последний камень последнего храма

у меня вопрос по поводу штанов Арагорна
а какой сексуальной ориентации Император?
а то плодит только мальчиков.. детей окромя примархов не замечено, а те из пробирки

Чет нахлынуло, а поделиться не с кем. Не знаю, насколько это котируется здесь. Критика приветствуется.

- И что мне с ней делать?
- Я не знаю, Тирейл. Это всего лишь женщина. Раз колдуну она не нужна, можешь убить. Мне плевать.
Тирейл взглянул ей в глаза. Под черно-белым шлемом, украшенным парой новых царапин в последней стычке нельзя было разглядеть его эмоции. Но он чувствовал отвращение. Какое-то слишком приятное отвращение даже для него. Он крепче схватил рукоять своего болтера. Ему хотелось выстрелить. Прямо сейчас, прямо в этот момент, увидеть, как растекается кровь по мраморным плитам этого храма. Осквернить его. Пролить кровь верной Ему служительницы.
- И почему же ты медлишь? – гневно спросил капитан, водя рукой по статуе Рогала Дорна, оставляя кровавый след. Его взгляд оценивающе бегал по всем изгибам этого произведения искусства.
- Я думаю.
- И над чем же? – капитан на секунду замер.
- Эта битва выиграна, - ответил Тирейл, ослабляя хватку на болтере. - Мы истребили половины роты практически без потерь. От наших заблудших братьев, сражающихся на стороне лживого Бога, мы… - он приостановился, вероятно, задумавшись. - Скольких мы потеряли? Они разочаровали меня. А эти кричащие женщины, так рьяно охранявшие вход в этот храм, впечатлили. Я лично видел, как одна из них убила Кайрона и Вильта. Я астартес. И для меня унизительно, что я увидел в таких же, как я, такую непростительную слабость.
- И чего же ты хочешь? – капитан улыбнулся, поворачиваясь лицом к Тирейлу.
- Вскоре сюда прибудет остальная часть роты и, вероятно, с поддержкой. Я бы хотел…
- Я понял, чего ты хочешь! – радостно воскликнул капитан и, оставив статую, стремительно подошел к женщине.
Схватив ее за волосы, он поволок кричащую и судорожно дергающуюся девушку к выходу. Остальные воины бросили взгляды в сторону их непостоянного капитана и некоторые из них засмеялись. Приятное отвращение. Они все испытывали это чувство, глядя на ее босые окровавленные ноги и руки, на ее уставший вид и тоненькое льняное платье с капюшоном. Он тащил ее вниз, по ступеням, не обращая внимания на ее крики боли, когда она ударялась об углы. И на крики ужаса, когда отрубленная голова космодесантника, некоторое время назад ее защищавшего, касалась ее плеч.
Внизу, на полукруглой мраморной платформе, стоял колдун и приказывал нескольким воинам укрепиться. Заметив капитана, он выпрямился и взял в руки подол своего плаща.
- Капитан Агнисций, - произнес колдун, и эхо от его голоса раздалось у каждого, кто был способен слушать. - Поздравляю. Ваш план удался, несмотря на некоторые наши разногласия. Город удалось взять. Признаю свою неправоту.
Капитан небрежно посмотрел в линзы его шлема и усмехнулся.
- Посмотри, - сказал он и бросил искалеченную женщину под ноги магу.
Колдун нагнулся и нежно приподнял ее, пытаясь разглядеть измученное лицо, после чего поднял голову, дабы дать капитану объяснить.
- Тирейл планировал операцию, а не я. Я лишь принял командование. А это – моя награда ему. Скоро сюда прибудет подкрепление. Как наше, так и их. И я хочу, чтобы каждый, слышишь меня, каждый видел, насколько беспомощны они перед нами. Я хочу, чтобы их гордость была уязвлена, хочу, чтобы они поняли, что их вера в мертвеца губит их точно так же, как погубила и нас. Они умрут. И сделай так, чтобы они поняли это, Неррон.
- Будет исполнено, - сухо проговорил колдун и аккуратно взял женщину за подбородок, глядя в ее заплаканные серые глаза. – Прости, дитя. Моли Императора, чтобы мы умерли как можно скорее. Потому что теперь ты принадлежишь нам.
Воздух задрожал. Пурпурный дым, как вода, полился из рук колдуна. Громкий гул начал звенеть в голове у солдат и еле слышное эхо из ниоткуда доносилось до них: «Смерть – это рвущиеся узы». Неестественное сияние окружило колдуна, земля окрасилась в красный, а воздух стал ядовитым, будто его наполнили парами серной кислоты. Женщина начала кашлять. Хваталась за горло, харкала кровью, валялась на холодном полу, в надежде хоть немного отвлечь себя от боли внутри ее головы. Они знали, что она чувствует. Безвыходность. И это доставляло им удовлетворение. Хрупкое тело поднялось в воздух, медленно кружась. Кашель все еще сдавливал ее горло, однако она больше не пыталась что-либо сделать. Вместо криков ужаса, был слышен лишь слабый хриплый голос. «Император, защити…»
Когда женщина поднялась на высоту нескольких метров, из земли медленно начал появляться кол, украшенный дьявольскими рунами. Земля дрожала. Как и руки колдуна. Кол достиг женщины и медленно, казалось, безболезненно пронзил ее тело, отчего хриплые молитвы перестали быть слышны для человеческого уха.
Капитан Агнисций Вирзелл улыбался. Вдыхая отвратительный запах пурпурного дыма, он насыщал свой разум такими приятными ему эмоциями: боль этой женщины буквально передавалась ему. Какая же неестественная нежность была в этом почти физическом ощущении безысходности. Бесповоротность событий и неспособность что-либо изменить. Он вынул меч из ножен и медленно поднял его, ловя блики от светящегося дыма вокруг.
Прозвучал выстрел.
«Они идут... ОНИ ИДУТ!» - радостно, будто ребенок, впервые увидевший дождь, прокричал первый капитан, указывая концом лезвия в сторону полуразрушенных двухэтажных зданий.

Улицы были заполнены трупами. При штурме храма, предатели не жалели никого. Мертвы были все в радиусе мили, и астартес Воруса, видя проявленную жестокость, не могли отступить. Жертвы лишь подогревали их желание расправиться с врагом.
- Капитан Карстейн! – крикнул подбежавший скаут, укрываясь от разящей в них болтерной очереди. – Предатели засели в храме и укрылись под какой-то демонической вуалью! Даже наши тяжелые снаряды не могут прострелить ее!
Капитан четвертой роты стиснул зубы и сделал несколько выстрелов в сторону храма, выглянув из-за угла здания. Он успел приметить только четырех воинов с тяжелыми болтерами, однако, судя по всему, их было больше. Гораздо больше.
- Когда прибудет техника?
- «Лендрейдер» и два «Хищника» идут сюда с севера. Ожидаемое время двадцать минут.
Снаряд прострелил стену и зацепил керамитовый наруч космодесантника, заставив его быстро сменить укрытие. Скаут ринулся в противоположную сторону, стремясь занять второй этаж ближайшего здания.
Гул усиливался.
Карстейн не знал, слышат ли другие этот странный шепот. Он был спокойным, даже убаюкивающим, будто пытался утихомирить растущий гнев внутри него. Каждый раз, когда он пытался разобрать слова, звук разлетающихся осколков мешал ему. «Предатели пытаются запугать нас, - думал Карстейн. – Но ни один солдат из Ордена Воруса не поведется на это!».
Было слишком поздно, когда первый из опустошителей в белых доспехах пал. Один на семерых. Им пришлось пожертвовать семью воинами прежде, чем один-единственный еретик пал. Вуаль постепенно слабла. Дым рассеивался, и пулям уже не препятствовала странная демоническая сила. Оставшиеся воины Белого Братства отступили, после чего наступила тишина. Пугающая тишина.
«Смерть – это рвущиеся узы».
«За Императора!» - прозвучал боевой клич, и десятки воинов ринулись вперед, ведя заградительный огонь. Где-то зазвучал рокот цепных мечей.
Карстейн подозревал, что что-то не так. У врага была отличная позиция для обороны, и без техники он бы никогда не повел своих людей в такую очевидную ловушку. Но гнев двигал им. Половина его роты была уничтожена, Белое Братство истощено битвой, а значит это их шанс. Шанс на славную победу.
Поднимаясь все выше и выше по ступеням, запах кислоты усиливался. И шепот…
«Смерть – это рвущиеся узы».
Поднявшись достаточно высоко, капитан четвертой роты замер. Трупы. Окровавленные трупы его собратьев и жрецов, защищавших этот храм. Нет. Здесь не было битвы. Будто кто-то просто пришел и одним махом убил их всех. Карстейн не мог в это поверить. Трупов Братства практически не было. Невозможно.
- Крыша! – прокричал кто-то из воинов.
Множество белых силуэтов двигались по крыше величественного оскверненного храма. И снова гул из болтерных очередей, который тут же скосил с десяток воинов астартес.
Карстейн был в замешательстве. Снова этот дурацкий шепот в его голове, призывающий остановиться, бросить оружие, смириться и просто ждать, пока огненные снаряды не пробьют его тело и он не умрет от кровотечения. Его боевые братья, его люди, все падали один за другим, будто колосья под орудием пахаря. Воздух стал едким и отвратительным. Каждый раз, вдыхая его пары, ни один космодесантник не мог сдержаться и не выругаться.
Капитан укрылся за разворошенным участком лестницы, образуя таким образом себе укрытие. Где остальные? Рота ведь шла за ним. Где поддержка? Ведь двадцать минут прошли. Или нет…
Гул. Странный, пугающий гул.
«Император защитит нас» - прохрипел нежный голос где-то над головой капитана. Он высунулся из укрытия и взглянул на небольшую платформу, возле которой он находился. На огромном штыре с дьявольскими рунами виднелось хрупкое оголенное тело жрицы. Она была еще жива.
«Император наблюдает за нами, Император защищает нас». Она боролась. Даже в таком безысходном положении, она молилась, надеясь, что Император услышит ее и дарует ей свободу. Именно. Только он. Только он в эти трудные минуты наблюдает и дает им силы продолжать бой. Он единственный, кто всегда заботится о своих людях, единственный, кто дает им уверенность и защищает от угроз. Капитан включил вокс, чего до этого не делал. Они сражались против себе подобных, поэтому по каналу соблюдалась тишина, чтобы враг не узнал ничего полезного. Но теперь это уже было неважно.
«Дети Воруса! – крикнул капитан, и все остальные воины напрягли уши, однако ни на секунду не ослабляя бдительность. – Враг силен. Но и мы сильны. У нас есть то, что в еретиках иссякло. У них есть сила. А у нас – ВЕРА! Император наблюдает за вашими подвигами! Смотрит, как вы разите врагов Его и как вы преодолеваете трудности. Он знает, как тяжело это дается вам всем. Посмотрите вокруг. Ваши павшие братья отдали жизнь за то, чтобы мы не теряли свои! Какими бы ни были трудности, в наших сердцах всегда есть то, что оберегает нас от глупостей! Вера в Императора. Он верит в вас. В каждого из вас! И вы верьте в него!»
Их движения ускорились. Они больше не сидели в укрытиях. Агрессивно отстреливаясь и выкрикивая боевые кличи, все они ринулись вперед. Главное – преодолеть угол обзора стрелков с крыши и тогда врата храма окажутся прямо у них на расстоянии вытянутой руки.
Карстейн еще раз посмотрел на женщину. Она хрипела, пытаясь произнести хотя бы еще пару заветных слов перед смертью. Борьба. Даже она, простой человек, на смертном одре не забывает, кто должен спасти ее. Кто верит в нее так же, как и она в него. ЭТО должно двигать людьми. Стремление преодолевать трудности. Капитан четвертой роты зарычал. Так громко и так яростно, как только мог. Он выбежал из укрытия и под град из пуль, ринулся вперед, будто это был последний забег в его жизни.
Двери храма отворились. Полуразрушенные колонны, оскверненные кровью его собратьев статуи примархов и множество тел жрецов и жриц, жестоко порубленных на куски. Он ожидал увидеть здесь засаду, несколько вражеских отрядов, как минимум, но не пустой смрадный зал. В центре было лишь трое. И больше никого. Не раздумывая, несколько солдат открыли огонь по ним, однако неестественный барьер отразил его. Буквально через секунду, эти двое столкнулись друг о друга с такой силой, что их просто разорвало на части. Керамитовые куски их брони вместе с плотью, кровью и внутренностям разлетелись по залу, забрызгав каменные булыжники и стены. Карстейна объял ужас. Вскинув цепной меч, он, и несколько его воинов ринулись вперед, стремясь в ближний бой. Как только он сделал пару шагов, двое солдат позади него были насажены на дьявольские шипы, которые внезапно с отвратительным скрипом появились из ниоткуда и проткнули их тела. Еще двое по левую и правую сторону от него тут же оказались обвиты колючими металлическими шипастыми лозами, медленно сдавливающие их тела.
- Нет! – прокричал Карстейн, когда обернулся и обнаружил, что все его братья были мертвы. Никого не было за его спиной.
- Видишь? Бесполезно, - прокричал тот из них, что был в искусно украшенном шлеме.
Карстейн взвыл и кинулся вперед, стреляя из болт-пистолета.
Медленно и уверенно к нему навстречу шагнул астартес с двумя длинными силовыми топорами в руках. Встретив первый удар цепного меча, тот присел и с силой толкнул Карстейна, отчего тот немного попятился и тут же контратаковал. Их орудия снова схлестнулись, раздав громкий лязг. Тот, что с топорами опустил руки вниз, потянув за собой лезвие пиломеча, и ударил головой. Карстейн стиснул зубы и зарычал. Удары пошли слева, потом справа, они были тяжелы, как будто ему приходилось блокировать удары стотонного груза, но он справлялся. С болью, со скрежетом, но справлялся. Противник кружил вокруг него, нанося один тяжелый удар за другим, без остановок, не давая капитану что-либо предпринять в ответ. И вот он поймал его. Удар прошелся по лицу, задел скуловую кость, раздробив ее, отчего хлестнула кровь и Карстейн пошатнулся. Второй удар не заставил себя ждать. Он пытался заблокировать его, но удар оказался слишком тяжел и Карстейн рухнул на спину. Враг навис над ним и сделал замах, собираясь отрубить ему голову.
«Император, защити!»
- Достаточно! – крикнул тот, что был в шлеме, украшенном черной лозой, золотом и магическими рунами. – Достаточно разочарований, Тирейл!
Его оппонент отбросил топоры, резко развернулся и снял шлем, показав свои серебристые волосы.
- Ну как, капитан четвертой роты, Карстейн Эйвин? – сказал подошедший к нему другой. - Чувствуешь безысходность?
Тот попытался что-то ответить, но тут же получил ошеломительный удар по лицу кулаком.
- Не надо, - продолжил тот, - знаю, ничего подобного сейчас ты не чувствуешь. Вера в Императора. Он защищает. Бережет. Любит тебя. Только вот где это все? Где твоя рота? Что-то я не вижу ее.
После этих слов еретик рассмеялся. Карстейна воротило от него. Один вид его бело-черных доспехов вызывал в нем жгучую боль и ненависть. Он стоял с ними. Битва за Магеллан. Он стоял рядом с ними. С этими воинами. С этими… предателями. Они вместе убивали еретиков, защищая седьмую линию и не подпуская их к гвардейским полками, чтобы ни один из находившихся там людей не погиб. А теперь…
- Знаешь, что самое презабавное во всем этом? – продолжил тот. – Тирейл – мой воин, что побил тебя – говорил что сдастся. Да. Понимаешь? Да девушка на штыре. Понимаешь?
Карстейн получил еще один удар, потеряв несколько зубов. Его рот был заполнен кровью, череп в некоторых местах был поврежден в ходе поединка, а потому чертовски сложно было соображать.
- Мы сделали все, чтобы ты обратил на нее внимание. Мой колдун – знакомься, Неррон – поставил ее на самое видное место. Укрытия, иллюзии, маршрут… Мы знали, что ты, капитан, увидишь эту бедную девочку. И знаешь что?
Он рассмеялся еще раз. Злобно. Будто собирался порвать его на куски. Его смех был не ради веселья.
- Мы так надеялись, так надеялись на тебя… Император… Почему, Карстейн? Почему ты не снял ее? Она была жива! – крикнул неизвестный и еще раз ударил по лицу капитана. – Ты смог бы. С реакцией и скоростью астартес ты бы смог. Запрыгнуть на платформу, потянуться и снять ее. И это все, что было нужно! Ты бы спас ее, понимаешь? Спас эту несчастную жизнь, которая вверила себя Императору. Зачем ты нужен? Какой с тебя прок, если ты не можешь спасти одну никчемную жизнь!
И еще удар. Карстейн… он не понимал. Уже не слышал половину из того, что говорил ему еретик. «Не важно, - вторил он себе, – очередные бредни хаосита».
- Что ты сделал? Ты побежал. Увидел в этом проявление заботы твоего Императора и воодушевился! Тирейл сказал, что сдастся без боя и вся его рота добровольно отдастся в ваши руки, в руки «правосудия», если ты снимешь ее. Какой же шанс ты упустил, Карстейн... В этом все вы. Бесполезные. Никчемные. Поклявшиеся защищать, но ничего для этого не делающие. Лицемерие. Слава. Подвиги. Долг истребления неприятеля. Убить нас. Вот, что тебе было нужно. Мы ненавидим вас. Мы ненавидим Императора. Ненавидим все, что с ним связано, потому что он породил не воинов, не защитников, а бесчисленную армию идиотов. Глупость наказуема, капитан. И мы накажем вас всех. Мне противно, что я такой же астартес, как и вы.
Звон в ушах Карстейна прекратился. Наступила тишина. Мягкая, отчасти даже приятная тишина. Затем шепот. Шепот, что он слышал на подступах храма. Шепот, что он все это время слышал, но не мог разобрать слова. Его братья… все мертвы. Но ведь подкрепления… Образы начали мешаться у него в голове. Убиты. Все убиты. Братство зашло с тыла и перерезало всех, кто спешил им на помощь. Техника была уничтожена. Они даже не вошли в город. Грохота взрыва не было слышно. Даже его малейшего отзвука. Мертвы. Он потерял их. Слабый и немощный капитан, ничего не добившийся.
«Я верю. Верю в тебя, Император…»
Шепот усиливался. Он громко гудел у него в голове, так упорно пытаясь ему о чем-то сказать.
«ЗАЩИТИ МЕНЯ!»
Свист лезвия.
«Смерть – это рвущиеся узы».

Дуэль Сангвиния и Ангрона.

Ангел и демон сталкиваются в воздухе под кровавым небом, дыша запахом бесконечных убийств. Первый скрежет клинка о клинок подобен металлическому раскату грома. Легионеры внизу сражаются и умирают в тени отцовских крыльев.

Повелитель Красных Песков замахивается мечом. Чёрный Клинок визжит, откормленный чужими душами, но… Ангела уже нет на прежнем месте, он увертывается и взмывает всё выше. Ангрон яростно молотит крыльями, бросаясь в погоню. Его злят собственные неуклюжие удары. Это похоже на бой с тенью. Каждый раз, когда Ангрон приближается к Сангвинию, Ангел отлетает в сторону или складывает крылья и пикирует вниз. Каждый пропущенный удар меча, каждый неудачный взмах когтями отзывается в черепе Ангрона кислотным всплеском. Гвозди грызут, они придают сил, вместе с тем наказывая демонического примарха за каждую неудачу. Сейчас нестройный более, чем когда-либо, шум Гвоздей сливается в приказ Хоруса, молящего о смерти Ангела.

Ангрон — то немногое, что осталось от него теперь, когда его душа облачилась в материальную плоть эфирного бога, — никогда раньше не слышал, чтобы Хорус умолял. Но в голосе Воителя слабость, демона передёргивает от отвращения.

Сангвиний летит вниз, устремляясь к земле. Ангрон несётся за ним. Обоих задевают выпущенные в небеса волкитные лучи. Братья летят сквозь взрывы, от которых чернеют доспехи Ангела и его крылья; взрывы, терзающие власть демона над его воплощением. Однако каждая смерть на этой планете укрепляет Ангрона, залечивая его раны.

Он подбирается ближе. Ещё ближе. Он уже ощущает запах пота на коже Сангвиния. Он слышит барабанный бой крови, текущей по его телу. Он смакует сладость ран Ангела.

Сангвиний чувствует это. Он отклоняется в сторону с грацией, сравниться с которой Ангрону нечего и надеяться; взмах пернатых крыльев — и полёт Ангела останавливается, вертикальная серебряная полоса рассекает демону лицо. Однако боли нет. Большая часть его лица уже срезана с черепа, но боли нет. Демон чувствует боль так, как другие испытывают горе, печаль или разочарование: он ощущает порез как беспомощность, внутреннюю рану. Он чувствует порез как нечто такое, что нельзя спустить с рук, что можно преодолеть, лишь пролив кровь обидчика. Демон ослеп, его лицо изувечено серебряным клинком, но у него нет органических рецепторов, чтобы послать сигнал о ране и осознать её. Изнутри его терзает лишь слабость.

Он вслепую наносит удары; зрение постепенно восстанавливается. Он снова может видеть — в течение нескольких мгновений ещё тускло и смутно, но затем с ясностью, пронзающей вездесущую пыль и пепел. Он видит не так, как видит человек. Глаза Ангрона воспринимают огонь душ, и его брат пылает ярче всех.

Новое столкновение проходит в смертельном объятии. Повелитель Красных Песков срывает Ангела с неба, сжимает златоносного Сангвиния в огромных когтях и уносит к земле. Они падают вниз и пробивают глассаический купол марсианского храма, покоящегося на вершине «Разжигателя войны» «Малакса Меридия». Демон и Ангел рухнули с такой силой, что подобное «приземление» переломало бы кости любому смертному. Тела полубогов крушат мозаику Опус Махины, священную икону как Адептус Механикус, так и Марсианских Механикум. Святотатство, которое не заметит ни один из братьев. Сцепившиеся примархи не обратят внимания и на то, как техножрецы и слуги разбегаются от места их битвы.

Ангрон хватает голову Ангела когтистой лапой. Он бьёт голову Сангвиния об пол раз, два, три… Сеть трещин, распространяющаяся на камне от ударов, напоминает формирование кровеносной системы. Ангрон бьёт в четвёртый раз, бьёт в пятый…

Но он слабеет. Может быть, это боль, но бессилие одолевает его; хватка Ангрона ослабевает, его рука в прямом смысле растворяется — постепенно, от плеча и вниз. Ангел поднимается, отбрасывая Повелителя Красных Песков назад. В руках Сангвиния — пистолет. Остатки разума Ангрона распознают в нём мельта-оружие: «Инфернус», способный сжечь противника в мгновение ока. Ангел отбрасывает его в сторону и взлетает с мечом, пикируя прямо на демонического брата. Ангрон поднимает собственный клинок, чувствуя поток будущих ударов, словно нашёптанные обещания, предупреждения об атаке. Он отражает каждый из ударов Ангела, прежде чем они достигают цели.

Металл скрежещет; от встречающихся лезвий дугой брызжут искры, в своём полёте гипнотизирующие невероятной красотой. На мгновение, всего на мгновение, он оказывается на равнинах Деш'ра'зен, разбивает лагерь под бледной луной, наблюдает за танцем светлячков над кострами армии освобождённых рабов. Какой всё-таки мирной была та единственная ночь, даже несмотря на то, что Гвозди грызли мозг. Какой же мирной была та ночь, прежде чем Император оторвал его от настоящих братьев и сестёр — братьев и сестёр по духу, а не по искусственной крови, — оставив их сражаться в одиночку, оставив их умирать, оставив его лицом к лицу с этой нежеланной жизнью, и…

Сангвиний пронзает его. Леденящее лезвие копья погружается в место, где должно находиться сердце демона. Два брата стоят лицом к лицу: один — покрытое кровью воплощение человеческого совершенства, другой — аватар абсолютной бесчеловечности и олицетворённой ярости.

Зрение Ангрона искажено, он стоит вплотную к Сангвинию, но, несмотря на это, демон видит усталость на лице Ангела. Раны и порезы на плоти Сангвиния не смертельны, но оставили на нём неизгладимый след. Эта война изувечила Ангела: она сделала совершенное несовершенным.

— Умри, — произносит Сангвиний с мягкостью преподносимого дара. — Я освобождаю тебя от этой муки.

Губы Ангрона растягиваются в подобии улыбки. Он пытается заговорить. Однако слова не слетают с языка: говорить трудно — не потому, что он умирает, а из-за того, что для него речь — больше не естественный или необходимый процесс. Для него это — лишь отголосок утраченной жизни: отныне Повелитель Красных Песков выражает свои мысли слюнявым рёвом и смертями врагов.

Сангвиний видит это. Видит, как искажается лицо Ангрона, пытающегося вспомнить, как правильно произносить слова. Ангел видит, что демон не собирается умирать.

Повелитель Красных Песков движется, однако его брат оказывается быстрее. Сангвиний вырывает клинок и прыгает вверх, взмывая в небо. Истекающий кровью, заходясь хохотом, демон следует за ним.

Они проносятся между башнями храма «Малакса Меридия», после чего вырываются в открытое небо. Сангвиний медленнее в открытом пространстве, однако он грациозен, опытен и словно рождён для воздушных схваток. Ангрон же обладает выходящей за пределы человеческого понимания силой демонических мышц, но он — горгулья, преследующая ястреба. Сангвиний отклоняется от прямого курса, взмывает выше, уходит от демонических лап и…

+ Убей его.+

Это Хорус — воля Хоруса внутри демонического разума. Слова раздуты Пантеоном, наполнены силой зловещих богов. За ними скрывается обещание боли. Настоящей боли. Боли Гвоздей. Повелитель Красных Песков усерднее бьёт крыльями, его меч оставляет за собой поток кричащих душ: мертвецов Терры, поющих свою песню.

Они проносятся над головами своих воюющих сыновей на расстоянии едва ли вытянутой руки. Сражающиеся армии для них не более чем расплывчатое пятно. Ангрон взмахивает Чёрным Клинком. Он разрывает всё: землю, Кровавых Ангелов, Пожирателей Миров. Души умерших легионеров утекают в миллионы ожидающих пастей варпа.

Внезапно Сангвиний взлетает, набирая высоту.

+Это твой шанс. Ради этого ты был рождён и переродился вновь.+

Повелитель Красных Песков не замечает нытьё Хоруса. Он чувствует, как Сангвиний устаёт, он видит это в мерцании огня ангельской души. Дух его брата дрожит от отчаянной сладости истощения. Война... крепостная стена… Бич Родословной Девятого*(название другого демона, воплотившегося в трупах Кровавых Ангелов)… Да, силы Ангела иссякают.

Демон набирает скорость и рвётся к Ангелу сквозь загрязнённый ветер. Противовоздушный огонь прошивает воздух. Сангвиний уворачивается от слепящих лазлучей и отлетает в сторону от пролетавшей «Грозовой Птицы». Ангрон, гораздо менее манёвренный, врезается и проносится сквозь неё, поглощая обречённые души на разваливающемся корабле.

Для него подобное столкновение — ничто, усилие одного вздоха. Позади падает «Грозовая Птица», её разбитый надвое корпус охвачен пламенем. Большая из двух частей корабля ударится о стену Санктум Империалис, после чего взорвётся на самых толстых пустотных щитах из когда-либо созданных. Обломки смертельным дождём обрушатся на воинов обеих сторон. Но Ангрон ничего этого никогда не узнает.

+Не подведи меня, Ангрон.+

Лепет испуганного существа; как будто оно считает, что контролирует ситуацию! Повелитель Красных Песков не обращает на это внимания.

Они летят сквозь клубы дыма умирающего титана, в темноту и белый огонь плазмы. Клубящийся дым не может скрыть от демона свет ангельской души. Ангрон подбирается всё ближе и ближе, он уже достаточно близко, чтобы раздвинуть челюсти и обнажить неровные ряды разномастных зубов, торчащих из кровоточащих дёсен. Они кружат в пылающем, удушающем пространстве, которое обжигает и душит лишь одного из них. Демон издаёт драконий рёв, примитивное выражение радости; эмоция в её первозданном виде — скорее торжество, а не ярость.

Пасть Ангрона всё ещё раскрыта, и копьё в левой руке Ангела бьёт именно туда. Наконечник выбивает большую часть зубов демона, отсекает язык у его корня и пробивает затылок. Шейный отдел позвоночника разрушается, распадаясь на куски эктоплазмы. Ангрон падает с неба, бескостный и оглушённый.

Ангел петляет в дыму, следуя за братом.

Падение Ангрона поражает Королевское Вознесение прямиком в сердце двух сражающихся легионов. Удар демона о поверхность аллеи в мгновение убивает почти сотню воинов с обеих сторон, но и это не отложится в разуме демонического примарха. Выжившие Пожиратели Миров подбадривают своего господина сквозь пыль, лая, словно преданные гончие. Но Повелитель Красных Песков не способен этого увидеть: он поглощён собственной яростью.

Он хватает когтями копьё, рыча на пронзившее его оружие; в эти секунды бессилия он и действует, и издаёт звуки по-звериному глупо. Ангрон корчится в грязи. Копьё высвобождается, скользкое от ихора, притворяющегося кровью; ошмётки демонической плоти шипят на металлической поверхности. Демон уже восстанавливается, подпитывая своё существование всеми возможными метафизическими процессами. Повелитель Красных Песков отбрасывает копьё как раз вовремя, чтобы встретить его владельца. Ангел опускается вниз с молчанием, от которого разит ложной праведностью — будто он слишком благородное существо, чтобы испытывать гнев.

Братья сталкиваются в кратере, образовавшемся при падении Ангрона. Вокруг них бушует битва за Врата Вечности. Пожиратели Миров всё давят — легионеры, жизнекрады и кровопускатели — Сангвиний чувствует их, чувствует, как они приближаются, слышит их вой; Ангрон же видит, как осознание этого появляется в глазах брата. Сангвиний всё рубит, рубит и рубит в такт усиливающемуся рёву цепных топоров и демонических клинков. Но этого недостаточно. Ангел уходит прочь, взмах крыльев уносит его ввысь.

Повелитель Красных Песков понимает, что ему не поймать Сангвиния в воздухе. Он подходит к лежащему копью, чуть отступает — на этот раз погони нет. Теперь Ангрон готов.

Он бросает копьё, всё ещё покрытое ихором с тех пор, как демон вырвал его из собственного горла. Ангрон бросает копьё. Оно рассекает воздух с оглушительным барабанным боем, преодолевая звуковой барьер.

Ангел уворачивается в сторону с грацией рождённого в небе, уходя с траектории смертельного снаряда. Нет, теперь Ангрон понимает: Сангвиний не просто уклоняется от удара. Ангел ловит своё копьё движением, которое никогда бы не заметил человеческий глаз, оборачивается по инерции и с криком усилия бросает его обратно.

Ангрон сейчас поймает этот летящий прутик и…

Однако он хватает лишь воздух. Силой упавшего метеорита демона поражает копьём в грудь и швыряет вниз, приколачивая к покрытой варпом земле. Несколько невозможных секунд Повелитель Красных Песков остаётся недвижим на месте, пронзённый. Но боли нет, есть лишь унижение.

Он освобождается как раз вовремя, чтобы лицезреть набирающего высоту Сангвиния. Ангел оставил его на земле. Раны демона затягиваются, но медленно, медленнее, намного медленнее, чем раньше. Гвозди впиваются в разум демонического примарха сильнее, презирая его слабость.

Ангрон отворачивается от брата, направившись к красному пятну Кровавых Ангелов. Он проходит сквозь них, отбрасывая тела ангельских сыновей назад размашистыми взмахами голодного до душ меча.

Если демон не может поймать Ангела в небе, значит, он заманит его обратно на землю. Он научился этому у Бича.

Уловка не займёт много времени. Ангрон едва начал проливать кровь, как услышал опускающийся взмах ангельских крыльев. Повелитель Красных Песков снимает корчащиеся тела умирающих Кровавых Ангелов с клинка и поворачивается. Он вновь встречается с братом. В него попадают болт-снаряды. Цепные мечи вгрызаются в искусственную плоть его ног. Ему нет дела до жалкого сопротивления его племянников. Несомненно, он прикончит их, попирует их плотью и преподнесёт черепа сынов Сангвиния к Трону Черепов, но сначала должен умереть их Ангел.

Братья сталкиваются друг с другом. Для окружающих смертных они кажутся размытым пятном; столкновения их клинков настолько стремительны, что их мечи поют одну протяжную ноту — продолжительный звон без крещендо или диминуэндо. Воющий перезвон металла прекрасен. Это шедевр нарушенных законов физики.

Но лишь один из братьев бессмертен. Сангвиний, ослабленный смертными мышцами, ослабленный войной, начинает замедляться. Его выпады проходят мимо цели; атака переходит в парирование. Он отступает — сначала на сантиметры, затем широкими шагами. Напряжёнными до предела глазами он видит, что Ангрон теснит его обратно к осквернённым Вратам Вечности.

Повелитель Красных Песков наблюдает, как на лице Ангела появляются признаки понимания. Понимания, что с ходом сражения слабеет лишь один из них. В обжигающем хаосе своего сознания Ангрон всё же осознаёт, что это может произойти в любой момент, стоит отчаянию побудить его брата к действию.

Сталкиваются клинки, сталкиваются Ангел и демон, сталкиваются вновь, вновь и вновь, но в следующий миг…

Ангрон позволяет серебряному мечу пронзить себя, приняв как жертву клинок в своё демоническое тело. Он использует этот удар, он питается этой болью и жаждет ещё большей, ибо она позволяет подобраться ближе. Сквозь клетку его зубов пузырится слизь — эктоплазма, что служит ему кровью, вытекает из тела, но это неважно. Оно того стоит. Рана воодушевляет его. Когтистая рука демона сжимается на ангельском горле.

Сангвиний дёргается. Меч с жалкой медлительностью входит в его внутренности, омрачая болью идеальные черты лица златоносного примарха. Повелитель Красных Песков также питается этим зрелищем, питается видом обнажённых зубов Ангела, питается смрадом насыщенной крови Сангвиния. Она словно наркотик, опьяняюще чистый. Сам Бог Войны, чьим смертным отражением является Ангрон, лает от удовольствия, наблюдая за тем, как проливается кровь этого существа.

Демон сжимает горло Ангела крепче, погружает лезвие глубже, рыча от свежего потока крови, что вырывается из раскрытого рта брата. Губы Сангвиния движутся, но поначалу он не может произнести ни слова. Всё, что ему удается выдохнуть, — имя брата.

— Брат...

Ангрону нелегко говорить; горечь, накопившаяся за всю его жизнь, смешивается с агонией в прекрасных глазах Ангела. Он вонзает клинок ещё глубже в живот брата, уже по рукоять. Затем притягивает Сангвиния к себе до тех пор, пока они не оказываются лицом к лицу. Теперь он достаточно близко, чтобы почувствовать свежий запах крови в дыхании Ангела. Достаточно близко, чтобы кровавые брызги брата касались его лица.

— Ангрон...

Он не помнил ни одного звука слаще, чем шипящий из сдавленной глотки голос его безупречного, любимого, образцового брата. Челюсти Ангрона не приспособлены для человеческой речи, но Повелитель Красных Песков буквально выталкивает слова из пасти.

— Слушайте, как поёт умирающий Ангел.

Ангел тянется к нему бессильными, лишёнными когтей руками. Жалкое зрелище. Поступок слабака. Повелитель Красных Песков не нуждается в воздухе; ему плевать, если руки Сангвиния сомкнутся на его горле.

Но сладость вдруг исчезает, иссякает и прилив адреналина. Так ли умирает Ангел? Неужели это всё, на что был способен прославленный Сангвиний?

+Ангрон!+

Хорус. Воитель. Трус на орбите. Повелитель Красных Песков слышит голос, прорывающийся сквозь туман боевого экстаза. Он чувствует, как Хорус уже некоторое время пытается достучаться до его пропитанного кровью разума. В ментальном присутствии Воителя заметна насмешка, но прежде всего — Хорус боится.

+ Отпусти его! Отпусти! Он...+

Протянутые руки Сангвиния хватают кабели, венчающие голову Ангрона. Ангел сжимает технодреды — внешние регуляторы Гвоздей Мясника, и зверь, которым стал Ангрон, наконец понимает. Но уже поздно, слишком поздно — Ангел использовал ту же уловку, рискнув, когда позволил пронзить себя клинком, чтобы самому подобраться ближе.

+Убей его, прежде чем…+

Слова перестают существовать, сменяясь болью. Настоящей болью, которую, как он думал, был неспособен испытать. Она ошеломляет своей интенсивностью.

Повелитель Красных Песков издает рёв — такой громкий, что пустотные щиты Санктум покрываются рябью. Ангрон вырывает клинок из тела Сангвиния, борется, пытается отбросить брата, но Ангел настойчив. Белые крылья бьют демону в лицо, отбивают удары его когтей. Демон отбрасывает собственный клинок и скребёт броню Ангела. Он срывает куски золотых доспехов. Крылья кровоточат; на обоих льётся дождь из мокрых перьев. Сангвиний же не издаёт ни звука.

Ангрон кричит. Впервые с момента возвышения в его рёве слышится что-то иное, кроме ярости. Агония молниями пронзает содержимое его головы. Пламя и лёд, лёд и пламя. У него недостаточно разума, чтобы осознать это ощущение, но оно уничтожит его, понимает демон или нет. Стукнув громоздкими крыльями, он взмывает в небо. Он вертится в воздухе, пытаясь сбросить упёртого Ангела.

Внизу два легиона сражаются под дождём крови своих отцов. Повелитель Красных Песков — Ангрон, я помню, я вспомнил, я Ангрон — чувствует, как его череп скрипит, он будто растягивается; затем треск, после которого его глаза заливаются кислотой: звук медленно разбивающегося стекла, лопающегося черепа под гусеницами танка.

Теперь он слышит брата: прерывистое шипение вздохов Сангвиния вместе со скрежетом его перчатки о механические усики варварского механизма. Братья встречаются глазами; меркнущий взгляд Ангела безжалостен, в нём не осталось места для милосердия. Сангвиний поглощён страстью, которой всегда сопротивлялся. Повелитель Красных Песков видит это в зрачках своего брата, в скрежете его массивных клыков. Ангела поглотила кровавая жажда, на его щеках проступают ярко-синие вены. Вот он, гнев. Вот он, высвобожденный Ангел.

Гнев Сангвиния настолько абсолютен, что Ангрон ощущает укус другого давно забытого чувства — зависти. В глазах Ангела горит не горькая ярость, вызванная жестокостью прошлой жизни или волей бога, что одаряет за убийства. Да, она питает Бога Войны, как и всякое кровопролитие, но источник её — не бог.

Это собственная ярость Ангела. Ангела, что служит лишь справедливости. Как же она прекрасна, как проста, как чиста...

Такова была последняя связная мысль демона. Подпитываемые животной паникой в той же степени, что и осознанной яростью, неистовые удары когтей Ангрона ничего не могут поделать с разъярённым Сангвинием. Братья падают: демон всеми конечностями молотит по верному сыну Императора, изодранные же и окровавленные крылья Ангела не в состоянии удержать в воздухе обоих.

Провода демона берут начало в голове монстра. Они не просто прикреплены к его мозгу: эти кабели являются его частью. Усики тянутся через болепричиняющее устройство, которое заменяло и неполноценно имитировало целые участки мозжечка, таламуса и гипоталамуса Двенадцатого примарха. Гвозди Мясника вплетены в мозговой ствол, как их строительный тёзка, они соединяют головной мозг со спинным. Шедевр, восхитительный в своей варварской эффективности, злобном совершенстве, в стремлении возвысить смертное до бессмертного.

Из-за завесы Ангрон слышит смех. Бог смеётся над ним, ибо ему плевать, чья льётся кровь. Он примет смерть Повелителя Красных Песков с той же радостью, с какой принял бы кончину любого другого чемпиона.

Из трещин деформирующегося черепа зверя вырываются искры и пламя. Череп хрустит, каждый треск ощущается пожаром, распространяющимся от нитей-филаментов за глазами Ангрона до шипов его позвоночника. Возникает ощущение ненормальности, глубокой мерзкой неправильности, словно у него что-то отнимают, вырывают с корнем из разума.

Он кричит и совершает нечто, чего никогда не делал — ни в смертной, ни в бессмертной жизни. Он ревёт, но рёв болезненной ярости впервые окрашен ужасным стыдом. Он проведёт остаток вечности, отказываясь верить, что это произошло. Звук сливается в слово, а слово — в просьбу. Он умоляет.

— Нет, — хрипит брату зверь.

Этот момент не войдёт в легенды ни одного из легионов. Примархи парят высоко над полем битвы, а те немногие сыны, у кого есть возможность наблюдать за отцами, слишком далеко, чтобы знать о происходящем между братьями. Лишь Сангвиний слышит последнее слово Ангрона, и этот момент близости он унесёт с собой в могилу.

Земля приближается с головокружительной скоростью. Сейчас или никогда.

Они вместе падают вниз. Последним рывком Ангел вытаскивает наружу змей из варварского металла. Голова демона лопается. Это больше похоже на взрыв, высвобождение внутреннего давления, как гной из лопнувшей кисты: большая часть мозга Ангрона оказывается снаружи его головы, поглощённой искрами и покрытой кислотной кровью. Тело демона ударило крыльями в последний раз, уже рефлекторно.

Его хватка ослабевает. Он прекращает бороться.

Сангвиний высвобождается из обессилевших объятий падающего брата. Он расправляет израненные крылья: сначала — чтобы стабилизировать полёт, затем — для набора высоты. Туша демона обрушивается на лестничную аллею, сотрясая Королевское Вознесение. Сангвиний отнял у воинов-гладиаторов XII легиона последние остатки рассудка.

Ангел издаёт двухголосый крик. Он машет крыльями, паря над полем битвы. Кровавые Ангелы начинают сражаться с новой надеждой, узрев победу своего отца-демоноборца. Пожиратели Миров разбиты психической реакцией на смерть отца; они смотрят на Ангела Императора, торжествующего в ореоле восходящего солнца.

перевод - Coл

Терминология Космических Волков

Канун Великой Зимы – древний ритуал, ныне редко исполняемый Волками, в ходе которого Рунные Жрецы собираются, чтобы пропеть свои саги.

Оружейник – титул наиболее уважаемых и опытных Железных Жрецов.

Асахейм – единственный континент Фенриса.

Топор Моркаи – перекованное оружие Хаоса, принадлежащее Логану Гримнару.

Пояс Русса – древние артефакты Космических Волков. Каждой Великой Роте принадлежит по одному Поясу.

Бъерн Разящая Рука – старейший из Космических Волков, Почтенный Дредноут.

Черногривый – чудовищный волк из сказаний Фенриса, так же известен как «Воющий в Ночи». По легенде, убит самим Руссом.

Кровавые Когти – название недавно инициированных Космических Волков.

Кровная Месть – название тысячелетней вражды с самыми ненавистными из врагов. Наиболее известные Кровные Враги Волков – Легион Тысячи Сыновей и Орден Темных Ангелов.

Канис Хеликс – название первого и наиболее смертоносного элемента генетического семени Космических Волков. Обеспечивает работу всех остальных генов.

Обереги и талисманы – священные предметы, призванные защитить носителя в бою. Наиболее известны рунические обереги и талисманы из зубов или хвоста Фенрисианского Волка.

Избирающий Убитых – кибернетически модифицированные вороны, используемые Рунными Жрецами Космических Волков.

Избирающий Храбрых – Фенрисианское название Волчьих Жрецов Космических Волков.

Кодекс Астартес – эпический труд, посвященный организации и тактике Космодесанта. Игнорируется Космическими Волками.

Чаша Вульфена – древний артефакт Космических Волков.

Клык – крепость-монастырь Космических Волков на Фенрисе.

Клык Моркаи – скальпель, используемый Волчьими Жрецами для извлечения прогеноидных желез.

Горы Фангард – высочайшие горы Асахейма, окружающие Клык.

Отец Кракенов – легендарное чудовище, чьи щупальца охватывают Фенрис.

Фенрис – родной мир Космических Волков.

Фенрисианцы – жители планеты Фенрис, среди которых Космические Волки набирают рекрутов.

Фенрисианские Волки – название огромных волков, обитающих на Асахейме.

Фергус Форгрим – легендарный Железный Жрец Космических Волков, выковавший первый Клинок Холода.

Перове Основание – название первых двадцати Легионов Космодесанта, основанных до Ереси Хоруса. Космические Волки были шестым легионом.

Фреки и Гери – волки Лемана Русса.

Клинок Холода – весьма ценное оружие, используемое Космическими Волками.

Великое Кольцо – каменная икона, находящаяся в центре Зала Великого Волка.

Великая Рота – Орден Космических Волков разделен на двенадцать Великих Рот, каждая из которых является самостоятельным боевым формированием.

Великий Крестовый Поход – завоевание галактики Легионами Первого Основания под предводительством Императора.

Великий Злодей – прозвище, данное Космическими Волками Главнокомандующему Хорусу.

Великая Охота – название крестовых походов, в ходе которых Космические Волки разыскивали место упокоения Лемана Русса.

Великий Волк – титул предводителя Космических Волков.

Большой Год – период времени, за который Фенрис обращается вокруг своего солнца. Примерно равен двум земным годам.

Серые Охотники – название опытных Космических Волков в середине жизни.

Зал Великого Волка – огромная трапезная в самом сердце Клыка.

Харак Железный Шлем – Великий Волк, погибший в схватке с Примархом Тысячи Сыновей, Магнусом Красным. Его гробница – объект паломничества Рунных Жрецов.

Повелитель Рун Хеймдалл – древний Рунный Жрец, победитель Токарийской Войны.

Адская Зима – период времени, когда Фенрис отклоняется по своей орбите от светила и проходит через скопление метеоритов.

Плащ Гнрила – древний артефакт Космических Волков.

Ересь Хоруса – восстание, поднятое Главнокомандующим Хорусом, почти разрушившее Империум.

Железный Жрец – аналог Технодесантинка у Космических Волков.

Железные Острова – острова к западу от Асахейма, богатые железной рудой. Здесь фенрисианцы воздвигли храм Богу Железа.

Кьярг – легендарный Фенрисианский Король Волков.

Кракен – ужасное морское чудовище Фенриса. Так же известно как Морской Дракон.

Кирл Темная Кровь – Волчий Лорд, спасший Фенрис во времена Эры Отступничества.

Логово – место расположения Великой Роты внутри Клыка.

Леман Русс – Примарх Космических Волков.

Логан Гримнар – современный Великий Волк Ордена Космических Волков.

Длинные Клыки – название опытных ветеранов Космических Волков.

Моркаи – легендарный Фенрисианский Волк, охраняющий Врата Смерти.

Стая – боевое формирование Космических Волков, эквивалентное отделению.

Рагнар Черногривый – самый молодой из воинов Космических Волков, ставший Волчьим Лордом.

Ранульф Сильный – легендарный герой Волчьей Стражи, по преданию превосходивший силой самого Лемана Русса.

Рунный Жрец – воин Космических Волков, владеющий психическими силами и обученный рунической магии.

Рунный Доспех – броня, покрытая защитными рунами.

Рунный Посох или Рунное Оружие – артефакты, с помощью которых Рунные Жрецы направляют свои психосилы.

Звездное Море – волчье название космоса.

Море Штормов – название океана, омывающего Асахейм.

Сервиторы – полулюди – полумашины, служащие Железным Жрецам Космических Волков.

Скальд – название недавно инициированного Рунного Жреца.

Сыны Русса – другое название Ордена Космических Волков.

Рабы – подданные фенрисианцы, являющиеся слугами в Клыке.

Волк Грозы – легендарный Фенрисианский Волк, по преданию создающий гром и молнию.

Ульрик Убийца – наиболее знаменитый Волчий Жрец Космических Волков.

Оборотень – чудовище фенрисийских легенд. Его сущность заложена в генетической спирали каждого Космического Волка.

Волчьи Братья – название молодых фенрисийских воинов.

Волчье Око – фенрисийское название солнца.

Волчья Стража – свита Волчьего Лорда.

Волчий Шлем Русса – древний артефакт Космических Волков, по легенде принадлежавший самому Руссу.

Волчий Лорд – командир одной из двенадцати Великих Рот Космических Волков.

Волчья Шкура – шкура Фенрисийского Волка, носимая убившим его воином.

Волчий Жрец – лидер культа Космических Волков, ответственный за набор и инициацию новых членов Ордена.

Волчий Скаут – воин, избранный за его способность действовать в одиночку.

Вульфен – Космический Волк, подвергшийся генетической мутации в результате нестабильности Канис Хеликс.

Камень Вульфена – древний драгоценный камень, инкрустированный в броню. Одно из величайших сокровищ Космических Волков.

Волчий Тотем – священное знамя Великой Роты.