все вокруг еретики

Когда все вокруг называют тебя мон-кей, гуэ'ла, юдишка, *неперводимый некронский фолльклор*, раб.
-Я человек!

сюжет будет развиваться в зависимости от бОльшего количества голосов
со стороны лоялистов или еретиков.

Начинаем...
В начале мы видим Святую Терру, колыбель человечества. На орбите болтаются пара кораблей... Где орбитальные станции, где СПО, это родной мир человечества!!! Где все???
Показывают Терру: там все вымерли?? На экране 5-6 корабля пролетит и это мир с миллиардным населением.

Затем я увидел Маркуса. Это шпана подзаборная, судя по манерам и походке. Гопник на районе.
Жирдяя которого он ловит можно было Адептус Арбитрес поручить, ибо из охраны у него только дверь не запертая. Вокруг ни свиты, ни охраны, никого (Вспомните "Немезида", там подбирали ассассина под конкретный случай, в зависимости от охраны цели). В гордом одиночестве восседает и ногой потрясывает. Почему Маркус сразу не покончит с еретиком? Гвардеец при этом говорит дело (работы не початый край, в Империуме, как никак, больше 4кк миров). Тут только два варианта: либо Маркус сам склоняется к ереси, либо он просто гопник, упивающийся властью.

Парад. Что за парад? Почему Торквемада на троне? Астартес маршируют не в ногу - это просто ппц какой-то. Дреды все ободранные, ржавые подтеки. Что не нашлось почитаемых дредноутов для парада?

Ну почему к Тёмным Храмовникам няшные девочки так и липнут? Они же злые, вечно в крови, бесконечно хрипят проклятия еретикам, мутантам, предателям, ксеносам. Чуть, что не так, сразу разорвут напополам. Но стоит им высадится, и целые толпы лолей вылезают из убежищ, и бегут к ним, с цветами, кусочками всякой еды и прочими дарами. Дерутся чтобы прикоснуться к испещрённой следами вражеского огня силовой броне, ещё покрытой слоем крови еретиков, прыгают, визжат когда их могучие пальцы стискивают тощие девичьи попки. Что за несправедливость? Я могучий, Ультрадесантник, мои подвиги ничуть не менее прославленны чем подвиги любого равного мне по положению брата из Чёрных, но ко мне ни разу за два века, ни разу не подошла ни одна, самая завалящая жируха! Я чищу броню, пользуюсь освежителем, слежу что-бы филигрань на доспехах не потускнела. А они всё равно бегут к этим покрытым кровью и внутренностями, чудовищам. Я бы привел девочку в свою келью, прочитал ей стихи, рассказал о красоте космоса, поведал о великолепии закатов и рассветов, мы бы рассуждали о философии и величии Императора, дегустируя лучшие столетние вина. И никто не хочет. Вот сегодня, побили мы еретиков, и решил я пройтись по улицам города, запечатлеть в памяти величие нашей победы и горечь цены, которой она досталась. Иду я, и вижу Храмовник навстречу! А рядом с ним, прижимаясь хрупким тельцем к броне, прекраснейшая дева с глазами цвета моря на рассвете. Такая хрупкая, беззащитная, такая красивая, что у меня дар речи пропал. И что я слышу? Храмовник идёт и говорит этому прекраснейшему дитя Императора: "Ну, блядь, я блядь, суку эту ксеноскую за хуец его беру, и ебалом об стену ХРЯСЬ! Только кишки полезли, а потом повернусь и как переебу его дружков, только кишки полезли, а потом блядь, как заору «ЗА ИМПЕРАТОРА, мочи прыщеблядков!». Разве можно такое девушке, чистому созданию Императора говорить? А она идёт и улыбается, и глазки блестят, и так влюблённо на него смотрит. Не понимаю я девушек. Одинокий Ультрадесантник.