скверна хаоса

Мамона или как оставаться святым посреди варп шторма

«Тебе незнакома истинная извращённость, если ты не посещал Мамону, и не видел собственными глазами проявления славненькой беспрекословной веры её обитателей, которые так стремятся доказать свою праведность... Нет лучшего подтверждения бессилия Бога- Трупа, чем судьба этих ничтожеств, вечно страдающих во имя его, вынужденных поколение за поколением жить, сражаться и умирать, не зная отдыха и вознаграждения. Это поистине прелестно»

– Белия Дастари, Насильница Эстабы

Планета Мамон — усыпанная щебнем пустошь, её поверхность разрушена войной, бушующей с начала времён. Мамон лишён природных ресурсов, а население разделено на две противостоящие фракции, каждая из которых жаждет богатств, накопленных другой за тысячелетия. Война ведётся всеми возможными средствами от сделанных из костей павших тупых дубинок до таинственных технологий, выменянных у других миров Вихря. При этом ни одно потрясение или военная уловка никогда не приносили никаких плодов кроме тех, что измеряются в жизнях погибших.

Хотя жители Мамона — одни из наиболее воинственных и агрессивных во всей галактике, внешне они выглядят совершенно иначе. Мужчины и женщины отправляются на войну в облачении униженного духовенства, украшенных символами Имперского Культа. Предводители являются одновременно генералами и демагогами, блестящая ткань их золотистых ряс изорвана и запятнана кровью. На Мамоне явно творится какая-то жестокая шутка поистине космического масштаба, поскольку его обитатели считаютсебя преданными слугами Бога-Императора человечества. Они обращают к нему, пребывающему на Терре, молитвы даже тогда, когда убивают друг друга и снимают с тел всё, что можно унести. Города Мамона построены из отнятой у врагов добычи, шаткие крепости и ненадёжные башни из невообразимых богатств образуют резиденции кардиналов-милитантов. Подобные места редко держатся долго, их смывают прочь извечные приливы войны.

При взгляде с орбиты Мамона кажется безжизненной серо-коричневой скалой, испещрённой язвами кратеров, некоторые из которых покрывают целые континенты. Своим появлением они обязаны не силам природы, но обитателям этого мира. Жизнь на Мамоне целиком посвящена войне – так было всегда, сколько помнят обитатели Вопящего вихря. Древние битвы раскалили планету до температур, почти невыносимых человеком, испарили океаны и убили почти всю растительность, оставив на её месте бесплодную пустыню от полюса до полюса.

Оставшиеся на Мамоне водоёмы настолько загрязнены промышленными стоками кузней, что представляют собой зловонные топи, покрытые туманом концентрированных ядов. Две силы уже несколько тысячелетий сражаются между собой на поверхности планеты, не зная ничего, кроме войны и раздора, ни на день не прерывая насилия и не ослабляя взаимной ненависти. Их непримиримое соперничество поистине жестоко и неразрешимо, поскольку основано на железной воле, уходящей корнями в искренне, праведное негодование и непоколебимую веру. Так на проклятом мире Мамона один кровопролитный день сменяется другим таким же, ибо её обитатели обречены вечно разыгрывать жесточайшее представление, поставленное божественными созданиями.

Армии истерзанных союзов прокатываются разрушительными волнами по изуродованному лику планеты, и воины с обоих сторон искренне считают себя истинными служителями Бога-Императора на Земле, а своих противников – коварными адептами Губительных сил, господство которых сковало мир узами рабства. Каждый солдат – от высокопоставленно гогенерала до самого юного новобранца – истинно, до мозга костей, уверен, что сражается за правое дело. В глубинах Варпа, где помыслы изменяют реальность, столь абсолютная уверенность со временем обрела собственную силу и стала источником восхищения и развлечения для обитателей Вихря.

БЕСКОНЕЧНАЯ ВОЙНА

Сражения и битвы на Мамоне –священный долг всех, кто хочет показать себя истинным последователем Того, Кто Восседает На Терре. Неустанные вожди, повелевающие обеими сторонами, принуждают подданных ко всё новым, с каждым разом ещё более жестоким и безнравственным, действиям против ненавистных врагов. Каждая из сторон верит, что лишь полное уничтожение врага принесёт им спасение. Все на Мамоне живут лишь ради того славного мига, когда последний безбожник рухнет, пронзённый окровавленным мечом, и Император, спустившись с небес, позволит праведникам вознестись на Терру в собственных телах. Там, как верят обитатели планеты, их ждёт награда в виде разнообразных яств и прочих наслаждений, недоступных никому на истерзанном родном мире.

За тысячелетия войн практически всё на Мамоне было разрушено. Все записи, пусть даже самые неточные, молчат о временах, когда были возведены города и монументы, ныне лежащие в засыпанных песком руинах. Орды истинно верующих влачат существование на костях прежней славы, зачастую находя укрытие от кислотных дождей и ядовитых облаков древнего биологического оружия в проржавевших, искорёженных остовах машин, которые они не в силах починить, да и не знают, как использовать. По защищённым долинам планеты разбросаны деревни, в которых немногие истиннорожденные дети воспитываются в атмосфере искренней веры, а также ненависти и страха к ужасным Другим. Обитателям Мамоны незнакомо понятие «мирный житель», ибо Император ждёт от них лишь крови врагов, пролитой на пески этого горнила веры. В тенетах этих заповедей бьются все люди проклятой планеты, ибо о глубине веры каждого из них в далёкого Повелителя Человечества судят лишь по тому, сколько боли и страданий они сумели причинить ненавистным богоотступникам. Каждое мгновение нового дня проходит в попытках ублажить кардиналов-милитантов путём поклонения и слепого принятия того, что на этом одичавшем адском мире сходит за Имперскую веру. Жителей Мамоны оценивают лишь по убийствам и насилию, что они учиняют над «язычниками», а их возрасту или умениям не придают никакого значения. Тенемногие ценности, что уцелели на планете после бессчётных эпох войн и раздора, сберегают в ветхих поселениях, возведённых из обломков прежних зданий, на руинах древних дней. Кособокие сторожевые вышки охраняют хлипкие стены из ржавого железа и битого камня, а в карабкающихся друг на друга башнях-хранилищах, высочайших строениях в этих мусорных городах, хранят потускневшие и потёртые богатства забытых империй. Они уже давно не имеют никакой материальной ценности и превратились в святое наследие. Считается, что сторона, которой удалось собрать больше золота или иных богатств, любыми способами вырвав их у врага и защитив от него же, возносится в глазах Императора и окажется чуть ближе к вратам небесной Терры.

Бытие на истерзанной Мамоне представляет собой жестокую борьбу за существование не только против ненавистных врагов, но и против самого небесного тела, ибо серо-коричневый мир претерпел столько ударов в бесконечных войнах, что лишь в искажённой реальности варп-разломана нём могла сохраниться человеческая жизнь. С покрытых воронками полей обитатели планеты собирают нечистые плевелы, сухой мох и истощённые тела грызунов, питающихся отбросами. Пропитания на большей части Мамоны не хватает настолько, что святым воинам приходиться питаться телами погибших собратьев, так что даже смерть на проклятом мире лишена благородства и достоинства, встречающихся в остальной галактике. Впрочем, истинные апостолы сражаются не для личной славы, а ради того, чтобы приблизить возвращение Императора и принести спасение будущим поколениям, поэтому даже плоть павших становится лишь очередным поленом в костре бесконечной войны. Вера солдат столь непреклонна, что они самоотверженно живут, дышат и погибают во имя нерождённых ещё потомков, которым улыбнётся Император в грядущие дни, которые нынешнее поколение бойцов не надеется увидеть своими глазами.

При виде потрёпанного облачения праведных воинов Мамоны даже самый стоический еретик невольно ухмыльнется в когтистую лапу. Их изорванные и поношенные за долгие столетия древние синтетические одеяния разукрашены грубыми самодельными амулетами и значками, пытающимися воспроизвести регалии истинной Имперской веры. Впрочем, связь с прошлым на протяжении многочисленных поколений постепенно терялась, и по этим нелепым талисманам вряд ли можно опознать, чем вдохновлялись нынешние ремесленники. Воспроизводство населения – одна из величайших загадок для тех, кто пытается проникнуть в тайны Мамоны. Во владениях обоих противостоящих сил каждый год рождается совсем немного обычных детей – их вряд ли достаточно для людоедских священных войн, ведущихся истинно верующими. Никто не пытался достоверно узнать, откуда берутся новые поколения солдат, но из уст в уста передается множество возможных объяснений. Согласно одной из теорий, обитателям Мамоны с обоих сторон конфликта удалось отыскать в руинах древних городов старинные лаборатории клонирования, и с тех пор их деградировавшее оборудование используется святыми воинами для создания жалких подобий самих себя, убогих созданий, несущих на себе все тяготы войны. Некоторые высказывают мнение, что сами боги наполняют планету свежими отрядами фанатиков, незаметно перенося их в толпы целеустремленных солдат, слишком поглощённых ненавистью, чтобы обращать внимание на внезапное увеличение собственной численности. Существуют и более затейливые предположения, утверждающие, например, что это аура злобы, пропитавшая измученный мир, порой самопроизвольно порождает точные подобия человеческих существ.

Единственное, что остается неизменным в жизни на Мамоне – это беспрекословная вера. Фанатики сражаются в беспрестанных священных войнах самым грубо сработанным оружием, таким, как дубины и копья из ржавой арматуры или крепёжных материалов, найденных в развалинах городов. Практически все боевые действия на Мамоне выливаются в схватки огромных неуправляемых толп, которые несутся друг на друга по выжженным равнинам, потрясая импровизированными палицами и скандируя хриплыми, неразборчивыми голосами искажённые псалмы и литании, в то время как безумные лица бойцов буквально испускают волны сокрушительной веры. Тем не менее, порой один из кардинал-милитантов, недовольный текущим положением вещей, решается на низкий, бесчестный поступок, заключая сделку с нечистыми обитателями Вопящего вихря. Раскрыв сокровищницы, он покупает у иномирцев оружие, которое, несмотря на относительно скверное качество, всё же невероятно превосходит копья и дубины святых воинов. Очевидно, что подобные драгоценные реликвии вручаются лишь прославленным чемпионам, и за плохонький лазпистолет, утраченный в час гибели его обладателя, вспыхивают целые войны.

Вожди народа нередко обещают славу– самую мимолётную из наград – тем, кто пал на Мамоне во имя Императора, но нескончаемые сражения не оставляют времени на пышные похороны, неважно, насколько высоко вознесся тот или иной воин при жизни. Никчемнейший ребёнок-солдат и самый высокопоставленный кардинал- милитант оказываются одинаково забыты вмиг их гибели. В память о них не воздвигают памятники и не сохраняют их подвиги в летописях. Если тела мертвецов не пойдут на прокорм новому поколению воинов, их просто втопчет в грязь следующая волна атакующих в следующей битве следующей войны.

Размах и глубина религиозности обитателей Мамоны не перестает восхищать их соседей по Вихрю. Этот мир ценят как живое произведение искусства, посвящённое одновременно неудержимой силе человеческой веры и унижению верных рабов Императора. В многочисленных гипотезах еретики перечисляют истинных гениев, одному из которых мог оказаться под силу фундаментальный труд сотворения столь великого противостояния, и всех поражает могущество разума, способного поддерживать баланс на планете, невзирая на тысячелетия кровопролитий и ненависти.

Среди энтузиастов, воспринимающих Мамону в качестве постоянно развивающегося представления, звучит немало идей о том, какая именно сила стоит за сохраняющимся положением на проклятом мире. В них упоминаются князья демонов, а порой и сами Тёмные боги. Защитники последней версии указывают на невероятную сложность фарса, роли в котором исполняют умалишённые обитатели планеты, погруженной во мрак невежества. Безусловно, большинство гипотез, основанных на изучении столь превосходно и хитроумно сработанного творения, отдают предпочтение одной из нескольких великих сил, возможно, стоящих за бесконечным круговоротом насилия.

Одна из наиболее распространенных теорий объявляет кроваворукого Кхорна вдохновителем бесконечной войны, разыгрывающейся на поверхности Мамоны. Другие видят в происходящем на проклятом мире грандиозный эксперимент Архитектора судеб, благодаря которому Тзинч узнаёт, как действуют марионетки Бога-Трупа в совершенно невыносимых условиях. Некоторые заявляют, что лишь Дедушка Нургл способен создать настолько зловонное болото духовного, общественного и телесного разложения. Впрочем, чаще всего в дискуссиях о Мамоне, как о триумфе истинного художника, упоминается имя Князя наслаждений, самой показной из всех великих сил. Умениями, необходимыми для того, чтобы поставить целый мир на острую грань благочестивого экстаза, бездумного поклонения и увести его дальше, окунув в самые глубины идеальной веры, может обладать лишь Слаанеш.

Каким бы ни был источник видения, воплощённого в Мамоне, нынешнее положение дел на планете намного сильнее занимает высокопоставленных еретиков Вопящего вихря. Излюбленной темой среди них являются произносимые шёпотом истории о внушающих ужас Несущих Слово, которые непрерывно стремятся достигнуть новых крайностей поклонения и веры, одновременно унижая слуг Императора. Эти древние воины хорошо известны в Вихре, как и их ненависть к сторонникам Бога-Трупа, и неутолимая жажда раздвигать границы религиозности до самых кровавых и безумных пределов. Многие предполагают, что Несущие Слово используют Мамону в качестве вербовочного мира для пополнения армий своих ручных культистов, обращая вопящих праведников в кровожадных убийц, утративших веру и лишившихся идеалов.

Многие еретики не могут представить себе более преданного последователя, чем бывший приверженец Империума, с глаз которого безжалостно сорваны покровы лжи. Исходя из простой истины, утверждающей, что нет фанатика яростнее, чем новообращённый, они прибывают на Мамону с единственной целью – отыскать самых могучих воинов, захватить в плен и заставить осознать бессмысленность прежних жизней, продемонстрировав им истинное положение планеты. Узнав жестокую правду, большинство пленников испытывают мощнейший срыв, превращающий их в безмозглых хныкающих ничтожеств, обречённых пребывать в таком состоянии до самой смерти. 

Немногие, впрочем, восстают из руин прежнего существования, преисполненные пылающей ярости и праведного рвения, зовущего их низвергнуть Императора, оставившего свой народ тысячелетиями прозябать в скотском ничтожестве. Эти мужчины и женщины, создания почти абсолютно чистой веры, переносят свое искреннее поклонение на новых господ и служат им с той же бездумной верностью, с которой в прошлой жизни пресмыкались перед Богом-Трупом. Именно существование таких фанатичных последователей используется многими в качестве доказательства того, что Мамона – грандиозная лаборатория Несущих Слово, в которой они с изяществом истинных мастеров своего дела манипулируют верой и праведностью.

Еретики стекаются со всего Вопящего вихря, чтобы своими глазами полюбоваться на впавших в ничтожество «имперских праведников», видя в истинно верующих обитателях Мамоны олицетворение того, до чего способны довести жертвенность и ощущение собственной греховности. Довольно часто военачальники используют планету в качестве тренировочного полигона, демонстрируя бойцам опасности сражения с фанатичным противником. Другие же стремятся пополнить ряды своих отрядов святыми воинами с истерзанного мира и выстраивают хитроумные планы по введению аборигенов в заблуждение – те, кто попадается на удочку, впоследствии искренне верят, что сражаются за правое дело вместе с благородными собратьями.

Порой могучий военачальник, колдун или другой еретик для собственного развлечения обрушивают на жителей Мамоны новые беды, одаряя враждующих чемпионов демоническим оружием или иным мощным артефактом Тёмных богов, обещая, что с его помощью воины смогут нарушить вечное равновесие и принести победу своей стороне. Разумеется, эти бессердечные посулы оборачиваются для обитателей Мамоны лишь новыми мучительными страданиями, а использование дара приносит избранному чемпиону лишь смерть. Война же идёт своим чередом. Как правило, дарители возвращают себе артефакты и вооружение, переданные святым воинам, но порой размах насилия и кровавой бойни оказывается столь грандиозным, что еретики вынуждены покориться превратностям судьбы и смириться с потерей. Впоследствии на почве подобных случаев произрастают слухи о том, что многие кардиналы - милитанты хранят в своих сокровищницах предметы немыслимой мощи, об  истинной силе которых даже не подозревают.

Наиболее мрачным фактом из всех, относящихся к бесконечно развивающемуся представлению на Мамоне, является постоянный подспудный страх в сердцах и разумах тех, кто восхищенно наблюдает за проклятым миром. Порой, когда события на самой планете или в прочих областях Вихря принимают странный оборот, начинают слышаться голоса, утверждающие, что длань Императора коснулась Мамоны, что бесконечные мучения её обитателей всё же привлекли внимание Бога-Трупа. Восстав в гневе, он снизошел на проклятый мир в сиянии праведной ярости, сокрушив создателей жестокого представления и навечно прибрав души верных к себе. Подобные слухи всегда встречают с весёлым смехом, в котором, тем не менее, звучат тревожные нотки. Ведь, раз уж вера изменяет реальность внутри Вихря, то, безусловно, абсолютная уверенность жителей Мамоны в пришествие Императора рано или поздно обернётся истиной, и, если так, то какое воздаяние, кроме полного уничтожения, может ожидать тех, кто столь жестоко измывался над его подданными?

Распространённые мифы о Ереси Хоруса.

Посмотрите на изображение Воителя [1]- эти бледные черты, безумные глаза и маниакальную улыбку. Запомните его. Презирайте его, как вы презираете всех предателей.

Миф 2: Хорус был опытным тактиком
Во время Ереси Хоруса силы Воителя постоянно проигрывали лучше подготовленным, лучше экипированным и более опытным Лоялистам, что сподвигло его на отчаянный и заведомо провальный штурм Терры. Несколько побед, которые он одержал, стали результатом обмана и предательства - ни то, ни другое конечно же не является проблемой в нынешнем Империуме благодаря неустанной работе Комиссариата.

Миф 3: Атака Хоруса на Терру была практически успешной
Штурм Солнечной системы был отчаянной авантюрой побеждённых сил. Атака была быстро остановлена эффективной защитой Имперских кулаков при помощи других лояльных Космодесантников и имперских солдат, как всегда.

Миф 4: Половина легионов Императора приняла сторону Хоруса
Те легионы предателей и их примархи, которые приняли сторону Хоруса, были, без сомнений, слабейшими Легионами, которые завидовали успехам благородных и неосквернённых воинов, таких как Имперские кулаки, Ультрамарины и Кровавые ангелы.

Миф 5: Множество солдат имперской армии приняло сторону Хоруса
Человечество в большинстве своём противостояло Хорусу, и Имперская армия нанесла несколько серьёзных ударов по силам Воителя, такие как славная победа на Талларне и героизм могучих воинов, стоявших рядом с Имперскими кулаками на стенах самой Терры.

Миф 6: Множество легионеров предателей выжили
Было подсчитано, что меньше двух десятков легионеров-предателей пережили всеобъемлющую расплату, которая последовала за поражением Хоруса*. Те, кто был наиболее малодушен и труслив, кто первым сбежал от своей неудачи на Терре. Космодесантники предатели, которых вы можете встретить сегодня, не более чем бледная тень Легинеров той эпохи.

Миф 7: Во время Ереси Хоруса три лояльных легиона были практически уничтожены
Потери среди космодесанта случались, но практически все на стороне предателей. В качестве доказательства вам нужно лишь посмотреть на Ордены, дожившие до сегодняшнего дня и продолжающие благородную службу во имя Императора.

Вот она. Правда о Ереси Хоруса.
Если вы услышите, как кто-то из солдат утверждает обратное, доложите полковому комиссару, который обеспечит их дополнительными материалами для чтения, которые не оставят никаких вопросов.






Мысль дня: "Верность само по себе награда. Предательство само по себе наказание".

*Число представляет наилучшую имперскую оценку

[1] Воитель Хорус Луперкаль 

https://www.reddit.com/r/RogueTraderCRPG/s/yiu2dEBPPx

Имперец, помни! Чрезмерное засиживание за консолью - превращает тебя в нургулита!

Конфликт поколений

– Кхров, – сказал он. – Кхров из Тысячи Сынов. Потомок Магнуса. Сын... но действительно ли ты сын Просперо? Или ты, как все остальные, поздний птенец? Но говори свой рассказ, говори. Если твоя история окажется славной, то, может быть, она даже достаточно смягчит меня, чтобы выслушать, что поставило на кон это так называемое Дитя Императора.

Медленно и тихо Кхров вышел на середину круга и постоял там несколько секунд. Потом он испустил крик и ударил по каменным плитам концом посоха, и тут же его окутало шипящее пламя розового и голубого цвета, такое яркое, что рабыня Эммеш-Аийе зажмурилась от боли. Кхров ударил снова, и пламя опало с его тела, растеклось и превратилось в клубящийся у земли туман. Чародей поднялся в воздух на пьедестале из разноцветного огня. Он указывал посохом вниз, и куда бы он не ткнул острием, бурлящее многоцветье под ним начинало смешиваться и искажаться.

Без всякой преамбулы, не считая этой причудливой колдовской демонстрации, Кхров из Тысячи Сынов начал свой рассказ.

– Нет, – сказал он, кивнув Ченгрелу. – Нет, я не из первых легионеров, как ты, почтенный господин Ченгрел. Я никогда не видел лик живого Императора. Я не взирал на Терру и не ступал на Просперо. Я вырос среди нищенствующих логиков Преки Магна, которые странствуют по дорогам между центральными городами Университариата, ищут математические закономерности в формулировках имперских писаний и предлагают извлеченные уроки молодым ученым и рабочим в обмен на подаяние. Когда мы встречались с путниками у космопортов, то менялись с ними трактатами и научными трудами, и так моя семья завладела эзотерическими книгами, которые нам передали втайне, шепча об истинах, что известны самым выдающимся ученым, но при этом не доверяются никому, кроме их собственных фаворитов и льстецов. Мы применили наши расчеты к этим новым текстам и погрузились в чудесные и ужасающие откровения. Понимание пришло так легко, что это было все равно что подобрать сокровище с земли, проведя целую жизнь в попытках взломать запертые хранилища.

Пока Кхров говорил, туман и огонь под ним образовывали живые картины, отображающие все, что он описывал.

– Мы считали себя лишь учениками, вечно ищущими объяснений, но пока мы предавались изучению, нас тоже, в свою очередь, изучали. Эти уроки разжигали свет моего собственного спящего дара, и, когда Тысяча Сынов заметила меня, они начали действовать.

Это был не настоящий легион Магнуса, хотя я и не знал этого, когда они появились среди нас. Несмотря на внушаемый ими ужас и гордое поведение, они были лакеями Аримана-библиария, этого всюду вмешивающегося изгнанника, которого Магнус едва сберег от смерти. Они без единого слова увели меня. Это было на самой заре сорок первого тысячелетия.

Началось мое настоящее обучение, выстроенное на фундаменте, заложенном тайными трактатами. Я научился управлять страстью и иллюзией и повелевать Океаном при помощи лишь воли и интеллекта. Жаждая знания, я начал развивать принципы своих повелителей своими собственными способами, и каждый момент моего бодрствования был наполнен озарениями и возможностями.

Ариман не навсегда стал моим господином. Один из странствующих магистров из ядра Тысячи Сынов атаковал нас на северо-востоке галактики. Я не принимал участия в той битве, но чувствовал, как они сражаются оружием и силой воли на безымянном мире, куда Ариман приземлился в поисках чего-то, что мне до сих пор неизвестно. Их прогнали с того камня, прежде чем удалось это найти, а меня забрали в качестве трофея и увезли ко двору Магнуса Красного.

И теперь двери познания действительно распахнулись передо мной. Я сделал услугу для колдуна Абхенака, вычислив семь слогов семи истинных имен князя демонов Нургла Фоэтра Гнилодушителя, и тогда он передал меня в услужение Сулабхею Архинвокатору, который приставил меня к работе над оттачиванием принципов, по которым строились его защитные и призывающие печати. Мои результаты столь увеличили его могущество, что он назвал меня первым среди своих адептов и научил Третьей и Пятой конкатенациям, посредством которых мы можем противодействовать восьми фундаментальным темпераментам имматериума. В состязании с Ксердионом из Девяти Башен он приказал мне изобрести и исполнить ритуал, в котором варп-излучение человека-псайкера, каковое определяется в трудах Карракона Старшего, привязывается через три вторичных нюанса характера к вспышкам бурь, описанных в посланиях Гхелла. После моего успеха Ксердион признал превосходство адептов Сулабхея, и, когда я использовал элементы этого ритуала для того, чтобы связать и узнать происхождение демона Геракдола, меня снова привели к Магнусу и облачили в одеяние мага-соискателя.

Огненные марионетки Кхрова в светящемся тумане под ним сделали жесты и написали знаки, от которых воздух застенал и заискрился.

– Теперь меня обучили военному делу. Мои дары и заклинания были отточены для битвы, и я овладел более примитивными, материальными видами оружия Легионес Астартес. Я мог выпустить меткую очередь из болтера, фехтовать цепным мечом, командовать одной из древних машин легиона, отправиться на бой с одним из моих братьев или с сотней и знал, что ожидается от меня, не задавая вопросов и не требуя новых приказов. Я переписал доктрины моих солдат пламенными умениями мага.

На каждой стадии меня проверяли. Я помню битву, которая длилась сто шестьдесят два часа под небом, загроможденным серебряными башнями, битву с двумя главарями, подчиненными Магнусу. Один подобрал с равнины камни и кости и отправил их в нас на стремительных потоках мысли, пронизанных алыми искрами. Другой распустил прочную ткань пространства-времени и послал ползучие трещащие руны, чтобы они разорвали связь между нашими сознаниями и чувствами. Только я остался хозяином своим мыслям и телу и командовал остальными в гуще боя. Когда проверка закончилась и башни заговорили друг с другом голосами своих повелителей, они признали меня, объявили не соискателем, но адептом, и отдали мне других выживших в качестве ядра для моего первого ковена.

Мне принесли боевое облачение – пустой доспех давно умершего брата-легионера. Я перековал его с помощью лучших магов-кузнецов Легиона, покрыл его варп-гравировкой, так что теперь он пылал живым эфирным огнем вместо простых энергий, что прежде скрывались в его реакторе. Когда я надел доспехи, то взмыл с пола цеха и повис в помещении из сложенного пространства, пока оружейники атаковали возведенную мной защиту. Они испытали мое кузнечное умение, мои колдовские руны, связь моего духа с анимой доспеха и хищных, живущих инстинктами духов, лишь немного недотягивающих до разумов, которых я вплел в каждый зубец своего цепного меча и в каждый снаряд, загнанный в магазин пистолета. Такова была мощь оружейников, что всего лишь их простое внимание обжигало мои тело и душу, но, хотя они разобрали на части мои проекты и рассмотрели их со всех углов в четырех измерениях, не нашли ничего, что вызвало бы неудовольствие, и я спустился со Зрячей горы, чтобы начать свои исследования с...

Но тут Кхрова, как Эммеш-Аийе до него, оборвала ярость слушателя.

– Замолчи, Кхров! Замолчи! Замолчи, Сын Тысячи! – ибо Кхров все еще пытался говорить. Когда колдун понял, что Ченгрел не потерпит продолжения, он пожал плечами и плавно опустился на землю. Призрачная пантомима провалилась обратно в светящийся туман, который взбился вокруг ног Кхрова, взметнул движущийся край его накидки и исчез.

На этот раз дредноут не задвигался, но позади него, в тенях, раздался скрежет металла по камню.

– Хватит, Кхров, – повторил он. – Хватит слушать вас всех. Покиньте это место. Уходите к своим товарищам. Я дам вам весть при свете дня.

Ченгрел развернул свое вместилище и с неожиданной для таких коротких толстых ног скоростью начал удаляться. Двое терминаторов уже ушли, подобрав сумку с камнями.

Эммеш-Аийе сидел, опустив голову, и не сделал ни движения. Драхмус наклонился к Ходиру, как будто хотел что-то сказать, но тот повернулся спиной к остальным собравшимся и встал на ноги. Кхров, однако, не сдвинулся с места в центре каменного круга. Он тихо сказал:

– Я не закончил говорить, сэр.

Остальные трое повернулись и посмотрели на него, но Кхров продолжал пристально смотреть на Ченгрела и его свиту. Топот бронированных ног в темноте прекратился. Эммеш-Аийе сомкнул губы вокруг растянутого языка, чтобы увлажнить их. Ходир и Драхмус переглянулись и быстро, целеустремленно двинулись вперед, чтобы встать по бокам от Кхрова.

На миг повисла тишина.

– Мой рассказ не закончен, – проговорил Кхров. – Я так понял, что мы будем относиться друг к другу как к равным, как к товарищам, с уважением. Я думал, что каждый из нас представит тебе свою ставку, и даже те истории, которые ты счел нужным требовать от нас, и будет услышан. Я прибыл сюда, готовый благосклонно примириться с любой ставкой, которая окажется лучше моей, и удалиться, даже не получив иной награды, нежели чувство содружества с ними и с тобой. Но мне отказали в этом. Ты не выслушал мой рассказ и не узнал, что я предлагаю в качестве ставки. Господина Эммеш-Аийе ты также не дослушал. Ты скверный хозяин, господин Ченгрел. Мои товарищи и я заслуживают большего уважения, чем то, что ты нам продемонстрировал.

Вдали в тенях появился движущийся источник света. Это было окошко в передней части дредноута, которое стало видно, когда он развернулся. Зеленовато-белое свечение внутри резервуара становилось ярче по мере того, как он стремительно приближался.

– Уважение? – взревел он. – Уважение к тебе, ты, бесполезный, бескровный потомок инцеста? К тебе, позору генов Магнуса! Если бы ты имел хоть какое-то представление об уважении, то уже простирался бы на камнях и молил меня о прощении!

Набор болтеров, крест-накрест установленных на бронированной громаде Ченгрела, залязгал. Стволы поднялись на шестьдесят градусов и с ревом выпустили залп в переплетение ветвей наверху.

– Это подлое предательство! – прокричал он, заглушая треск горящих обломков, падающих вокруг. – Я выслал более чем сто герольдов, и где уважение ко мне? Четыре слабака? Мы – Легионес Астартес! Мы шагали средь крови и огня, мы были живыми богами войны для человечества! И мы ведем Долгую Войну, чтобы расколоть галактику на куски и переделать ее заново, чтобы Империум возрыдал, оплакивая день, когда обманул нас!

По обоим сторонам от Ченгрела появились, тяжко топая, два «Осквернителя», и со всех сторон от озаренного фонарями круга площади задвигались силуэты.

– Но теперь я вижу подлинную измену! – продолжал Ченгрел. – Кучка безмозглых младенцев, которые не понимают ответственность, возложенную на них геносеменем! Я ждал рассказов об ударах, нанесенных имперцам, о сожженных мирах, поверженных лордах и генералах, о возмездии легионам, которые не подняли вместе с нами праведное восстание. Историй о том, как вы исполняли цель, ради которой гены примархов были внедрены в ваши презренные неблагодарные тела! И что я услышал?

От тебя, Ходир, я узнал, что дети Кёрза настолько разобщены, что ты хвастаешься тем, как тебе удалось общипать жирный конвой снабжения, и вынужден выпрашивать у меня помощь для атаки на имперскую крепость. Драхмус, ты рассказал мне, как твои Несущие Слово едва смогли удержаться против имперского вторжения. Кхров, твой легион должен сильнее всех пылать добела раскаленной ненавистью к Императору, но вместо этого, словно сожжение Просперо для тебя ничего не значит, ты брешешь о вспышках бурь, конкатенациях и фундаментальных темпераментах. Расскажи мне о бурях, которые ты обрушил на былых братьев по оружию! Расскажи, как эти твои «конкатенации» помогли оборвать хотя бы одну жизнь в Империуме! Ты не можешь! Ты предал свое наследие и бесполезно растратил себя!

А ты, Эммеш-Аийе, – Ченгрел больше не орал, но его голос так и сочился презрением. – Что одолело тебя, что ты способен чувствовать хоть что-то помимо стыда? Сокрушить имперский город без какой-либо причины, кроме как помешать другому легиону? Помешать столь великому брату, как Тифус? Где твоя гордость? Неужто пустой блеск твоего покровителя затмил тебе тот факт, что, если мы все будем бросаться друг на друга подобным образом, не останется никого, кто мог бы атаковать Золотой Трон? Как мы сможем снова собраться в единую силу для разорения Терры, когда в наших рядах – такие, как ты?

И ты требуешь ответа, почему я не буду выслушивать, что ты ставишь, Кхров? Теперь ты понимаешь? Понимаешь, почему я не отдам никому из вас эту награду, пока ваши легионы не смогут прислать мне чемпионов, которые докажут, что пламень, разожженный во всех нас Гором, по-прежнему жарко горит? Скажи этой Тысяче Сынов, от лица которой ты, по твоим словам, выступаешь, что их посланник – воистину недостойный представитель.

Если он намеревался сказать что-то еще, то этого уже никто не услышал. На миг показалось, будто какой-то ужасный снаряд разорвался перед вместилищем Ченгрела, и все пространство над каменными плитами заполнилось бело-голубым пламенем. Когда сияние исчезло, Кхров снова висел в воздухе, поддерживаемый шипящими паутинами молний. Конец его посоха был направлен прямо меж глаз Ченгрела.

– А что же тогда ты? – резко спросил он. – Могучий Ченгрел, почтенный Железный Воин? Великий Ченгрел, признанный своим кузнецом войны? Ченгрел, которому однажды удалось разграбить несколько имперских ульев, возглавляя армию и флот, и чье величайшее достижение с тех пор – это постройка убежища в секторе, столь опустошенном войной, что здесь ему никто бы не угрожал, живи он хоть в дерюжной палатке?

Услыхав это, Ченгрел издал рев, и его болтеры выкашляли яркую тучу снарядов. На расстоянии руки от Кхрова болты закувыркались в воздухе и разлетелись по сторонам от искрящейся руны, которой там не было еще долю секунды назад.

– Кто ты такой, Ченгрел? – как ни в чем не бывало продолжал Кхров. Молнии распростерлись по сторонам и окружили его аркой. – Ты смотришь на нас сверху вниз, глумишься над нашими историями. Ты хвалишься, что сражался в попытке Гора захватить власть, как будто это уже признак величия. Ты, что маршировал в рядовом составе десять тысяч лет тому назад! Говоришь, тебя хвалил за доблесть кузнец войны на самом Медренгарде? Да был бы ты наполовину, на треть так велик, как хвастаешься, то эти похвалы сошли бы с уст самого Пертурабо, а не какого-то вассала у его ворот. И если ты столь великолепный зверь войны, Ченгрел, то почему украшаешь себя титулами вроде «господина»? У тебя было сто веков, чтобы доказать свою ценность, почему ты сам до сих пор не стал кузнецом войны?

– Взять его! – рыкнул Ченгрел в ответ. Орудийные установки развернулись по бокам дредноута, и две роторные пушки начали поливать землю, взметая пыль и каменную крошку. «Осквернитель» прополз мимо него на множестве металлических ног и изрыгнул желтое пламя в левитирующего Кхрова. Не глядя, Сын Тысячи перехватил пламя и заставил его зависнуть в воздухе, как будто в стоп-кадре. Через миг оно, приобретя блестящий кобальтово-синий цвет, пронизанный алым и изумрудным, развернулось и помчалось прямо в бак огнемета «Осквернителя», который взорвался губительным шаром огня.

– Вы все предатели! – взвыл Ченгрел поверх шума. – Долгая Война не окончена, покуда Император сидит на своем троне на Терре! И все, что у нас осталось – хлыщи и трусы, которым духу не хватает расплатиться по всем счетам!

Пока он ломился вперед, стреляя из всех болтеров и пушек, левая пушка вдруг затихла. Это Ходир совершенно спокойно скользнул вперед, незаметно пробрался между двумя здоровенными рабами, чьи чувства были оглушены пламенем и выстрелами, и выпотрошил ее механизм одним точным ударом силового ножа. Теперь он развернулся для защиты, и рабы, похрюкивая, приближались к нему.

– Мы? – прокричал Кхров. Очередь уцелевшей пушки отбросила назад Драхмуса, прикрывавшего его с другого фланга, маленький демон с трудом удержался на месте, но продолжал говорить, не сбившись ни на слог. – Ты так отстал от жизни, Ченгрел? Так ограничен? Оставь эту так называемую Долгую Войну старикам, изъеденным злобой, которые уже десять тысяч лет не могут выбраться из одной и той же колеи! Подумай обо всем, что предлагает тебе Хаос. Подумай о могуществе и великолепии. Подумай о том, что ты уже построил, и чего мог бы добиться, если бы позволил Великому Океану свободно струиться сквозь тебя и расширять границы твоего понимания. Подумай, что тебя ждет, когда ты просто избавишься от своей безотрадной вендетты и отправишься исследовать мир! Ты – предатель, Ченгрел! Предатель потенциала, который увидели в нас предки, когда отвернулись от Императора и увели нас в пустоту! Подумай об этом, Ченгрел, и познай стыд!

Слева от него поднялась ужасающая буря оружейного огня. Несущие Слово Драхмуса, выжидавшие в сумерках, поливали последователей Ченгрела из болтеров и пушек. Справа стая домашних рабов била Ходира силовыми таранами и боевыми клинками, только чтобы обнаружить через миг, что они искромсали пустой плащ. В следующее мгновение существо, державшее плащ, повалилось замертво с дымящейся дырой во лбу – там, где силовой нож Ходира пронзил его череп. Труп рухнул, и Ходир поднял другой рукой пистолет и выстрелил в горло надсмотрщику рабов.

Верхние болтеры Ченгрела снова извергли пламя, и Кхров опять развеял залп одним жестом. На этот раз снаряды затанцевали перед ним, оставляя за собой полосы небесно-голубого света, которые образовали в воздухе странные буквы. Ченгрел зарычал от гнева, и рык вышел из его динамиков визгом статики, от которого болты сдетонировали. Взрывы не повредили Кхрову, но отбросили его назад в воздухе. Огонь и молния простерлись по его плечам, как вторая мантия.

– Долгая Война дает нам смысл! – прокричал Ченгрел, наступая. – Война – наша цель! Так поклялись наши примархи! Как ты смеешь отвергать пакты, заключенные ими с Гором и друг с другом! Предатель! Я нарекаю тебя предателем!

На этом он бы не остановился, но тут ходовая часть его дредноута врезалась в символы, которые Кхров оставил висеть в воздухе, и разметала их. Знаки распались, и пространство вокруг них тоже как будто растрескалось, и вдруг Ченгрела окружили ослепительные сияющие призраки, которые сгустились в более плотные, материальные формы. Приземистые комья розовой светящейся плоти, перемежающейся поющими ртами, закопошились вокруг ног дредноута, хихикая и терзая когтями суставы. Твари с зубастыми клювами и бахромчатыми грибными ножками вместо тел запрыгали кругами вокруг Ченгрела и его «Осквернителей», как дети вокруг костра, выдыхая потоки переливчатого света, который расползался по металлической коже врагов. Более темные силуэты с визгом метались возле турели «Осквернителя», оставляя борозды в его броне.

– Бездушный, бессмысленный обрубок человека, – презрительно ухмыльнулся Кхров, из каждого шва на доспехах которого теперь вырывался синий и серебряный свет. Диск из струящегося белого металла образовался под его ногами, и он шагнул на него. – Война все равно что выиграна, и мы – победители! Мы, те, кто понимает! Империум значит для нас так же мало, как нелепые амбиции того, кто не может вырваться из войны с ним. Единственные проигравшие в твоей драгоценной Долгой Войне – те, кто неспособен оставить ее. Вы и ваш Империум заслуживают друг друга.