Трясут грудью в одежде

Что еще есть в загашнике Тесных ангелов.

Боевой автомат типа «Эксциндио» Железного Крыла

Мало кто кроме старших кузнечных мастеров-ремесленников Железного Крыла знает что-либо об автоматах типа «Эксциндио» – возвышающихся металлических левиафанах, отлитых в нечеловеческую форму и высвобождаемых лишь против самых непреклонных врагов. Они – вихрь закручивающихся когтей, сгустков загадочного пламени и потоков радиации. Мало какой боевой порядок способен выстоять против одного из этих монстров, ибо выпущенный на поле боя «Эксциндио» не ведает жалости или сдержанности и, в отличие от автоматов Механикум, обладающих холодной логикой, он испытывает злобный восторг от устраиваемой в рядах противника резни.
Лишь Темным Ангелам и Самому Императору известно, что эти боевые единицы совсем другая порода, нежели топорные автоматы Марса, а в их основе лежит сдерживаемая технологическая база с Терры. Каждый уцелевший «Эксциндио» – это измученные и оскопленные остатки искусственного интеллекта Темной Эпохи, последние из внушающих страх Силика Анимус, скованных для службы Человечеству. Легенды об этих кошмарных ужасах до сих пор встречаются в рассказах о Старой Ночи и страшнейшем зле войн Объединения. Даже в нынешнем состоянии они являются устрашающими противниками. Темные Ангелы держат эти злобные машинные разумы в глубинах скрытых хранилищ Калибана и выпускают их лишь против мерзейших угроз на самых опасных полях битвы.

Реликтовое вооружение
Множество видов оружия, носимого в бой «Эксциндио», являются древними реликвиями, ныне известными лишь Первому Легиону. Зачастую они столь опасны для органических владельцев, что воевать ими дозволяется лишь расходуемым средствам вроде автоматов.

Руки-манипуляторы
Хоть они и меньше, нежели боевые когти, которые служат основными руками этих боевых машин, второстепенные конечности не менее смертоносны.

Внутреннее отражающее поле
Комплекс отражающего поля, заключенный внутри тяжелобронированной груди каждого «Эксциндио», соединен с цепью разрывных зарядов. Как только боевая единица получает критические повреждения или принимает закодированный сигнал от операторов Темных Ангелов, заряд поля инвертируется и провоцирует взрывы, которые разрывают «Эксциндио» на части.

Скованный ИИ
«Эксциндио» не являются нескладными автоматам, они – обладающий самосознанием искусственный интеллект сродни Силика Анимус, коих так боятся Механикум. Каждый «Эксциндио» – единственный в своем роде дьявол из древних легенд и заляпанных кровью мифов; это убийцы и тираны Древней Ночи, взятые в плен воинами Императора, закованные для службы Ему и отданные под охрану Первому Легиону. «Эксциндио» удерживаются под контролем благодаря грубому удалению их логик-стеков. Подобная жестокая процедура, сравнимая с ослеплением или лишением слуха смертных ученых, оставляет им ограниченное сознание, делающее из них однопроцессную боевую единицу. Тем не менее, каждый «Эксциндио» сохраняет феноменальный, если не сказать настораживающе нечеловеческий, интеллект, поэтому за автоматами идет постоянное наблюдение в целях слежения за малейшими признаками непослушания.

Аварийный выключатель ИИ
Темные Ангелы всегда принимают во внимание коварную натуру и жуткую мощь своих подчиненны с ИИ, а потому, когда «Эксциндио» выпускают на поле боя, у них есть средства обуздать склонности автоматов к совершению убийств прежде, чем они поставят под угрозу победу в битве или нанесут вред дружественным подразделениям.

«Древний и гнусный, «Эксциндио» – это порожденное нечистой логикой и еще более отвратительными умыслами сознание. По сравнению с еретехническими конструктами Ордос Катастрофика, родней которым он вряд-ли является, «Эксциндио» не поддается приручению, свирепая ярость делает автомата буйным, а отрадой его ложной жизни является простая резня.»
— Из редактированной Истории терраваттских авгуров

Глюки Фарсайта из новой книги "Фарсайт: Империя лжи".

Зоркий взгляд поднялся на шесть метров в воздух, стараясь держаться за огромной безголовой статуей. Затем он снова взглянул на диск сверху, пытаясь разобрать образы в его не-свете.
И заглянул прямо в ад.
Светящаяся энергия диска распространилась, заполняя всё поле зрения - не на экране его командного кокона, но его мысленного взора. Она заполнила его восприятие, пылающее видение, обрамлённое трясущимися щупальцами не-света, которые опутали его сознание и не хотели отпускать. Он почувствовал, как его лицо притягивают к озеру пузырящейся лавы, невыносимый жар обжигал ему не кожу, а сознание, не подготовленное к такой атаке.
Его захлестнули видения, брошенные в его разум какой-то злобной силой.
Он смотрел как многослойная реальность, белая, хромированная и прекрасная снаружи, тает словно расплавленный воск. Открывалась отвратительная скелетообразная пустошь. Он увидел сотни тысяч рабов тау, улыбающихся так сильно, что уголки рта кровоточили, окрашивая их зубы кровью. Они были прикованы светящимися цепями к рукам безучастных великанов, облачённых в робы гигантов в несколько сотен метров высотой, которые тащили своих рабов словно кукол сквозь пустыню разбитого стекла и кричащих ужасов.
Сотни улыбающихся тау погибали при каждом гигнтском шаге, но всегда находились тау, которые занимали их место, изрыгаемые трубчатыми каруселями, торчащими из земли. Каждый младенец был расфасован и
завернут в термоусадочную плёнку, похожую на что-то между яичным мешком акулы и упаковкой пайка. Крошечные тау внутри пытались выбраться, разрывая родильную плёнку трясущимися пальчиками. Как только они сбегали из своих полупрозрачных камер и вставали, луч резкого света бил в них, открывая им веки и проникая в разум. Становясь больше и старше с каждым мгновением, молодые тау пускали слюни, а затем улыбались. Они поднимали цепи с трупов, которые тащило по земле, открепляли их только для того, чтобы защёлкнуть ошейники с этими цепями у себя на шеях.
Неподалёку вассальные расы всех форм и размеров погонялись словно скот пустыми боевыми скафандрами, чьи распахнутые командные коконы истекали кровью. Тех из порабощённых рас, которые осмеливались на побег, расстреливались в спины плазмой, двойные лучи вылетали не из оружия, а из оптики скафандров, которые погоняли стадо.
Зоркий взгляд моргнул, его рассудок пошатнулся.
Столичный мир, Т'ау, был разорён войной, его изящные башни рушились в окрашенное красным марево дыма и пламени, когда алые скиммеры и боевые скафандры стреляли сверху. Горизонт прояснился, открыв бесконечную равнину горячей бронзы, пересечённую бурлящими реками крови. Шпили цивилизации Тау рушились словно дал'итанская глина, открывая огромные башни из костей и колонны из сложенных черепов. Некоторые были такими высокими, что исчезали из виду за облаками сажи и загрязнений.
Рёв далёкой битвы донёсся до его ушей. На переднем плане располагались группировки тау, разделённые на касты как во времена Монт'ау, каждая группа носила цвета и одежду оригинальных племён. Они больше не были объединены Высшим благом, словно смертельные враги они изливали друг на друга свою ненависть, будто одержимые манией в десять раз хуже, чем в Эпоху ужаса.
Кровь текла по сухой земле ручьями. На глазах Зоркого взгляда потоки поднимались в воздух, вливаясь во рты и глаза воинов касты огня, загоняя их в состояние ожесточённого безумия. Зоркий взгляд увидел себя среди них. Он был одет как воин-король, на его челе красовалась корона из костей, он победоносно кричал, душа одной рукой О'Шассеру, а другой О'Кайса.
Зоркий взгляд снова моргнул.
Пространство космоса сверкало, холодное и безразличное, прерываемое лишь невозможно огромной шестиугольной конструкцией, сооружённой вокруг дыры в пространстве. На гладкой скале перед ним толпа тау закричала от боли и ужаса, когда какой-то гротескный грибок вырвался из их конечностей, тел, а затем ртов и глаз, странные наросты переплетались в пульсирующую массу поражённой чумой плоти, которая смотрела на него сверху вниз. Прогорклый жир и токсичная мокрота лились с неба дождём, реки заражённой слюны стекали с синих губ существа, которое продолжало расти. Оно потянулось к шестиугольной конструкции и втащило себя в неё, затмив сотню тысяч солнц своими размерами, когда протискивалось через похожую на портал дыру в пространстве. Каким-то образом Зоркий взгляд знал, что по ту сторону дыры находилась колыбель цивилизации Тау, и что протискивающееся через неё богоподобное существо уже нельзя было остановить одной лишь военной мощью, как нельзя было остановить невидимую чуму ударом кулака.
Он снова моргнул.
Пейзаж измученной воспалённой плоти раскинулся насколько хватало глаз. Слепо спотыкаясь, на сбитых в кровь ногах плелись представители сотни различных инопланетных рас, обнажённые и растерянные. Возвышающиеся двуногие баллистические скафандры размером с небоскрёб шагали среди них, их изящные очертания и чистая геральдика септов скрывались трупами, привязанными словно абляционная броня к их конечностям. Их пилотировали ожерелья из мозгов, хранящихся в странных светящихся сферах. Гигантские машины выкрикивали фрагменты фраз, в которых Зоркий взгляд узнал обличительные речи касты воды, каждое тщательно продуманное слово и хитрый оборот подчёркивались одним и тем же ревущим рефреном - "ПРИСОЕДИНЯЙСЯ ИЛИ УМРИ!".
Когда инопланетяне пытались убежать, баллистические скафандры открывали по ним огонь, уничтожая тех, кто посмел отвергнуть их, в огненной буре, обращавшей их в прах на ветру. Там, где рабы останавливались, великаны тау подхватывали их когтистыми руками, затем подносили к своим телам, где рабов опутывали живые цепи, формируя очередной слой брони из плоти поверх чистой обшивки самого скафандра. Крики жертв, прикованных к титаническим боевым скафандрам, терзали разум Зоркого взгляда, симфония боли, которая отпечаталась в его душе.
Он моргнул.
Мир на Дал'ите. Каста аун собиралась, чтобы услышать слова Верховного эфирного, идущего через сады к огромным шпилям кристаллической крепости. Они размывались и смещались перед его взором, раздваиваясь, затем собираясь воедино, затем снова разделяясь, пока они оживлённо обсуждали мудрость, которую сейчас услышат. Кристаллическая крепость мерцала в вечернем свете, повёрнутая так, что её панели из отражающего материала, отбрасывали в воздух калейдоскоп образов. Каждый показывал суть вновь объявленной войны, нового злодеяния, нового акта предательства и манипуляции, из-за которых бесчисленное множество жизней изменятся к худшему.
Когда эфирные собрались, взявшись за руки, вокруг возвышающегося сооружения, последний кристалл упал, явив миру огромную тварь, синюю, розовую, пылающую варп-огнём с горящими глазницами и бормочущей пастью в груди, изрыгающей слова безумия на сотне тысяч языков. Эфирные подхватили его слова, смешиваясь друг с другом и становясь отражениями столь сложными, что показывали тысячу зон боевых действий, триллионы смертей, и всё это каким-то образом одновременно проникало в разум Зоркого взгляда.
Он моргнул.
Галактика вопила и рвалась по всей длине. Труды давно павших империй, которые сдерживали измерение по ту сторону реальности, были целенаправленно разрушены, выслежены и низвергнуты. Ткань реальности ослабла, истончилась, и, словно дамба, развалившаяся под бесконечными ударами, наконец разорвалась. Ужасающая правда об адском измерении была открыта, окрасив небеса зловещими оттенками фиолетового, розового и синего. Диск-портал на Артас Молохе был всего лишь единственной каплей яда по сравнению с океаном токсичного проклятия, поднимающаяся волна анархии, которая перевернёт историю галактики с ног на голову.
Ужасная уверенность проникла в разум Зоркого взгляда, скользкой от крови змеёй обвилась вокруг лобной доли. Это была не угроза, не ужасный призрак того, что могло бы произойти, если позволить победить злу в галактике.
Это была истина, и она была неизбежна.
Видения ускорились, врезаясь в его разум, становясь размытым пятном бесконечного движения. Он увидел, как каждая звезда в ночном небе превращается в сверхновую. Крошечные солнца гасли одно за другим, пока наконец неизбежная тепловая смерть вселенной не скрыла небеса насовсем. Во тьме остались лишь пылающий бог и его ненавистные братья, их безумный смех эхом разносился по безжизненной пустоте, пока они искали новые реальности для осквернения.
Ужасы громоздились в разуме Зоркого взгляда, лишая его сознания. Ослеплённый паникой он закричал в своём скафандре, неслушающиеся руки непреднамеренно увели Холодную звезду в штопор, и скафандр рухнул на испещрённую кратерами землю.
Затем, наконец, пришла блаженная тьма.