, а не орал клятвы и угрозы.
Я имел ввиду, в отличие от своих преемников.
В таком случае, в картину ещё хорошо ложится тот факт, что храмовники иногда отступают. Как минимум иногда.
Вообще, мне почему-то вспомнился тот Гвардеец ворона(забыл имя) что завалил Люциуса без эмоций. Может Кхарн видел не храмовников, а скорее "Чемпионов империума"?
https://warhammer40k.fandom.com/wiki/Nykona_Sharrowkyn
Ну а по старому беку тот самый черный меч он получил именно во время осады терры.
Почему же Целестине эта вера не сильно помогла?)
"Целестина сражалась, до предела вкладываясь в скорость и мастерство. Она решительно сражалась, желая увидеть как её враг падет. Но она знала, что этому не бывать. Для нее этот путь, это воплощение закончится здесь и сейчас.
Святая была удовлетворена, зная, что воля Императора в этом мире исполнена. И все же она разразилась золотыми слезами – ведь когда свет Маяка погас, Цадреханское Единство прекратило свое существование. Тени становились длиннее, шторм усиливался, а тьма устремлялась из пустоты, намереваясь оказаться там, где ранее царил свет. Миллиарды умрут, если не хуже.
И все же рассвет не мог наступить без тьмы. День не мог родиться заново, не изгнав ночь. Она знала это так же точно, как и то, что Император хотел увидеть Маяк в руках Кассара и его братьев, чем позволить попасть тому в руки последователей Кхорна или Слаанеша.
Это был горький выбор – свидетельство того, насколько отчаянным стало положение Империума, но Целестина доверяла Императору. На протяжении тысячелетий, во всех её воплощениях, он никогда не вел её ошибочными путями. Не поведет и сейчас.
У нее была вера.
И вот, когда силы покинули её, когда звенящие удары Дитя крови вызвали онемение рук и повалили на колени – Целестина не отчаялась. Когда Кхарн выбил огненный клинок и выдрал чудесные крылья из её спины – Святая ощущала лишь удовлетворение от выполненной задачи и скорбь по мученикам, павшим здесь.
Когда Кхарн занес над головой Дитя крови, и могучим ударом снес её голову с плеч – Святая Целестина ощутила только блаженное освобождение".
По старому бэку у него 2 меча: его собственный - Чёрный клинок, и тот, что причитался ему по должности - Imperator Rex.
"Лучший мечник двадцати легионов" - давай не будем как дети орать кто лучше, кто хуже. Севатар на равных дрался с Храмовником и ушатал бы, не будь дуэль по правилам. Тоже относится и к Люцию, которого в честном бою не побеждал никто, потому Локен сломал ему нос, а Никоно ушел в тень. Даже на Медузе 5 Люция аналогичным образом одолели, но не убили, чтобы ненароком не обратиться. Сигизмунд не лучший, он самый горделивый. Думаешь в том же Альфа Легионе или у Детей Императора, которые просто не отсвечивались, не нашлось бы как минимум равных бойцов?
Сигизмунд к этому шел всю свою арку в ереси до сего момента. Да и я не упомню в мортисе резкого атеизма у Келлер, в хоуке она под религиозным угаром делает такое же религиозное ополчение.
"По старому бэку у него 2 меча: его собственный - Чёрный клинок, и тот, что причитался ему по должности - Imperator Rex."
По старому старому Беку из 4 редакции, он получил черный меч именно что на осаде.
''Его рука лежала на эфесе черного меча. Каждый из нас знал легендарную историю этого клинка. Его убийственное лезвие лишило многих из нас братьев. Их кровь впиталась в черную сталь, стекая по надписям по всей ее длине. Изображение на оккулусе было слишком нечетким, чтобы прочесть слова, но я знал, что там окажется, когда картина прояснится: «Император Рекс». Клинок выковали, дабы воздать почести Императору, королю королей, Повелителю Человечества.''
"– Без жалости, без сожалений, без страха, – улыбнувшись, произнес Абаддон. – Блаженный ум, слишком маленький для сомнений.
Ответа он дожидаться не стал. Он протянул руку, требуя меч. Вперед вышел Заиду, который подобрал оружие, вложил его в руку Абаддону, а затем попятился назад.
Сигизмунд повторил этот жест в обратном порядке, передав Меч Верховных Маршалов одному из своих хускарлов, который отодвинулся, почтительно держа реликвию. Взамен Сигизмунд обнажил Чёрный Меч и поднял его, салютуя Абаддону все с тем же холодным формализмом, какой он постоянно демонстрировал до этого".
Меч Верховных Маршалов и есть "Император Рекс". Об этом дальше по тексту.
"Абаддон вручил мне клинок Сигизмунда – не Меч Верховных Маршалов, исчезнувший в руках уцелевших Чёрных Храмовников, а любимый клинок Сигизмунда: пробивший доспех самого Абаддона – Чёрный Меч".
Название клинка не просто так пишут заглавными буквами. В тексте буквально подчеркивается, что есть 2 меча: Меч Верховных Маршалов с надписью "Imperator Rex" - это тот же меч, которым вероятно наградили Сигизмунда еще во времена легиона; и Чёрный Меч - его личный клинок. На котором собственно Хайон вытравил послание Лордам Терры.
"– Хорошо, – произнёс Архам и протянул меч, который принёс из оружейной “Фаланги”. Другой меч висел за его спиной, в ножнах из чёрной кожи и серебра, клятвенный клинок Храма, меч, который станет оружием Сигизмунда, если он пройдёт предстоящее испытание.
Сигизмунд сжал рукоять предложенного клинка, Архам отпустил оружие, и он почувствовал, как распределяется в руке вес меча. Сервомоторы доспехов заурчали, когда он повернулся к кругу братьев.
– У клятв нашего ордена есть чемпион. – Голос был тихим, но прокатился по всему храму. Все легионеры мгновенно преклонили колени. Сигизмунд почувствовал как его кровь капает на разбитый каменный пол, пока опускался на колено. Только Архам остался стоять, встречая Рогала Дорна, примарха Имперских Кулаков, вошёдшего в круг склонивших головы коленопреклонённых воинов. Он остановился в шаге от Сигизмунда.
– Встань, сын мой, – произнёс Дорн. Сигизмунд встал. Тишина исходила от примарха, как затишье перед бурей. Сигизмунд встретил взгляд генетического отца. Они долгую секунду смотрели в глаза друг другу, и затем Дорн махнул рукой. – Архам, меч.
Архам шагнул вперёд и протянул меч в ножнах Дорну, который сжал рукоять и вытащил клинок одним движением. Свет жаровен омыл оружие и выгравированные по всей длине слова: “Imperator Rex”. Дорн перевернул меч и протянул рукоятью вперёд. Сигизмунд подождал мгновение, а затем взял его. Он снова преклонил колени, опустив меч острием вниз и сжав руки над крестовиной. Остальные воины в храме встали.
– Ты отдаёшь себя защите этого места клятв? – спросил Дорн".
Помимо прочитанного, не помешало бы еще и переваривать в голове полученную информацию, как и немного думать. Как я вижу, для многих любителей Warhammer это настоящая проблема. Вы зацикливаетесь на тексте, не вдумываясь в содержимое.
Кроме того необходимо знать, когда Архам стал главой хускарлов. Черный Меч Сигизмунду выдали после начала Ереси, а в этом рассказе упоминается что Архам только недавно занял эту должность.
>Помимо прочитанного, не помешало бы еще и переваривать в голове полученную информацию, как и немного думать. Как я вижу, для многих любителей Warhammer это настоящая проблема. Вы зацикливаетесь на тексте, не вдумываясь в содержимое.
И выдумывать для себя несуществующие факты, как ты с отрицанием веры Киилер в божественность Императора?
Тем более. что описывая мечи Сигизмунда, АДБ мог банально не посмотреть. что про это писали предыдущие авторы.
– Это будет ложью, – сказала через минуту Киилер. – Я откажусь от права говорить правду о божественности Императора ради свободы, и это отречение будет ложью.
– Необходимой ложью, – поправил Зиндерманн. – Ложью на службе большей правде.
Киллер едва заметно покачала головой.
– И как только я окажусь на свободе, что тогда? Беглянка в осажденной крепости.
– Тогда ты сделаешь то, что можешь только ты, – сказал Зиндерманн. – Покажешь, что истина реальна.
– Почва готова, – присоединилась Мауэр. – Как бы моя служба не пыталась контролировать это, слухи о чудесах и надежда на защиту Императора ширятся. Единственное, что распространяется быстрее – это отчаяние и жажда бегства. Те, кто отчаялся, хотят надежды, хотят во что-то верить. Для этого многого не надо, но это должно быть…
– Чем, боэтарх? Чем должно быть это немногое?
– Реальностью, – ответила Мауэр.
Киилер выдержала ее взгляд.
– Вы ведь не верите?
– Я верю, что есть силы, чьи действия я не могу предотвратить вопросами и оружием.
– Если это важно, – вмешался Фо, и все повернулись к нему. – Думаю, это может сработать. Я не эксперт в эфирных резонансах, хотя разница между ними и внешней гранью биоалхимии тоньше, чем вы можете представить, но эта теория подобна применению вирусной манипуляции для уничтожения других форм болезни, или использованию паразитов для стимуляции сопротивляемости организма к другим патогенам. Учитывая ситуацию, мадмуазель Киилер, я бы сделал то, что они предлагают. – Он пожал плечами. – Хотя это означает, что мне будет недоставать наших бесед.
Они все выглядели так, будто их только что ударили.
– Я – художник и прагматик. Мне тоже нравится жить во вселенной, которая не порабощена воле сверхпространственных мыслепаразитов, которые хотят использовать бытие в качестве площадки для игр. Я – не идеалист, никогда им не был. Это всегда было проблемой с вашим Императором. Он не признавал ничего кроме идеала – единственный путь, Его путь. И то же касается остальных из вас, кто следует этим путем – вы все думаете, что если кто-то не согласен с вами, то они будут счастливы увидеть все в огне, лишь бы горел Империум и его возлюбленный Император. Что ж, я бы предпочел, чтобы Он стал ложным богом, чем все стали рабами настоящих богов. – Он снова пожал плечами. – Вы же понимаете, исключительно из прагматической точки зрения".
А теперь еще кусок уже из 41 тысячелетия:
Он развернул свёрток и начал читать заметки.
– Какая прелесть, – усмехнулся он. – Киилер весьма точна. Император – не бог. Он не одобряет любых попыток поклонения. Видишь, вот? Она пишет, что встреча с демонами на корабле Гора Луперкаля заставила её верить. Если есть демоны, то должен быть и бог. Иначе вселенная слишком ужасна. Существование бога нужно как противовес ужасам варпа. Лектицио Дивинитатус основан на лжи. Имперская вера основана на страхе. И это признаёт сама «святая».
Вспомни с чего все началось. Госпожа фотограф так обосралась при встрече с одержимым космодесантников, в которого вселился Самус, что решили спрятаться хоть за чем-то, лишь бы не видеть ужасной правды. Этим чем-то оказалось "Божественное откровение".
>Я откажусь от права говорить правду о божественности Императора ради свободы, и это отречение будет ложью.
Она собирается сознательно солгать, давая обещание не говорить, что Император - бог. Нигде не сказано, что она в это не верит.