администратума жуков коммиссар

поведаю вам о том как на днях водил партию по правилам ДХ, но по сюжету Wrath & Glory 

и так, все началось с рекламного комикса Wraith & Glory (прочитать его можно тут и тут) в коем партия из скаута ордена Гвардия Ворона, скитария, имперского комиссара и имперского же гвардейца с усами Михалкова высаживаются на снежную шахтерскую планету где встречают испуганного адепта администратума, безумного псайкера и двух мутантов. по сути, это все о чем нам повествует комикс. есть партия, она высадилась, она дошла до входа в шахты, она поговорила с адептом, она начала драться со злыднями, конец. сюжет этого комикса даже не повествует о исходе этой битвы! очень жаль и вот я подумал, "блин, а прикольный, наверное, модуль у них должен был получится", организовал партию Inquisition Squad, придумал модуль по мотивам этого вступления и соответственно провел его этой партии. получилось вроде здорово - со стороны ГМа сложно оценивать игру, это благо принадлежит лишь игрокам... 

и так, есть некий поход имперских сил куда-то, ну, вон туда. как водится в подобных крестовых походах есть и гвардейцы, как основная масса, и космодесант, аки элитная элитка, и АдМехи, дабы если вдруг какой лут, то успеть его урвать. есть некий снежный шахтерский мир Форанас 12, ныне связь с миром прервалась, что очень озадачило орден Гвардия Ворона. некогда этот благородный орден маринада поклялся защищать мир Форанас 12 и потому получив такую тревожную весть, орден затянул потуже пояса и выделил аж целых... одного скаута, ибо фронт растянут, на все театры боевых действий маринеров не хватает, а проверить вроде и надо, а вроде может ничего такого в обрыве связи и нет. скаут наш решает, что идти по ковровой дорожке через главный вход как-то не в духе батьки Коракса и потому решает провести стелс миссию. для таковой он запрашивает у АдМехов "стелс-взломщика", те присылают скитария-егеря (кажется, так этот класс локализовали на великий и могучий), запрос о доукомплектования стелс отряда так же делался и в Астра Миллитарум, да только там никто не захотел распылять войска и единственное на зов о помощи отозвалась комиссар Виктория, которая проявила личную разумную инициативу и заодно под шумок ухватила на миссию бедного гвардейца с немецкой фамилией. все, отряд укомплектован. почему Inquisition Squad? а грокс его знает, Инквизишен это название партии игроков, а игроки не имеют отношения к персонажам... 

комиссар Виктория оказала еще одну предыгровую услугу отряду, она озаботилась о транспорте на Форанас 12, "арендовав" шатл. с пилотом была оговорена следующая ситуация: высаживаешь нас в десяти километрах от входа в подгорный город, ставишь маяк, выдаешь нам всем по настроенному на маяк дата-планшету, возвращаешься к маяку через двое суток, возвращаешь нас на флот крестового похода. суть маяка и планшетов следующая: планшеты имеют мощность, ну, километров 15 и настроены на частоту своего маяка, указывая изображением на своем дисплеи на маяк, как стрелка компаса указывает на север. введена такая игровая условность для нескольких вещей - во первых, если убрать маяки, то единственный способ отряда дойти до входа в гору это талант на навигацию у скаута. вдумайтесь! один единственный талант решает исход игры! это очень плохо. во вторых, даже этот талант не позволит игрокам вернуться на указанную точку. в третьих, если предположить что указанной точки нет, то встает вопрос "а чего их сразу ко входу не сбросили?", а у нас по квенте модуля игра стартует с морозной прогулки. игроки, как и ожидалось, не догадались до таланта, зато они догадались перенастроить один из планшет на поиск других маяков и таким образом отыскали маяк на входе в гору. да, по квенте модуля, такие маяки используются в Империуме повсеместно. перенастроив и пройдя по новым указаниям до маяка, игроки столкнулись с терминалом управления ворот в гору, тут снова пригодились навыки скитария, прокинув тест на технологии он разобрался в терминале и впустил отряд в относительно теплое помещение пещер.

оказавшись в просторной комнате с множеством массивных предметов, закрывающих обзор на потенциальные угрозы, игроки решили сначала воспользоваться всеми имеющимися в их распоряжении сканерами, дабы заранее обнаружить все потенциальные угрозы, что таки вполне разумно и дало свои результаты. так еще не рискую собой они выяснили что слева за поваленной колонной есть тепловая сигнатура и прямо по коридору за поваленной статуей имперского святого есть парочка сигнатур. последовала затяжная тактическая часть где игроки ходов двадцать стараясь преодолеть расстояние до колоны максимально скрытно закосячили все последним тестом и хоть заглянуть удалось, да только спалились они. впрочем, за колонной сидел всего лишь безобидный испуганный и дрожащий от холода адепт администратума. первым диалог завязал космодесантник и его текст был буквально один в один по комиксу (ну, только там эти слова принадлежали комиссарше), что позволило мне немного расслабиться и просто зачитывать тексты и описания адепта из комикса, правда потом в разговор вступила и сама комиссар, что вынудило меня немного вжиться в роль, придумывая и отыгрывая испуганный дрожащий голос адепта. а дальше как по сценарию, рык в коридоре, крик адепта, побег адепта в тоннель слева, появление на сцене двух мутантов и одного псайкера, начало боя и... и тут сценарий, ну, т.е. комикс заканчивается и начинается исключительно мой авторский модуль. бой, благодаря огромному количеству укрытий на поле боя и неповоротливости монстров, оказался очень динамичным и, как мне кажется понравился игрокам во всем. во всем кроме каста псайкера - уж дюже он удачно колдонул в комиссаршу оставив ее в паре вунд. но вот последний враг пал и перед игроками встал псевдо выбор дальнейшего пути. несмотря на то что первоначально они пошли налево за адептом, я сразу дал им понять, что это не варик и сообразив что в лабиринтах пещер им адепта не найти, они вернулся на первоначальную развилку, а там остался только один путь - в коридор из которого пришли ныне покойные враги.

идя по выточенным в горе тоннелям, персонажи замечают что порода становится все более красной пока в один момент пейзаж подгорного царства не становится больше похож на пейзаж Марса нежели заснеженной планеты. особенную изюминку добавляет генераторий (аналог АЭС), который обеспечивает город не только энергией, но и освещением от своего "выхлопа". и вот персонажи стоят на холме, дальше и ниже плато на котором город домиков из 300, еще дальше за городом генераторий. с расстояния на котором персонажи от города можно разглядеть город и безошибочно определить назначение несколько заметно выделяющихся зданий. храма Муниторума, который возвышается над городом своими высокими серыми стенами и гигантскими статуями. резиденция лорда-губернатора этой планеты, чей бункер, а это именно бункер, резко выбивается из остальной архитектуры. бордель, который бросается в глаза своими неоновыми вывесками. апотекарион, украшенный соответствующими статуями. крепость-участок местных инфорсеров и соответственно башню генератория, возвышающуюся над всей округой.

персонажи доходят до города и обнаруживают что он абсолютно пустой. специальная и гражданская техника стоит прямо на улицах. тут партия делится, космодесантник и комиссар идут по направлению к резиденции губернатора, а скитарий и гвардеец решают осмотреть апотекарион.

первые находят закоптившиеся стены бункера, неисправную входную дверь, которую они без каких-либо проблем преодолевают, следы ожесточенного боя в коридорах бункера, обезглавленный труп псайкера, кипу служебных бумаг, которые как надеются игроки прольют свет на происшедшее и "тронный зал" губернатора. тут дополнительно требуется описание помещения: 

дальняя от входа стена украшена гигантской аквилой, прямо перед ней стоит золотой трон, дублирующий пусть и в меньшем масштабе трон с самой священной Терры. перед троном стоит гигантский резной стол с множеством географических карт на нем, все это великолепие находится в помещение из светлого мрамора, который то здесь то там переходит в лепнину и украшен черепами и аквилами. именно так бы я описал это помещение неделю назад, но ныне здесь царит полноценный хаос! трон повален, символика сколота, канделябры и торшеры сломаны, а сам губернатор распят и прибит к аквиле десятками ножей, лезвий, арматур и прочих железяк что торчат из его тела! по истине ужасающее зрелище... 

вторые входят в апотекарион и внимательно его изучают. если раньше я списывал идиотизм киношных персонажей на то что возможно человек так себя вести в условиях дефицита и будет, то теперь я уверен, что это просто идиотизм персонажей и лень сценариста, ибо мои игроки находясь в точно таком же дефиците информации двигались по вархаммерскому госпиталю медленно и высматривая в каждой тени потенциальную угрозу. вот они медленно и аккуратно проходят по главному коридору, вот они сначала сканируют ящике с мед грузом, а уже потом их вскрывают, вот проходя мимо пациентов они внимательно осматривают каждого, вот они заглядывают за каждую шторку и! и вот за очередной из них они находят заранее спрятавшегося там психа-инфицированного, которого в подобном фильме наверняка бы пропустили, дабы он напал в спину и являлся этаким скримером. сразившись с неудачным скримером, герои продолжают осмотр пациентов, замечая странности в их поведении. они все не естественно бледны, а их движения не резкие будто эти люди видят свои руки впервые, будто они во сне... такая картина наблюдается у всех постояльцев этого заведения и она же зафиксирована в отчетах, которые находит гвардеец. скитарий решает вернуться на склад, взять шприц и сделать забор крови у одного из пациентов.

персонажи вновь встретились в обговоренной заранее точке и решили, что верным будет наведаться в штаб инфорсеров. идя по безлюдному городу, в одной из гражданских машин персонажи замечают движение. это был запертый в кабине машины человек, движения которого были дерганные и резкие, будто все его мышцы были перенапряжены, да и вздувшиеся всюду вены тоже явно свидетельствовали о этом. поначалу он просто содрогался, не видя персонажей, но как только они подошли он сразу же сменил курс поведения. с бездумного содрогания он начал показывать персонажам некие знаки и кричать сквозь герметичное стекло. жестами он пытался показать "уходите, не трогайте" и тому подобное, а после просто схватил нож и медленно перерезал себе шею. игроки решили, что классно будет потыкать в труп палкой и для этого нужно залезть в машину. оказалось, что замок заперт изнутри, но разве это проблема для наших героев? они выламывают герметичную дверь выпуская от туда облачко некоего газа, из-за которого я тут же попросил их прокинуть Силу Воли. комиссар оказалась стойкой женщиной, скитария спасла маска-респиратор, а вот гвардейцем и скаутом овладело безумие. гвардеец повалился на землю, считая что воздух токсичен, все отравлены и умирают он содрогался в вымышленных предсмертных конвульсиях, пока космодесантник кричал, смотря на свои ничем не измененные руки, а видя уродского вида щупальца. гвардейца в чувства привели пощечины от комиссара и угрожающего тона крики-команды из ее уст, а вот маринер по отношению к своим сопартийцам вел себя несколько высокомерно на протяжении модуля и потому начались споры, а стоит ли вообще пытаться привести его в чувства или проще застрелить? прагматизм победил и ударом в пах комиссарша отрезвила и этого члена команды. 
решив не оставлять транспорт и ведь "ездить это так весело" они начали кидать простой тест на вождение, но выкинули супер критический провал и сразу, после того как мотор зашумел, перед машиной вырос столб. конец для этого чудного транспорта, партия идет пешей.

партия добралась до участка инфорсеров. дверь была открыта. войдя через единственную дверь, персонажи встретили... никого, сразу же оказавшись в диспетчерской они не встретили ни единой души. устройство здания было крайне простым, вход, который перетекает в диспетчерскую, от диспетчерской влево уходит коридор до служебных помещений, справа дверь в КХО (комната для хранения оружия), а прямо коридор до тюремного блока. скитарий взломал диспетчерский терминал, получил полный доступ до КХО, до камер наблюдения по периметру участка и до управления камерами заключенных. первым дело персонажи решили поживиться содержимым КХО где их мало заинтересовал арсенал, но зато сильно заинтересовали полевые аптечки. затем они наведались в камеры заключенных где и крылась практически вся социальная часть модуля, не считая социалки между сопартийцами, которой более чем хватало, ибо команда собралась крайне разношерстная. носительница одной из самых древних профессий с порога бросила персонажам из-за решетки предъяву, мол "что за фигня?! какого нас уже 8 часов не выводят в туалет и совсем не кормят?!". впрочем, комиссарша тут же дала понять, что это партия здесь собирается задавать вопросы, да вот только кубы на общительность упали крайне плохо и потому угрозы не сильно подействовали на проститутку, но зато случилась довольно забавная сора. помимо шлюхи в камере был еще один заключенный, который спал свернувшись калачиком на тюремной койке. это был никто иной как Кромвель Рет скват-инженер, который прибыл на этот мир, для увеличение его добывающих мощностей путем модернизации шахтерской техники. о этом персонаже упоминалось и в базе данных инфорсеров, которая была прочитана в диспетчерской, и в документации, которая была вынесена из резиденции губернатора, мол "прибыл, работал, под его началом была найдена археологическая находка предположительно времен ВКП или даже древнее, потом случился массовый обморок у шахтеров, что присутствовали при этом, инженер начал сеять панику, а потом и вовсе попросил чтобы его посадили за решетку и надежно заперли, что было без промедления выполнено". космодесантник выламывает решетку, освобождая заключенных и неделикатным толканием в плечо будит злополучного инженера. случается короткая перебранка между хриповатым скватом и маринером, скват достает из кармана флягу с амасеком и начинает глушить крепкий алкоголь, маринер считает это неприемлемым и выхватывает флягу, заставляя сквата поведать что произошло, что за находка, что с людьми и почему он за решеткой, тот злобно хрипя начинает свое повествование о грехах некоторых предков, что были достаточно глупы дабы заключить пакт с губительными силами и вот спустя тысячи лет он, Кромвель Рет нашел в толще горы, на невообразимой глубине некий тоннель из отполированного светящегося изнутри золотом минерала, который настолько прочные, что ни грубая шахтерская техника, ни безжалостное время не смогли нарушить целостность стен. он все такие же гладкие, отполированные, без единой трещинки или скола как и в тот день когда этот тоннель проложили. увидев эти стены, Рет пошел по тоннелю словно завороженный. он шел в перед и если на расстояние трех метров стены казались абсолютно гладкие, то когда он проходил мимо них на стенах проявлялись давно забытые руны. он шел и шел не отдавая себе отчета какому ужасу откроет обратную дорогу в этот мир пока наконец не уперся в закрытый люк, который был исписан непонятными символами. Кромвель прикоснулся к символам и последний момент он вдруг осознал их значение, что-то в его генетической памяти завопило со всей силой, но было уже поздно... от касания к символам сквата они загорелись красным светом и в тот же миг люк рассыпался в пыль, а из комнаты за ним в тоннель и дальше на плато где велись шахтерские работы повалил неестественный дым. каждый шахтер, кроме Рета, который вдохнул этого дыма тут же падал без сознания. через какое-то время шахтеры начали просыпаться, но некоторые приходить в себя, а некоторые смотрели на свои руки будто видели их впервые, будто только-только учились ими пользоваться.

затем "лунатики" напали на своих здоровых товарищей, случилась бойня. уже психи, а не лунатики втыкали себе под кожу лезвие, протыкали щеки спицами и снимали с себя скальп, дабы казаться еще более устрашающими для не зараженных. к этому моменту, Рет уже был в штабе инфорсеров и слезно умолял запереть его за прочными стенами, спрятать от надвигающейся угрозы. 

выяснив у инженера что вообще происходит, партия так же на месте начала обсуждать план, мол "у шахтеров наверняка есть взрывчатка, надо ее позаимствовать и взорвать "храм" (а игроки почему-то сразу решили, что шахтеры откопали именно храм и я решил их в этом не переубеждать) к горксовой бабушке", на словах о взрывчатке уже порядком поддатый от алкоголя скват, мол "взрывчатка это круто, он отлично с ней обращается" и как бы невзначай я от лица инженера добавляю, что нужно уничтожить всех одержимых здесь и сейчас, а иначе они пойдут дальше и уничтожат планету за планетой. отличный способ это сделать это взорвать не "храм", а генераторум, мол тогда мощности взрыва точно хватит и вся гора сровняется с землей. впрочем, уже в который раз я убеждаюсь, что если хочешь на что-то намекнуть игрокам, то нужно это делать максимально деликатно. ну, там поставить огромный неоновый банер с указывающей надписью, например... 

разузнав у Рета так же где лежит шахтерская взрывчатка, партия отправилась в путь, но, помня горький опыт про свой стиль вождения, предпочли идти пешими и на этом моменте я сильно сжал карту этого города, теперь до шахт всего 15 минут пешими. именно у шахт стоит неприметный ангарчик с ящиками взрывчатки внутри. игроки доходят до обрыва к шахтам. слева у них есть небольшая дорога вниз, прямо почти вертикальный обрыв вниз, справа тот самый ангарчик, сзади генераторий, а снизу проходит полноценный блэк-металл концерт. толпа странно выглядящих людей, всюду огонь, сцена из горы трупов, на горе стоит самый странно выглядящий здоровых размеров человек и что-то орет, а толпа ему вторит. время от времени кто-то из толпы выводит пленных и "солист" рубит ему голову, одним словом, концерт удался. чуть за сценой виднеются десятки тоннелей уходящих в толщу земли, но среди них выделяется тот один с правильными стенами и золотым свечением. 

игроки разделились, космодесантник взял свою снайперскую модификацию болтера и начал всматриваться в "концерт", а остальная часть команды пошла за взрывчаткой. только госпожа комиссар нажала на открывающую дверь руну, как тут же из темноты комиссара схватили и утащили чьи-то крепкие руки, но выходцы из схолл это люди не промах и потому виртуозно кинув кубы, офицер не только освободилась, но и обезоружила своего обидчика, правда у него был подельник, которого тут же взяли на мушку гвардеец и скитарий. оказалось, что это двое выживших работяг с шахт, которые слишком испугались и потому решили спрятаться здесь, они начали уверять персонажей что в этом ангаре абсолютно безопасно, нужно лишь не шуметь, не привлекать к себе внимание, как вдруг с улицы слышится выстрел. космодесантник оставленный без присмотра не смог спокойно смотреть на страдание невиновных и метким выстрелом попытался убрать "солиста". выстрел был действительно метким и попал в голову, да вот только урона немного не хватило - "солисту" оторвало пол лица, он упал на колени, но не погиб и даже не потерял сознание, спустя мгновение он уже смотрел глазами полными гнева и указывал рукой в сторону космодесантника дико крича что-то не на имперском. в тот же миг вся толпа безумцев рванулась вверх по той дорожке что была слева от партии. та часть команды что пошла за взрывчаткой схватила ее столько сколько могла унести, выбежала на улицу и окрикивая своего снайпера помчалась обратно в город, мужички-работяги помчались вместе с ними, космодесантник поучаствовал в короткой погоне от безумцев попутно поливая их из полутанного в бункере губернатора автогана и тоже присоединился к команде.

партия решила, что для начала стоит вернуться на базу арбитров где стены достаточно прочные. забежав в диспетчерскую, игроки увидели бледную женщину в форме инфорсера, которая двигалась вперед не замечая препятствий, а лишь врезалась в них и неловко пыталась обходить. не смотря на то что комиссар, гвардеец и скитарий пожелали прекратить мучения этой несчастной и просто пристрелить ее, дабы исключить шанс что она на них нападет, космодесантник закрыл ее своей спиной и аккуратно обездвижил точным выверенным ударом, сказав, что она вернется с ними на корабли флота и возможно там ей смогут помочь., никто не посмел возразить. 

буквально спустя минуту после запечатывания дверей базы инфорсеров, на площади перед этим зданием начала скапливаться разрозненная толпа безумцев. они швыряли поджигающие и осколочные бомбы в здания пытаясь все уничтожить что построил Империум. выходить с базы было слишком опасно, но и оставаться уже нельзя, ибо безумцы догадались где сидят персонажи и начали использовать автомобили, аки тараны и вот один из них уперся в стену базы, но, судя по камерам наблюдения, особых повреждений не получил. персонажи решили открыть дверь, выбросить всю тактическую раскидку какая у них имелась и, пока дымовая завеса не рассеялась, угнать этот живучий автомобиль. космодесантник с кучей оружия на одном плече, девушкой на другом плече и тяжелым стабером в руках открыл огонь по десяткам безумцев пока его команда бежала до автомобиля, небольшая стычка с безумцами за управление транспорта и вот грузовик уже разворачивается в сторону выезда из города, "ЗАПРЫГИВАЙ!" и машина с полной партией на борту, но без НИПов, которые все кроме оглушенной девушки остались в участке, отстреливаясь от пытающихся на нее запрыгнуть безумцев, помчалась на выезд из города. выбравшись за город, оказавшись в безопасности, партия обсудила нужно ли геройствовать, ведь это лишь разведывательная миссия, но решила, что безумцы действительно прогрессируют и нужно с ними покончить здесь и сейчас, но при этом автомобиль они решили направить не к генераториуму, к коему я их любезно привел, а дальше по дороге к "храму", окей, сказал я и они без каких-либо проблем добрались до заветной дыры в земле. оставив автомобиль у входа, взяв ящик взрывчатки, они пошли по длинному коридору, нагнетающая музыка в наушниках, странная архитектура, всплывающие и пропадающие руны, голоса в головах, странные символы на люках в стенах и вот они дошли до конца, дошли до усыпальницы. я описал, что там стоит около 600 ящиков, триста из которых побольше, триста поменьше, ну, ключевой особенностью было то что у тех ящиков что побольше хоть и запылившаяся, но стеклянная, прозрачная крышка. игроки по очереди несколько раз пытались заглянуть что же покоится внутри, но каждый раз Император спасал их души от ужасов что покоятся в толще времен и косячил им тесты на силу воли из-за чего я выдал им аж 6 причин почему они не заглянули внутрь начиная от примитивных "подойдя к ящику, ты попытался убрать рукой с него пыль, но какая-то сила не позволила тебе сделать это" и заканчивая скитарием у которого при приближение к объекты начался белый шум перед глазами, а когда он пытался заглянуть ему запретили это делать защитные протоколы, мол это слишком секретно и вообще не твоего ума дело. попытавшись заминировать "храм", скитарий совершает роковую ошибку из-за чего взрывчатка сдетонировала слишком рано и нанесла всем (кроме космодесантника) дофига урона, но, к счастью игроков, никто не погиб.

вернувшись на автомобиль, они взяли курс на выход из горы и далее на маяк, благо что уже и время эвакуации почти пришло. проблема в том что буквально метров за 200 до маяка сигнал от него пропал, все напряглись и не напрасно, проехав еще метров 170 по прямой они увидели как фигура гигантским ятаганом рубит их маяк. попытка тарана, неудачная, на площадку вокруг маяка из-за сугроба выпрыгивает еще одна машина, космодесантник целится в водителя, рефлексы сработали быстрее мозга и болт летит точно в голову водителя, лишь после нажатия на курок маринер осознает что за рулем был один из тех двух работяг НИПов, машина с работягой врезается в сугроб и глохнет. скитарий выглядывает своем дуговым пистолетом из машины, целится по направлению полуликова (да-да, этот тот "солист") и стреляет... вторая роковая ошибка, молнии от дугового пистолета из-за повышенной влажности воздуха разошлись во все стороны и поразили всех кто не откинул ловкость, а не откинули их полуликий, скитарий и гвардеец. сжигание очков судьбы и команда хоть понесла тяжелые травмы, но выжила. из второй машины выходит живой работяга со своим мертвым другом на руках "ЗА ШО О ИМПЕРАТОР?! ЗА ШО ОН МЕРТФ?!!!", скват-инженер и та проститутка, что сидела с ним в одной камере. прилетает имперский шатл и забирает партию, выживших разумных НИПов и все еще спящую девушку. 

возвращение на флагман флота и конец игры. далее я описываю последствия. поскольку модуль задумывался как ваншот, а в сторону восьмой редакции со словами "не гримдарк" плюнули даже ленивые, я решил что немного этого самого гримдарка не помешает. космодесантник вернулся к чаптер мастеру и доложил печальные известия о Форанас 12. гвардеец, комиссар, пилот шатла, работяга и проститутка были официально казнены, о их подвигах узнали лишь члены высшего командования похода, да адепт администратума, который выписывал патроны для расстрела и то он не узнал о подвигах, а лишь узнал о существовании таковых людей. скитарий вернулся к своим повелителям со шприцем зараженной крови чем услужил им отличную службу и получил повышение в своей когорте, теперь его посылают на еще более ответственные и опасные задания. Кромвель Рет попал в сферу интересов инквизиции и больше публично доступных отчетов с его участием не было. девушка-инфорсер по прибытию на корабль перешла в финальную часть заражения и начала бросаться на сервиторов что вели ее до камеры, апотекарии не смогли ей помочь, а вот псайкеры провели сложный ритуал изгнания и упокоили ее тело свободным от пагубного влияния древнего проклятья. 
самое забавное, что один из игроков еще и кидал претензии мне, мол ему не понравилось, ибо "Слишком без happy end'ово даже для членов команды.", обидно, zog...
конец.

П.С. на пиктах вы видите сам генераторий и статы двух оружек скитария, которые пришлось делать самому 
П.П.С. если кто-то нашел сходство между сюжетом модуля и сюжетом фильма Призраки Марса, то поздравляю - вы правы, именно им я и вдохновлялся.

Тайный наставник

Games Workshop Злорадный фермер

Дэн Абнэтт, "Биквин: Покаяние" перевод первой главы

Возможно, перевод уже есть в инете, но я не встречал. Поэтому решил попробовать взяться за эту долгожданную книгу. Если видели перевод - скиньте в коментах, чтобы я зря не заморачивался.

_____________________________________________________________________

БИКВИН: КНИГА ВТОРАЯ

"ПОКАЯНИЕ"

Первая часть истории, именуемая...

КОРОЛЕВСКАЯДВЕРЬ

ГЛАВА 1

О компании, которой человек придерживается, а также о компаниях, которые его удерживают

 С тех пор как я встретила демона, мои сны стали липкими и черными. 

 Прошло два месяца с тех пор, как он впервые посетил меня, и его нематериальное присутствие просочилось в мои сны, как смола, склеив все мои мысли, так что теперь ничто не было ни ясным, ни отдельным. Просто один комок черной путаницы, в котором идеи извивались, не давая себе покоя, не в силах вырваться на свободу или определить себя.

 Я надеялась на ясность. Думаю, что ясность была тем, что я искала всю свою жизнь. Я хотела бы встретить вместо этого ангела, чья сущность наполнила бы мой разум, как янтарь. Признаюсь, это была полнейшая фантазия. Я никогда не встречала ангела и не знала, существуют ли они, но именно это я себе и представляла. Там, где прикосновение демона могло утопить мои сны в темной жиже, прикосновение ангела наполнило бы их золотой смолой, так что каждая мысль и идея сохранилась бы, одна и нетронутая, вполне ясно представленная, и я смогла бы найти в них смысл. Во всем.

 Я видела янтарь на рыночных прилавках под Тулгейтом. Так я узнала об этом материале: полированные камешки оттенков охры, гуммигута и аурипигмента, похожие на стекло, а внутри каждого – муха с кружевными крыльями или жук, застывшие навеки.

 Вот как бы я хотела, чтобы выглядел мой разум: каждая мысль была бы представлена таким образом, доступная свету со всех сторон, настолько ясная, что можно было бы рассмотреть каждую мельчайшую деталь через увеличительное стекло.

 Но демон вошел в меня, и все стало черным.

 Я говорю "демон", но мне сказали, что правильный термин - "демон-хост". Его звали Черубаэль. Мне показалось, что это имя ангела, но, как и все в городе Королевы Мэб, вещи и их имена не совпадают. Они неизбежно являются шифрами друг для друга. Через свои липкие, черные сны я, по крайней мере, разглядела, что Королева Мэб — это город глубоких противоречий. Это было полумертвое или, по крайней мере, полуиное место, где одно было на самом деле чем-то противоположным, а правда и ложь чередовались, и люди были не теми, кем казались, и даже дверям нельзя было доверять, потому что они слишком часто открывались между местами, которые не должны были пересекаться. 

 Город был мертвым существом внутри живого, или наоборот. Это было место, преследуемое призраком самого себя, и лишь немногие обладали способностью вести переговоры между ними. Мертвые и живые задавали друг другу вопросы, но не слушали или не могли услышать ответы. И те немногие, кто ходил, осознавая, в темных местах между ними, на границе, отделяющей физическое от отбрасываемой им тени, казалось, были больше озабочены тем, чтобы переправить души с одной стороны на другую, отправить кричащих живых на смерть или вернуть к жизни ослепших мертвецов.

 У нас с великой Королевой Мэб была общая черта. Во мне тоже была мертвая половина, тишина внутри, которая делала меня изгоем. Я была истинной подданной Королевы Мэб, ибо я была противоречием. Меня все сторонились, я была отверженным сиротой, не подходящей для общества, но все искали меня как некую награду.

 Меня зовут Бета Биквин. Мое имя - Ализебет, но так меня никто не называл. Бета — это уменьшительное. Оно произносится как Бей-та, с долгим гласным, а не Беттер или Битер, и я всегда думала, что это для того, чтобы отличить его от буквы «Еленики», которая обычно используется в научных порядковых обозначениях. Но теперь я начала думать, что именно так оно и было. Я была Бетой, второй в списке, вторым вариантом, второй по рангу, меньшим из двух, копией. 

 А может, и нет. Возможно, я была просто следующей. Возможно, я была альфой (хотя, конечно, не тем Альфой, который был со мной в те дни).

 Возможно, возможно... много чего. Мое имя не определяло меня. Этому, по крайней мере, я научилась у Черубаэля, несмотря на липкую тьму снов, которые он распространял. Мое имя не соответствовало мне, как и его имя не соответствовало ему. Мы оба, подобно Королеве Мэб, с самого начала были противоречивы. Имена, как мы увидим, бесконечно ненадежны, но бесконечно важны.

Я стала очень чувствительна к различию между тем, как что-то называется, и тем, чем оно является на самом деле. Это стало моим методом, и я научилась этому у Эйзенхорна, который на то время, я полагаю, был моим наставником. Эта практика недоверия к чему-либо по его внешнему виду была его способом существования. Он ничему не доверял, но в этой привычке была какая-то ценность, потому что она явно помогла ему прожить долго. Примечательно долго.

 Она также определяла его, потому что я не знала его природу, как и не осознавала свою. Он сказал мне, что он инквизитор Святого Ордоса, но другой человек, который с такой же настойчивостью претендовал на это звание, сказал мне, что Эйзенхорн, по сути, был отступником. Хуже того, еретиком. Хуже того, Экстремис Диаболус. Но, возможно, этот человек - Рейвенор, его имя - возможно, он был лжецом.

 Я знала так мало, я даже не знала, ведает ли Эйзенхорн, кто он такой. Мне было интересно, был ли он таким же, как я, озадаченным тем, как правда мира может внезапно измениться. Я считала себя сиротой, воспитанной в школе Непроходимого Лабиринта, чтобы служить агентом Ордоса. Но теперь оказалось, что я... генетическая копия, а вовсе не сирота. У меня нет - не было - родителей. У меня не было мертвых матери и отца, которых я могла бы оплакивать, хотя я оплакивала и скучала по ним всю свою жизнь, потому что они были выдумкой, как и история их надгробия на болотном кладбище.

 Мне сказали, что Лабиринт Ундуэ — это не школа Ордоса, а академия, управляемая герметическим обществом под названием Когнитэ, которое было древним теневым двойником Инквизиции.

 Теперь мне предстояло решить вопрос о своей лояльности. Служить ли мне Когнитэ, которые меня воспитали, или Священному Ордосу, частью которого я всегда считала себя? Бросить ли мне вызов Эйзенхорну, который мог быть слугой Священного Трона или трижды проклятым еретиком? Обратится ли к Рейвенору, который претендовал на императорскую юрисдикцию, но мог оказаться самым большим лжецом из всех?

 А как насчет других сторон в этой игре? Не в последнюю очередь - Король в Желтом? Должна ли я встать на его сторону? 

 На данный момент я решила идти с Грегором Эйзенхорном. И это несмотря на то, что он общался с призраками демонов и воином Легионов Предателей и был обличён мной в ереси.

 Почему? Из-за всего того, что я только что сказала. Я не доверяла никому. Даже Грегору Эйзенхорну. Но я была в его компании, и он, как мне казалось, был наиболее откровенен со мной. 

 У меня, конечно, были свои принципы. Хотя это было сделано подпольно Когнитэ, меня воспитали в убеждении, что мое предназначение - служить Трону. Это, по крайней мере, казалось правильным. Я знала, что скорее присягну нашему Богу-Императору, чем любой другой силе или фракции. Где я окажусь в конечном итоге, я не могла сказать, ибо, как я уже говорила, я не могла определить никакой истины, на которую можно было бы положиться. По крайней мере, в компании Эйзенхорна я могла узнать некоторые истины, на которых можно было бы основывать свое решение, даже если бы в конечном итоге они заключались в том, чтобы покинуть его сторону и присоединиться к другой. 

 Я хотела учиться, учиться по-настоящему, а не по-плутовски, как в Лабиринте Непроходимости. Я хотела узнать правду о себе и о том, какую роль я играю в великой тайной схеме. Более того, я хотела разгадать секреты Королевы Мэб и открыть их свету, ибо в тени мира таилась угроза существования, и раскрыть ее было бы величайшим долгом, который я могла бы исполнить во имя Бога-Императора. 

 Я желала этого, хотя, как я поняла позже, нужно быть осторожной в своих желаниях. Тем не менее, раскрытие всей истины во всей ясности было той целью, которую я лично поклялась выполнить. Вот почему в ту холодную ночь я была Виолеттой Фляйд и шла по улицам квартала Фейгейт под руку с Эйзенхорном, чтобы прибыть на встречу в салоне Ленгмура.

 Да, я знаю. Виолетта Фляйд была еще одной вуалью, ложным именем, фальшивой мной, ролью, которую нужно было играть, тем, что наставники Лабиринта Ундуэ называли «функцией». Но из игры можно было извлечь просветление, поэтому я шла тогда и пока что шла на стороне Эйзенхорна. 

 Кроме того, мне нравился его демон.

 Черубаэль был сердечен. Он называл меня "маленькой штучкой", и, хотя он загрязнял мои сны, мне казалось, что он самый честный из моих спутников. Казалось, ему нечего терять, и поэтому честность ему ничего не стоила. В нем не было никакой скрытой стороны.

Не все находили его таким сносным. Лукрея, девушка, которую я забрала с собою на попечение Эйзенхорна, ушла через некоторое время. Однажды ночью она выскользнула на улицу, не попрощавшись, и я уверена, что именно компания призрака демона окончательно выбила ее из колеи, несмотря на все, что она видела до этого момента. Но Лукрея никогда не участвовала в интригах, она была лишь сторонним наблюдателем. Я не могла винить ее за то, что она хотела остаться в стороне. 

 Черубаэль был демоном, существом Имматериума, закованным в человеческое тело. Думаю, тело было уже давно мертво. Его истинная сущность, находящаяся внутри, тянулась к внешней оболочке, словно пытаясь выбраться наружу. Очертания рогов упирались в кожу надбровья, словно какой-то лесной олень или баран стремился вырваться наружу. Это натягивало бескровную плоть его лица, придавая ему непроизвольную усмешку, вздернутый нос и глаза, которые странно и слишком редко моргали. Иногда я думала, не лопнет ли он в один прекрасный день, и не останется ли от него ничего, кроме отросших рогов и ухмыляющегося черепа. 

 Он был довольно страшным, но сам факт его существования меня успокаивал. Если он был демоном, значит, такие вещи существуют. А Королева Мэб постоянно демонстрировала, что во всем существует симметрия: мертвое и живое, материальное и нематериальное, правда и ложь, имя и ложное имя, верный и неверный, светлое и темное, внутреннее и внешнее. Так что если он был демоном, то, конечно, должны были существовать и ангелы? Черубаэль, проклятый и несчастный, был моим доказательством того, что ангелы существуют.

 И, возможно, со временем один из них придет ко мне и наполнит мои сны янтарным соком, и позволит мне увидеть вещи, золотые и ясные, такими, какими они были на самом деле.

 «Можно измерить город, - заметил Эйзенхорн, пока мы шли, - по количеству метафизических обществ, которые он содержит».

 «Можно измерить круг, - ответила я, - начиная с любого места».

 Он посмотрел на меня, озадаченный.

 «К чему ты клонишь?»

 «Это все равно круг, - сказала я. Нет начала, нет конца. Бесконечный.»

 «Да. И это все еще город».

 «Неужели?», - спросила я.

 Я была в игривом настроении, но ему это было безразлично. Он имел в виду, конечно, темперамент и здоровье города. Город, находящийся в упадке, склоняющийся к коррупции и духовным недугам, становится домом для любопытных верований. Растет интерес к иному. Это основное учение Ордосов. Мода на оккультизм и эзотерику, преобладание интересов к потустороннему — вот симптомы культуры, находящейся в опасной деградации. 

 Если город вам незнаком, то салон Ленгмура находится в ложбине старых улиц под облупившимся шпилем Святой Целестины Фейгейт, колокола которого звонят по нечетным часам. В эту ночь на широких ступенях перед храмом собралось множество нищих, известных как Курст, просящих милостыню. Я не могла не посмотреть, нет ли среди них Реннера Лайтберна. За те месяцы, что прошли с тех пор, как мы расстались, я часто думала о нем и гадала, какая судьба постигла его, ведь никаких его следов нигде нельзя было найти. 

 Не было следов и здесь. Эйзенхорн заметил мой взгляд, но ничего не прокомментировал. Хотя Лайтберн был храбрым и самоотверженным, пока был со мной, его разум был стерт агентами Рейвенора, и он был возвращен на улицы, ничего не понимающий. Эйзенхорн считал, что мне было лучше без него и, конечно же, Лайтберну было лучше без меня.

 Тем не менее, у меня никогда не было возможности поблагодарить его.

 По всему маленькому, грязному кварталу Фейгейт располагались салоны, столовые и дома собраний, которые были популярным местом для тех, кто увлекался метафизикой. Я видела плакаты на стенах и объявления в окнах, рекламирующие духовные лекции, викторины и вечера спиритических сеансов, или возможность послушать известных ораторов, просвещающих по многим эзотерическим вопросам, таким как "Место человека в космосе", или "Тайная архитектура храмов Королевы Мэб", или "Скрытая сила цифр и букв". Несколько заведений рекламировали чтение Таро по предварительной записи, а другие обещали духовное исцеление и откровения из прошлой жизни, которые проводились экспертами-практиками.

Салон Ленгмура, старые окна которого светились золотом в наступающем вечере, стоял на первом месте среди них. Это было место встречи творческих душ, склонных к мистике. Говорили, что знаменитый поэт Крукли регулярно обедал здесь, и что часто его можно было встретить выпивающим с гравером Аулеем или прекрасной оперной певицей Коменой Ден Сале. Это место славилось своими лекциями, как официальными, так и неофициальными, чтениями и перформансами, а также провокационными диалогами, которые велись между эклектичной клиентурой.

 «В другом мире, - пробормотал Эйзенхорн, открывая передо мной дверь, — это место было бы закрыто Магистратом. Или Ордосом. Весь этот район».

 Я считаю, что существует тонкая грань между допустимым и недопустимым. Империум любит свои предания и тайны, и всегда есть активный интерес к тому, что можно считать посторонними идеями. Однако от этих безобидных и веселых развлечений до откровенной ереси всего один шаг. Королева Мэб и заведения, подобные этому, стояли на этой грани. Здесь царил дух оккультизма, под которым я подразумеваю старое определение этого слова - скрытое и невидимое. Казалось, что здесь хранились настоящие секреты, обсуждались истинные тайны, тайны, выходящие за рамки безобидных мелочей и пустяков, допустимых в более благополучных мирах. 

 Королева Мэб, да и весь мир Санкура, скатился в неразумный, богемный упадок, выпав из строгой и суровой хватки имперского контроля в состояние распада последних дней, который закончится только упаднической кончиной или поспешной и запоздалой чисткой со стороны внешних властей.

 Но салон, ах, какое место! Напротив улицы находилась его знаменитая столовая, большая, светлая комната, которая гудела от звона посуды и болтовни клиентов. Здесь было многолюдно, и люди стояли в очереди на улице, чтобы занять столик для ужина.

 За залом и кухнями располагался сам салон - задний бар, куда можно попасть через двери в боковых коридорах и через занавешенный арочный проем в задней части обеденного зала. Это было сердце заведения. Он был запыленным, я бы сказала, если вы никогда не бывали в нем, освещенным старыми люминесцентными лампами в абажурах из тонированного стекла, стены оклеены роскошным узором из черных листьев папоротника на пурпурном фоне. Сзади находилась длинная барная стойка, тяжелое дерево которой было выкрашено в темно-зеленый цвет и украшено латунными полосами. Основное пространство было заставлено столиками, а по бокам располагались кабинки, вокруг которых можно было задернуть черные шторы для приватных встреч. 

 Здесь было многолюдно, толпились посетители, многие из которых пришли из столовой, чтобы выпить дижестив после ужина. Воздух был полон голосов и дыма обскуры, но он не был оживленным, как в городской таверне или оживленной столовой без нее. Здесь царила сдержанность, томность, словно эти разговоры были неспешными и касались скорее философских вопросов, чем пустой болтовни любителей выпить в поисках вечернего отдыха. Сервиторы, сработанные из латуни и облаченные в зеленые одежды, пробирались сквозь толпу, разнося подносы с напитками и тарелки с едой.

 Мы заняли кабинку в стороне, откуда можно было наблюдать за приличной частью зала. Слуга принес нам джойлик в узорчатых рюмках и маленькие тарелочки с жареным ганнеком, намазанным горчицей, и мякотью кетфрута в соли.

 Мы наблюдали.

 Я была заинтригована клиентурой и их пьяными разговорами.

 «Это Крукли?» - спросила я, глядя на грузного мужчину, сидевшего под картиной Тетрактиса, беседуя с маленькой женщиной в сером.

 «Нет, - ответил Эйзенхорн. Крукли выше, на нем меньше мяса».

 Я умею наблюдать. Это было частью моего обучения. Заботясь о том, чтобы сохранить роль чопорной молодой леди Виолетты Фляйд, я сканировала толпу, отмечая то одно, то другое лицо, высматривая, кого я могу узнать, и кого, возможно, будет полезно узнать в другой день. Я увидела бородатого караванщика из Геррата, держащегося с тремя мужчинами - один казался кротким схоламом, другой, судя по его испачканным чернилами рукам, был скромным рубрикатором, а третий выглядел бы уместным во главе банды убийц Приход Гекати.

За другим столом три сестры-медсестры из лазарета Фейгейт сидели в молчании, разделяя бутылку мятного вина, одинаковые в своих подпоясанных серых саржевых халатах и белых фалдах. Они не разговаривали и не смотрели друг на друга, на их усталых лицах читалась лишь пустота. Я задалась вопросом, попали ли они сюда по ошибке, или это просто ближайшее к ним заведение, и они терпят декадентское общество каждый вечер ради восстанавливающего силы напитка.

 Рядом с барной стойкой стоял пожилой мужчина с самыми длинными руками и ногами, которые я когда-либо видела. Он неловко ерзал, словно так и не смог освоить длину, до которой вырос его тощий каркас. Он был одет в темный фрак и брюки и смотрел сквозь серебряное пенсне, делая записи в блокноте. Рядом с ним в баре, но, видимо, не в компании пожилого человека, поскольку они не обменялись ни словом, сидел маленький, грустный старик, очевидно, слепой. Он потягивал напитки, которые бармен пододвигал ему в руки, чтобы он мог их найти.

 Я заметила многих других. Я также отметила любые признаки наличия оружия: оттопыренный карман здесь, подпоясанный ремень там, жесткость позы, намекающая на скрытый нож или замаскированную кобуру. Я не ожидала, что вечер обернется чем-то неприятным, но, если бы это случилось, я уже составила карту проблемных мест и знала, с каких сторон могут исходить угрозы.

 Как раз перед тем, как зажегся свет, я увидела у боковой двери двух людей, которые что-то срочно обсуждали. Один был молодой состоятельный джентльмен в полосатом костюме и халате. Другой - женщина в робе цвета ржавчины. Меня привлекло спокойное оживление их разговора. Хотя я не могла расслышать слов, их манера была несколько взволнованной, как будто обсуждался какой-то серьезный личный вопрос, который по тону совершенно отличался от блуждающих дебатов в остальной части салона. 

 Женщина совершила жест отказа, затем повернулась, чтобы уйти через боковую дверь. Мужчина взял ее за руку - мягко - чтобы отговорить, но она отпихнула его и вышла. Когда она проходила под низкой лампой боковой двери, я увидела ее профиль и сразу же почувствовала, что откуда-то знаю ее. 

 Но вот она вышла и скрылась на улице, а свет в салоне продолжал мерцать.

 Гурлан Ленгмур, покровитель заведения, вышел на небольшую сцену и кивнул бармену, который перестал щелкать выключателями, когда внимание и тишина были достигнуты.

 «Друзья мои, - сказал Ленгмур, - добро пожаловать на сегодняшнее вечернее развлечение».

 Его голос был мягким и маслянистым. Он был невысоким человеком, изысканным и хорошо одетым, но в остальном довольно скучным на вид, что, похоже, его беспокоило, поскольку его темные волосы были выбриты с правой стороны, а затем закручены на макушке в огромный, пропитанный маслом локон, как предписывала последняя светская мода. Мне показалось, что он принял этот современный стиль не столько потому, что это было модно, сколько потому, что это придавало его лицу какую-то особую интересную черту.

 «Позже, в задней комнате, будет тарош, - сказал он, - а затем мастер Эдварк Надрич расскажет о значении Ураона и Лабирина в Раннеангеликанских гробницах. Те из вас, кто уже слышал выступления мастера Надрича, знают, что вас ожидает увлекательное и познавательное зрелище. После этого состоится открытая дискуссия. Но сначала, на этой маленькой сцене, Мамзель Глина Тонтелль, знаменитая чревовещательница, поделится с нами своими медиумическими способностями».

 Раздались горячие аплодисменты и звон ножей для масла о края стеклянной посуды. Ленгмур отступил назад, жестом приветствия склонив голову, и на сцену поднялась невзрачная женщина в жемчужно-сером шелковом платье фасона, который уже несколько десятилетий как вышел из моды. 

 Ее пухлое лицо было осунувшимся. Я прикинула ее возраст - около пятидесяти лет. Она приняла дружные аплодисменты кивком и легким взмахом руки.

 «Ее платье, - прошептал Эйзенхорн. - Старый стиль, чтобы напомнить нам о прошлых поколениях. Обычный трюк».

 Я кивнула. Мамзель Тонтелл действительно выглядела как светская дама из блистающих бальных залов прошлого века, времени, когда Королева Мэб была более величественным местом. Я видела такие в книгах с картинками. Даже в ее манерах было что-то старомодное. Это был спектакль, роль, а я с большим интересом относилась к тем, кто хорошо играет роли. Она, кажется, намазала кожу и платье пудрой для костюмов.

«Загримировалась, как призрак, - проворчал Эйзенхорн. - Чревовещатели называют это "фантомиминг", и это еще один приевшийся трюк».

 Мэм Тонтелль наложила на себя траурные тени, светлая пудра создавала впечатление, что она стояла, не двигаясь, на протяжении десятилетий, пока на нее оседала пыль. Это было сдержанно и, со своей стороны, показалось мне очень забавным.

 Она прижала одну руку к верху груди, а пальцами другой провела по бровям, нахмурив брови в сосредоточенности.

 Здесь есть мальчик, - сказала она. - Маленький мальчик. Я вижу букву «H»».

 В толпе несколько человек покачали головами.

 «Определенно мальчик», - продолжала Мамзель Тонтель. Ее голос был тонким и бесцветным. «И буква «H». Или, возможно, буква «Т»».

 «Холодное чтение», - пробормотал Эйзенхорн. «Самый старый трюк из всех. Закидывает удочку».

 И, конечно, так оно и было. Я видела, что это было, и разделяла скептицизм Эйзенхорна, но не его презрение. Меня всегда очаровывали подобные отвлекающие маневры, и мне было забавно наблюдать за работой актера. Более того, за фокусником, который с помощью представления создавал что-то из ничего.

 Мэм Тонтель попробовала еще одну букву, «Г», насколько я помню, и мужчина сзади подхватил ее, а вскоре убедился, что получает послание от своего крестника, давно умершего. Мужчина был весьма поражен, хотя он сам предоставил все факты, которые сделали это убедительным, невинно выложив их в ответ на ловкое предложение мам Тонтель».

 «Он был молод, когда умер. Но ему было десять лет».

 «Восемь», - ответил мужчина, глаза его сияли.

 «Да, я вижу. Восемь лет. И утонул, бедная душа».

 «Он упал под телегу», - вздохнул мужчина.

 «О, телега! Я слышу ее грохот. На губах бедного ребенка была не вода, а кровь. Он так любил домашнее животное, гончую или...»

 «Птичку», - пробормотал мужчина, - «маленького трехнога в серебряной клетке. Он могла петь песню колоколов в соборе Святого Мученика».

 «Я вижу серебряные прутья, и яркие перья тоже», - сказала мамаша Тонтелль, приложив руку к голове, словно испытывая сильную боль от мигрени, - «и вот она поет...»

 И так продолжалось. Мужчина был вне себя, и толпа была под большим впечатлением. Я могла сказать, что Эйзенхорн быстро теряет терпение. Но мы пришли не для того, чтобы смотреть, как шарлатанша показывает свои фокусы, не для того, чтобы слушать лекцию или читать Таро.

 Мы пришли сюда, чтобы найти астронома, который либо сошел с ума, либо увидел великую тайну, за знание которой многие в городе убили бы.

 А возможно, и то, и другое.