от кого бегут тиранив

Демонология.

Несколько отрывков из разных книг, посвящённых опасному искусству демонологии.


Сковывание демона — дело не из легких. Суть состоит в том, чтобы создать тюрьму для создания, чье существование пагубно для самого бытия. Задача требует тонкости, грубости и знаний. Один неверный шаг, один упущенный миг или ошибка, и ты умрешь, станешь пыточной игрушкой для существа бесконечной злобы и воображения. Многие терпели поражение и попадали в рабство к сущностям, которыми хотели завладеть сами. И поэтому когда я говорю, что сковывание души живого существа — сложность иного порядка, вам следует знать, что я имею в виду. Жизнь всегда борется за освобождение от тирании других. Даже жизнь, искаженная и прикованная ко лжи, будет биться, метаться и кричать, прежде чем позволит чужой жизни надеть на себя ошейник. (Джон Френч. Ариман: Оракул-мертвец)


Демоны не чувствуют страха. Они не чувствуют ничего, что мы могли бы счесть за эмоции. Они и есть эмоции. Демон — это ненависть, вожделение и ярость, сплавленные в существ, которые превыше всего хотят сжечь смертный мир, что породил их. Страх их не сильнее, чем боязнь рыбы утонуть. Но каждую частичку их существования пронизывают соперничества и правила, нерушимые и неоспоримые. И вследствие собственной природы есть кое-что, выдержать чего не в силах даже они. Есть такие вещи, которые, будь демоны смертными, выражаясь нашим языком, ужасают их. Я могу изгнать демона. Могу сковать его на эоны, но все это их не слишком пугает. (Джон Френч. Врата Разрухи)

«…их’хал’хрек», — мысленно напел Ктесий. Рот наполнился желчью и вкусом испорченного мяса, и камень трона холодом коснулся его кожи. Он закашлялся, и ему пришлось постараться, чтобы не утереть губы. Пальцы непроизвольно дернулись. Рука начала двигаться сама по себе, она ползла по груди к его лицу, словно паук.

Резким усилием воли он остановил ее.

Он удерживали мысли в неподвижности три секунды. Следовало быть осторожным. Движущаяся рука могла показаться сущим пустяком, но он прожил девять веков лишь благодаря тому, что знал — небольшие ошибки были семенами погибели.

Если бы он сейчас утер рот, то мог бы сделать это в следующий раз, когда у него возникло бы схожее ощущение. Затем это могло войти в привычку. Каждый раз, когда он думал бы о поедании мяса, то вытирал бы губы. Спустя некоторое время привычка могла измениться, могла превратиться в необходимость заменить запах благовонием. Потребность перебивать смрад гниения сладковатым дымом стала бы навязчивым желанием, а затем одержимостью настолько сильной и настолько глубоко засевшей в подсознании, что определенный запах и привкус могли заставить его сжигать все, к чему он бы ни притронулся.

Такова сила варпа. Неважно, сколь незначительна связь или насколько крошечно начало, — демон был способен использовать твой собственный разум, чтобы уничтожить тебя. Для этого могло потребоваться тысячелетие, но легионы варпа обладали терпением вечности.


Девять часов. Он просидел в каменном кресле внутри кругов из свечей девять часов. Ктесий не сомневался, что Игнис выразил бы свое неудовольствие тем фактом, что он не сумел предсказать продолжительность медитации с точностью до секунды.

Это была скорее медитация, нежели ритуал, ибо его целью было не призывать кого-то в бытие или создать в варпе некий эффект. Цель была совершенно противоположной. В течение девяти часов Ктесий шерстил воспоминания, касаясь и проверяя каждый изолированный отсек своего разума. Каждая ячейка содержала фрагмент слова или, в некоторых случаях, единственный звук либо только его составляющие. Каждый фрагмент отделяли стены ментальной силы. Сплетенные вместе, звуки создадут имя: истинное имя демона.

Даже часть подобного имени психике смертного могла нанести непоправимые повреждения. Даже непроизнесенное, оно разлагало материю, что его содержала. Если записать его в книге, бумага сгорит и обратится в живую кричащую плоть. Если отлить в металле, он проржавеет, расплавится, примет форму и скроется в тенях. Если выгравировать на кубке, стекло разобьется, и его кусочки станут облаками острых осколков, жаждущих крови. Произнести подобное имя, воспользовавшись им для призыва, сковывания или освобождения демона, означало сотворить нечто ужасное и экстраординарное. Ктесий занимался именно этим. Его разум хранил тысячи истинных имен демонов — от жалких созданий до высших демонов из недосягаемых кругов Разрухи. Сама его душа служила гримуаром, а разум был рукой, что переворачивала страницы. (Джон Френч. Ариман: Неизменный)