чемпион слаанеш

    Ныне существующий символ ордена - стилизованая сигилла Темного Князя. В концепте сигилл изображает иньекционное устройство. Орден активно использует стимуляторы разного типа. Капитаны отрядов выкрашивают поножи яркими пурпурными или черными языками пламени. Ангелы Вымирания : яркий фиолетовый доспех с серебряной отделкой. В качестве символики часто встречаются косы совмещенные с черепами. Определенной принадлежности к отдельному Богу Хаоса отследить невозможно. Однако исходя из цвета доспехов и стиля боя можно так же считать их склонными к служению Слаанеш. 

 Глава Ангелов Экстаза Уликс Очарованный (Ulix the Enthralled ) - До ереси носил имя Уликс Вернамонт. В юношеские годы был послушником в подмастерье у епископа Изайи. Служа Эклизиархии, он постоянно терпел издевательства и избиения со стороны епископа за недоученные или забытые отрывки катахезиса. Первый шаг во служение Слаанеш сделал еще тогда, когда познакомился с сестрой д’Фей, девушкой в 21 терранский год, одевающуюся в длинную черную рясу, истинным ликом которой была демоница с змеиным хвостом и сверкающими черными глазами. Обязанностью д’Фей было обходить спальные помещения базилики во время ночного цикла и проверять, что все люмены потушены до первого удара колокола. Уликс находил отраду в ее песнопениях и шести молитвах, которым сестра его обучила. Ее прикосновение мгновенно снимало всю физическую и душевную боль а обережные молитвы, которым она – а не Экклезиархия – научила мальчика, помогли ему пронести голос сестры через промывание мозгов и гипнообучение, через кровь и страдания..

 В то время как Уликс беззаботно засыпал на коленях своей спасительницы под песнопения молитв, сосед по комнате Матиас в ужасе и трясясь от страха сходил с ума. Тогда то д'Фей и стала смыслом жизни Уликса. Повзрослев он стал магистром ордена. Однако все еще на стороне империи. Он слышал песню д'Фей всегда. Во время высадки, во время оглушающей пальбы и звуков агонии битвы.И однажды он услышал ее громче всего. Случилось это на Ганиметиане, где Уликс наконец отверг ложь так называемого Империума и вырезал десять миллиардов душ во имя единственного, кто способен был понять его боль: Князя Наслаждений. В тот день Сыны Ультуна стали Ангелами Экстаза, Ангелами Слаанеш. А после они снизошли на базилику Гимея Юстикара. Хотя епископ Изайя и все, кого знал бывший послушник, давно были мертвы, это не помешало Уликсу и его братьям распять приспешников Экклезиархии на их кафедрах и спалить их ложные реликвии. Найдя позолоченный склеп Изайи, лорд Хаоса осквернил его, и всё это время сестра д’Фей пела для Уликса в его мыслях. После акта мести стал хаос лордом и чемпионом на службе Слаанеш. 

 Облачение Уликса : Доспех оттенка бледной кожи и отбитого мяса, с кружащимися и богохульно сплетающимися рунами, Края наплечников усыпаны шипами с которых свисали сотни многоцветных фетишей и полосок шелка. Над ранцем космодесантника возвышались изукрашенные звукоусилители – медные трубы, каждая из которых оканчивалась раззявленной черной вокс-пастью. Все они беспрестанно выли и стонали славословия Темному Князю. На месте рта Уликса торчал вокс-рожок, и навечно распахнутые челюсти сжимали полированную решетку динамика. После операции кожа воина стянулась, и теперь его бледное лицо в сочетании с немигающими угольно-черными глазами напоминало вопящий череп. Из оружия носил демонический меч, рукоядь которого была обернута в человеческую кожу. Демон внутри меча гордо носил имя Бар’нет. Демон в оружии спас его от прямого попадания в голову от снайпера эльдар. 

 Так же известная личность Эквис Провозглашенный (Equis the Anointed). Единственный Possessed marine (одержимый) среди ордена. Всегда мечтал захватить власть над орденом и свергнуть Уликса. Однако этого так и не случилось. Так же извесен тем, что является изобретателем множеств стимуляторов и наркотиков, использующихся в ордене.

 Zsyth the Grandiloquent - Зсит Высокопарный, член ордена, павший на Сорнаксе от рук снайпера эльдар. Какафонист, чревоугодник.

Точная численность ордена не известна. 

 Ангелы Экстаза специализируются на ловле эльдар и захвате их порталов паутины для собственных передвижений. Отправившись на своем корабле "Хвала вечная" в систему Дзиоргин, планету Сарнакс, Ради встречи с д'Фей он ыл готов на все.Спустя трехсотлетние мучения Ульрикс наконец овладел тем, чего желал. Захватив эльдар, и уничтожив отряды послушниц Кроваворукого Бога-баньши, он смог воплотить д'Фей в материальный мир на борту корабля "Хвала вечная". Корабль и ее экипаж три тысячи лет на службе Императора разрушала линейные корабли и ровняла с землей города во имя Империума Человечества. Теперь корабль был маяком проклятия, дрейфующим в океане грехов. Почтенный дух машины, обитающий в адамантиевых стенах и армированных переборках корабля, с почти непристойной поспешностью перешел на сторону Князя Удовольствий, словно заскучав от монотонных лоялистских трудов. За такое рвение он получил от Слаанеш дар речи: облегченный вой наслаждения, вечно отдававшийся не только в головах извращенных членов экипажа, но и в самом Имматериуме. Эта сладкозвучная песнь манила созданий Темного Принца за завесой реальности, и они покрывали корпус звездолета неспокойным морем искаженной, тяжко вздымающейся плоти. Одна из самых больших залов корабля была создана из десятков тысяч драгоценных вместилищ эльдарских душ, они были разбиты.. расколоты, раскрошены, истолчены и сплавлены вместе, чтобы создать кощунственный храм создания, бывшего проклятием всей расы эльдар. Сладкие клубы пурпурного дыма гуляли по широким коридорам "Хвалы Вечной", напевая о радости запретных желаний всех, кто их коснется.

Uraka Az'baramael

Урака - один из древнейших Демон-Принцев Кхорна и настолько жирно намекается, что при жизни он был Тамерланом, насколько ГВ могли посметь.

— Стало быть, — улыбнулся Люций, — амбиции победили, и время пришло.

Кризитий молчал. Напряженная поза выдавала угрозу, которую хотелось выпустить на волю, но руки он держал подальше от оружия.

— Ты в этом уверен, Кризитий? — Люций не прекращал улыбаться с тех пор, как тот появился. — У тебя еще есть время подойти сюда, — он ткнул когтистым пальцем в пространство перед собой, — и упасть мне в ноги. У тебя всё еще есть шанс остаться в живых.

— Я не стану этого больше терпеть, брат, — прошипел Кризитий, — я не пойду за тобой, Люций. Ты выжил из ума!

— Трезвость ума, дорогой брат, не бывает двоичной, — ответил Люций, ядовитая улыбка зазмеилась по его губам, — она либо есть, либо её нет. — Люций сделал шаг вперед, — спустись со своей высокой башни, сходи туда, куда ходил я, посмотри на то, что видел я, и тогда мы сможем поговорить о том, что такое безумие.

— Мне всё равно, где ты был, — отрезал Кризитий, — так же, как и всё равно, что ты видел. Я забочусь о будущем Когорты Назики, о будущем, где твоему правлению придет конец. Прямо сейчас.

Люций склонил голову набок и вздохнул. Он посмотрел на остальных воинов за плечами Кризития.

— Значит, он говорит за всех? Вы хотите, чтобы он вёл вас?

— Никто не говорит за меня, — проворчал Кадарн. Палач-отступник стоял без шлема и опирался на рукоять топора, на его лице из лоскутов обожженной плоти и шрамов застыло выражение веселой отстраненности, — когда мои бывшие братья отказывались от своих убеждений, они решали, что тех, кто претендовал на роль нового лидера, нужно испытать. Такие споры решались кровью и сталью.

Череда уклончивого тихого бормотания эхом отразилась от остальных. Воины Когорты Назики служили под началом Люция достаточно долго для того, чтобы каждый из них в той или иной битве видел смерть Вечного. Все они знали, что произойдет потом. Несмотря на горечь и негодование, подобный опыт прошлых дней заставлял их держать языки за зубами.

— Так что же ты намерен делать, брат? — Люций изогнул розовую плоть на месте, где должна была быть бровь. Злобный хохот вырвался из глубины его горла. — Ты собрался убить меня? Я думаю, что ты знаешь, чем это закончится.

— Нет, — покачал головой Кризитий, — я тебя не убью. Я не собираюсь кормить того монстра, коим ты стал. Нет, мой брат, но я отниму у тебя ноги, руки и язык. А Чезаре найдет причину, по которой с тобой это произошло. Он подчинится и поможет мне сохранить твою жизнь, пока яд будет бежать по твоим венам. Я иссушу твою плоть до кожи и костей и буду наблюдать за тем, как ты коротаешь века в одиночестве и молчании, пока твоя собственная душа не возжелает предать тебя забвению. И, когда эта ночь придет, в забвении ты и останешься.

В этот момент Люций все понял. Затянувшаяся между ними вражда, неспособность брата подчиняться, вспыхивали снова и снова. Во все предыдущие разы Кризитий был в шаге от того, чтобы обнажить меч, но в самый последний момент отступал назад.

На этот раз Люций осознал, что всё по-другому. Недовольство Кризития взяло верх. На этот раз брат переступит черту. Дыхание вырвалось сквозь зубы Люция. Мир вокруг сузился до размеров острия клинка. Для него существовали только он и его брат.

— Брат, я клянусь здесь и сейчас перед самым молодым богом, что если твой меч коснется воздуха, ты умрешь этой ночью.

Кризитий не дрогнул. Одним спокойным движением он положил руку на эфес ятагана Адженниона. Это служило ритуальным сигналом готовности к поединку на Кемосе, их давно уничтоженной родине.

Люций коротко и задумчиво кивнул.

— Хорошо, брат мой. Так и быть.

Вторая рука Кризития метнулась вперед, он швырнул в Люция сферу размером с кулак. Она взорвалась с оглушительным звуком и ослепительным светом. Люций лишь усмехнулся, когда взрыв оглушающей гранаты опалил его лицо. Он знал, что брат будет умнее и не станет вести честный бой. Клинок Адженниона сверкнул, выскользнув из ножен. Кризитий бросился вперед. Он понимал, что его боевое облачение повреждено после битвы на демоническом мире так же, как заколдованные доспехи Люция. Последнего, вдобавок, еще и тяжело ранили.

Оглушающая граната вряд ли поможет, но она даст Кризитию секунду, и он сможет замаскировать свой прыжок. Если бой превратится в затяжную стычку, Кризитий умрет. Он был уверен в этом. Его действия должны быть молниеносными, и поединок должен закончиться еще до начала.

Кризитий метнулся в рассеивающийся эпицентр взрыва оглушающей гранаты. Он прицелился в стык между кирасой Люция и наплечником. Острие клинка рассечет пучок мягкой мышечной массы, и он вонзит его в плоть и кости, отсекая руку Люция. Последующие удары в правую руку и колени закончили бы дело, и Вечный был бы сражен.

Точный угол наклона лезвия. Кризитий направил свою энергию на скорость атаки и превратил себя в сверхъестественное пятно, которое почти невозможно было отследить. Это был воистину идеальный удар.

Вот только Люция не оказалось на том месте.

Клинком Адженниона Кризитий рассек лишь тонкий клубящийся дым, который парил вслед за лезвием. Люций предвидел атаку, и вместо того, чтобы парировать или уклониться, он решил показать брату, насколько эффективен был удар, и выполнил его сам.

Безупречно.

Тёмная кровь брызнула из обрубка плеча Кризития на стену и залила палубу под ногами. Его сверхчеловеческая физиология немедленно принялась останавливать кровотечение, а броня ввела последние запасы боевого наркотика и обезболивающего обжигающим поцелуем в кровь и позвоночник. Без колебаний Кризитий вытащил гладий из ножен у голени.

В одно мгновение ока клинок закружился в воздухе вместе с рукой. Кровь залила кирасу Кризития, и тот посмотрел на свое отрубленное запястье. Широко распахнутые от шока глаза вспыхнули.

Люций стоял перед ним, дым разорвавшейся гранаты клубился вокруг копыт так, словно Вечный и не двигался вовсе. Единственным признаком произошедшего был лаэранский клинок, который он держал в левой руке. Силовое поле оружия шипело и бурлило, пока кровь кипела на кромке.

— Знаешь, — начал Люций, с глухим стуком уронив свою плеть на пол, — мне очень понравилась твоя идея, дорогой брат. Поскольку я не думаю, что она тебе пригодится, ты не станешь возражать, если я её позаимствую?

Движения Люция казались вспышками молнии. Хирургически точным разрезом у самого колена Вечный отсек левую ногу Кризития. Эта сцена сопровождалась ливнем крови из рассеченной плоти и фонтаном искр от обрубленных сервоприводов. Обратным ударом он разрубил правое бедро посередине. Силовое поле лаэранского клинка вспыхивало, расщепляя твердую материю, с каждым ударом превращая её в осыпающийся пепел.

Кризитий рухнул на пол. Один из лучших Палатинских Клинков, когда-либо сражавшихся под знаменем III легиона, превратился в расчлененное тело в разбитых доспехах, и остатки его жизненной силы вылились на палубу. За всё это время лицо Вечного не показало ни малейшего намека на эмоции, словно было застывшей маской.

Этот поединок отнюдь не доставлял ему удовольствия, как в случае боя с Красным Центурионом. Эта дуэль являлась своеобразным сообщением. Напоминанием любому из Когорты Назики, кто осмеливался подумать о том, что Люций Вечный не величайший мечник в Галактике. Что он, якобы, не дотягивает до того, чтобы быть лучшим и первым среди своих братьев, чтобы быть их предводителем.

Демоническая плеть рассекла воздух с оглушительным треском, сорвав плоть с лица Кризития и заставив его упасть головой назад на пол. Воин перекатился на живот и ухватился за палубу культей оставшейся руки, чтобы отползти в сторону.

— Ползи, — взревел Люций, — ползи, брат! Ползи вперед, пока не найдешь место, в котором захочешь умереть. Скоро ты увидишь то же, что и я. Забвение ждёт, и я отправлю тебя туда!

Слова Люция прервал щелчок плети. Этот звук эхом отразился от голого металла коридора, подобно выстрелам. Вечный сорвал расколотую броню с Кризития, а потом рваными полосами содрал и плоть под ней. Полным ртом крови Кризитий сплюнул на пол. Струйки пара поднялись вверх, когда кровь начала разъедать металл, источая запах хлора. Он поднял голову, пытаясь найти хоть какой-нибудь отклик в глазах своих братьев.

Но не нашел. У каждого из воинов Когорты Назики было одно и то же бесстрастное выражение лица. Те немногие, кто все-таки соизволил встретиться с ним взглядом, казалось, просто смотрели сквозь него. Их взгляды не источали ни холода, ни ненависти, они просто были пустыми. Расфокусированными.

Безучастными.

Люций встал перед Кризитием, когда тот остановился и рухнул на пол, поскользнувшись на собственной крови. Вечный опустил острие лаэранского клинка и постучал им по копыту.

— Видимо, здесь мы и закончим, — улыбка вновь вернулась к Люцию, но уже без жестокости и веселья, которые сквозили в ней раньше, — боюсь, на этот раз я не дам тебе возможности приползти ко мне и преклониться, дорогой брат. Ты даже умрешь не на коленях предо мной.

Кризитий судорожно выдохнул, кровь запачкала его губы. Он зарычал от напряжения и попытался обхватить рукой ногу Люция, чтобы подняться. Люций поднял другую ногу, и керамитовое копыто отбросило брата обратно на палубу.

Вечный обошел Кризития вокруг и надавил коленом на живот, удерживая того на месте.

— Посмотрим, — задумчиво промурлыкал Люций, — ты отнимешь мои руки, — он постучал по изуродованным конечностям Кризития плоской стороной меча, — ты отнимешь мои ноги, — он сделал то же самое с культями, отходившими от талии легионера.

— Что же там еще было? — Люций быстро забарабанил пальцами по подбородку, словно задумавшись. — Вроде там что-то было еще, да брат? — В глазах Люция вспыхнул огонек. — А! — жестокость вновь появилась на лице, и он наклонился к Кризитию, прошептав на ухо, — точно. Я вспомнил.

Люций положил свой меч на палубу и крепко схватил Кризития за затылок, чтобы тот не двигался. Другой кулак он запустил между губ брата. Зубы Кризития щелкали и выпадали из десен, когда Люций погрузил руку в рот по самое запястье. Скользкая длинная мышца напряглась на мгновение, засопротивлялась, но все-таки Вечный ухватился за нее — и вырвал.

Люций стоял, глядя на Кризития сверху вниз. Измученный воин бился и завывал в увеличивающейся луже крови, слюны и рвоты. Вечный разжал кулак, позволив дергающемуся красному куску, который он вытащил из брата, соскользнуть с ладони с мягким влажным звуком.

— Мой язык.

Кризитий забился в конвульсиях. Его лицо превратилось в алую маску, а рот представлял собой окровавленную пасть из разодранных губ и сломанных зубов. Спина выгнулась другой, когда он вдохнул собственную кровь.

— Я точно знаю, куда ты отправишься, — сказал Люций, взяв лаэранский клинок и принявшись осторожно очищать его, прежде чем вернуть в ножны. — Из всего, что мне довелось испытать, муки нашей материальной вселенной, наши войны внутри Ока, ничего с этим не сравнится. Это единственное место, которого должны бояться даже легионеры.

Люций медленно занес копыто над лицом брата.

— У тебя впереди вечность, чтобы понять почему.