Типичный житель

Ярость и Судьба

Войдя в изогнутую дугой трещину во льду, Морр шагал по бурным рекам талой воды, испускавшей тухлый серный запах. Стены вскоре перешли в черный камень, скользкий от влаги, и под бронированными сапогами захрустел щебень. По мере того, как инкуб продвигался дальше, красное сияние впереди становилось все более интенсивным и гнетущим. Гладкие черные стены расширялись, пока он не начал спускаться по неровному склону в огромную пещеру, чьи дальние стены скрывал покров темноты, а пол казался движущимся морем крови. Далекое инфразвуковое шипение заглушало все остальные звуки в подземной полости, издаваемое как будто немыслимо гигантским змеем или громадной толпой, где все бормотали и шептались друг с другом. Морр знал, что и то, и другое верно.

Когда он опустился еще ниже, то обнаружил поднимающиеся со всех сторон огромные столбы из перекрученного базальта, чьи просторные вершины терялись во мраке над головой, но основания были ясно видны. Изгибающиеся подобно змеям потоки алой энергии вились по дну пещеры и вокруг столбов, формируя многомерную кошачью колыбель из живого света. Багряные извивы пульсировали жизненной силой; клубясь, скручиваясь в узлы и двигаясь по сторонам, они бесконечно сплетались друг с другом.

Морр остановился и сжал клэйв обеими руками, готовясь и собирая последние силы для предстоящего сражения. Он знал, что на этот раз с ним будет биться не физический противник, но метафизический. Перед ним, в пещере, находилась манифестация разъяренных мертвых духов Лилеатанира, которая теперь приобрела видимость и сконцентрировалась в разбитом сосуде Мирового Храма. Его собственное восприятие трепетало, мельком воспринимая его то как кольца гигантского змея, то как пенный каскад крови или пылающую реку огня. Инкуб был менее песчинки по сравнению со всеобъятной мощью мирового духа. Он мог причинить этой сущности не больше вреда, чем комар может причинить слону.

Единственным преимуществом на стороне Морра была композитная природа его врага. Мировой дух объединял в себе психическую энергию всех живых существ, какие только попали в матрицу Лилеатанира в момент своей смерти — экзодитов, птиц, зверей. Получившаяся в результате гештальтная сущность была первобытна и примитивна, и двигали ей инстинкты, в которых желание заботиться сменялось тягой к разрушению. Эти инстинкты подвигнули мировой дух к драконьему аспекту его натуры, но всегда были и бесчисленные духи, которые толкали его в мириадах иных направлений. Это была слабость, и ее можно было использовать.

Он поднял руку к своей вешалке для трофеев и снял с нее шлем инкуба, который забрал возле храма Архры. Казалось, этот бой был очень давно, такой важный тогда, такой тривиальный сейчас. Морр на миг вгляделся в безликую маску, вспоминая, потом повернул окровавленный шлем другой стороной и медленно опустил его на собственную голову. Сидел он неважно, внутренние сенсоры плохо стыковались с боевым доспехом, медный запах запекшейся крови бил в ноздри, но Морр не обращал на это ни малейшего внимания. Когда он примкнул шлем, на него нахлынуло ощущение целостности и полноты. Свирепо ухмыльнувшись под маской, он поднялся на скалистый уступ, раскрутил свой клэйв так, что тот ярко засверкал в багряном свете, и крикнул:

— Я вернулся и снова бросаю тебе вызов! Иди сюда! Иди и померься со мной в ярости! Никогда не прощать! Никогда не забывать! Архра помнит, а теперь будешь помнить и ты!

Реакция была мгновенна: сознание-гештальт дракона внезапно поняло, что посреди него появилась какая-то крошечная пылинка и пищит с оскорбительной дерзостью. Громадный треугольный силуэт поднялся из алой мглы. Его венчал едва заметный намек на голову с похожими на зеленые лампы пылающими сферами там, где могли бы быть глаза. Мощные потоки грубых эмоций порывами исходили из невероятной пасти этого создания. Морр почувствовал, как на него нахлынул расширяющийся пузырь разумного осознания, резко покалывающая ядовитая ненависть и знакомый жаркий прилив ярости.

— Да! Это я! Я здесь! Я — тот самый, кто бросил тебе вызов тогда, и я вызываю тебя снова! — закричал Морр навстречу этому сотрясающему землю шипению. — Теперь иди ко мне! Сражайся со мной! Познай то, что знает Архра!

Сверху полился дождь из адского пламени, и Морр побежал, спасая свою жизнь, вниз, к средоточию алых извивов. Под хлещущими психическими ударами ярости дракона каменистый склон вокруг него взрывался и пускал лавины из расплавленных обломков. Обогнать это цунами разрушения было невозможно — ударная волна подняла инкуба в воздух, словно гигантские руки, угрожая сбросить его в забвение. Морра швырнуло головой вперед в призрачные извивы, и его клэйв взметнулся багровой дугой, когда он обрушил свою собственную ярость на души беспокойных мертвецов.

Караэис шагнул наружу из портала в замерзший Мировой Храм Лилеатанира, за ним тут же последовала Аиоса. Четверо Зловещих Мстителей, завершавших отряд, вышли следом и немедленно разошлись безупречным веером, заняв наблюдательные позиции по всей маленькой неровной пещере. Их длинноствольные звездометы контролировали отдельные секторы обстрела, и все они пересекались на двух фигурах, которые стояли, дожидаясь их, у входа.

— Ты! — рыкнул Караэис, не слишком стараясь скрыть свой гнев.

— Да, боюсь, это снова я, — небрежно ответил Пестрый. — Я думал, ты придешь немного раньше — опять какие-то проблемы с рунами?

Караэис не ответил на насмешку, однако линзы на шлеме чародея, пристально глядевшие на арлекина, сияли грозным янтарным огнем. Аиоса вмешалась с прямым вопросом:

— Что ты здесь делаешь и зачем ты помог преступнику совершить побег?

— Потому что он должен был прибыть именно в это место, — весело сказал Пестрый, — и таков мой ответ на оба твоих вопроса.

— Так где теперь этот инкуб? — резко спросил Караэис и развернулся к Сардон. — И почему ты, миропевица, стоишь теперь рядом с этим… с этим любителем вмешиваться не в свое дело?!

Сардон удивленно моргнула от яда в словах чародея.

— Этот скиталец и его собратья посещали Лилеатанир со времен его первого поселения, — мягко сказала она. — Мы считаем народ искусственных миров своими стражами, но дети Смеющегося Бога известны нам как друзья. Во время нужды он пришел к нам и предложил помощь, возможное решение. Что ты принес в Мировой Храм? Гнев? Взаимные обвинения? У нас этого уже более чем достаточно, нам не нужно того же от пришедших извне.

— Решение? Какое решение? — вспылил Караэис, снова переведя взгляд янтарных глаз на Пестрого. — Мои гадания на рунах ничего об этом не говорили.

— Худшее возможное решение, насколько оно касается тебя, — издевательски проговорил Пестрый с широкой улыбкой. — Такое решение, в котором ты не нужен. Оно не даст тебе свободный проход в совет провидцев. Ни потока рекрутов от благодарных выживших жителей Лилеатанира. Ни славы. Ни известности. Ни восхвалений, распеваемых в бесконечном цикле Бьель-Тана на протяжении вечности. Ничего.

Пестрый понял, что точно рассчитал истинную мотивацию чародея, возможно, даже лучше, чем Караэис признавал перед самим собой. Плечи провидца затряслись от подавляемых эмоций, и он сделал шаг к Пестрому. Аиоса подняла руку, чтобы остановить его, и холодно взглянула на арлекина сквозь свою бесстрастную маску.

— Ты обвиняешь Караэиса в том, что его вело честолюбие? Что… желание… преодолело его мудрость? — неторопливо проговорила экзарх.

— Это не мое дело — обвинять кого-то в чем-то, — улыбнулся Пестрый. — Я просто складываю вместе все, что я увидел, и делаю выводы. Должен спросить, просто мне это интересно: каков был ваш план на случай, если бы вы в конце концов дотащили Морра до Лилеатанира? Каким конкретным образом вы намеревались разрешить ситуацию? Может быть, связать его по рукам и ногам и кинуть в какую-нибудь трещину? Устроить жертвоприношение, чтобы умилостивить дракона?

— Это возмутительно! — закричал Караэис. — Ты не имеешь права вмешиваться! Ты запятнал себя, якшаясь с темными сородичами, и теперь ты хочешь затянуть меня в ту же трясину. Мы не сотворили всего этого! — Караэис театрально взмахнул руками, охватывая святилище, а вместе с ним и весь мир.

— Нет, но вы хотите нажиться на этом. Темные сородичи, как вы любите их называть, не ведали о последствиях своих действий. Если бы только они знали, какой вред это впоследствии нанесет им самим, то никогда не повели бы себя таким образом. Не то чтобы, конечно, невежество их оправдывает… просто у тебя и такого оправдания нет.

Сардон в шоке воззрилась на арлекина.

— Что ты имеешь в виду? — выдохнула она.

— Что наш общий друг Караэис и все его сородичи-провидцы могли бы предвидеть осквернение храма и его последствия. Они могли бы что-то сделать, чтобы предотвратить его, но не сделали ничего.

— Нельзя проследовать за каждой нитью судьбы, — ответил Караэис трясущимся голосом. — Можно повлиять только на определенные разветвления, экстраординарные сплетения, правильно применив…

— О, прекрати, пожалуйста! — насмешливо рассмеялся Пестрый. — Нити судьбы тянутся к грандиозному катаклизму, который влияет на саму Паутину, а ты говоришь, что он слишком размыт, чтобы его увидеть, и слишком сложен, чтобы на него повлиять? Если это правда, то мало от тебя пользы в нынешнем призвании, и стоило бы серьезно подумать о каком-нибудь другом пути — например, гончарного дела или приготовления еды.

— Достаточно! — прорычал Караэис. — Где инкуб? Говори сейчас же, не то…

Угроза, подразумеваемая Караэисом, была прервана громоподобным ревом из глубин святилища. Каменные стены содрогнулись, с них начали сходить пласты льда и разбиваться на куски, а рев все длился и длился. Это был непрекращающийся шипящий вопль гнева, который сотрясал храм и заставлял камни дрожать, подобно живым существам. Пестрый маниакально ухмыльнулся и закричал, перекрывая шум.

— Там! Это он там, в самом сердце храма! — арлекин выл диким голосом. — И я думаю, что он теперь готов вас встретить!

Без слов Караэис нырнул в глубины Мирового Храма, сжав в руке колдовской клинок. Помедлив долю секунды, аспектные воины последовали за ним, Аиоса наградила Пестрого долгим и жестким взглядом, пробегая мимо. Сардон в ужасе заломила руки.

— Ты позволишь им уйти? Они же все погибнут!

— Нет. Остановитесь. Не ходите туда. Вы все погибнете, — сардонически пробормотал Пестрый, когда последний из аспектных воинов исчез в содрогающемся святилище. Губы арлекина скривились в безрадостной гримасе, самом воплощении печали и подавленности, но глаза за его маской сверкали темным и неописуемым весельем.

Пол Мирового Храма Лилеатанира качался и трясся, как корабль, угодивший в пасть шторма. Камни и лед дождем сыпались сверху и разбивались на куски всюду вокруг бегущей группы. Расплавленная порода взмывала вверх светящимися гейзерами, ледяные торосы мгновенно обращались в облака пара, которые шипели и выли, контрапунктом сопровождая громоподобный рев, исходящий откуда-то впереди.

— Во имя всех богов, что он натворил? — вспылил Караэис, нырнув в трещину в сердце Мирового Храма. Сапфировые фигуры Зловещих Мстителей осторожно следовали за ним, ненамного отставая, и их экзарх не говорила ни слова. Они продолжали идти за чародеем к логову дракона.

Караэис нетвердо шагал по дрожащему туннелю с колдовским клинком в руке, ломаные молнии его собственной силы свернулись, готовые ударить. Психический шторм багровой ярости бушевал перед ним с такой мощью, что от него сотрясалась душа. Чувства чародея, как физические, так и метафизические, были оглушены и ослеплены гневом дракона, но он по-прежнему шел вперед, ведомый одним инстинктом.

Чародей вышел из туннеля на склон, все еще дымящийся и пронизанный мрачным сиянием остывающего камня. Ниже распростерлась громадная пещера, где бушевала буря, и извивающиеся потоки алого света скручивались и шевелились, подобно колоссальному гнезду змей. Караэис увидел движущуюся точку тьмы в этой насыщенной энергией массе, нечто, постоянно швыряемое то назад, то вперед, но всегда остающееся в эпицентре вихря. Вот он, инкуб! Вот осквернитель, которого он так долго искал! Темный разжигал в мировом духе неразумную ярость, повторяя свое преступление и усиливая его в тысячу раз!

араэис сунул руку в мешочек с рунами, сжал одну из них и поднял, держа ее перед собой в воздухе, словно икону. Он расправится с инкубом, полностью уничтожит осквернителя и спасет мировой дух Лилеатанира. Пред лицом смятения, окружившего его, сложно было овладеть собственными силами и сосредоточить их, но все же он сделал это. Каждую толику своих способностей он направил на то, чтобы призвать самую смертоносную манифестацию психических сил, которая была ему известна — сверхъестественную бурю.

Переливающаяся вспышка бело-голубых молний пронеслась по пещере, и яркие разряды обрушились на извивающиеся петли, с неодолимой силой пытаясь прорваться к темной точке среди них. Руна между пальцами Караэиса засияла, с каждой секундой становясь все горячее и ярче от невообразимой энергии, направляемой сквозь нее. Молнии сверхъестественной бури столкнулись с высвобожденной яростью дракона, вызвав раздирающий землю вой, который бил по разуму и выжигал чувства. Руна светилась подобно звезде, и ее обжигающий образ пронзал янтарные линзы на маске Караэиса.

Только тогда он понял, что совершил ошибку.

Чародей искал руну мести, он был уверен, что вытащил из мешочка именно ее, но то, что жгло его глаза, было руной плетения. От шока узнавания его концентрация рассеялась, и сверхъестественная буря вмиг угасла. Он отбросил предательскую руну в сторону, полный ужаса перед тем, что это означало.

Руна плетения имела много значений, но за всеми ними таился тот, кто сплетает Судьбу, сила хаоса, именуемая Тзинчем, Владыкой Перемен…

Незваным гостем в его ум пришла мысль о том, как руна плетения сотни раз вела его к этому пути. Толчок здесь, нажим там. Направляющая руна, все время вьющаяся в центре всего, как будто питавшаяся его амбициями после того, как он впервые прозрел грядущий кризис. Он ощутил все страстные эмоции, которые пробегали сквозь его разум, когда он мнил себя спокойным, и с ужасом осознал, что был ближе к краю безумия, чем думал, а теперь и перешагнул его.

Было уже слишком поздно: из сплетений алого света что-то поднималось — темное, изломанное тело, распростертое, будто на дыбе. Оно взмыло в воздух, покоясь на голове змееподобного потока красной энергии, которая поворачивалась туда и сюда, как будто что-то выискивая, прежде чем остановиться напротив Караэиса. Пещеру мгновенно объяла тишина, словно она втянула воздух в середине первобытного рева. Инкуб, парящий на голове алого змея, безжалостно рассмеялся над чародеем, а потом заговорил сухим шепотом миллиарда мертвых душ.

— Глупец. Глупо было приходить сюда. Глупо применять свои силы против дракона. Твоя спесь стала твоей погибелью.

Каким-то образом Караэис смог выдавить, несмотря на ужас:

— Это… это невозможно, как…

Смех Морра был словно раскат далекого грома. Багряные энергии извивались вокруг его конечностей и истекали с кончиков пальцев волнистыми каскадами пламени. Он свел ладони вместе, и между ними из ниоткуда возник крутящийся шар огня.

— Я уже давно научился повелевать гневом, создавать из него оружие, — прошептал инкуб. Когда он развел руки шире, шар огня разросся в миниатюрную звезду. — С учением Архры я впитал, как направлять гнев и придавать ему цель. Я не могу подчинить дракона, но я могу помочь ему направить свою ярость. Ты разгневал дракона, и поэтому теперь я могу направить его неистовство на тебя… и благодаря твоей жертве этот мир снова исцелится.

Морр раскрыл руки, и огненная сверхновая со стихийной мощью обрушилась вниз, на Караэиса. Чародей собрал всю свою защиту в искрящуюся полусферу противодействующей силы, которая возникла вокруг него. Барьер задрожал от удара, но выстоял. Адское пламя омыло его со всех сторон, и он затрещал, словно стекло, покрытое изморозью, превозмогая грубую и мощную атаку. На миг Караэис позволил себе надежду. Инкуб не был боевым провидцем. Хотя темного и питал бесконечный потенциал мирового духа, Караэис все еще мог победить, выждав подходящий момент для ответного удара.

Однако поток пламени не кончился, вместо этого он лишь усилился, перейдя в ревущую огненную бурю. Караэис вспотел под маской, бросая всю свою психическую силу на удержание барьера. Он чувствовал себя так, словно прижался к дверям крепости, трясущимся под натиском монстра снаружи. Чародей стал вытаскивать из мешочка руны, чтобы они помогли ему туже стянуть защитные преграды из психической энергии, и, сбиваясь, начал выстраивать вокруг себя созвездие из крохотных парящих символов. Руны сыпали искрами, пытаясь развеять опасные эфирные энергии, протекающие мимо барьера.

И все равно буря продолжала бесноваться и реветь с нисколько не меркнущей мощью. Бессвязно бормоча от отчаяния, Караэис потянулся глубже внутрь себя, за пределы своих возможностей, чтобы почерпнуть силы и выстоять. Откуда-то из глубокого запретного уголка его разума ему ответил шепот некоего присутствия, которое, как он теперь понял, всегда было с ним. В сознании стремительно вздулось нечто громадное, нечто невыразимое, древнее и сверхъестественное. Он почувствовал, что и сам искажается, чтобы вместить эту сущность, и понял, что ее прибытие уничтожит его, как ветер гасит пламя свечи. Эта идея наполнила разрушающийся разум провидца идиотской радостью.

— Караэис! Нет! — закричала Аиоса поверх яростной бури.

Мысленный крик доносился откуда-то вблизи, от знакомого источника, но подобные вещи теперь ничего не значили для Караэиса. Его разум умалился, превратившись в рассеченный надвое круг, и в нем были только необходимость поддерживать барьер и неописуемое, почти оргазмическое страстное ожидание прибытия Повелителя Перемен. Он не оглянулся, чтобы увидеть своими изменяющимися глазами, как Зловещие Мстители в сапфировой броне наводят звездометы на его спину, не почувствовал, как мономолекулярные диски, вращаясь, пробивают его мутирующую плоть, когда Аиоса приказала аспектным воинам сразить ту мерзость, в которую он превращался.

Простые физические ранения уже не могли убить Караэиса. Он стал каналом, сквозь которое проходило нечто столь грандиозное, что его нельзя было так просто остановить. И все же его смогли отвлечь внешние сигналы от рассеченных нервов и истекающих кровью сосудов, и смертные инстинкты нарушили целостность его концентрации. Психический барьер задрожал, на миг лишившись поддержки его воли. Колоссальная мощь натиска мирового духа, усиленного теперь его страхом и гневом от приближения Повелителя Перемен, нуждалась только в этом мгновенном колебании, чтобы начать преодолевать защиту Караэиса.

Психический барьер сколлапсировал, и порожденный душами огонь хлынул вниз, на Караэиса и его созвездие вращающихся рун. Гнев и жгучая ненависть излились на чародея бесконечным потопом, и он один за другим затушил и рассеял каждый из слоев обороны, которыми Караэис окутал свою душу. Прежде чем вспыхнуть и сгореть, каждая защитная руна впитала немыслимое количество психической энергии, — столько, что хватило бы уничтожить целые города и континенты — но гнев Лилеатанира невозможно было остановить, невозможно утолить. Слой за слоем, руна за руной он содрал с него защиту. И в конце концов дрожащая, пронизанная порчей душа чародея была обнажена и полностью уничтожена с триумфальным ревом, от которого содрогнулась земля.

Аиоса и ошеломленные Зловещие Мстители побежали из трясущегося зала, преследуемые дождем камней и лавы. Стены туннеля, ведущего на выход, дрожали и медленно смыкались все ближе, как будто твердо вознамерившись раздавить аспектных воинов в своих неумолимых объятьях. Аиоса гнала свой отряд вперед, и они мчались перед ней, как испуганные животные, пока не ввалились обратно в Мировой Храм.

Позади них, в ныне запечатанном глубинном зале, светящийся прилив гнева начал утихать, стекая обратно вниз по склону и постепенно тусклея. По отступающим бестелесным щупальцам проходила рябь, меняющая цвет, из багровых они медленно перешли в пурпурные и синие, а затем окрасились в чистую, здоровую зелень. Там, где стоял Караэис, теперь был только шрам на скальной породе, освещенный танцующими огнями. Ни от чародея, ни от инкуба не осталось никакого видимого следа.

Аиоса, чьи доспехи были поцарапаны и пробиты в дюжине мест, обнаружила арлекина в Мировом Храме, где тот ждал ее с улыбкой облегчения на лице. Потребовалось все ее значительное самообладание, чтобы не схватить его и трясти, пока не сломается шея.

— Что ты сделал? — угрожающе прорычала экзарх.

— Сделал? Я ничего не делал, кроме того, что объединил народы, чтобы они могли устранить угрозу для всех нас. Каждый прекрасно сыграл свою назначенную роль, и теперь угроза миновала. Я невероятно рад, что ты и твои воины выжили, и очень сожалею, если я вас чем-то попутно оскорбил.

— Ты послал Караэиса на смерть!

Пестрый скорбно нахмурился при этом обвинении, отступил назад и беспомощно развел руками.

— Нет. Он нашел гибель, которая дожидалась его уже довольно долгое время. Я просто сделал так, что его жертва послужила эльдарской расе, а не силам Хаоса. Чрезмерное тщеславие Караэиса не целиком исходило изнутри, Аиоса, и ты, конечно, наверняка это почувствовала.

Аиоса мрачно покачала головой, прежде чем сделать паузу и припомнить. Она действительно испытывала напряжение, чувство, что чародей переступал границы и, не думая, пренебрегал традициями. Она неоднократно списывала это на его молодость и высокомерие, но это было очень правдоподобно.

— А инкуб? — помедлив, спросила она. — Он пытался убить дракона-духа, это невыполнимая задача. Ты сказал ему, что он добьется успеха?

— Я никогда не лгал ему, если это то, что ты имеешь в виду. Он добровольно взял на себя эту задачу, ради своей чести и города, который его принял. Морр знал, что если пойдет туда, то не вернется, и именно это я называю храбростью независимо от того, откуда он был родом. Его следует оплакивать, а не поносить.

— Он создал эту ситуацию, — решительно сказала Аиоса. — Он привел комморритов, которые осквернили святилище, и они сами навлекли на себя погибель.

— Морр был оружием в руках других, — устало сказал Пестрый. — Он не более виновен, чем пистолет может быть виновным в убийстве… Могу ли я открыть тебе фундаментальную истину, Аиоса?

Гордая маска экзарха едва заметно склонилась, и Пестрый снова поразился тому, насколько похожей на Морра она выглядела в тот момент.

— Когда я стал достаточно стар — а я очень, очень стар, несмотря на мой молодой облик — наступил момент, когда я начал спрашивать себя, скольких жизней на самом деле стоит какое-то различие в философии. Достигнув этого момента и задав себе этот вопрос, я начал размышлять над тем, кому же на самом деле приносят выгоду все эти смерти и разрушения, которые обрушиваются на нашу разрозненную расу.

Невысокий арлекин посмотрел снизу вверх в жесткие кристаллические глаза экзарха в поисках отблеска понимания. Он его не нашел.

Спойлеры книги "Газкулл Трака: Пророк Вааагха!" by Art of War Ч.2

- Макари видит еще людей, которых захватили в рабство орки. Люди готовят для орков деликатесы из представителей своего же вида. Гроту доставляет удовольствие видеть страдание людишек.

- В конце концов Макари все же ловят и доставляют к Газкуллу. Газкулл зол из-за того, что Боги с ним не говорят. Он завоевал для них столько миров. Он даже нашел этого удачливого грота, как они просили. Если Боги не говорят с ним из-за грота, то почему бы было просто не решить эту проблему по божественному и не направить Макари назад к Газкуллу.

- После того, как Газкулл закончил бухтеть на Богов он осмотрел Макари.

Когда Газкулл прикоснулся к Макари тот вспомнил свою прошлую жизнь и отметка снова появляется на плече грота. 

- Со времен Урка Газкулла влекло на Армагеддон как магнитом. Словно бы этот мир был святым местом. Когда он и его Вааах прибыли к Армагеддону Газкулл наслаждался уничтожением жалких укреплений людей, наслаждался сокрушая слабую обороной организованную Фон Штрабом. Но все изменилось, когда Вааах достиг улья Гадес и Газкулл столкнулся с Комиссаром Ярриком, чья воля, сила и хитрость были под стать орку. Газкулл был взбешен и удвоил свои усилия, но результат остался тем же. Газкулл стал сомневаться (!) в себе. Что до него не делал ни один орк. В последующие годы этот навык станет одной из сильных черт его характера, но не в тот момент.

- Газкулл нашел в Ярикке достойного соперника - грода (grod). В человеческом языке нет слова способного передать весь смысл этого понятия, как в орочьем нет слова способного передать то чувство, что люди испытывают, когда один человек нравится другому очень сильно. Грод - любимый соперник.

- Макари слушал, как Газкулл бубнит про то, что орки побеждают потому что верят в победу. Они верят в это потому что боссы верят. А боссы верят в победу потому что Газкулл верит. Но он не верил! Потому что решил, что Боги отвернулись от него (тупа перестали с ним говорить).

- Газкулл притворяется, что наслаждается типичными орочьими вещами (разрушением и драками), но это обман. Он потерял свой боевой дух (пресловутый rukhh-razzha). Ему хочется чего-то другого, но он не знает чего.

- Как только Газкулл потерял веру орки стали проигрывать. Их крики стали тише, их машины стали медленней, боеприпасы стали кончаться быстрее. Чаша весов стала клониться в сторону Имперцев. Газкулл наконец прорывает оборону Гадеса, но это уже не имеет значения. На планету высаживаются космодесантники и начинают теснить орков. Газкулл знает, что то, что он сделал на Урке было правильным и что Армагеддон особенная планета. Поэтому он продолжает войну не смотря на потерю веры. Он выбирает случайный улей (им оказывается улей Тартарус) и говорит оркам, что победа близка, что это последняя цитадель людей на планете. Орки верят Газкуллу и пока основной Вааах марширует на встречу своей смерти, Газя берет с собой приближенных и сваливает с планеты.

- Газкулл произносит речь перед своими помощниками, что мол это вторжение было лишь тестовым. Чтобы собрать данные по планете, обороне и прочее такое. Это была просто часть большего плана Богов. Это не поражение. Но сам Газя, Макари и Гротсник знают, что они проиграли из-за того, что Газкулл потерял веру в себя.

- Орда Газкулла отступает на Голгофу. Здесь его депрессия усугубляется. Гротсник пытается манипулировать боссом и превратить в свою марионетку. Под давлением остатков орды и Гротсника Газкулл решает вернуться на Армагеддон.

- Макари понимает, что возвращаться туда, где ты уже однажды проиграл это плохая идея. Особенно после того, как Яррик превратил планету в одну сплошную крепость, которую не взял бы и Горк.

- Макари говорит Газкуллу, что Армагеддон туфта. Зачем сражаться так упорно за один мир если можно захватить миллион других. Говорит, что в видении вся галактика была зеленой, а не просто улей Гадес, говорит, что Газя должен объединить всех орков в галактике, что они верят в него, что Макари верит в него и только сам Газкулл не верит в себя.

- Газкулл соглашается с Макари. Он и правда потерял веру в себя и уж если такая мелкая тварь, как грот стала указывать ему, что делать, то значит все совсем плохо. Он говорит, что речь Макари была не напрасна. Речь напомнила Газкуллу, что настоящий орк не должен слушать гротов. Что настоящий орк не должен слушать даже Богов. Он не должен слушать вообще никого и делать только как сам хочет.

- Газкулл говорит, что возвращать назад Макари было ошибкой. Слабостью, которую он принял за силу. Но больше не будет никакой слабости, только сила! Газкулл приказывает Макари сообщить Горку и Морку, что они ему больше не нужны и затем сносит гроту голову. 

Так Макари умирает во второй раз.

- В конце концов Газкулл снова находит Макари и возвращает в свою свиту, потому что его подчиненные орки-боссы все время спрашивали, где счастливый грот и жаловались, что им его не хватает. Тупа чтобы заткнуть их. Правда это происходит спустя долгие годы после второй смерти Макари. Те орки, что были молодыми сейчас уже заматеревшие верзилы, а босс Кровавых Топоров и вовсе погиб, и был заменен на нового по имени полковник Тактикус (персонаж короткого рассказа "The Enemy of my Enemy" от того же автора).

- Макари осознает, что они снова на Армагеддоне и отказывается играть свою роль в этом спектакле. Кончает жизнь самоубийством бросаясь под пули.

- Газкулл продолжает воскрешать Макари вытаскивая того из Великой Зелени. Но Макари в знак протеста продолжает умирать. Каждый раз, когда Макари воскрешают он находит Газкулла в еще более подавленном состоянии. Макари кажется, что очередная кампания на Армагеддоне будет проиграна, как и предыдущая.

- Так продолжается до тех пор пока между ними не происходит беседа. Газкулл говорит, что он не будет ни перед кем извиняться. Орки так не делают. Не перед Богами, ни тем более перед гротом. Убийство грота было правильным поступком. Он просит Макари взглянуть на то, чего он достиг на Армагеддоне.

- Пока Макари пытался переварить увиденное и то, что он почувствовал на Армагеддоне, Газкулл продолжил рассказывать. Он сказал, что то, что он сотворил здесь свято. Он сотворил эхо великой мега войны для которой орки и были созданы. Но теперь настало время покинуть Армагеддон, но только им, орда останется.

- Макари сказал Газкуллу объединить орков и он это сделал. Да, это потребовало времени и у него были моменты слабости, но он сделал это единственно верным путем - сквозь горнило битвы. Поэтому Макари никогда больше не следует сомневаться в нем.

- Газкулл выяснил, что Боги орков все это время говорили с ним. С помощью... головной боли. Это были удары Богов ему по голове, чтобы он наконец начал их слушать. Они видели, что создал Газкулл на Голгофе и Армагеддоне и хотели больше. Война на Армагеддоне достигла своего пика и больше здесь нечего делать. Нужно распространить это святое пламя по всей галактике.

- Но прежде чем Газкулл закончил свою речь в него попал танковый снаряд. Врезался прямо в живот прежде чем сдетонировать. Раненный Газкулл вырубился, а командир танка не мог поверить своей удаче и приготовился сделать новый выстрел. Макари воспользовался своей смекалочкой грота, побежал к танку, пролез в одну из дыр в его обшивке и убил весь экипаж, тем самым спас жизнь Боссу.

- Когда Газкулл очнулся рядом был Макари, который сообщил, что уничтожил танк. Газкулл признал, что Макари был прав и пришло время объединить орков, раскрасить звезды в зеленый.

- Допрос Макари был остановлен, чтобы Инквизитор могла отдохнуть. Пока все отдыхали Кусака (орк-наемник) использовал украденный ключ авторизации, чтобы прогуляться по имперскому кораблю. Он входит в комнату Кассии, где она сидит и делает записи в дневник. Кусака нападает на неё. Не смотря на то, что драка была упорной Кусака убивает её и бежит с корабля используя спасательную капсулу.

- После потери переводчика Инквизитору не остается ничего другого, как использовать фенрисийские ритуалы, чтобы влезть в разум Макари.

- Когда приготовления завершены Хендрексен (рунный жрец Караула Смерти) решает перейти сразу к битве его бывшего повелителя Рагнара и Газкулла. Он отправляет себя и инквизитора в разум Макари.

- Фалькс и Хендрексен становятся свидетелями дуэли. Последнее, что видит Макари перед своей очередной смертью это отрубленную голову Газкулла, которая улыбается. Для него все идет по плану и он знает, что все будет нормально.

- После завершения ритуала имперцы истощены. Внезапно Макари на чистом готике говорит им, что стоило его просто спросить, а не лезть к нему в голову. Оказывается, что все это время Макари владел языком людей, а Кусака соврал. У Фалькс горит жопа с того, как их всех обманули. Не смотря на возражения Рунного Жреца она продолжает допрос.

- Макари предлагает ей прикоснуться к ожерелью из осколков болт снаряда сделавшего Газкулла Газкуллом. Она касается ожерелья и начинается приход.

- Фалькс попадает в разум Газкулла в тот момент, когда Рагнар поднимает его отрубленную голову. Газкулл смотрит на Рагнара. Человек думает, что победил его. Думает, что познал силу. Но не смотря на его силовую броню, все те вещи, что превратили его в машину войны, он просто мелкий паразит. Все это не имеет значения. В конце галактика будет зеленой.

- Рагнар умирает от такой незначительной для орка раны. Когда Рагнар скалится Газкулл видит его маленькие клыки. Рагнар словно плохая копия орка сделанная на основе намного более слабого зверя. Боги сделали орков правильно. Самый слабый из орков сильнее, чем созданные мертвым Богом чемпионы людей - Примархи. Газкулл злится. Почему с ним не мог драться Примарх? Вот это была бы драка.

- Приближается тьма и Газкулл начинает бояться. Он забывает кто он. В этот момент Боги выходят на связь. "Ты босс боссов. Ты пророк. Мы говорим через твои клыки и кулаки. И твою голову. Ты Газкулл Маг Урук Трака. И миры горят по твоей воле" (все это капсом естественно. Это же Боги орков и они дико орут).

- Тьма отступает. Газкулл видит, как орда орков бросается навстречу Рагнару и Космо Волкам. Он понимает зачем Боги выбрали его и возродили. Он должен напомнить оркам то о чем они забыли. Так долго орки просто существовали. Цель орков это сражения и победы. Всех кого они не убивают они должны превращать в рабов. Под его руководством орки никогда не забудут эту святую цель.

- Тьма возвращается и Газя начинает размышлять, а как собственно он выкрутится из этой ситуации? На Урке он сам смог собрать свой мозг, но здесь не выйдет такое. Боги его успокаивают и говорят, что он должен довериться другим.

- Газкулл видит, как его приближенные боссы пробиваются к нему. Без его объединяющей воли они разрушат все, что он построил. Он снова чувствует страх. Величайший из орков умрет во страхе. В этот момент на связь выходят Боги. Они говорят "Нет". Они приказывают ему смотреть внимательней.

- Последнее, что видит Газкулл, это мертвое тело Макари. Его последняя мысль: "Если я был тем, кто дал ему имя и возвращал его обратно, то кто теперь это сделает?"

- Психический выброс от прикосновения к ожерелью был очень сильным. Таким сильным, что привлек внимание имперского гарнизона. Они засыпали корабль Инквизитора требованиями на стыковку, но Инквизитор игнорит их и заставляет Макари закончить историю.

- Верный Газкуллу босс и Гротсник принесли тело Макари в лабораторию. Макари и Гротсник гроды, но Макари единственный, кто действительно знает Газкулла, поэтому Гротсник оживляет его.

- Дальше идет длинная перебранка между двумя оркоидами. Суть которой "Ты дурак, нет ты дурак". А в философском смысле речь про двоякую и противоречивую натуру орков. Макари и Гротсник оба часть плана Богов.

- Макари и Гротсник оживляют Газкулла. Босса вырывает из Великой Зелени. Пока он летит обратно, то видит звезды окрашенные в зеленый. Он видит видение будущего и находит его забавным. Второй вдох Газкулла в мире живых превращается в смех.

- Психическое эхо второго рождения Газкулла было настолько сильным, что Фалькс никак не может избавиться от его смеха в голове, а стены вокруг неё будто бы покрыты грибком (короч приход словила тетка). Макари с самодовольным видом заявляет, что Фалькс повезло. Она хотела познакомиться с Газкуллом? Что ж он идет.

- Прежде чем Кусака сбежал он украл коды доступа в систему. Что позволило флоту Газкулла войти в систему не поднимая тревоги.

- Хендриксен пытается прикончить Макари, но Фалькс понимает, что в этом нет смысла. Что для грота живущего в тени психической силы Газкулла очередная смерть?

- Фалькс пытается убедить в этом Космического Волка. Она говорит, что раз орки подавили свои инстинкты и смогли найти свою цель, стать лучше, то может быть и людям стоит так сделать?

- Хендриксен соглашается и они кидают Макари в стазис камеру, где он не сможет себе никак навредить. Они готовятся сбежать из системы.

- Последнее, что они слышат это жуткий рык. Имперцы понимают, что Газкулл не успокоится пока не вернет то, что принадлежит ему

Апокрифы Некромунды: Логово Еретика

Подулье привлекает человеческие (и не только) отбросы всех сортов, от заражённых ксеносами культистов и поклоняющихся разрушительным силам фанатиков до психопатов, бунтарей и несанкционированных псайкеров. Большая их часть предпочитает прятаться в глубине зон смерти, там, куда даже Лорд Хельмвар не дотянется, но некоторые примкнули к картелям и различным бандам, чем заслужили хотя бы определённое признание в среде подульевиков. Логово Еретика – как раз одно из таких средоточий раковых опухолей, каковыми и являются для Некромунды банды и криминальные группировки.

Рассадник Ереси

Вдали от населённых регионов подулья, там, где редкие уцелевшие фонари и люмены слабо мерцают во тьме, освещая древние обветшалые тоннели, и проходит дорога к Логову Еретика. Лишь самые упорные (или попросту глупые) из путников заходят столь далеко, ибо даже путь почти столь же опасен, как само место, куда они стремятся. И несмотря на это, расположенное в глубине зоны смерти и окружённое непроходимыми завалами и смертоносными ловушками, в которые превратились эти места, поселение выживает. Оно фактически является частью древнего корабля, который, в свою очередь, частично увяз в трясине и химических отходах. Судно, вместившее Логово Еретика, столь древнее, что даже неизвестно, к какому типу Имперских судов оно принадлежит, и лишь поблёкшая и почти стёршаяся надпись на корпусе, «АН-А-Р» может пролить свет на происхождение корабля. Разваливающийся и в то же время всё ещё живущий и дышащий городок прирос к частично затонувшему в грязи кораблю как какой-то паразит, и его жители обустроили себе убежища между пластами брони, в сумрачных грузовых отсеках и обожжённой двигательной части.

Наиболее известные из обитателей Логова Еретика живут в проржавевшей боевой башне корабля. Этот исказившийся со временем и причудливо скрученный шпиль возвышается в центре города под не внушающим особого чувства комфорта углом, однако из этого сооружения видны все подступы к поселению, что позволяет вовремя заметить любого, кто рискнёт подобраться к городу с недобрыми намерениями.*

Люди, живущие в Логове Еретика ровно такие, какими вы ожидаете увидеть жителей лишённого законов и расположенного на задворках цивилизации места. Преступники и отморозки, которых не приняли даже в Обители в Пыли и Ржавгороде, или же те, кому срочно нужно исчезнуть на какое-то время – такова большая часть населения этого Императором позабытого места. В то же время, учитывая, что Логово Еретика официально может называться поселением бандитов, никому не отказывают в праве войти в город при одном условии: пришедшие будут уважать и исполнять приказы владыки этого места. Урсан Грейвс, являющийся на данный момент «мэром» города, установил лишь одно правило: сделаешь что-то, что ему не по душе, и ты труп. Грейвс и его кабал «Потерянных» своим выживанием во многом обязаны психическому дару Урсана – предсказанию. Согласно слухам, когда-то Грейвс был одним из рабов-псайкеров самого лорда Хельмвара, в чьи обязанности входило разыскивать рецидивистов и всевозможных преступников. Сбежав от имперской власти, он отправился в единственное место, до которого, как он справедливо полагал, Паланитские Инфорсеры не доберутся – в Логово Еретика.

И с тех пор Грейвсу и его ковену колдунов пришлось пережить не только налёты банд, нашествия зомби и ожесточённые схватки с болотными тварями, что приходили, привлечённые большой консервой, набитой писклявыми и хрустящими существами. Недавно большой криминальный авторитет Бальтазар Ван Зеп заинтересовался Логовом Еретика, и тем, что оттуда имеется прямая дорога на самое дно улья. Захват Логова позволил бы ему пошатнуть монополию Болотного Города на торговлю паучьими глазами и болотными грибами. Однако пока что Грейвсу удавалось успешно отвечать на все действия Бальтазара, и все отправленные криминальным боссом агенты вернулись к нему по кусочкам.

Истинное Перерождение

Однако минусы у политики открытых дверей Грейвса тоже есть. В то время как его разношёрстная «коллекция» псайкеров пополнилась весьма значительно, нежелательные элементы также проникли в общество Логова Еретика. Это место издавна любили посещать члены Клана Каудор. Расположение на границе обитаемой зоны делало поселение идеальным местом для организации экспедиций во внешние зоны смерти подулья, а местные не сильно возражали против не слишком чистоплотных членов банды. Грейвс мирится с ними до тех пор, пока их религиозный пыл направлен на зоны смерти, а не на его людей. Такая система, однако, весьма далека от совершенства

За многие годы такого сосуществования Грейвс не раз сталкивался с чересчур рьяными представителями банды Каудор, кто думал, что может «вычистить» Логово Еретика. Каждый раз, однако, для членов группировки это заканчивалось не слишком удачно. Так, голова проповедника Старого Тима взорвалась прямо посредине вдохновенной речи, темой которой была необходимость истребления колдунов, а когда банда Трубных Крыс решила напасть на башню, все её члены были обнаружены на следующий день… вывернутыми наизнанку. В последнее время, однако, появились угрозы посерьёзнее. Несколько подгруппировок Дома Каудор, изгнанных из клана и называющих себя Культом Истинного Перерождения, обосновались в Логове Еретика. Они верят, что лишь смерть Императора и его царства позволит галактике переродиться, и они готовы нести своё слово всем, кто желает их слышать. Их вера в том числе выражается и в том, что все эти люди исповедуют идею нанесения увечий самому себе в доказательство того факта, что всё должно умереть. Потому верующие отрезают себе конечности, вырывают глаза и разрезают плоть в ужасной демонстрации своей праведности. Большинство других обитателей Логова Еретика избегает территорий, подконтрольных Культу, но его влияние растёт, и больше всего беспокоит тот факт, что нашлись последователи Истинного Перерождения и в Болотном Городе, и в Обители в Пыли, многие из которых обратились к новой идее, разочаровавшись в Возмездии, или просто потеряли всякую надежду или же смысл существования. И хотя Грейвс пристально следит за деятельностью культа, Истинное Перерождение – не его проблема. Он знает, что дом Каудор разрывают внутренние распри, и на самом деле уже давно идёт война между традиционалистами Возмездия и экстремистами, навроде тех, кто верит в путь Истинного Перерождения. Больше всего он боится, что когда-нибудь эта война может придти и в его город, и именно поэтому он держит врата поселения открытыми, принимая всё новых и новых преступников и людей, оказавшихся вне закона, и, в особенности, ещё больше колдунов для своих Потерянных.

Колдовской и прекрасный

Истинная и самая значительная ценность Логова Еретика для банд подулья совсем не в изобилии потенциальных рекрутов и активном чёрном рынке, но в огромной и богатой «коллекции» колдунов. Находящиеся вне закона чувствуют себя вполне комфортно в поселениях, наполненных духами давно погибших членов банд и изменчивыми картинами, показывающими моменты из возможного будущего. Большинство жителей подулья не считают, что психически одарённый наёмник опасен настолько, чтобы пренебречь возможной выгодой от его найма. Во всяком случае, это уж явно не опаснее, чем провести ночь в зонах смерти или решиться отужинать в Могиле Помойников.*** Единственное, что раздражает, так это то, что многие псайкеры находят банды ещё до того, как те вообще начинают искать их услуг. Не один путник, пришедший в Логово Еретика, столкнулся с подозрительно выглядящим человеком, заявляющим, что их судьбы переплетены. Правда, в защиту сообщества псайкеров надо сказать, что некоторые из таких надоедливых действительно порой оказываются колдунами.

Проявления варповства – обычное дело в Логове Еретика. На окраинах поселения часто можно видеть неупокоенных духов, что заманивают бандитов в дикие земли, в объятия смерти или же, что, правда, случается гораздо реже, приводят к тайникам. Изморозь и поросли ледяных кристаллов передвигаются по залам пустотного корабля, будто бы живя собственной жизнью, а древние экраны порой вспыхивают и показывают то светящиеся глаза, то скрюченные пальцы или растянутые в ухмылке пасти.

Есть даже один порой встречающийся феномен, что члены банд называют «Удача еретика», что является синонимом к «чертовски неудачливый». Стволы заклинивает в самый неподходящий момент, или идеально отточенные клинки вдруг затупляются прямо в ножнах. Пожалуй, самый известный случай – это когда Охотники пришли за Стесняшкой Джо и попытались казнить его прямо перед Могилой Помойников. После трёх порвавшихся верёвок, двух провалившихся обезглавливаний и после того, как заклинило все пушки, имевшиеся у Охотников, те решили, что награда не стоит усилий и вместо этого предложили Джо работу.

*Ну и не только замечать, а ещё и нашпиговывать их до отказа свинцом благодаря установленным на башне турелям с тяжёлыми стабберами.

**Паства Старого Тима позже заявляла, что эта была лучшая из его проповедей, и даже ходят слухи, что в момент, когда психический удар разорвал голову проповедника, можно было слышать аплодисменты.

***Поговаривают, что под кухней заведения и правда захоронены тела Помойников.

Статья взята из группы: https://vk.com/goodork

Группа автора https://vk.com/lg_home

Спойлеры к аудиодраме "Сага о Звере".

События книги описывают первую дуэль Рагнара и Газкулла и события, которые к этому привели.
Рагнар и Газкулл получают видения "Пророчества о волке". Рагнара это видение посещает в тот момент, когда он сражается с Молерфиндом. Позже Рагнар отправляется в духовное путешествие через Обратную вселенную (похоже на путешествие Русса перед его схваткой с Хорусом).
Газкул просто получает видение от Горка и Морка, которые приказывают ему убить Рагнара, что послужит катализатором для создания великого Вааагха! Как для Рагнара, так и для Газкулла видения заканчиваются тем, что может означать смерть. Либо свою, либо врага. Это не пугает ни того, ни другого.
Что интересно, Пророчество о волке древнее, и силы Хаоса не хотят, чтобы оно свершилось. Ведомый вирдом Рагнар отправляется на потерянный для Империума мир. На планете находится храм, который охраняется титаном Хаоса класса Полководец. Задачей титана было предотвратить встречу с тем, кого держали в заключении внутри храма. Хотя сам титан был таким же заключённым, как и тот, кто находился в храме.
Расправившись с титаном, волки входят в храм и встречают заключённого. Оказывается это провидец, возможно фенрисийского происхождения. Она находится в заключении уже очень давно. Она знает Рагнара по имени и знает о его судьбе. Её задача - сопроводить Рагнара до планеты, где тот сразиться со зверем и встретит свою судьбу. Сперва она кажется молодой, но по мере того, как она рассказывает Рагнару то, что он должен знать, она стремительно стареет. В конце концов она обращается в прах, наконец освободившись и выполнив своё древнее предназначение.
Провидица назвала Рагнару место, где состоится судьбоносная схватка. Планета Кронгар, которая находится за Великим разломом. Провидица указывает путь через разлом. Однако на другой стороне их атакуют Тысяча сынов. Предатели хотят предотвратить Пророчество о волке. Они должны либо убить Рагнара, либо заставить его повернуть назад. Тысяча сынов готовы умереть и забрать волков с собой, лишь бы остановить Пророчество. Видимо будущее, к которому ведёт Пророчество, настолько ужасное, что Тысяча сынов готовы на всё, чтобы остановить его.
Газкулл знает о приближении Рагнара и готовится. Несмотря на то, что у планеты стоит целая орочья армада, Газкулл позволяет Рагнару подойти к планете. Он даже доставляет Рагнару сообщение в виде имперского жреца с промытыми мозгами, который и озвучивает вызов, брошенный Газкуллом Рагнару. Это битва из Пророчества. Та, которая разожжёт великий Вааагх! и окрасит галактику в зелёный цвет. Однако пророчество обрывается внезапной тьмой. И эта тьма беспокоит Гротсника. Гротсник подговаривает некоторых орков нарушить приказ Газкулла и атаковать космических волков. Орки не могут остановить Рагнара, а Гротсник навлекает на себя гнев Газкулла.
Рагнар со своей стаей пробиваются к собору, который Газкулл избрал местом для судьбоносной дуэли. Волки нападают на Газкулла. Орк не обращает внимания на болтерный огонь. Один из волков вырывается вперёд братьев, и Газкулл разрубает его напополам своей клешнёй. Это приводит Рагнара в ярость и он бросается на Газкулла. Два предводителя сталкиваются. Рагнару удаётся нанести удар, который отбрасывает Газкулла.
Ещё двое волков присоединяются к битве. Несмотря на то, что их атаки не могут пробить броню Газкулла, они отвлекают орочьего вождя, чтобы Рагнар смог нанести больше тяжёлых ударов.
Газкулл вырывается из боя и стреляет в скрытые в соборе снаряды, что приводит к серии взрывов. Внутрь разрушенного собора начинают прибывать орки. Рагнар оказывается отрезанным от своих людей и остаётся один на один с Газкуллом.
Газкулл и Рагнар обмениваются ударами и контрударами. Броня Газкулла настолько повреждена, что он начинает замедляться, но невероятная сила не покидает его. Броня Рагнара выглядит не лучше, его атаки становятся всё менее изящными, но его ярость пылает всё так же ярко.
Газкулл больше и сильнее, но Рагнар быстрее, и он более умелый боец. Удары Рагнара чаще достигают цели, но Газкулл кажется не замечает их. Удары Газкулла попадают редко, но каждый способен покорёжить бронетранспортёр Носорог.
Рагнар и Газкулл сражаются с радостью и яростью, одержимые течением судьбы. Но это не могло длиться вечно.
Газкулл закричал на Рагнара, чтобы тот заканчивал бой. Рагнар совершает прыжок к Газкуллу, и при приземлении выпускает шквал болтов в лицо орка. Газкулл хватает Рагнара клешнёй и начинает ломать. Однако Рагнар оказывается слишком близко, он бьёт мечом в брешь в доспехе орка прямо в шею.
Пока Рагнар отпиливает Газкуллу голову, тот хрипит:"Вот где всё начинается".
Рагнар смертельно ранен. Сломанные кости проткнули ему сердца. Но прежде чем пасть от полученных ран, Рагнар в победном жесте поднимает отрубленную голову Газкулла.
Странно, но лицо Газкулла выражало радость триумфа.
Пророчество о волке исполнилось для обеих сторон. Волки сразились со зверем. Оба воина встретили свою смерть.

Их забыли все. Они не забыли никого