Выдержка про Ангрона, легион и очередную децимацию.
С момента создания Триумфальный зал был местом славы XII Легиона. Он был священной землёй, где все легионеры, от самого старшего магистра ордена до младшего рекрута, могли ходить и созерцать исторические триумфы, одержанные их братством. Стены были увешаны потрёпанными знамёнами тысяч врагов, вырванных из мёртвых рук завоёванных и выставленных напоказ в честь завоевателей со времён Гончих войны, прослеживая историю Легиона до объединения самой Терры.
Разум Маго унёс его в те минувшие дни. Он практически мог почувствовать гром бронированных кулаков, отражающийся от стен "Непоколебимой решимости". Он слышал крики победы, ярости и рвения воинского братства, превратившего себя в оружие, достойное отца, который должен был однажды возглавить их.
Но корабль, на палубе которого он стоял, больше не назывался "Непоколебимой решимостью", а он больше не был Гончей войны. Всё изменилось после Нуцерии. И теперь, стоя в Триумфальном зале, где они некогда с гордостью смотрели на стяги только что завоёванных цивилизаций, Маго и его братья собрались после поражения.
Пожиратели миров собрались без промедлений после того, как отступили с поверхности Генны. Они построились в составе рот, в их рядах зияли дыры из-за потерь, понесённых каждым подразделением. Их броня находилась в том же состоянии, что и на поле боя, повреждённая и грязная, покрытая маслянистой янтарной кровью их врагов. Многие были залиты ею настолько, что чистый мраморно-белый цвет Легиона исчез, сменившись уродливым оттенком, который был больше похож на цвета Имперских кулаков Дорна, нежели на геральдику Двенадцатого. Искры вылетали из повреждённых сервоприводов. Воины сжимали почерневшие болтеры и древки сломанных копий, собравшись вокруг потрёпанных штандартов.
Исчезло спокойствие, размеренные разговоры между братьями и подразделениями, лёгкая уверенность Легиона, готового к войне. В их рядах царила тишина, пока они ждали гнева примарха.
Ангрон прибыл без помпы и фанфар. Он шёл словно зверь, вечно рыскающий в поисках добычи. Красно-бронзовая броня, которую он носил, лязгала и грохотала при ходьбе, бесценная изобретательность Механикум, представленная в виде грубой гладиаторской брони. В руках он держал колоссальный двуручный цепной топор Вдоводел. Он с лёгкостью опередил неуклюжие шаги своих хускарлов, Пожирателей, в их громоздкой броне Катафракта, одно лишь это выражало его презрение к элите Легиона и их клятве защищать его.
То же самое презрение каждый из его сыновей почувствовал к себе, когда Ангрон окинул взглядом собравшийся Легион.
И всё же, несмотря ни на что, у Маго при виде Ангрона перехватило дыхание. Он признавал опьяняющий эффект, который примархи оказывали на всё человечество, но он искренне верил в глубине души, что никто, кроме легионера, не мог полностью постичь их великолепия. Быть в восторге от существа на генетическом уровне, от одного его вида, чтобы пребывание в его присутствии всего лишь секунду, не важно как далеко, могло изменить всё. Чтобы одного его слово могло изменить на фундаментальном уровне весь ход жизни.
-Поражение,-произнёс Ангрон. Слово повисло в воздухе, достигнув ушей каждого так, что ему даже не потребовалось повышать голос.-Хнн, снова поражение.
-Я же говорил тебе, Кхарн,-сплюнул Ангрон, его налитые кровью глаза остановились на советнике, который покинул своё место во главе восьмой штурмовой роты и встал рядом с отцом.-Я же говорил тебе убить их всех. Вы не слуги моих братьев, чтобы тратить время на заботы о пленных, политику и прочие бессмысленные вещи. Когда я отдаю приказ, все должны умереть. Мужчины, женщины, старики, больные и собаки, все! Полное истребление, не меньше. Мои Пожиратели миров, десять тысяч, не могут завоевать единственный мир? Правда? Ничтожества.
-Скажи мне,-прежде чем искоса взглянуть на Кахарна, он моргнул, один глаз отставал от другого.-Какое оружие они использовали?
-У них не было оружия,-ответил восьмой капитан, его голос был размеренным и спокойным. Ангрон повернулся и подошёл к советнику.
-Не было оружия?-примарх шмыгнул носом, начиналось кровотечение. Его взгляд переместился с Кхарна на собравшихся легионеров.-Только не говорите мне, что выы были побеждены врагом, у которого не было оружия.
Ангрон поднял голову к потолку.
-Хнн, о братья и сестры, что бы вы сказали об этом? Вы, кто вместе со мной вырвался из рабства, из пещер, чтобы нести возмездие,-он снова посмотрел на Кхарна.-Хоть кто-нибудь из вас осмелился бы посмотреть им в глаза?
В этот раз Кхарн не ответил своему повелителю. К этому времени он уже знал, что когда Гвозди разогревались, примарх не был склонен к диалогу.
-Сброд сбежавших рабов,-продолжил Ангрон.-Полуслепые от голода, полуживые от холода, и всё же мы бились с высокими наездниками. И мы победили! Разве у нас был ваш драгоценный флот, броня и оружие? Нет. Мы сражались с ними в Хоззеане палками и камнями. И этими самыми палками и камнями мы заставили весь город выть, а затем мы сожгли его дотла. Мы добыли так много черепов высоких наездников, что сбились со счёта. Мы вырывали серебряные нити из их голов, пока они ещё были живы, с лихвой отплатив им за всё то железо и пламя, которым они напичкали нас!
-И всё это мы сделали за то время, которое потребовалось солнцу подняться и снова опуститься в землю. Один нуцерийский день, тридцать один терранский час, всё, что нам потребовалось, чтобы победить. Подвиг, который вы со всеми вашими арсеналами, со всей своей хваленой подготовкой, не смогли совершить.
Маго боролся с тьмой, сжимающей его сердце. За все годы, прошедшие с момента его возвышения в Легионе, после всех войн, он познал боль поражений и потерь. Но он никогда не испытывал стыда, настоящего стыда, пока не пришёл Ангрон.
-Полководцы,-сплюнул Ангрон, полу насмешка, которую примарх применял к капитанам рот.-Подойдите и разверните верёвку. Ответьте за своё поражение.
Выжившие капитаны каждой роты вышли вперёд, повторяя ритуал, который они проводили снова и снова на глазах отца. Они сняли броню, удаляя пластины залитого кровью керамита, пока не оголились по пояс. Точно такой же ритуал будет проведён каждый Пожирателем миров в этот день, но уделом центурионов было вынести унижение перед всем Легионом.
Маго достал боевой нож, чувствуя на теле длинный шрам, начинающийся на спине и опоясывающий его словно тёмно-красная змея. Его победы в дуэльных ямах были чистыми. Красные изгибы, как называл их его отец. Но порезы, отмечающие те кампании, где завоевание было достигнуто по прошествии нуцерийского дня, не были чистыми.
После того, как Маго нашёл конец своей победной верёвки, он погрузил нож в тело. Порез должен был быть глубоким, чтобы шрам остался несмотря на попытки его тела исцелиться. Кровь потекла по его бедру, когда он погрузил нож в плоть до тех пор, пока острие не царапнуло чёрный панцирь.
Протянув руку к поясу, Маго взял висевший на нём небольшой мешочек. Он открыл его и высыпал на ладонь содержимое - горсть геннской земли, которую он подобрал на поле боя. Повернув лезвие ножа вниз, чтобы расширить рану, он втёр землю в порез.
Боль от клинка были ничем для Маго. Он едва почувствовал её, как и приглушённое жжение от чужой земли, которая заполнила порез и перемешалась с уже свернувшейся кровью. Боль, которую он почувствовал, была внутренней, позор, который останется навсегда, когда его тело сделает шрам, и он станет чёрным изгибом. Верёвка была одной из немногих традиций, которую Ангрон позволил Легиону перенять из своего родного мира. И в отчаяние Пожиратели миров воспользовались бы любой возможностью, чтобы укрепить с ним узы, даже теми, которые произрастали из неудач и поражений.
Кровотечение прекратилось к тому времени, когда Маго закончил. Он посмотрел на Кхарна, который втирал землю в свой изгиб, но брат не встретился с ним взглядом. После порицания на глазах у всех капитаны молча облачились в броню. Но примарх не закончил с ними.
-Вы называете себя...завоевателями,-прорычал Ангрон.-Вы смеете называть себя Пожирателями миров, когда вам снова и снова не удаётся приблизиться к той ярости моих братьев и сестёр, которые заслужили своё имя и славу огнём и кровью в слезах своих врагов. Вы лишь притворщики.
Руки примарха дёрнулись, сжимаясь и разжимаясь на рукояти Вдоводела. Он начал ходить взад и вперёд, его доспехи громыхали при каждом шаге. Его сыновья молча наблюдали, опасаясь слов, которые должны были скоро прозвучать.
-Воины с Гвоздями, вдыхающими горячий дым в их черепа, не подвели бы меня. У них была бы сила, чтобы превозмочь, хнн, воля, без ограничений или какой-либо мысли о чести или выживания. Без страха смерти, которая является единственной вашей судьбой.
Кровь ручьём текла у Ангрона из носа и уха. Его жёлтые глаза прищурились.
-Ургх, гх...Я смотрю на вас всех, на мой Легион, и всё, что я вижу - это слабость. И слабость я не потерплю. Слабость надо искоренить.
Ангрон остановился. Одним словом Ангрон вынес приговор.
-Децимация.
Сердце Маго поникло. И вновь потери, понесённые ими при поражении, усугубляются яростью Ангрона. Каждый десятый из числа воинов, которые выжили, которые сражались и истекали кровью друг за друга, за него, обнажат глотки в качестве наказания. Каждый десятый умрёт, чтобы успокоить сломленный разум своего повелителя.
-Тяните жребий или покажите пример, полководцы,-сказал Ангрон.-Но каждый десятый - это плата, которую нужно заплатить.
-Нет.
Все посмотрели на Маго ещё до того, как он осознал, что это произнёс он. Ангрон развернулся к нему, сократив дистанцию тремя размашистыми шагами. Примарх возвышался над своим сыном, из безгубой раны его рта текла кровавая слюна.
-Нет?
-На Квадра Ни,-произнёс восемнадцатый капитан.-потребовалось больше одного нуцерийского дня, чтобы одержать победу, и по вашей команде мы убивали друг друга. И мы сделали это снова на Брухо, и Холу, и Трикатоне, и Цесте четыре. Наши клинки пропитались кровью братьев, только для того, чтобы усмирить ваш гнев.
-Кровь пролилась,-Ангрон наклонился так, что его жестокое лицо оказалось на одном уровне с лицом Маго.-Потому что вы проиграли.
-Мы не проиграли!-взревел Маго. Он слишком хорошо знал повадки своего отца. Он знал, что его жизнь измеряется считанными секундами. Но его больше не волновало, что с ним случиться. Он выскажет всё перед своими братьями, прежде чем Ангрон разорвёт его на части.
-Мы возвращались каждый раз, после позорного убийства наших собственных братьев, и завоёвывали эти миры. Мы выигрывали эти войны. Флаг Империума поднимался над городами, и те люди стали субъектами Империума благодаря нашему труду и нашей крови.
Маго посмотрел отцу в глаза.
-И вот мы стоим здесь, нам отдан приказ о том, что к тем нашим братьям, которые пали с честью сегодня, присоединяться те, кто погибнет в позоре. Нет,-он покачал головой. -Больше никогда.
В течение нескольких секунд Ангрон ничего не говорил. Маго чувствовал горячее дыхание примарха на своём лице, пахло кровью. Внезапно Ангрон выпрямился в полный рост, запрокинул голову и засмеялся.
Смех Ангрона был громким влажным звуком. Он прокатился по Триумфальному залу словно гром. Маго никогда не слышал его прежде, возможно никто из Легиона не слышал, за исключением может быть Кхарна. Смех не уменьшал тот ужас, который вызывало его присутствие.
-Ты мне нравишься, капитан,-сказал Ангрон, стирая струйку крови, текущую из носа, и обнажая железные колышки, которые заменили ему зубы, в дикой ухмылке.-У тебя по крайней мере хватило смелости высказать свои мысли. Поэтому я позволю тебе выбрать.
-Отец...
-Выбирай,-улыбка Ангрона исчезла так же быстро, как появилась.-Или я выберу за тебя.
-Это ваш Легион. В венах его воинов течёт ваша кровь. Я не потерплю, чтобы их жизнями разбрасывались. Сегодня и так погибло достаточно. Я прошу вас, мой примарх, отец. Не делайте этого.
Все следы радости, которую Ангрон выражал за мгновение до этого, исчезли.
-Так много раз, снова и снова,-фыркнул он. Его глаза дёргались, приобретая и теряя фокус. -Хнн, снова и снова вы говорите мне:"мы твои сыновья", "Ты наш повелитель", "ты распоряжаешься нашими жизнями". Разве не об этом ты говорил там в пещере, Кхан? Чтобы заставить меня вернуться сюда? Вы теперь не только трусы, но и лжецы? Я ваш повелитель или нет? Если я повелитель ваших судеб, о чём вы так часто говорите, то вашей судьбой я назначаю децимацию.
Маго сжал зубы, пока не скрипнула челюсть.
-Безумие.
-Осторожно, капитан,-сказал Кхарн со своего места рядом с примархом, добавив в голос холодных ноток предупреждения.
-Ты выберешь,-повторил Ангрон, теряя самообладание.-Или я выберу за тебя. Кто будет первым?
-Я.
Саликар вышел из строя восемнадцатой роты, братья расступались перед ним, пока он не оказался рядом с Маго.
-Не выбирайте из первых рядов, капитан. Их доблесть была доказана в бою,-он преклонил колено перед центурионом, запрокинул голову, открывая горло.
Маго посмотрел на Саликара, будущее Пожирателей миров, источник потенциала, который может быть загублен напрасно.
-Они не единственные, кто доказал свою доблесть, брат.
-За Легион,-прошептал Саликар, его глаза были открыты, а лицо выражало спокойствие смирения.
Маго помедлил. Он закрыл глаза, вдохнул, открыл снова.
-За Легион,-прошептал он в ответ, поднимая нож.
-Нет.
Маго повернулся, его клинок замер у горла Саликара.
Безгубая пасть Ангрона искривилась в уродливой усмешке.
-Убери клинок. Твой дух заслуживает уважения, но ты слишком много болтаешь. Ты, капитан, сделаешь это руками.
Нож задрожал в руках Маго. Это находилось за пределами наказания, за пределами унижения. Это была ненависть. Какой отец мог так ненавидеть своих детей? Какой отец мог сделать такое?
-Я не стану,-ответил Маго. Звон ножа, ударившегося о палубу, прокатился по всему Триумфальному залу.-Больше никогда, отец.
-Ты отказываешь мне?-глаза Ангрона потеряли фокус, его огромное тело дрожало от раскалённого гнева.-Мне?
Пена сорвалась с губ Ангрона. Сквозь сжатые металлические зубы раздался медвежий рёв. Вдоводел упал на палубу, когда Ангрон вцепился в кабели, усеявшие его скальп. Его голова начала трястись, разбрызгивая слюну во все стороны. Пожиратели миров попятились от него.
Голова примарха практически превратилась в размытое пятно, раскачиваясь из стороны в сторону. Они все слышали, как кабели Гвоздей мясника дёргались и визжали. Одно из туго натянутых соединений лопнуло, и, вспыхнув искрами, оторвалось от черепа Ангрона.
Из помещения словно выкачали воздух. Даже не осознавая этого все легионеры потянулись за оружием. Они давно были лишены смертных эмоций страха, но адреналин подстегнул их сердца, подпитываемый не знанием того, что случится в следующий момент.
Ангрон внезапно перестал трястись, его лицо искажалось от резких спазмов. Его глаза были похожи на пару налитых кровью звёзд, выпирающих из головы. На губах пузырилась пена, раздался звук терзаемого металла, когда его хватка на Вдоводеле усилилась, и пальцы деформировали металл рукояти.
Челюсть Ангрона резко открывалась и закрывалась, выплёвывая звуки, которые варьировались от яростного крика до пронзительного визга, ритмичный язык, который вызвал дрожь среди его сыновей. Они узнали этот язык, хотя никто из них не говорил на нём. Ангрон больше не был на "Завоевателе".
Он снова оказался на Нуцерии, в ямах.
Батто, капитан Пожирателей, был первым, кто подошёл к отцу, чтобы попытаться успокоить его.
Через секунду Ангрон вырвал обе его руки и швырнул их, прежде чем поднял терминатора и размозжил его голову об землю. Одна из рук Батто упала у ног Маго, её пальцы подрагивали, всё ещё сжимая рукоять цепной глефы.
С рёвом, который сотряс палубу, Ангрон кинулся на собравшихся Пожирателей миров. Полдюжины легионеров погибли в момент его приземления, в то время как многие другие пали под стремительными взмахами Вдоводела. Кровь текла по палубе, кровь сыновей, которые не понимали, что происходит и как на это реагировать. Некоторые из них кинулись на Ангрона, пытаясь повалить его на землю и обездвижить, полагаясь на превосходство в численности. Примарх с воем раскидал их, всадив Вдоводела в каждого, до кого смог дотянуться.
-Отойдите!-закричал Маго, глядя на своих сержантов, которые пытались сохранить контроль над подразделениями посреди столпотворения.-Назад, отойдите от него!
Ангрон схватил воина за ноги и размахнулся им словно цепом. Он ударил космодесантника об землю и раздавил его череп.
Из дальнего конца Триумфального зала Тетис наблюдал, как их повелитель накинулся на своих сыновей в приступе безумной ярости. Другие члены либрария XII Легиона, крупица от числа библиариев в других Легионах, собирались в одном месте, им позволялось находиться рядом со своими братьями только до тех пор, пока они держались от примарха как можно дальше. Ангрон открыто выражал свою ненависть к одаренным в искусстве и усиленной боли, которую вызывали психические умы, воздействуя на гвозди мясника.
Тетис сохранил немного воспоминаний из жизни до Легиона. Он держал каждое близко к центру своего разума, дата или запах, звук или чувство, каждый драгоценный фрагмент, наиболее полный из них был из его детства, когда он встретил зверя, умирающего от копья охотника. Даже в детстве Тетис обладал даром. Он чувствовал боль животного как свою собственную, единственная вспышка растерянности, когда вся агония проникающего в плоть клинка прошла сквозь него.
Ангрон находился в таком состоянии постоянно. Навечно заключённый в мгновении тревоги и боли.
Тетис стиснул зубы, почувствовав как затухают ауры его братьев, всё больше и больше с каждой секундой. Другие библиарии тоже это видели. В то время как их губы оставались неподвижны, в их разумах разгорелся горячий спор.
+Это худшее его проявление+
+Он убьёт сотни+
+Мы должны вмешаться+
+Мы должны попытаться использовать Общность+
+Это слишком опасно!+
+А какой у нас есть выбор?+ - послал разум Вориаса. Лекцио Примус был самым сильным среди них, затмив всех остальных, пока он не остался единственным в мыслях библиариев.+Он призвал каждого десятого умереть в качестве наказания. Если мы позволим его ярости бушевать дальше, сколько ещё наших братьев погибнет напрасно? Мы единственные, кто может успокоить его. Нет времени на споры - мы должны действовать немедленно!+
Подробнее
Warhammer 40000,wh40k, warhammer 40k, ваха, сорокотысячник,фэндомы,Pre-heresy,Wh Past,Wh Books,Wh Other,Primarchs,Angron,длиннопост,много букаф
+Тетис, следуй за нами. Пусть старшие примут удар на себя. Твоя задача сосредоточиться на сохранении целостности нашего объединения. Ты не будешь мечом, брат. Ты будешь бронёй+
Тетис глубоко вдохнул, выдохнув облако тумана, когда температура вокруг псайкеров резко упала. Тонкая плёнка ледяных кристаллов расцвела на их доспехах, сливаясь и наслаиваясь, пока не образовала пласты толстого льда на темно-синих пластинах. Он преклонил колено, чтобы присоединиться к своим братьям, повторяя мантры, используемые для сосредоточения ума и извлечения внутренних резервов их силы.
+Братья+-произнёс Вориас, эпицентр психического шторма, зарождающегося над их головами. +Начать Общность+.
Тетис почувствовал, как его дух поднялся в воздух, оставаясь привязанным к своей обыденной форме лишь тончайшей нитью, когда его притянуло к фигуре из света, быстро формирующейся из бури. Объединённая психическая сила Либрария XII Легиона приняла форму древнего воина, который по размеру соответствовал примарху, одна рука пронизывала спектральный диск щита, а другая держала в воздухе пылающий факел, который озарял весь Триумфальный зал светом, который могли видеть только люди со вторым зрением.
Общность устремилась вперёд к центру буйства Ангрона, которое для шестого чувства выглядело как сфера ревущего огня цвета тёмной крови. Она проходила над головами других Пожирателей миров, застыв за пределами времени, оставляя след сверкающего льда на доспехах воинов.
Через объединённую сущность Тетис испытал души своих братьев с близостью, которую он никогда не знал прежде. Он почувствовал самых младших из них, которые так же как и он пытались сохранить единство, в то время как самые могущественные из них использовали свои разумы как искусные клинки, пытаясь пробиться в разъярённый разум их отца. Ангрон воспротивился их влиянию, гвозди мясника в его черепе предстали в астральном плане как ядовитая паукообразная фигура, чёрная, как самая глубокая тёмная пустота. Тетис видел, что устройство мучает их отца всё больше с каждым разом, когда он и Общность касались его.
+Что ты такое?+ - разум Ангрона трясло в их присутствии.+Ведьмаки! Прочь!+ - ментальный барьер вспыхнул, отбросив Общность назад.+Не осталось больше снов, которые вы можете украсть, нет больше любви, которую вы можете сожрать+
+Его ярость слишком сильна+ - произнесла одна часть гештальта из разума эпистолярия. +Мы не можем удержать его+
+Нет+ - Вориас был стальных хребтом Общности. +Мы должны попытаться снова. У нас не будет другого шанса остановить это+
Библиарии сфокусировали их совместную проекцию, медленно наступая вновь, подняв щит. Они говорили с разумом Ангрона хором голосов, с теплом нового света, разливающегося по земле на рассвете.
+Мы Общность, и ты наш отец. Ты должен остановить это, Ангрон. Твоя ярость убивает твоих сыновей+
"Они мне не сыновья!" - ярость Ангрона вспыхнула. "Они слабаки, навязанные мне. Единственная семья, которая у меня была, мертва, погибла, когда я был украден!"
Общность выдержала порывы ярости примарха, налегая на щит по мере приближения.
+Ты. Должен. Остановиться+
Чем ближе они подходили к Ангрону, тем глубже Тетис проникал в разум их отца. Он видел мерцающие образы и ощущения, всю жизнь, наполненную насилием и ужасом. Непрерывный цикл мучений, которые разрывали уже и без того истощённое сознание.
+Тетис, назад, ты не должен...+
Свет ослепил Тетиса, притягивая его неодолимым хватом. Его разум выпал из Общности, выхваченный и пойманный в ловушку силой притяжения духа Ангрона. Личность Тетиса размылась, задрожала, когда он внезапно...
...бежит по снегу, камни рассекают босые ноги мальчика. Холод обжигает его обнажённую плоть. Существа преследуют его, шепчут на шипящем языке, который он не может понять. Поющий звук их клинков, рассекающих морозный ветер...
...визг одного из существ, когда мальчик бьется под ним, уворачивается, когда кинжал промахивается мимо его горла. Его руки находят камень, он размахивается им и с рёвом бьёт. Визг обрывается, и горячая жидкость хлещет ему в лицо.
Тетис пошатнулся. Его чувства подверглись ошеломительной атаке. Он чувствовал всё происходящее так, словно был там. Триумфальный зал начал уменьшаться, голоса братьев-библиариев затихать по мере того, как его затягивало всё глубже в драму, разыгравшуюся в заснеженных горах. Он почувствовал горячий трепет триумфа, когда...
...ещё одно из существ погибает. Мальчик чувствует, как его боль пронзает тело, пока он не убирает руки, и существо не затихает. Он едва может держать камень, таким скользким от крови худых существ, охотящихся на него, он стал. Теперь, когда мальчик встаёт над трупом, он видит страх в глазах других существ. Он чувствует это в том, что бьётся у них на месте сердец. Они поменялись ролями.
Фигуры исчезают, оставляя мальчика одного на снегу. Пар исходит от его тела, поднимается завесой над розовой кожей, которую покалывает от холода. Без угрозы, которая помогала сосредоточиться, им овладевают истощение и растерянность, и мальчик опускается на колени.
Он слышит голоса, раздающиеся вне поля зрения. Не голоса чудовищ. Эти ниже, ближе к собственному голосу мальчика, когда он кричал от гнева и боли, размахивая камнем. Фигуры материализуются из снега и ветра, и ослепительный свет бьёт ему в глаза, когда они приближаются.
Камень вылетает из руки мальчика, и свет исчезает с треском чего-то острого и ломкого. Крики раздаются среди фигур, которые похожи на мальчика, только больше и закутаны в меха. Они сжимают странные блестящие устройства и целятся в мальчика.
Он кричит, когда иглы пронзают его плоть. Что-то внутри них заставляет его конечности наливаться свинцом и затуманивает зрение. Кровь стучит в ушах, и пока он пытается остаться на ногах, тяжелая сеть опрокидывает в снег, в то время как кричащие люди толпятся вокруг.
Мальчик пытается сражаться с ними, вырваться из сети, но всё больше игл попадает в него, и его зрение сужается, словно закрывающаяся дверь.
...Тетис? Тет...
Нет.
Руки были не Тетиса. Это были руки Ангрона.
-Ой,-раздался голос. Ангрон поднимает глаза и видит иссечённую шрамами грудь раба-гладиатора. Мужчина протягивает руку и берёт шлем.-Старик Канеглас носил этот горшок последним.
Гладиатор скребёт пальцами по внутренней поверхности шлема, сверкнув уродливой щербатой улыбкой, он отрывает от неё клочок волос и скальпа.
-Он умер. Не хорошо. Не быстро. Молись, чтобы его тень исчезла, чтобы ты избежал той же участи.
Ангрон ловит шлем, когда гладиатор уходит, посмеиваясь, доедать то, что оставил мертвец.
Бронированные шагающие машины лязгали вокруг рабов-бойцов, молнии танцевали на наконечниках их электрошокеров. Их выпустили из пещер вверх по туннелю в тёмную прихожую с другим туннелем, который вёл в другую сторону. Здесь пусто, кроме широкого деревянного стола и нескольких стеллажей с дряхлым оружием и доспехами. Самые умные и опытные гладиаторы спешат заполучить самое ценное оружия, схватив топоры и трезубцы, шипя друг на друга, когда они надевают кольчугу и чешуйчатые доспехи на свои тела.
Ангрон не покидал пещер с Дьявольских слёз. Он ничего не знает об этих воинах в цепях и их обычаях. К тому времени, как он добирается до стола, все полезное оружие уже разобрано, и у Ангрона остаётся только шлем. Он смотрит внутрь, всё ещё чувствуя запах крови прошлого владельца, и натягивает его на голову. Машины начинают говорить, пронзительно крича на языке хозяев, который Ангрон медленно начинает понимать. Многие слова остаются загадкой, но он слышит "горячая пыль", прежде чем машины встают стеной позади гладиаторов и ведут их вперёд в туннель, угрожая потрескивающими электрошокерами.
В конце туннеля есть дверь, которая в три раза выше самого большого из гладиаторов. Своим оружием машины гонят их к двери, Ангрон находится в центре толпы. Чем дальше они идут по проходу, тем больше становятся вибрации, исходящие от земли и стен. Приглушённые звуки достигают их ушей. Они звучат почти как барабаны. Барабаны и крики.
Пыль и песок сыпятся из трещин в потолке. Гладиаторы начинают реветь, стучать кулаками в грудь и сталкиваться головами со стальным лязгом. Ангрон щурится через искривлённый т-образный щиток своего шлема, когда огромные двери открываются, пропуская свет и звук.
-Умри достойно, - говорит щербатый гладиатор, оглядываясь на Ангрона со своей уродливой улыбкой.
Их гонят вперёд к свету, и Ангрон снова выходит на арену, ту же, где он пережил Дьявольские слёзы. Пирамида исчезла, и все следы обжигающей воды вместе с ней. Всё, что простирается перед ним, это чаша с обожженной на солнце землей, потрескавшаяся и покрытая наносами песчаной пыли.
Их окружают тысячи и тысячи людей, больше, чем пришло посмотреть на то, как рабы погибают, взбираясь на пирамиду. Их голоса звучат так громко, что они поднимают завесу жгучей пыли над полом арены. Ангрон чувствует безудержный пыл толпы, монументальную жажду крови.
Человек рядом с Ангроном умирает до того, как его глаза привыкают к свету. Горячая кровь брызжет ему в лицо, почти ослепляя его, когда он отскакивает от падающего трупа. Самые сильные из гладиаторов объединяются в группы, изолируя и уничтожая слабых и плохо вооруженных рабов, которые стоят с ними в горячей пыли.
Ближайший к Ангрону боец с рёвом замахивается на него топором. Но удар медленный, невероятно медленный, и Ангрону удаётся уйти от него, как и от трёх последовавших за этим ударов. Он видит, как усталость разливается по рукам человека, пот выступает на его теле, превращая пыль, покрывающую его, в меловую плёнку. Он снова уходит в сторону, ожидая, что гладиатор перенапряжётся, и позволяет инстинктам взять верх.
Ангрон бьёт, резкий удар в сердце человека. Кости сгибаются под его кулаками перед тем, как сломаться с приглушённым треском. Воздух выходит из лёгких человека, последний вздох, который он когда-либо сделает. Удар Ангрона сминает грудь гладиатора, и когда он опускает кулак, боец падает, дёргая конечностями. Ангрон вырывает топор из мёртвой хватки, поворачиваясь вовремя, чтобы заблокировать нисходящий удар шипованной булавы.
Он почти не слышит толпу, когда дерётся. Это отдаленный рёв, словно океан, обрушивающийся на берег, и он чувствует её как жар на спине. Жар разгорается каждый раз, когда его топор отнимает жизнь.
Тетис чувствует, как кровь покрывает его грудь и руки, как густая струйка капает с подбородка.Он испытывает ощущения ребёнка, как если бы они были его собственными, от резкого удара, когда топор врезается в череп, до глубокого скверного ощущения в груди от боли каждого убитого врага. Последний из гладиаторов падает на землю. Лишённый оружия он изрыгает проклятия, пытаясь уползти по горячей пыли. Ангрон стоит над ним, чувствуя отчаяние и страх, исходящие от иссечённого шрамами ветерана бесчисленных смертельных битв. Это щербатый воин из оружейной. Это заставляет Ангрона мгновение колеблется, и он не видит нож, пока тот не погружается в его живот по самую рукоять.
Ангрон чувствует холод лезвия. Перед следующим ударом сердца следует боль, а за ней гнев. Удар повергает гладиатора на землю, и Ангрон вытаскивает нож и выбрасывает его. Бесформенный вой толпы становится однородным, называя его по имени.
-АНГРОН! АНГРОН! АНГРОН!
Оружие ничего не весит в руках Ангрона, словно всегда было там. Колебания исчезли. Кровь стучит в ушах, и он размахивается топором.
Видение колеблется. Чернота поднимается от земли, поглощая Тетиса волной дезориентации. Он чувствует как растворяется, его хрупкое представление о себе сходит на нет по крупицам, превращаясь в ничто, прежде чем всё появляется вновь.
Арена исчезла. Тетис чувствует прохладный воздух на коже, которая ему не принадлежит, и слышит мягкий стук капель воды. Света практически нет, но через глаза отца он может ясно видеть своё окружение.
Мужчины и женщины сгрудились вместе на полу пещеры, в изодранной одежде и наручниках рабов. Он слышит тихие голоса, и крики людей во сне. Пожилой мужчина сидит рядом с Ангроном, его лицо покрыто сеткой старых шрамов, перемежающихся с пучками бороды стального цвета. Он предлагает Ангрону тряпку, и юноша принимает её, чтобы вытереть пыль и застывшую кровь с лица. Тетис не знает, сколько прошло времени с тех пор, как Ангрон опустил топор. Его ощущение времени в воспоминаниях сковано, разобщено. Его отец стал больше, сильнее, и слова, которые ставили его в тупик на арене, теперь с лёгкостью слетают с его губ.
-Кто эти люди, Эномай?-прошипел Ангрон. Он впивается взглядом в потолок пещеры, как будто может увидеть сквозь него до самой арены.-Что это за чудовища, которые приходят сюда, чтобы насладиться нашей агонией?
-Чудовища?-старый боец, которого Ангрона называет Эномаем, расплывается в мягкой улыбке, которая не соответствует его искривлённой маске старых ран.-Ты ведь дитя гор, да? Никогда не видел ничего, кроме той вершины, этих пещер и горячей пыли. Ты никогда не видел, куда эти "чудовища" уходят, чтобы поспать. Никогда не видел жизни, которой им приходится жить.
Эномай двигается, стонет, когда его протестующие суставы щёлкают, прежде чем снова усесться рядом с Ангроном.
-Я видел. Я родился в трущобах, отчаянии, которое они порождают. Просыпаться каждый день, чтобы сражаться со множеством других за то, чего стало меньше по сравнению с предыдущим днём. Чувствовать себя в ловушке,-он трясёт кулаком, звеня цепями.-Прямо как мы здесь.
-Иногда...-он кладёт руку Ангрону на плечо.-Иногда то, что тебе нужно больше всего в мире, это знать, что есть кто-то ниже тебя. Что как бы ни было беспросветно, ты не на самом дне. Это немного, но люди находят силы где могут в этом мире, чтобы выжить. Смотреть, как мы умираем, пока они ещё живут, это вся сила, которая у них когда-либо будет.
Эномай хмурится и убирает руку. Он опускает глаза и медленно сгибает пальцы. Его глаза снова смотрят на Ангрона.
-Так что нет, Ангрон,-говорит Эномай мгновение спустя, опуская руку на колено.-Те люди не чудовища. Избавь их от своего гнева, потому что в мире более чем достаточно настоящих чудовищ, которые заслуживают его.
Ангрон с самого начала стоит особняком от остальных. После получения имени и победы в Дьявольских слезах толпа вздыхает от шока, когда видит, что бывший мальчик становится всё больше и больше с каждым боем. Он быстрее остальных гладиаторов, его ум способен предвидеть каждое действие, которое могут предпринять его противники, и он мастерски владеет любым оружием, подержав его в руках считанные мгновения.
Поначалу убийства доставляют ему боль. В первый раз он чувствовал себя по-другому, в ледяном снегу, борясь за свою жизнь.Убийство тогда имело цель. Это чувствовалось справедливым. Здесь, на красных песках, нет никакого смысла в кровопролитии. Это не приносит никаких изменений, никаких решений, только бойня ради бойни. Ангрон и его товарищи-гладиаторы истекают кровью и умирают в агонии, чтобы утолить жажду толпы, жажду, которая никогда не будет утолена.
Со временем мальчику становится легче убивать. Не имея никакой иной цели, кроме как быть рабом, Ангрон воспринимает взгляды других воинов как свои собственные и находит способы придать смысл своей жизни как гладиатора. Он меняет своё восприятие, слыша от толпы не издевательство, а лесть, даже поклонение его силе, и поэтому он перестаёт ненавидеть их. Лишь глаза личинок заслуживают его ненависти.
Битва становится ритуальным танцем, почти религиозным опытом, где во всём царит уважение, и борьба за пролитие крови друг друга создает узы сильнее, чем любые другие. Он выкладывается в бою по полной, потому что сделать меньше, значит обесчестить соперника. В смертельных поединках, акт убийства чемпиона после жестокой, длительной битвы, провожая его в забвение после достойного боя, в этом есть честь. Ангрон старается дать достойную смерть, прежде чем отправляется в пещеры в цепях.
И в тайном, позорном месте в глубине его сознания, Ангрон завидует мёртвым. Им больше нечего отдать. Высокие всадники, глаза личинок, горячий песок - они покончили со всем этим.
Хотя смертельные битвы проводятся не постоянно. Несмотря на всю свою жестокость, высокие наездники достаточно хорошо знают, что им необходимо сохранить запас гладиаторов, чтобы обеспечить достаточное количество соревнований для развлечения населения. В то время как праздники и священные даты наполняют арену рабской кровью на протяжении многих дней, большинство соревнований заканчиваются капитуляцией одной из сторон, и воины возвращаются в свои пещеры, чтобы обмениваться поворотами в своих триумфальных веревках с теми, кто их побил.
У самого Ангрона верёвка красная, так как никто из других гладиаторов не приблизился к победе над ним в битве. И хотя он даёт чёрные повороты своим братьям и сестрам, он делает это с честью, а не превосходством. Благодаря этому они формируют узы товарищества, которые связывают их в семью.
-Малкадор, расслабься, я сто раз так делал. Ну что он, в самом деле начнет пускать слюни, верещать и мочить своих космодесов?
деньгигеносемя".У Керза меньше оправданий
Так что пальму первенства уверенно держит Лоргар, со своим ПГМ, которым вертели все - от богов Хаоса, до Эреба и Кор Фаэрона.
Тот же его первый капитан Севатар объяснил его, почему его мир снова впал в пиздец, как только Керз улетел - потому что Керз хуевый правитель. Никакой культуры, никакого спорта, никакой социальной политики и развития образования - пошли на работу, отработали смену на заводе, пошли домой и сука только посмейте нарушить комендантский час. Он сковал Ностромо страхом, сжал когтистую лапу на горле граждан, позволяя им вариться в страхе..... А пока это проиходило, в их головах зрели желания реализовать свои чувства, жестокостью и беззаконием.
Таков был выбор Керза.
Он решил, что полное отсуствие преступности и несчастный народ , это лучше чем счастливый народ и незначительная преступность.
Ангрон Сломан
Лоргар не был воином, всегда желал быть ведомым чем-то возвышенным
А Керз ... У него нет оправданий
Сначала они макнули Пертурабо. Потом Кёрза. Потом Магнуса. Фулгрима. Затем Мортариона. Альфария. Затем Лоргара.
Теперь очередь Ангрона, показать тупым, картонным и скучным злодеем просто потому-что?
Не макнутым пока остаётся только Гор.
Какое интересное сочетание...
В «Предателе» Ангрон - вызывает уважение.
А сейчас из Ангрона сделают слюнявого ублюдка без мозгов и малейших понятий о намёках на честь.